2020-01-14
121
Само выражение "цветная революция" внутренне непротиворечиво. В политике термин "революция" обозначает захват власти какой-либо политической силой, приведший к радикальным изменениям общественной жизни. История знает примеры бескровных (или почти бескровных) революций, называемых сегодня "цветными". Такова Октябрьская революция 1917 года: взятие власти в Петербурге прошло с минимальным насилием (а кровопролитие времен гражданской войны и интервенции к смене власти не привело). Однако, сейчас "цветными революциями" называют совсем другое. В чем несоответствие событий и обозначающих их слов?
Во-первых, смена лидеров в бывших советских республиках лишена признаков захвата власти. По сути, в Грузии и на Украине состоялись обычные президентские выборы, только их результаты стали предметом ожесточенного спора между кандидатами. Повторные выборы и новый подсчет голосов с учетом найденных (или вымышленных) нарушений сделали лидерами этих стран Саакашвили и Ющенко. Процедура выборов была, к тому же, расширена с помощью не относящихся к выборам мероприятий. Буш-младший подобным же образом тягался с демократом Гором, однако, никто не называет приход Буша в Белый дом "цветной революцией"[9].
Во-вторых, новые президенты не были лидерами непримиримой оппозиции, за спиной у них не стоят революционные партии. Через несколько десятилетий только историки, говоря о Киргизии и Украине начала ХХ1 века, смогут сказать, в какой из этих стран борьбу за президентство выиграл премьер-министр, а в какой - премьер проиграл. Такую смену правителей хочется назвать "разборкой" между высшими чиновниками или "дворцовым переворотом".
Третье тесно связано со вторым. Поскольку к власти не пришли радикальные оппозиционные силы, то и революционных изменений после недавних переворотов нет и не предвидится. Яростно критикуя прежних лидеров и конкурентов, новые мало меняют политику своих государств. Заметно только еще большее экономическое и политическое подчинение Западу, проплатившему смену власти.
И, в-четвертых, влияние оппозиционно настроенных масс при таких переворотах опосредовано. Люди на митингах поддерживали того, кто заплатил, а не ту или иную идеологию. В лучшем случае, имел место всплеск народного недовольства правящим режимом, который умело использовали чиновники, рассчитывающие на повышение при новом президенте. Решающую роль сыграли организационные, финансовые и информационные возможности кандидатов.
Четыре вышеназванных обстоятельства не позволяют отнести события в бывших советских республиках к числу каких бы то ни было революций.
Несколько лет образом внутреннего врага страны был чеченский боевик, убивающий русских солдат и взрывающий дома мирных жителей. На войну в Чечне можно было списать ошибки и откровенно антинародную политику Кремля, а малейшие успехи федералов в этой войне преподносились как величайшие победы. Сейчас ситуация изменилась, хотя в России по-прежнему ненавидят боевиков-террористов. Пламя войны не погасло, а сменилось ровным тлением, чреватым новой вспышкой. Все меньше симпатий вызывают "контртеррористические силы", действия которых в Беслане и на Дубровке отличались супер-террористической жестокостью. Россияне разуверились в возможности настоящей победы, и чеченская карта перестала быть козырем в политической игре правящего режима…[10]
Еще в 1999 году был опробован новый образ внутреннего врага. Будучи министром юстиции, Крашенинников озвучил миф о "политических экстремистах", рвущихся к власти в России. Худшие черты гитлеризма и сталинизма причудливо сочетались в воображаемом правлении "экстремистов". Мозаика из "холокоста" и "ГУЛАГа" была настолько разнородной и непонятной, что народ ее не воспринял и "экстремистов" не испугался.
