Незавершенность реформ

   Неотложность проведения реформ понималась всеми недавними правителями СССР и затем новой России за исключением, вероятно, партийно-бюрократической верхушки, стоявшей у власти в период правления Брежнева. Именно в “застойное” двадцатилетие были потеряны прежние неплохие темпы роста, когда правящий слой, можно сказать, проспал те структурные реформы, осуществление которых в странах Запада позволило им одержать победу в “холодной войне” с СССР и его сателлитами и вырваться далеко вперед на качественно новый виток исторического развития. История еще раз показала, что даже незначительная по ее меркам задержка, замораживание новых, свежих ростков общественной жизни, почивание находящихся у власти людей на прежних лаврах чреваты сверхнапряжением последующих поколений, если те не хотят отстать от времени. Неожиданно быстро развалившаяся социалистическая система, распавшийся как карточный домик в историческое одночасье СССР и его превратившиеся в самостоятельные субъекты международной политической жизни “осколки” ощутили, что находятся далеко позади стран-лидеров нынешнего мира.

   Потеряв от этого развала больше, чем все другие республики, ныне независимые государства бывшего СССР, Россия оказалась в труднейшем положении за всю свою многовековую историю. Она была вынуждена вернуться к излюбленной в русской истории парадигме “догоняющего развития”, представшей теперь в вопиюще обнаженной форме. Тем самым создалась благодатная почва для того, чтобы в политической культуре ожили старые стереотипы, что привело к еще большему “смятению” умов.

  Задачи и вызовы, которые надлежит решать и на которые следует отвечать нынешнему поколению российских руководителей, по плечу разве что титанам античной мифологии. В порядок дня встало проведение реформ, которые должны полностью изменить картину современного российского общества. Все это при слабости его нынешних структур, остроты общественных болезней, унаследованных от прошлого, и одновременно болезней роста. Капитальный ремонт этих структур и всеохватывающая терапия при этом должны не перейти грань, чреватую летальным исходом. Некоторые публицисты окрестили нынешний этап российского развития как возврат к капитализму и даже дикому капитализму эпохи первоначального накопления. При всей справедливости таких определений необходимо все же не забывать, что этот возврат проходит в совершенно иной качественной обстановке рубежа ХХ – начала XXI веков. При этом Россия была и остается заметной частью мирового цивилизационного сообщества, большинство участников которого заинтересованы в сотрудничестве с нею, ее сближении со странами-лидерами. В этом плане внешняя международная обстановка последнего времени была благоприятна для осуществления первоочередных, назревших внутренних реформ.

  При этом поиски сплотившей бы общество стержневой национальной идеи, к нахождению которой призвал россиян в середине 90-х годов Ельцин, далеко не окончены. Стержневая сплачивающая идея эпохи построения социализма – торжество коммунизма и его идей не только в СССР, но и во всем мире, оказалась выброшенной на свалку истории и теперь способна интересовать разве что дотошных исследователей прошлого. Объявлению в качестве главной цели, подобно тому, как это произошло в постсоциалистических странах Восточной Европы, присоединения к западному миру, базовые ценности христианской цивилизации которого традиционны и для русской политической культуры, препятствует великодержавная спесь политических и военных “верхов”, получающих подпитку из устарелых идеологических источников.

  Твердое намерение быть вместе со странами евроатлантической западной цивилизации прозвучало в речах, произнесенных Путиным во время его визита в Германию в конце сентября 2001 года. Но для этого понадобилась такая аномалия, как нанесенный 11 сентября в США, в самое сердце западной евроатлантической цивилизации, невиданный по своей жестокости удар набравшего огромную силу мирового гнезда терроризма. Возникло ощущение общей угрозы, вызова, брошенного как западному сообществу, так и России со стороны сил “иного” мира. Этот “иной” мир продемонстрировал, что не остановится перед изощренными кровавыми акциями, чтобы обратить вспять широкоохватный процесс глобализации, втягивающий в свой поток практически все страны мира, всех участников экономического, политического и социального процесса рационализации современной жизни с опорой на последние научно-технические достижения развитых стран. Реформированной России предстоит найти свое место, свою нишу во вряд ли остановимом широком потоке развития глобализирующегося человечества.

  Политическая культура посткоммунистической России не в последнюю очередь определяется социальной базой установившегося в 1991 году режима. Начавшаяся во время перестройки революция оказалась незавершенной, начатые реформы - половинчатыми и частично малоуспешными. В результате опорой нынешнего режима является перестроившаяся номенклатура старого времени, западническая часть бывшей интеллигентской контрэлиты, представители буржуазии в первом поколении, преимущественно компрадорской [6, с.338; 4; 9]. На самом деле эта социальная база очень узка, отсюда попытки верхов при новом лидере - Путине - искать более широкую опору, привлечь на свою сторону организации гражданского общества.

