Сказочные поэмы К.И. Чуковского

Лекция 10. К. И. Чуковский – создатель «детского эпоса»

Первооткрывателем нового направления в детской послеоктябрьской литературе стал Корней Иванович Чуковский (1882-1969). В огромной разносторонней литературной работе Чуковского, лингвиста, переводчика, теоретика художественного перевода была одна область, к которой он относился с особенной самозабвенной любовью. Такой областью в его литературной судьбе стало создание сказок и стихотворений для детей – по существу, «детского эпоса». За этим горячим увлечением стояло желание узнать и понять мир ребенка, обостренный интерес к ребенку. Он писал: «Наши дети для нас незнакомцы. Мы видим их урывками, на лету. Словно в сумасшедшем трамвае мы проносимся мимо детей – в вихре всяческих дел и хлопот». Как писала о нем его дочь, Лидия Корнеевна Чуковская, «сам он, во всем своем физическом и душевном обличье, был словно нарочно изготовлен природой по чьему-то специальному заказу “для детей младшего возраста” и выпущен в свет тиражом в один экземпляр». Он был убежден: все дети «в возрасте от двух до пяти лет верят и жаждут верить, что жизнь создана только для радости, для беспредельного счастья». Необычайную значимость он придавал детскому смеху. Убежденный, что художественный образ, особенно если ему придана стихотворная форма, есть «наиболее могучий рычаг педагогики раннего возраста», он определил и главную творческую задачу: помогать утверждаться детскому оптимизму, средствами поэзии, открывая путь к радостным эмоциям, к яркой и ритмической словесной игре, к проявлению заложенного в ребенке творческого начала. На основании этих глубоких исследований Чуковский создал книгу, аналогов которой, вероятно, нет: «От двух до пяти». В этой книге (ее переизданиям нет числа, при жизни Корнея Ивановича каждое издание дополнялось им новыми примерами, новыми размышлениями, а иногда и новыми главами), построенной на фактическом материале, автор задался целью художественного исследования умственной и психической жизни ребенка. Особенно его интересует здесь проблема речевого развития: автору книги представляется, что овладение речью является «одним из величайших чудес детской психической жизни». Этот свой тезис Чуковский проверяет и доказывает на множестве интереснейших и убедительных примеров. В главах «Неосознанное мастерство», «Величайший труженик» Чуковский связывает неосознанные открытия ребенка с народной этимологией, а эта глубинная связь, в свою очередь, ведет ребенка к самому главному: к «завоеванию грамматики». В постижении растущим человеком грамматики Чуковского интересует все: и подражание взрослым, и разногласия с ними, когда возникает свой вариант, поражающий неопровержимой логикой («– Пойдем в этот лес заблуждаться»). Или: «- Мама, утки утьком идут! – Гуськом. – Нет гуси – гуськом, а утки – утьком.».

Сказочные поэмы К.И. Чуковского

Определить точную дату создания первой эпической поэмы-сказки Чуковского «Крокодил» трудно, но есть два важных свидетельства. Находясь вместе в поезде по дороге в Куоккалу (теперь Репино) в гости к художнику И. Репину, Горький заговорил с Чуковским о детской литературе, и заметил: «Сейчас одна хорошая детская книжка сделает больше добра, чем десяток полемических статей... Вот напишите-ка длинную сказку, если можно в стихах, вроде «Конька - горбунка», только, конечно, из современного быта». Поездка была в 1916 году. По нескольким упоминаниям Чуковского, все его попытки написать что-то, сидя за столом, успеха не имели. И однажды, благодаря непредвиденному случаю, сказка создалась сразу же, без промедления. Вот как рассказывает об этом сам ее автор. «Но случилось так...что мой маленький сын заболел, и нужно было рассказать ему сказку. Заболел он в Хельсинки, я вез его домой в поезде, он капризничал, плакал, стонал, чтобы как-нибудь утихомирить его боль, я стал рассказывать ему под ритмический грохот бегущего поезда» все, что в этот момент приходило в голову. «Стихи сказались сами собой...». Ни минуту он не думал ни о форме, ни о рифме, ни об эпитетах, он торопился любым способом отвлечь мальчика от томившей его боли. «Вся ставка была на скорость, на быстрейшее чередование событий и образов, чтобы больной мальчуган не успел ни застонать, ни заплакать. Поэтому я тараторил, как шаман...». Сказка «Крокодил» была первой, проложившей начало всему последующему комическому эпосу в творчестве Чуковского. Здесь родилась «корнеева рифма»:

Жил да был

Крокодил.

Он по улицам ходил,

Папиросы курил,

По-турецки говорил –

Крокодил, Крокодил Крокодилович!

В этой сказке перед читателем впервые в литературе для детей открывается улица большого города, с ее движением, с массой разнообразного народа. Еще больше поразит читателя фантастический темп развития сюжета, где с невероятной быстротой одно событие сменяет другое. После многих причудливых происшествий наступает счастливый конец – примирение двух миров: человеческого и звериного. Для общей гармонии люди и звери должны отказаться от самого страшного. «Мы ружья поломаем / Мы пули закопаем, / А вы себе спилите / Копыта и рога!». Как меняется мир, какая совсем новая открывается жизнь! «И наступила тогда благодать: /Некого больше лягать и бодать. <…> По вечерам быстроглазая Серна / Ване и Ляле читает Жюль-Верна. / А по ночам молодой Бегемот / Им колыбельные песни поет. <…> Вон, погляди, по Неве по реке / Волк и Ягненок плывут в челноке». Библейская мечта и детская совпадают. В этой поэме впервые с такой силой игровой фантазии возникнет страна Африка, огромная площадка для всяких приключений, недаром про нее написано так:

Африка ужасна.

