Глава 3. Гражданская война в США и их южные соседи

 

 

Гражданская война в Соединенных Штатах Америки была событием большого исторического значения. Она явилась переломным этапом во внутренней жизни американского народа и важной вехой в истории международных отношений, оказала влияние на страны Латинской Америки и на политику США в отношении этих стран.

До гражданской войны 1861 —1865 гг. отношения Соеди­ненных Штатов с двумя их ближайшими южными соседями — Мексикой и испанской колонией Кубой — складывались не­сколько различно, хотя в обоих случаях политика Вашинг­тона диктовалась интересами американских рабовладельцев.

Политика эта состояла, в частности, в расширении территории рабовладельческих штатов путем завоевания чужих земель и распространения на них планта­ционного хозяйства.

Следствием этой политики явились отторжение у Мексики Техаса (1836—1845 гг.) и огромной части мексиканской тер­ритории в результате американо-мексиканской войны (1846—1848 гг.), заключение между Мексикой и США договора Маклейна — Окампо (1859 г.), по которому США должны были получить постоянное право тран­зита через перешеек Теуантепек и право ввода в Мексику войск для защиты собственности и наведения порядка[3]. Таким образом, отношения США с Мексикой до 1861 г. были отношениями сильного хищника и слабой жертвы.

Другой сосед США — Куба — также находился под угро­зой. Вашингтонское правительство делало неоднократные, но безуспешные попытки купить Кубу у Испании. В то же время в США велась кампания за насильственный захват острова. Особенно эта кампания усилилась в период президентских выборов, приведших к власти сторонника рабовладельцев Бьюкенена (1857—1861 гг.). Мешала захвату Кубы твердая позиция Англии и Франции, предпочитавших, чтобы остров находился в руках слабой Испании, а не был захва­чен их растущим конкурентом — Соединенными Штатами[3].

Поглощение Мексики и аннексия Кубы отвечали в пер­вую очередь экономическим и политическим интересам ра­бовладельцев южных штатов. Победа южан в гражданской войне грозила установлением господства рабовладельцев во всем Союзе или выделением из Союза южной Конфедерации и неизбежно повлекла бы за собой немедленный рост экспан­сионизма рабовладельцев. Поэтому в Мексике, на Кубе и в Испании с особым вниманием следили за ходом событий в США накануне и во время гражданской войны.

 

 

3.1. МЕКСИКА.

 

 

К моменту военного столкновения между северными и южными штатами в соседней Мексике только что кончилась гражданская война — одержало победу прогрессивное пра­вительство Бенито Хуареса. Долгие годы борьбы истощили страну, особенно ее финансы. Требовались время и средства, для того чтобы страна могла пойти вперед в своем развитии. Поиски передышки и средств явились одной из причин заклю­чения Мексикой упоминавшегося договора Маклейна — Окампо. Внутренняя борьба в Соединенных Штатах того времени привела к отказу сената ратифицировать договор. Когда эта борьба привела к военному конфликту, обе вра­ждующие стороны должны были определить свою политику в отношении Мексики.

Воспользовавшись экономическими и финансовыми за­труднениями мексиканского правительства, возникшими в ре­зультате долгой гражданской войны, Англия, Франция и Ис­пания решили подчинить любым способом ослабленную Мек­сику своему влиянию, а если представится возможность, то и превратить страну в колонию. Предлогом к вмешательству в дела Мексики послужил мораторий по иностранным долгам, объявленный правительством либералов. В декабре 1861 г. в Веракрус высадились испанские, а вслед за ними в январе 1862 г. в Мексику прибыли английские и французские войска.

Южане послали к французским войскам своего агента Сюпервьеля. Весной 1863 г., добравшись до Пуэблы, штаб-квартиры французов, агент Конфедерации стремился заверить их в симпатиях Ричмонда к Франции. Одновременно он убеждал французов возможно скорее овладеть портом Матаморос, который южане использовали в своих отношениях с внешним миром, в обход блокады, начатой северянами в апреле 1861 г. От имени правительства Конфедерации он обе­щал предоставить интервентам необходимые им припасы и корабли для передвижения по рекам, а Франции — дешевый хлопок. Чтобы ускорить дело, агент южан из Мексики отпра­вился в Париж.

Сопротивление, которое оказывали интервентам мекси­канские патриоты, и победы северян в июле 1863 г. создали условия, неблагоприятные для оккупации францу­зами Матамороса. Однако это не прервало связей между Ричмондом и интервентами. Эти связи существовали до пол­ного поражения конфедератов.

Иначе сложились отношения между интервентами и пра­вительством Линкольна. Интервенирующие державы пред­ложили Линкольну сотрудничать с ними в их акциях против Мексики, на что он 4 декабря 1861 г. ответил отказом.