  В последнее десятилетие произошло реформирование верхнего эшелона власти в России. Была принята новая конституция, регулярно проводились выборы. Согласно конституции Россия является президентской республикой. Президент сосредоточивает в своих руках столько власти, что это напоминает традиции российского самодержавия. Парламент, состоящий из нижней и верхней палат: Государственной Думы и Совета Федерации, играет подчиненную роль. Огромность территории, экономические, национальные и конфессиональные различия затрудняют управление страной. В 90-е годы в Российской Федерации постоянно возникали центробежные, сепаратистские тенденции. Наиболее известный пример этого - Чечня. Менее известный пример - Татарстан, но здесь московской и местной власти удалось договориться и преодолеть конфликт мирным путем.

  Придя к власти, Путин с целью повышения управляемости провел административную реформу. По сути дела была выстроена заново вертикаль власти. Страна была поделена на семь крупных округов. Во главе каждого из них были поставлены преданные президенту люди. Это главным образом представители высших слоев армии и ФСБ (Федеральной службы безопасности, ранее КГБ). Тем самым стало ясно, кому отдает предпочтение Путин, сам бывший офицер КГБ, при Ельцине занявший пост главы ФСБ.

  Перемены наверху не сопровождались глубокими переменами в местном самоуправлении. Оно нуждается в коренной реорганизации. На деле на местах правит мэр или другое главенствующее лицо, игнорирующие мнение представителей гражданского общества и сами инициативы граждан, если они вступают в противоворечие с интересами местной власти. Сама эта власть рассматривается находящимися у рычагов управления людьми как находящаяся в их собственности привилегия распоряжаться судьбами проживающих на подвластной им территории людей (здесь не случайно возникают реминисценции крепостного права, отмененного в России лишь в 1861 году).

Распад Советского Союза, в котором Россия и русские играли главенствующую роль, фактическая победа Запада в "холодной войне" обусловили подъем националистически настроенных сил, воспринимающих все происшедшее как национальное унижение русских. В связи с этим оживились и издавна присущие политической культуре страны идеи особой исторической миссии России и ее народа (ранее они находили отражение в концепции "Москва-Третий Рим", затем в идеологии Третьего Интернационала) [15, с.38]. Такие настроения лишь тормозят реформы.

  Авторитарный стиль нынешнего руководства пользуется широкой поддержкой в массах. По социологическим опросам ВЦИОМ три четверти населения разделяют мнение, что России необходим в первую очередь сильный руководитель. Те же 75-80% опрошенных готовы пожертвовать свободами ради установления порядка. Раздутые до небес некоторыми средствами массовой информации похвалы и славословия в адрес президента Путина привели к возникновению нечто подобного культу личности нынешнего российского президента. Об этом в "юбилейный" день 21 августа 2001 года с едкой иронией писала миланская "Коррьера делла сера". Все это еще раз показывает, насколько трудно преодолевается в русской политической культуре византийское и коммунистическое наследие.

  Живучие византийские традиции в политической культуре серьезно препятствуют демократизации жизни современного российского общества. Отсюда и трудности в процессе его трансформации, перевода прежней культуры с ее устоявшимися стереотипами на рельсы новой демократической культуры, отсюда же - до сих пор мало удававшиеся попытки пробуждения инициативы снизу, формирования дееспособного гражданского общества в современной России. Исторический опыт показал, что если реформы проводятся лишь сверху и не поддерживаются при этом широкими массами, их результаты очень непрочны [14, 24-26, 30, 33-34, 37-38].

  Попытки создать в 90-е годы дееспособную партийную систему не принесли ожидавшихся результатов. Демократический принцип выборной сменяемости действует слабо еще и потому, что за прошедшее время федеральные и местные власти отнюдь не способствовали, а иногда даже открыто препятствовали созданию партий, которые могли бы представлять разносторонние интересы всех общественных слоев. Существующие партии слабы и не укоренены в обществе, часто являются выразителями лишь воли своих властолюбивых лидеров. Нередки случаи коррупции во всех эшелонах власти. Отсюда - политическая апатия населения, низкое участие в выборах.

  Люди в России были озабочены больше экономическими, чем политическими проблемами, тем, как выжить экономически в труднейших условиях переходного периода, когда на протяжении всех 90-х годов жизненный уровень значительно понижался [8]. Экономические реформы (требующие особого разговора) осуществлялись непоследовательно по принципу "шаг вперед, два шага назад" и не принесли выигрыша большинству населения.

  В условиях усложняющейся социальной ситуации предпринимались мало удававшиеся попытки создать корпоративного типа организации для согласования интересов. В подражание западным образцам была даже образована трехсторонняя комиссия. Но в отличие от Запада капитал, наемный труд и государство в России "еще друг от друга не отчленились" [5, с. 31]. Участники состоявшейся в Фонде Горбачева дискуссии на тему "Гражданское или корпоративное общество? Перспектива для России" признали, что для России мало пригоден путь независимого развития частных компаний, по которому развивались США, а ближе путь Франции, где крупный бизнес тесным образом связан с государством. Опасность для России здесь в бесконтрольности и отсутствии конкуренции. Если же этого удастся избежать с помощью общественного контроля, конкурирующих корпораций и свободной прессы, то корпоративное общество станет укрепляться. И все же, с точки зрения А.А.Галкина, корпоративные организации представляют собой деформированную форму институтов гражданского общества, их негативную изнанку [5, с. 18, 50].