Миф первый: Благотворительности нет

Мифология благотворительности

Ольга Алексеева,

Журнал «Отечественные записки», № 4 (31) (2006), Тема номера: Эпоха благотворительности.

Люди чаще, чем думают, живут в царстве абстракций, фикций, мифов.

Николай Бердяев

Миф — это коммуникативная система, которая пытается выдать себя за систему фактов.

Ролан Барт

Однажды дождливым вечером я сидела, дожидаясь самолета, в аэропорту города Глазго. Лететь предстояло всего ничего, какие-то сорок минут до Лондона, но ждать, при нынешних мерах безопасности, почти два часа. От скуки со мной вдруг разговорился один из таких же ожидавших — молодой английский парень, мелкий торговец недвижимостью из Лондона. Как всегда, за ответом на вопрос «Где я работаю?» последовала продолжительная пауза, после чего Джеф (назовем его так), не останавливаясь ни на секунду, выложил мне все, что он думает о благотворительности, благотворителях и благотворительных организациях. Что все благотворители на самом деле обманщики, потому что помогают только ради пиара, что благотворительные организации воруют деньги, а если не воруют, то тратят бóльшую часть на самих себя. Да и вообще, настоящей благотворительности нет, это выдумки, потому что кто же, в здравом уме и твердой памяти, будет отдавать свои кровные кому-то на какое-то абстрактное дело без выгоды для себя!.. Я-то думала, что подобные мифы существуют только в России. А в Великобритании, родине цивилизованной благотворительности, где первый закон о благотворительных организациях был принят в 1601 году, уж все понимают беспочвенность подобных рассуждений...

Я слушала и вздыхала, понимая, что человеческие предрассудки и заблуждения не имеют географических границ. А потом спросила своего случайного попутчика: «А вы-то сами, получается, никогда никому не помогали и помогать не будете?» Мой собеседник в этом месте страшно оскорбился. «Я же другой! Конечно, я помогаю. Но я занимаюсь истинной благотворительностью, настоящей, не чета всем остальным. Я помогаю лично одному проекту на острове Мадагаскар, где мы боремся с нищетой. Я его знаю “от и до” и могу ручаться, что там-то все по-настоящему!»

Выяснилось, что он тратит почти десятую часть своих не очень больших доходов и едва ли не каждый отпуск, чтобы помочь маленькой деревне на далеком Мадагаскаре, с которым его никакие деловые отношения не связывают. Он собрал вокруг себя друзей, вместе они построили школу и собираются устроить футбольное поле. Джеф был подлинно бескорыстным благотворителем, но отказывал в этой возможности другим. Почему?

Мой случайный попутчик знал о проекте на Мадагаскаре, о нуждах несчастных людей в заброшенной деревне, которым реально нужна помощь.

Он видел эту нужду своими глазами, был ее свидетелем и поэтому мог убедиться, что «подставы» тут нет.

Он оказался причастен к помощи. Может быть, в первый раз просто помог дотащить коробки с продуктами, проходя мимо. Может быть, кто-то из его друзей попросил пожертвовать часок. Мой попутчик Джеф увлекся и стал участником той помощи, которую оказывали другие деревне на острове Мадагаскар. А узнав, увидев, став участником — он поверил в то, что это и есть настоящая незамутненная помощь,

Десятки и сотни людей в России так же проходят мимо, стучат не в те двери. Не видят, не знают, не обращают внимания. И так же, как мой знакомый Джеф, живут в окружении мифов. Мифов о благотворительности.

Миф первый: Благотворительности нет

Люди, которым мне периодически приходится объяснять, где я работаю, делятся на несколько групп. Самая многочисленная — водители такси. Им скучно, они любят поговорить, а уж в России, где таксистом, хотя бы частично, является практически каждый владелец авто дешевле «мерседеса», среди водителей встречаются и философствующие доктора наук, и озабоченные мировыми проблемами бывшие чиновники. Как ни странно, несмотря на разнообразный социальный состав, среди водителей такси я встречаю меньше всего тотальных скептиков, которые при первом же робком упоминании мною: «Знаете... э... я работаю... э... в благотворительной организации» — рубят рукой воздух и утверждают: «Благотворительности нет». Гораздо чаще мне встречаются скептики среди представителей так называемых образованных классов, а в особенности среди тех, кто по долгу службы сам обязан заботиться о народе. «Благотворительности нет, это все миф. Те, кто дает деньги на благотворительность, — сами на этом наживаются. Это все левые схемы», — с пеной у рта доказывают мне работники государственной службы. «Работающие в благотворительных организациях просто уходят от налогов, все до единого», — утверждают бизнес-аналитики. Иногда встречаются и поразительные экземпляры. В том, что благотворительности нет и все на самом деле построено на выгоде, убеждал меня лидер благотворительной организации! Я, конечно же, снова не удержалась: «А как же вы?» «Я? Ну, я-то — другое дело! Мы единственные, кто ни крошки, ни копейки...»

