Тютчев — поэт и дипломат, борец с русофобией

Т

ютчев — поэт и дипломат, борец с русофобией — писал:

Умом Россию не понять, Аршином общим не измерить. У ней особенная стать: В Россию можно только верить.

Как аналитик, Тютчев во многом опередил свое время. Его политическая оценка событий, пророчества будущего России и Запада как двух отдельных организмов, сущест­вующих и живущих разной и порой внутренне противо­положной жизнью, сохраняют свою актуальность и по сей день.

Тютчев писал свои статьи как до, так и после револю­ций, всколыхнувших Европу — во Франции, Германии, Австро-Венгрии. Всего им было написано 4 статьи: «Рос­сия и Германия» (1844), «Россия и революция» (1848— 1849), «Папство и римский вопрос» (1850), «О цензуре в России» (1857) и незавершенный трактат «Россия и За­пад» (1848—1849). В них он оценивает ситуацию, сло­жившуюся в Европе до и после отмеченных событий. Он вводит много новых терминов, обогативших позднее как русскую политическую мысль, так и западную. Среди них такие термины, как «русофобия», «панславизм». Яр­ко была выражена идея империи. В одной из своих ста­тей он говорит прямо: «Не община, но Империя».

ГЛАВА 14. ГЕОПОЛИТИКА РУСОФОБИИ

235

Наиболее важными вопросами, затронутыми Тютче­вым в своих статьях, стали как раз проблемы «русофо­бии» и будущей «империи». Прежде всего нужно сказать о таком явлении в нашей жизни, как «русофобия».

Русофобия болезненная неприязнь или даже патоло­гическая ненависть к русскому народу, ко всему создан­ному им. Один из видов ксенофобии. В зависимости от мировоззрения толкователя термина или от контекста его употребления под русофобией может также пониматься не только ненависть собственно к русским, но и нена­висть к России как к стране или государству.

Впервые обратил внимание на проблему русофобии А. Пушкин. С его точки зрения, нельзя прощать «клевет­ников России», особенно ту категорию людей, которая в ответ на «русскую ласку» способна клеветать на русский характер, мазать грязью связанные страницы наших лето­писей, поносить лучших сограждан и, не довольствуясь современниками, издеваться над «гробами праотцев». На­падки на праотцев Пушкин воспринимал как оскорбле­ние народа, духовного и нравственного достоинства на­ции, составляющие главную и составную особенность патриотизма. Поэт признавал самобытность русской ис­тории и считал, что ее объяснение требует «другой фор­мулы», чем история христианского Запада.

Сама по себе эта проблема волновала Россию на про­тяжении всей ее трагической истории. Но Тютчев впер­вые в своих статьях вводит в оборот этот термин.

С точки зрения автора, А. Даллес, о котором говори­лось выше, и разработал геополитику русофобии, которая реализуется до сих пор.

Геополитика русофобии — система политических мер и стратегических операций (информационных, идеологи­ческих, финансово-экономических и т.д.), направленная на осуществление информационного геноцида русского народа, как государственно-образующего народа России (то есть конечная цель геополитики русофобии — унич­тожение российской государственности).

Эта тема у нас была слабо разработана. Само упоми­нание этого слова долгое время отсутствует в словарях. Изменения произошли лишь в эпоху генералиссимуса

236

ИНФОРМАЦИОННАЯ ВОЙНА И ГЕОПОЛИТИКА

И. В. Сталина. В середине 30-х годов вплоть до середины 50-х годов этот термин впервые вошел в различные сло­вари русского языка. Можно отметить несколько слова­рей: Толковый словарь русского языка (под ред. Ушако­ва. — М., 1935—1941), Толковый словарь (под ред. С. Ожегова; М., 1949) и Словарь современного русского лит. языка (М., Академия наук СССР, 1950—1965). По­сле этого вплоть до последнего времени этот термин от­сутствует во многих словарях и энциклопедиях.

Тютчев употребляет этот термин в связи с конкретной ситуацией — революционными событиями в Европе 1848—1849 годов. И само это понятие возникло у Тютче­ва не случайно. В это время на Западе усилились на­строения, направленные против России и русских. Тют­чев исследовал причины такого положения. Они виде­лись ему в стремлении европейских стран вытеснить Россию из Европы если не силой оружия, то презрени­ем. Он долгое время работал дипломатом в Европе (Мюнхен, Турин) с 1822 по 1844 год, а позднее цензором Министерства иностранных дел (1844—1867) и знал то, о чем говорил, не понаслышке.

