Классификация преступлений в истории Советского уголовного законодательства

На решение проблемы классификации в советском праве существенное влияние оказали классовое понимание преступления и его социального содержания, а также цели и задачи, поставленные перед новым, социалистическим правом. При оценке того или иного преступления, определении степени его общественной опасности и законодатель, и юридическая наука прежде всего руководствовались классовыми началами, теоретической же основой служил марксистско-ленинский диалектический метод и исторический материализм.

В классовом обществе повседневная жизнь людей, противоречия политического и экономического характера порождают преступления. В качестве ответной реакции общество дает оценку преступлениям, формирует свое к ним отношение в зависимости от них социальной направленности и степени общественной опасности, а также определяет характер мер борьбы с ними. Юристы лишь воспринимают эту объективно и независимо от воли людей складывающуюся картину отношений в классовом обществе. Они облекают общественно опасные поступки людей и ответные меры на них со стороны общества в правовые нормы, а государство придает им императивную и обще­обязательную силу закона.[18]

Точно так же складываются и оцениваются обществом признаки преступлений, по которым оно делит преступления с учетом тех или иных присущих им индивидуальных особенностей на определенные группы, классы, категории. Государство закрепляет признаки преступных деяний в законе. Задача законодателя - отобрать для классификации преступлений такие признаки, которые наиболее характерны для классифицируемых объектов, раскрывают классовые, социальные, общественно значимые особенности преступлений.

С первых дней существования советского права все оценки социальных процессов и явлений и, в частности, социального значения того или иного преступления да­вались с партийных, классовых позиций. Нужно учесть, что идея подразделения преступных деяний, на виды исходя их тяжести предусматриваемого за них наказания, не нова.

Не касаясь доктрин и законодательства зарубежных государств, где она издавна получила весьма широкое распространение, следует отметить, что еще в Уголовном Уложении 1903 г. преступные деяния подразделялись на:

1) тяжкие преступления, за которые в законе определены как высшее наказание смертная казнь, каторга или ссылка на поселение;

2) преступления, за которые устанавливается в качестве наиболее сурового наказания заключение в исправительный дом, крепость или тюрьму;

3) проступки, влекущие за собой наказания, самое суровое из которых - арест или денежная пеня.[19]

Уголовный Кодекс 1922 г. различал две категории преступлений:

а) направленные против установленных рабоче-крестьянской властью основ нового правопорядка или признаваемые ею наиболее опасными, по которым определенный кодексом низший предел наказания не подлежит понижению судом, и

б) все остальные преступления, по которым установлен высший предел определяемого по суду наказания. Примечательно то, что об этом делении речь шла в связи не с преступлением, а наказанием. Аналогичным образом решался вопрос и в УК 1926 г. Уголовное законодательство нашей страны 60-80 гг. содержало исчерпывающий перечень лишь тяжких преступлений, но так или иначе упоминало также об особо тяжких; о преступлениях, не являющихся тяжкими; преступлениях, не представляющих большой общественной опасности; малозначительных преступлениях.

Таким образом, первая группа преступлений определялась положительными признаками, вторая же определялась по методу исключения: Это деление не отражалось в структуре Особенной части, но, поскольку оно было связано с характером строения санкции, деление Особенной части на две указанные группы преступлений подразумевалось.

В этом делении обращает на себя внимание соединение в общей группе двух видов преступлений: одни включаются по признаку направленности на важнейший объект - основы нового правопорядка, другие по признаку, относящемуся к любому элементу состава - «наиболее опасные». Определение в законе лишь минимального предела санкции за эти преступлений означало отнесение их по Признаку опасности к первой группе. Здесь в основу деления была положена степень опасности деяния, а не тяжесть наказания, характер санкции был производным от опасности преступления.[20]