Общество склонно рисовать черными красками то, что оно не знает, о чем имеет только приблизительное представление. Не без помощи журналистов, не вникающих в детали, благотворительная деятельность предстает в общественном мнении в виде схематичных действий по сбору вещей или продуктов в один большой сарай и потом раздачи этих вещей и продуктов абстрактным «нуждающимся». Благотворительность в общественном сознании — это процесс перегрузки товаров из одного мешка в другой. И грузчики имеют все возможности заполнить параллельно свои маленькие личные мешочки. Со времен голодного советского перераспределения общество, хоть и требуя на выборах в очередной раз перераспределить богатства Родины, в глубине души не верит в бесплатную раздачу. И, главное, не представляет себе мотивов тех, кто без личного мешочка за поясом почему-то грузит товары другим.

Давным-давно, еще в начале 90-х, когда о развитой благотворительности и филантропии в России нечего было и говорить, я работала в одной маленькой организации с очень смешным названием — «Проект “Жираф”». Организация эта искала по всей стране людей, которые не боялись высунуться: рисковали своим временем, силами, деньгами, иногда здоровьем и жизнью, чтобы помочь другим. Мы искали таких людей, собирали их вместе, поддерживая морально, выдавали дипломы «жирафа» — существа, которое не боится высунуться. А еще писали о них в прессе, что, собственно, и было моей задачей. Писали, чтобы рассказать о человеке, который 25 лет рыл пруд для своей деревни — один, без денег, без поддержки — и вырыл! Запустил рыбок, сделал мостки. У него дома — больше десятка альбомов с фотографиями пруда: как пруд рос, как он заболел, зацвел, как внезапно обвалилась земля и засыпала в какой-то момент результаты многолетнего труда, и как он этот завал расчистил.

А еще я писала о человеке, который жил на вершине горы недалеко от Пятигорска и дежурил ночами у самодельной радиостанции, вылавливая сигналы бедствия SOS и направляя гибнущим помощь. Не было тогда в стране никакого МЧС, и трудно даже подсчитать, сколько потерявших надежду людей спас не спящий человек в домике на горе под Пятигорском.

И писала о женщине, что боролась за сохранение крошечного сквера на склоне оврага в одном из спальных районов Москвы. Во времена, когда мало кто слышал об экологии, она в одиночку сохранила этот сквер, в нем теперь лавочки и дорожки, хотя ему опять грозит гибель от наступающих новостроек.

Эти люди, обычные люди, без денег, амбиций и должностей, просто делали маленькое доброе дело, не боясь высунуться. У них не было выгоды, в те времена не знали еще таких слов, как пиар, грант или рейтинг. Их просто задело, когда они проходили мимо. И они вдруг поняли, что могут что-нибудь сделать. И хотят.

Не существует каких-то специальных мотивов для занятий благотворительностью. Многие люди, которые работают в благотворительных организациях и точно так же рискуют собой ради других, сами не могут объяснить толком, зачем это делают и почему. Просто « задело», а потом понял, что « могу и хочу ». Вот этот шаг от «задело» к «могу и хочу» и есть шаг к благотворительности.

Тысячи раз каждый из нас проходит мимо беды, большинство из нас беда задевает. Но не многие задумываются, что они сами могут что-то сделать. Им кажется: чтобы побороть Голиафа, надо самому быть Голиафом, таким большим и сильным. А не маленьким щуплым Давидом. Но вот некоторые вдруг понимают, что что-то могут, и что-то сделать хотят. Хотят, потому что сопереживают, хотят еще и потому, что пробуют что-то совершить. Благотворить — значит творить благо. И «творить» здесь не менее важное слово.