Следующая попытка предпринимается Кремлем с начала 2005 года. Сочиненные раньше "экстремисты" теперь преподносятся не как абстрактная злобная сила, а как организаторы и участники готовящейся "цветной революции" в России. Украинско-грузинская видеохроника служит реалистической иллюстрацией сказочного текста. "Цветным революционерам" предлагается противопоставить объединяющий всех россиян патриотизм (в виде, намекают политтехнологи, доносов в "органы" на знакомых и покорности нынешней власти, какой бы антинародной она ни была). Миф, имеющий свои плюсы и минусы, пока жизнеспособен.
К минусам следует отнести путаность и противоречивость в описании "цветной" угрозы. Непонятно, почему антизападные "экстремисты" (мы, НБП) пользуются поддержкой прозападных либералов (а при этом ведущих министров правительства так же называют "либералами"). Непонятно, что общего у тех и других с коммунистами. Непонятно, почему Запад настолько недоволен Кремлем, что готов финансировать смену власти в России.
Плюсы мифа - в удачной игре на невежестве части народа. Некоторые не хотят никаких перемен, отождествляя последние с грабительскими реформами в постсоветской России. Некоторые разделяют распространенное заблуждение о возможности повторения одного исторического события в разных странах. Некоторые не замечают ментовско-чиновничьего извращения понятия "патриотизм". Пользуясь этим, Кремль внушает народу непротивление своей власти и, вместе с тем, оправдывает свои ошибки и драконовские законы - борьба якобы идет с несравнимо большим злом[11].
Не будем прогнозировать, долго ли продержится вредный миф в массовом сознании. Постараемся ответить на главный вопрос - может ли этот вымысел совпасть с причудливым ходом Истории (хотя бы при уникальном стечении обстоятельств).
С одной стороны, помощь России в ядерной программе Ирана и политические заигрывания с Китаем не могут нравится Западу. Буш не отказался бы сменить Путина на еще более прозападного лидера, который не делал бы самостоятельных шагов и увеличил бы нефтедобычу. Но необходима ли для этого "цветная революция" и принесет ли она желаемый результат?
Начнем со второй части вопроса. Даже на Украине существует некоторое уважение к согражданам, объединяющее разные слои населения. В России население, напротив, разобщено, эгоистические интересы преобладают даже над экономическими общественными. Поэтому ОМОНовцы, не задумываясь, откроют огонь по безоружным демонстрантам, главное - не лишиться рабочего места (да еще и показать мнимое превосходство над "гражданскими"). Четырнадцать лет назад, октябрь 1993 года в Москве продемонстрировал всему миру попытку "цветной революции" (в современном искаженном понимании, так как Руцкой и Хасбулатов - всего лишь не в меру амбициозные чиновники правящего ельцинского режима). Попытка была утоплена в крови, и повторять ее сейчас, когда государство стало гораздо более полицейским, а народ - более разобщенным, вряд ли найдутся желающие.
Необходимость "цветной революции" для изменения российского государства в интересах Запада весьма сомнительна. Провал такой попытки очевиден, а экономический шантаж страны и гарантии безопасной и обеспеченной старости для Путина и Медведева несомненно более эффективны. Большинство чиновников и бизнесменов немного потеряют от смены президента посредством выборов, а некоторые от этого выиграют. Они уйдут сами, а прохождение на их место нужного Западу кандидата - дело многократно опробованного телевизионного зомбирования[12].
Стихийные волнения народа возможны, но ни Запад, ни действительно революционные силы не смогут направить их и добиться результата. Успешная цветная революция - в кавычках и без - в России невозможна. Однако, жестокость подавления волнений, как и пресмыкания новой власти перед Западом, откроют многим глаза на реальность и способы ее изменения.
Россия - страна с суровым климатом и соответствующими нравами разобщенных людей. "Розы" и "апельсины" заграничных переворотов здесь не взойдут. Революция в России может быть только результатом точного вычисления слабых звеньев Системы, материальной базы, независящей от щедрости безыдейных (или "иноидейных") спонсоров и тщательно организованного насилия. Трудности подготовки и проведения обернутся грандиозными достижениями небархатной Революции[13].