Однако за все время гражданской войны в Соединенных Штатах конфедераты не осмелились решительно предпринять что-либо против Мексики, федераты не сделали чего-либо ощутительного, чтобы предотвратить или остановить интер­венцию, которая противоречила стремлению США стать пол­ным гегемоном в Западном полушарии. Так или иначе, в обоих случаях вопрос о новых территориальных притязаниях в отношении Мексики фактически был снят. Объяснение этому следует искать прежде всего в военном факторе. И Север и Юг опасались осложнять свое положение острым конфликтом с южным соседом, особенно в условиях французской интервенции. Поэтому обе враждующие сто­роны сохраняли нейтралитет во время войны мексиканцев против захватчиков. Тем более что активное вмешательство в мексиканские дела при создавшейся в то время военно-по­литической и международной обстановке грозило ря­дом осложнений. Для Юга сохранение мирных отношений с Мексикой было особенно необходимо, в связи с тем, что в ус­ловиях блокады мятежники использовали эти отношения для сбыта в Мексику хлопка и приобретения через нее из Европы нужных им предметов снаряжения.

В то же время южане, понимая, что их противники имеют ряд неоспоримых преимуществ (количество населения, эко­номические ресурсы и др.), с самого начала рассчитывали на поддержку и официальное признание Конфедерации европей­скими державами, и прежде всего Англией, Францией и Ис­панией. Европейские державы видели в сецессии средство к ослаблению США и укреплению собственных позиций в За­падном полушарии и потому старались оказать помощь кон­федератам. Последние, уповая на эту помощь, согласовывали свою политику с державами, осуществлявшими интервенцию в Мексике. Южане надеялись найти в оккупантах военных партнеров, так как отношения Англии, Франции и Испании с Союзом были очень напряженными и даже грозили извест­ное время войной. Такого же партнера они хотели приобре­сти и в империи Максимилиана, созданной в июле 1863 г. под эгидой Наполеона III и с помощью французских окку­пационных войск на части мексиканской территории.

Не получая нигде официального признания, конфедераты хотели получить его хотя бы у правительства Максимилиана, но тщетно. С одной стороны, Максимилиан не шел на при­знание Конфедерации без санкции из Парижа, где по ряду причин воздерживались от признания Конфедерации. С дру­гой стороны, Максимилиан не мог пойти на такой шаг из-за своего непрочного положения в Мексике. Признать Конфеде­рацию означало потерять престиж даже в среде тех мекси­канцев, которые еще не влились в армию Хуареса и терпели иностранного ставленника. Признание Конфедерации по­влекло бы за собой неизбежный конфликт с Союзом, кото­рый в подобном случае, вероятнее всего, поддержал бы Хуа­реса, а может быть, и выступил бы против Максимилиана. Кроме того, французская марионетка стала императором уже тогда, когда определился явный военный успех северян, после июльских боев 1863 г., в результате которых территория Кон­федерации была разрезана по течению реки Миссисипи на две части, каждая из которых была окружена армией се­верян. Будучи в натянутых отношениях с правительством Хуареса и вдобрых отношениях с правительством Максимилиана, Кон­федерация в течение всей гражданской войны не могла от­дать дань своим симпатиям или антипатиям и была выну­ждена соблюдать нейтралитет по отношению к войне, про­исходящей в Мексике. В свою очередь Хуарес и Максимилиан, боясь осложнить свое положение, сохраняли нейтралитет по отношению к гражданской войне в США. При этом симпатии мексиканских патриотов были на стороне Севера, а симпатии прислужников иноземного императора — на стороне конфедератов.

Правительство в Вашингтоне, как говорилось выше, вы­ражало недовольство интервенцией в Мексике. Подобная интервенция, особенно при неофициальной поддержке южан интервентами, являлась непосредственной угрозой Союзу. Кроме того, закрепление иностранцев в Мексике должно было нанести серьезный ущерб стратегическим и экономиче­ским интересам и планам дальнейшей экспансии Соединен­ных Штатов. В условиях революционной войны, которую вел Север против Юга, демократически настроенные массы амери­канского народа с неодобрением смотрели на насильственное насаждение в соседней стране монархического режима. И Хуарес, и Линкольн, каждый в соответствии со специфическими условиями и особенностями своей страны, боролись за прогресс и утверждение буржуазных отношений, станов­ление и развитие которых сковывалось сопротивлением со стороны помещиков Мексики и рабовладельцев США. Эта борьба, а также враждебное отношение Англии, Франции и Испании естественно сближали правительства Линкольна и Хуареса. С другой стороны, именно политика европейских держав заставляла правительство в Вашингтоне, несмотря на его недовольство иностранной интервенцией в Мексике, занять нейтральную позицию, чтобы не спровоцировать напа­дения этих держав на США.

Гражданская война в США и сложный комплекс связан­ных с ней военно-политических коллизий обусловили нейтра­литет враждующих сторон в отношении войны в Мексике. Этот нейтралитет, хотя и не всегда пунктуально соблюдае­мый, помог мексиканским патриотам развернуть борьбу про­тив иностранной интервенции. Победа Союза и усиление США в результате этой победы убавили спесь Наполеона III и в известной мере косвенно содействовали уходу французов из Мексики (1867), где они были разбиты войсками Хуареса.

 

3.2. КУБА.

 

 

К началу гражданской войны в США Куба продолжала оставаться испанской колонией. Испания беспощадно эксплуа­тировала ее природные богатства и население.

