Регион | Затраты на среднее образование | Затраты на высшее образование (в год) | ||||
в год | за весь срок обучения | |||||
$(ППС) | % от среднего по ОЭСР | $(ППС) | % от среднего по ОЭСР | $(ППС) | % от среднего по ОЭСР | |
США | 10390 | 133,1 | 117538 | 134,0 | 24370 | 211,7 |
Новая Зеландия | 6278 | 80,4 | 72102 | 82,2 | 10262 | 89,1 |
Великобритания | 7167 | 91,8 | 84750 | 96,6 | 13506 | 117,3 |
Германия | 7636 | 97,8 | 88100 | 100,4 | 12446 | 108,1 |
Франция | 8927 | 114,4 | 89280 | 101,8 | 10995 | 95,5 |
Корея | 6645 | 85,1 | 68424 | 78,0 | 7606 | 66,1 |
ОЭСР | 7804 | 100,0 | 87720 | 100,0 | 11512 | 100,0 |
Бразилия | 1186 | 15,2 | 13834 | 15,8 | 9994 | 86,8 |
Россия | 1754 | 22,5 | 19296 | 22,0 | 3421 | 29,7 |
Рассчитано по Education at a Glance. OECD, 2008, pp. 218, 221.
Усилия, направленные на накопление ЧК в системе формального образования, не исчерпываются финансовыми вложениями. Не менее важен вклад затрат собственного труда учащихся. В России, по крайней мере, с середины 1990-х гг. набирает силу тенденция к сокращению этого ключевого с точки зрения конечного результата элемента инвестиций в ЧК. Во-первых, стремление «малой кровью» получить диплом вуза ведет к разрастанию системы очно-заочного (вечернего) и заочного образования. По сравнению с 1995/96 г. доля студентов, получающих полноценное очное образование, сократилась в 2006/07 г. с 62,8% до 49%. (Это существенно меньше, чем в странах ОЭСР, где полноценное высшее образование получает от 100 до 70% студентов). В негосударственных вузах по очной форме обучается менее трети (28,1%) студентов. В разрезе направлений подготовки, как и следовало ожидать, самая высокая доля вечерне-заочного обучения (около 80%) отличает экономистов и менеджеров (Высшее образование 2008).
|
|
Во-вторых, среди студентов очного отделения получило распространение совмещение работы и учебы. Многочисленные опросы показывают, что, не дожидаясь окончания вуза, начинают работать на регулярной основе от 50 до 75% студентов. Это является специфической особенностью России и резко контрастирует с практикой большинства развитых стран, во многих из которых, с одной стороны, существуют жесткие ограничения на наем на работу учащейся молодежи, с другой – интенсивность учебного процесса просто не позволяет студентам выделить достаточно времени на регулярную трудовую деятельность в течение учебного года.
Следует отметить, что именно снижение качества учебного процесса в российских вузах запускает механизм, выталкивающий студентов на рынок труда и содействующий дальнейшему подрыву этого качества. С одной стороны, оппортунистическое поведение продавцов «образовательных услуг» высвобождает время и силы студентов, создает возможность для посторонней не связанной с учебным процессом деятельности, не ставя под угрозу конечный, значимый для студента результат – документ об окончании высшего учебного заведения. С другой, работодатели осознают, что сегодня молодой специалист с дипломом – кот в мешке. Поэтому выставляют дополнительное требование к претендентам на вакансии – опыт работы. Реакция со стороны студентов вполне предсказуема – стремление приобрести благоприятные для перспектив трудоустройства характеристики до окончания учебы.
|
|
Наконец, непросто обстоит дело с третьим ключевым элементом инвестиций – накоплением производственного опыта.
Ряд отечественных исследований отстаивает тезис об одномоментном обесценении значительной части человеческого капитала, накопленного в советское время (Нестерова и Сабирьянова 1998, Капелюшников 2008). Можно, сразу же, возразить, что новым относительно успешным поколениям человеческий капитал передавался теми, кто получил образование в советской системе. Если их ЧК получился достаточно качественным, это очевидно предполагает, что «модернизация» капитала «учителей» все же имело место.