Да-да-да!

Африка опасна,

Да-да-да!

Не ходите в Африку,

Дети, никогда.

Именно поэтому, как только «папочка и мамочка уснули вечерком, / А Танечка и Ванечка – в Африку тайком...». И, наконец, именно в «Крокодиле» появляется небывалый еще юный герой – «Это доблестный Ваня Васильчиков».

Он боец,

Молодец,

Он герой

Удалой

Он без няни гуляет по улицам.

Именно с этого героя, Вани, начинается проходящая через все сказки, может быть, главнейшая для Чуковского мысль: не важно, кто ты, а важно, какой ты. В руках у Вани, побеждающего Крокодила и все нашествие зверей, всего-то «сабля игрушечная». Другой герой, спасающий Муху-Цокотуху от страшного паука, – всего лишь маленький Комарик, третий – Воробей, легко и просто справляется с грозным Тараканом. Отвага и неустрашимость маленького героя подчеркивается еще и тем, что сильные, клыкастые, зубастые всякий раз трусливо прячутся.

На всей территории сказок Чуковского царят неудержимая выдумка, шутка, игра, нонсенс, перевертыш. Перевертыш, быть может, самый любимый прием в его сказках. На этом приеме держатся сказки «Чудо-дерево» (1924), где возможна самая что ни на есть «несусветица»: «А на дереве ерши / Строят гнезда из лапши. <…> В огороде-то на грядке /Вырастают шоколадки....», и «Путаница»(1924), где все меняется местами, верх становится низом, происходит великая неразбериха со звериными голосами, и вообще наступает полное отклонение от привычной житейской нормы: «Рыбы по полю гуляют, / Жабы по небу летают...». Перевертышам Чуковский посвятил отдельную главу в книге «От двух до пяти», где он задается вопросом: «в чем польза детского влечения к игре в “перевернутый мир”?». Он находит ключ к этой «разнообразной и радостной деятельности» в игре, которая необходима ребенку и для развития его умственной и нравственной деятельности. Для него эта «обратная координация вещей» представляет собой разные виды игры мыслительной, игры ума, потому что «ребенок играет не только камешками, куклами, но и мыслями». Его наблюдения над детьми привели его к убеждению: ребенок любит действие, движение, перемещение, игру вещей. И в его сказках все беспрестанно движется: «Ехали медведи / На велосипеде / А за ними кот / Задом наперед» («Тараканище»,1923). «Одеяло убежало / Улетела простыня, / И подушка, / Как лягушка, / Ускакала от меня...» («Мойдодыр», 1923). Все его сказки приводят действие к счастливому финалу, открывая ребенку, читателю и слушателю, возможность выразить вместе с героями бурную радость, громкое, шумное ликование. «Пляшут чижики и зайчики в лесах, / Пляшут раки, пляшут окуни в морях...»; «Да здравствует мыло душистое / И полотенце пушистое..»; «А слониха-щеголиха / Так отплясывала лихо...»; «Будет, будет мошкара / Веселиться до утра:»; «Вот обрадовались звери! / Засмеялись и запели / Ушками захлопали, / Ножками затопали...»; «Вот и вылечил он их, / Лимпопо! / Вот и вылечил больных, / Лимпопо! / И пошли они смеяться, / Лимпопо! / И плясать и баловаться, / Лимпопо!». Сколько же ответной радости, сколько желания попрыгать, весело выкрикивать текст, танцевать и баловаться дают ребенку эти ликующие концы всех сказок!

Чуковский создал множество стихотворений для детей, используя в них мотивы русского и английского фольклора, вводя в русский стих нонсенс, тот же перевертыш, шутку, которыми прославилась и стала знаменитой английская книга «Песни Матушки Гусыни». На шутке, перевертыше строятся такие стихи, как «Обжора», «Ежики смеются» (У канавки / Две козявки / Продают ежам булавки. / А ежи то хохотать! Нам не надобны булавки! / мы булавками сами утыканы»); «Огород» (Сел баран на пароход / И поехал в огород), «Бебека», Закаляка», «Верблюдица» и много еще других. Целый цикл он посвятил переводу английских народных песенок, куда вошли и ставшие знаменитыми «Скрюченная песня» и «Барабек» («Робин Бобин Барабек / Скушал сорок человек...»), и «Котауси и Мауси» («Жила была мышка Мауси / И вдруг увидала Котауси...»), целый цикл загадок. Но, кажется, полнее всего он выразил себя в стихотворении «Радость». Радость – это такое чувство, от которого меняется все и в человеке, и в природе: «Куры стали павами, / Лысые – кудрявыми ». Он готов нести безоглядную радость всем, увлекая этим чувством и больших, и маленьких:

Так бегите же за мною

На зеленые луга,

Где над синею рекою

Встала радуга-дуга.

Мы на радугу вска-ра-б-каемся

Поиграем в облаках

И оттуда вниз по радуге

На салазках, на коньках!

В этом стихотворении выразился весь Чуковский.