У Тютчева в связи с этим вызрел замысел трактата «Россия и Запад», оставшегося незавершенным. Направ­ление этого сочинения историософское, а метод изложе­ния — сравнительно-исторический, делающий акцент на сопоставлении исторического опыта России, Германии, Франции, Италии и Австрии. Западные страхи по поводу России, показывает Тютчев, проистекают в том числе и от незнания, поскольку ученые и философы Запада «в своих исторических воззрениях» упускают целую поло­вину европейского мира. Известно, что Россия вынужде­на была, охраняя свои интересы и интересы европейской безопасности, подавить революцию в Австрии, Германии и заметно повлиять на ситуацию во Франции.

В противовес русофобии Тютчев выдвинул идею панславизма. Неоднократно в публицистике и в стихах Тютчев излагал ИДЕЮ возвращения Константинополя, образования православной империи и соединения двух церквей — восточной и западной.

ГЛАВА 14. ГЕОПОЛИТИКА РУСОФОБИИ

237

Для Тютчева революция на Западе началась не в 1789 году и не во времена Лютера, а гораздо раньше — источ­ники ее связаны с папством. Сама реформация вышла из папства, из него же происходит многовековая революци­онная традиция. И в то же самое время на Западе тоже существует идея Империи. «Идея Империи, — писал Тютчев, — всегда была душою Запада», — но сразу же оговаривал: «...но Империя на Западе никогда не была ничем иным, как похищением власти, ее узурпацией».

Это как бы жалкая подделка истинной Империи — ее жалкое подобие.

Империя Запада для Тютчева является насильствен­ным и противоестественным фактором. И поэтому импе­рия на Западе неосуществима, все попытки ее устроить «срываются в неудачу». История Запада вся сжимается в «римский вопрос», и в нем сосредоточены все противоре­чия и все «невозможности западной жизни». Само папст­во сделало попытку организовать «царство Христа как мирское Царство», и западная церковь превратилась в «учреждение», стало «государством в государстве», как бы римской колонией в завоеванной земле. Этот поеди­нок завершился двойным крушением: церковь отвергает­ся в Реформации, во имя человеческого «Я», и государст­во отрицается в революции. Однако сила традиции ста­новится столь глубокой, что сама революция стремится организоваться в империю — как бы повторить Карла Ве­ликого.

Главным русским делом Тютчев считал хранение и передачу во времени и пространстве великой христиан­ской святыни — вселенской монархии. «Вселенская мо­нархия — это империя. Империя же существовала всегда. Она только переходила из рук в руки... 4 империи: Асси­рия, Персия, Македония, Рим. С Константина начинается 5-я империя, окончательная, империя христианская». Ис­ториософия Тютчева, очевидно, восходит здесь к виде­нию пророка Даниила и к истолкованию им сна царя На­вуходоносора, увидевшего великана с золотой головой, грудью из серебра, медными бедрами и глиняными нога­ми. Тютчев дает православно-русскую его интерпрета­цию: «Россия гораздо более православная, нежели сла-

238

ИНФОРМАЦИОННАЯ ВОЙНА И ГЕОПОЛИТИКА

вянская. И, как православная, она является залогохрани-тельницей империи... Империя не умирает. Только в качестве императора Востока царь является императором России. Империя Востока: это Россия в окончательном виде». Отцы Церкви в свое время писали о христианском царстве — но они еще не ведали о великой северной стра­не будущего.

Быть может, наиболее глубокое духовно-политическое произведение Тютчева — это «Русская география». Поэт рисует в нем очертания искомого «белого царства» — ра­зумеется, скорее мистические, чем физические, хотя дух и тело в определенном плане неразделимы. Что готовит нам будущее, знает только Бог, но совершенно ясно, что Святая Русь в своей таинственной судьбе уже реализова­ла многое из того, о чем думал и на что надеялся гени­альный поэт-провидец в середине XIX столетия:

Москва, и град Петров, и Константинов град — Вот царства русского заветные столицы... Но где предел ему? И где его границы — На север, на восток, на юг и на закат? Грядущим временам судьбы их обличат... Семь внутренних морей и семь великих рек... От Нила до Невы, от Эльбы до Китая, От Волги по Ефрат, от Ганга до Дуная... Вот царство Русское... и не прейдет вовек, Как то предвидел Дух и Даниил предрек.