Кроме того, принципиальным является различие между обесценением и деградацией ЧК. То, что произошло в начале рыночных реформ, можно определить как обесценение. Однако более опасный (в силу его необратимости) процесс деградации происходил постепенно. Изменения в структуре спроса на труд привели к невостребованности значительной части накопленного населением ЧК в течение продолжительного времени. Положение осложнилось тем, что период системной трансформации в России совпал по времени с бурным развитием новой экономики, распространением ИКТ, ростом сектора высокотехнологичных услуг, глобализацией. Иными словами – это период бурного обновления и накопления принципиально нового ЧК, причем не только в системе формального образования, но не в меньшей, а даже в большей степени в процессе трудовой деятельности (learning-by-doing). Именно в этот отрезок времени в отличие, например, от предыдущего куда более спокойного десятилетия законсервировать ЧК, сохранить его, не употребляя по назначению, было более чем проблематично, а во многих случаях просто невозможно. В результате произошел системный сбой: продолжительная деградация качества спроса на труд препятствовала естественному процессу накопления опыта, т.е. «морального износа» ЧК с положительным знаком. И дело здесь не в советской специфике ЧК – это в равной мере относится к знаниям и компетенциям, приобретенным полвека назад и уже на заре перестройке.
Обесценение ЧК, приобретенного в советское время, в изменившихся социально-экономических условиях наиболее вероятно, если речь идет об образовании в области социальных наук. В то же время дефицит экономистов, управленцев, юристов в начальный период рыночных преобразований сделал эти специальности наиболее востребованными и стимулировал массовое обновление такого капитала у его обладателей. Естественнонаучное, техническое, медицинское образование «социально нейтрально» и его уровень в прежней экономической системе, в том числе и по международным стандартам, был достаточно высок. Кстати распределение заработков по возрасту среди специалистов, которым удалось остаться в профессии, косвенно свидетельствует о том, что им удалось сохранить и прирастить свой ЧК. Согласно данным обследования заработной платы по профессиям, у специалистов естественных наук и здравоохранения пик заработков приходится на возраст 50-54 года, у специалистов в области образования - на возраст старше 60 лет. Инженеры в среднем достигают пика заработков в молодом возрасте (30-34 года), однако, скорее всего, это связано с их распределением по видам деятельности. То же самое справедливо и для руководителей: те из них, кто имеет большой стаж работы, сконцентрированы в видах деятельности с относительно невысокой оплатой.
|
|
Таким образом, в условиях искаженной дифференциации оплаты труда по видам деятельности представители старших возрастных групп попадают в своеобразную ловушку накопленного прошлого опыта (специфического ЧК) и приверженности профессии (path dependence trap). В то же время в перспективе эффективность накопления ЧК в процессе трудовой деятельности, по-видимому, может быть затруднена в силу растущего дисбаланса параметров формального образования и структуры спроса на труд. По данным исследования дифференциации высшего образования, проведенного Независимым Институтом социальной политики (НИСП) и Левада-центром, среди выпускников 1993-1996 гг. не по специальности работали 36%, среди выпускников 1997-2000 гг. – 42%, а среди выпускников 2001-2004 гг. – уже 56% (Шишкин и др. 2005, с. 13). Характерно, что сами «потребители образовательных услуг» сегодня далеко не всегда стремятся к профессиональной реализации в той сфере, где они получают образование.
Сопоставление двух раундов обследования социальной защищенности населения России (см. табл. 6), показывает, что лишь немногим более половины респондентов считают важным следовать полученной в системе формального образования профессии при выборе работы, причем на протяжении пост-кризисных 2000-х годов эта доля сократилась. Особенно рельефно эта тенденция заметна для молодежи недавно получившей или только получающей образование.
Таблица 6