Судебная практика пошла по пути сужения круга преступлений, включаемых в первую группу, относя к ней преимущественно преступления, направленные против основ советского строя. В директивном письме № 1 Уголовно-кассационной коллегии Верховного суда РСФСР за 1925 г. говорилось, что в общем все преступления можно разбить на две основные группы. Первая группа - это те преступления, которые угрожают самым основам советского строя. Сюда следует отнести преступления контрреволюционные, шпионаж, бандитизм и корыстные хозяйственные и должностные преступления с тяжелыми для государства последствиями. Вторая группа - это все остальные виды преступлений.[21]

Таким образом, Верховный суд РСФСР 1922 г., во-первых, говорил о посягательствах не на основы нового правопорядка, а на основы советского строя, чем существенно уточнял понятие первой группы преступлений, а во-вторых, исключал из этой группы преступления, относимые к ней ст. 27 УК РСФСР 1922 г. по признаку особой опасности, выраженному в строении санкции по принципу указания минимального ее предела: «не ниже такого-то размера».

УК РСФСР 1922 г. устанавливал по очень многим статьям санкцию с указанием лишь низшего предела наказания, вследствие чего нарушался принцип выделения преступлений, направленных против основ советского строя: они как бы растворялись во множестве других преступлений, за которые назначалась названная санкция.

Может показаться, что Верховный суд РСФСР в названном письме без достаточных оснований отнес к преступлениям против основ советского строя некоторые тягчайшие должностные и хозяйственные преступления. Но следует вспомнить, что в УК РСФСР 1922 г. к числу государственных преступлений были отнесены и все преступления против порядка управления, в том числе и самые легкие (самоуправство и др.). В то же время главы о должностных и хозяйственных преступлениях предусматривали некоторые деяния, несомненно направленные против основ советского строя и каравшиеся самыми суровыми наказаниями вплоть до расстрела.[22]

Придерживаясь мнения о том, что классификация преступлений по признаку их общественной опасности еще ждет своей научной разработки, было бы более правильным при характеристике видов преступления внести определенные коррективы в представления о категориях преступлений. Одна из таких корректив состоит в том, что в основе выделения указанных в УК РФ категорий лежит не общественная опасность содеянного, а особенность его правовых последствий предусмотренного наказания.

Другое уточнение касается наименования категорий: первая категория - преступления, за совершение которых УК РФ предусматривает наказание небольшой тяжести (суровости), т. е. не превышающее двух лет лишения свободы; вторая категория - преступления, за совершение которых УК РФ предусматривает наказание средней тяжести, т. е. не превышающее пяти лет лишения свободы; третья категория - преступления, за совершение которых УК РФ предусматривает тяжкое наказание, т. е. лишение свободы не свыше десяти лет; и, наконец, четвертая категория - преступления, за совершение которых УК РФ предусматривает особо тяжкое наказание, т. е. на срок свыше десяти лет либо иное, более суровое наказание.[23]

В Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, принятых в 1958 г., нет специальной нормы, которая предусматривала бы деление преступлений по их тяжести или иным признакам. Вместе с тем как Основы, так и УК союзных республик (принятые в 1959-1961 гг.) при решении конкретных вопросов ответственности, применения наказания связывает их с определенными видами (группами) преступлений.[24]

С преступлениями, не представляющими большой общественной опасности, законодатель связывает возможность привлечения лица в случае совершения названного преступления к административной ответственности, передачи материалов дела на рассмотрение товарищеского суда; в отношении несовершеннолетних - на рассмотрение комиссии по делам несовершеннолетних, а также передачи лица на поруки общественной организации или коллективу трудящихся.[25]

Принятые после вступления в силу Основ уголовные кодексы союзных республик также выделяют категорию преступлений, не представляющих большой общественной опасности. УК РСФСР, кроме преступлений, не представляющих большой общественной опасности, в статье, регламентирующей освобождение от уголовной ответственности с передачей дела в товарищеский суд, упоминает о малозначительных преступлениях. В дальнейшем, когда вопросы освобождения от уголовной ответственности с переда­чей дела в товарищеский суд подверглись общесоюзной законодательной регламентации, такая возможность связывается с совершением преступления, не представляю­щего большой общественной опасности.[26]

При определении содержания некоторых видов наказания Основы называют особо тяжкие преступления, за совершение которых допускается при определенных условиях применение смертной казни (ст. 22) и лишение свободы на срок более десяти, но не свыше пятнадцати лет (ст. 23). Таким образом, к особо тяжким отнесены преступления исключительно по формальным признакам - размеру и виду наказания, предусмотренного в санкции уголовно-правовой нормы.

