Кодекс профессиональной этики адвоката

В России в течение достаточно длительного времени отсутствовал единый документ, содержащий правила профессионального поведения адвокатов. Этический кодекс российский адвокатов был принят только 31 января 2003 года на Первом Всероссийском съезде адвокатов, и является составной частью законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре. Как указано в пункте 2 статьи 4 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»[viii], кодекс профессиональной этики адвоката устанавливает обязательные для каждого адвоката правила поведения при осуществлении адвокатской деятельности, а также основания и порядок привлечения адвоката к ответственности.

Кодекс содержит различные по своему характеру правила поведения. Большинство норм первого раздела Кодекса (Принципы и нормы профессионального поведения адвоката) являются скорее этическими требованиями, чем правовыми нормами. Это видно из того, что большинство норм первого раздела Кодекса слишком неопределенные по содержанию. Например, адвокаты должны сохранять честь и достоинство (ч. 1 ст. 4), избегать действий, направленных к подрыву доверия (ч. 2 ст. 5) и др. Многие нормы и сформулированы как нравственные призывы: например, «злоупотребление доверием несовместимо со званием адвоката» (ч. 3 ст. 5).

В то же самое время, несоблюдение норм Кодекса влечет для адвоката серьезные последствия, вплоть до лишения статуса адвоката.

Возникает вопрос, насколько оправданно такое положение, когда неопределенные по содержания нормы могут влечь ответственность лица за несоблюдение этих норм.

Ведь, учитывая неопределенный характер этих норм, то, что одному кажется несоблюдением, другому покажется вполне нормальным. Мораль – понятие индивидуальное.

С одной стороны, конечно, стоит стремиться к тому, чтобы моральные принципы деятельности каждого адвоката были едины. С другой стороны, не бывает унифицированной морали. Там, где мораль становится правом – один шаг до произвола. Кодекс избрал промежуточное состояние – он придал многим моральным принципам правовое значение. Однако, он не облек эти принципы в правовую форму, чем чрезвычайно затруднил их применение.

Введенная Законом возможность применения санкций за несоблюдение норм Кодекса – весьма поспешное решение законодателя. Ведь такой принцип правоприменения, как невозможность привлечения к ответственности в случае неясности требований нормы – не является у нас общеправовым. Пожалуй, благодаря практике Конституционного суда, он лишь постепенно становится принципом налогового права. В этой ситуации, я считаю неоправданным привлекать адвоката к ответственности за несоблюдение неопределенных по содержанию норм.[ix]

Вместе с тем, нельзя не сказать и о том, что Кодекс трудно упрекнуть в том, что там написано что-то неправильно. Практически со всеми изложенными в нем этическими подходами следует согласиться. Это и невозможность для адвоката принимать больше поручений, чем он в состоянии выполнить, и запрет давать гарантии клиенту, дающие ему основания думать, что адвокат может добиться успеха большим, чем добросовестное выполнение своих обязанностей и пр. Но даже абсолютно правильное моральные истины могут оказаться аморальными, если они будут подменять право.

В силу сказанного, я считаю, что ссылка далеко не на каждую норму Кодекса может обосновывать привлечение адвоката к дисциплинарной ответственности. Нормы, воплотившие в себя этические декларации и не имеющие определенного содержания, не могут быть таким основанием.

Что касается процедурных норм Кодекса (в основном, сосредоточенных во втором разделе), то они могут применяться в полном объеме, поскольку отвечают всем признакам правовых норм.

Таким образом, Кодекс – это одно из средств регулирования отношений адвоката и адвокатского сообщества. Это означает, что никакие другие лица, кроме органов адвокатского сообщества, не вправе требовать у адвоката исполнения норм Кодекса, а также требовать привлечения адвоката к ответственности за несоблюдение норм Кодекса.