В текущем законодательстве при установлении уголовной ответственности за отдельные виды преступлений употребляется понятие особо опасных преступлений, что скорее можно объяснить задачами социально-политической оценки тяжести этих преступлений и мобилизации органов уголовной юстиции и общественности на борьбу с этими преступлениями, нежели выделением по степени тяжести определенного класса (группы) преступлений.

При определении ответственности за действия, дезорганизующие работу исправительно-трудовых упреждений, говорится о лицах, осужденных за тяжкие преступления (ст. 77 УК РСФСР). Клевета и ложный донос считаются квалифицированными и наиболее опасными, если они соединены с обвинением в совершении государственного или иного тяжкого преступления (ч. 3 ст. 130, ч. 2 ст. 180 УК РСФСР).

Однако понятие тяжких преступлений, их содержание или перечет, отсутствовали и в республиканском законодательстве. Практика испытывала большие трудности. В связи с этим Указом Президиума Верховного Совета СССР в 1972 г. Основы были дополнены ст. 71 «Понятие тяжкого преступления», содержащей исчерпывающий пе­речень тяжких преступлений. В их число вошли все особо тяжкие преступления, по­теряв, таким образом, при классификации преступлений свое самостоятельное значе­ние. В настоящее время они могут рассматриваться только как часть, подгруппа тяж­ких преступлений.[27]

В действующем общесоюзном и республиканском законодательстве (в его Общей части) практически сложилась следующая классификация преступлений по их тяжести.

Тяжкие преступления (их подвид «особо тяжкие преступления»); менее тяжкие (или средней тяжести) преступления (это преступления, не относящиеся ни к тяжким, ни к преступлениям, не представляющим большой общественной опасности); преступления, не представляющие большой общественной опасности.

До принятия Уголовного кодекса 1996 года не прекращались споры об определении понятия преступления. Часть учёных настаивали на формальном определении преступления, содержащее лишь признак противоправности, как это сделано во многих европейских странах. Они аргументировали это тем, что общественная опасность — «декларативный признак», «политизированное положение» и предлагали сосредоточиться на правовых характеристиках деяния, отказавшись от его социальной природы[28]. Таких учёных было меньшинство. Дело в том, что такое понятие образует замкнутый круг: преступно то, что противоправно, а противоправно то, что преступно. Также недостатком данного определения является возможность считать преступлением любое деяние, которое хотя формально и является преступлением, в силу своей малозначительности, то есть отсутствия общественной опасности данного деяния, преступлением не является.

Некоторые учёные, наоборот, выступали за материальное определение преступления. Такое определение не указывает противоправность как признак преступления и содержит лишь указание на общественную опасность деяния. Такие определения, как отмечалось выше, содержались в Уголовных кодексах РСФСР 1922 и 1926 годов. Существенным недостатком таких определений является возможность применения закона по аналогии, то есть привлечения лица к уголовной ответственности за деяние, не предусмотренное уголовным законом. Сторонники такого подхода указывают на возможность с помощью такой дефиниции своеобразным образом восполнять пробелы в праве, проблемы и противоречия уголовного закона, особенно в период кризиса государственной власти, но на практике применение аналогии обычно оборачивается против людей, не совершавших преступлений, и является орудием произвола власти.[29]

Большинство учёных выступило за так называемое формально-материальное определение преступления, сочетающее в себе черты как формального, так и материального определений, то есть указывающее в качестве обязательного признака преступления как его противоправность, так и общественную опасность. Такое определение и было включено в Уголовный кодекс Российской Федерации.