История Кубы характеризовалась многочисленными вос­станиями негров против рабства и борьбой свободного насе­ления за гражданские и политические права. Но на всем про­тяжении этой истории выступления негров-рабов и борьба свободного населения против колониального режима не сли­вались в единый поток. Раб и рабовладелец —таково было основное социальное деление жителей острова. Почти все свободное население так или иначе зависело от рабовладель­цев или было каким-либо образом связано с ними. Рабы и ра­бовладельцы были непримиримо враждебными силами. Страх рабовладельцев за свое «живое имущество» и свою жизнь заставлял Испанию сохранять силой господство над Кубой. Рабовладельцы видели в военных гарнизонах Испании га­рантию сохранения рабства на острове, а потому мирились с колониальным режимом, несмотря на всю его жестокость и ущерб, наносимый господством Испании их собственным экономическим интересам различного рода регламентацией, налогами и т. д. Это было одной из причин, почему в 1810— 1826 гг. Куба не оказалась в рядах восставших испанских колоний. Это было главной причиной того, что в последую­щие годы движение против испанского господства на острове не приобрело значительного размаха.

В период гражданской войны в Соединенных Штатах ни федералисты, ни конфедераты не ставили вопрос об аннексии Кубы.

Позиция северян частично объяснялась тем, что они про­должали линию тех, кто и до гражданской войны выступал
против аннексии острова, усматривая в этом опасность уси­ления рабовладельцев. Ведя войну против рабства, можно было только осложнить свое положение присоединением ра­бовладельческой страны. Кроме того, общие интересы бур­жуазии Севера в тот момент прежде всего были направлены на овладение внутренним рынком всей территории Союза.

Военно-политический фактор определил и позицию Юга. Война отвлекала средства и людей от всех второстепенных за­дач. Любые попытки приобретения Кубы, путем захвата или покупки, поставили бы южан и северян перед лицом реши­тельного отпора со стороны Англии и Франции, считавших, что Куба должна оставаться в руках Испании.

Было еще одно обстоятельство, полностью снимавшее не только вопрос об аннексии или покупке Кубы, но и заставляв­шее правительства обеих воюющих сторон публично отре­каться от прежних заявлений и планов в этом отношении. Дело заключалось в том, что в начальный период иностранной ин­тервенции в Мексике Испания стала военной союзницей двух сильнейших держав — Англии и Франции. На Кубе с мо­мента подготовки интервенции было сосредоточено большое число испанских войск. Их сила относительно возросла, по­скольку США были разделены на два враждующих лагеря. Для обоих лагерей в сравнении с довоенным временем зна­чительно увеличился политический вес Испании. Она могла признать или не признать независимость Конфедерации. Такое признание было бы для конфедератов большой по­литической победой, а для Севера — большим политическим уроном.

Какое же наиболее действенное средство было в руках плантаторов и северян, чтобы предотвратить испанское вмешательство в войну между Севером и Югом? Прежде всего отказ от планов захвата Кубы и обещание никогда не посягать на нее. На такой путь и встали правительства Вашингтона и Ричмонда.

Правительство Испании проявляло симпатию к недавно наиболее агрессивным сторонникам отторжения у нее Кубы — южанам. План Испании был прост: война ослабляет США, это дает ей возможность упрочить собственное положение на Кубе и развернуть при первой представившейся возможно­сти наступление на отколовшиеся некогда колонии в Запад­ном полушарии с целью их обратного подчинения. Этот план внушал испанскому правительству тем большие надежды, что первая попытка его осуществления оказалась весьма удач­ной. В марте 1861 г. Испания захватила Доминиканскую рес­публику и вновь сделала ее своей колонией. Испания вос­пользовалась выгодной международной ситуацией (накануне интервенции в Мексику и вскоре после создания в США Кон­федерации), а также слабостью маленькой республики, раз­дираемой внутренними неурядицами. Для дальнейшего выполнения своего плана Испания могла действовать, только поддерживая конфедератов. Ведь они раскололи Союз и тем ослабили его, а теперь подрывали его силы в гражданской войне и нанесли бы ему сокруши­тельный удар, одержав победу.

В силу указанных обстоятельств и зависимости политики Испании от политики Англии и Франции испанское прави­тельство, объявив 17 июня 1861 г. о своем нейтралитете в войне Севера и Юга, всячески поддерживало южан.

В политике испанского правительства большая роль должна была принадлежать Кубе, которая как бы замыкает Мексиканский залив. В условиях морской блокады, осущест­влявшейся северянами, возможность для южан поддерживать связь с Кубой, а через нее и с остальным миром являлась для них огромным подспорьем.

Вскоре после событий в форте Самтер в Гавану вошли первые суда под флагом конфедератов.

На Кубе они грузились и выгружа­лись, набирали топливо, воду и съестные припасы, в портах острова спасались от преследования крейсеров северян. Че­рез Кубу шли суда в порты южан. Таким образом, политика испанских властей на Кубе в значительной мере парализо­вала действенность блокады, которую объявило правитель­ство Линкольна.

22 октября 1861 г. на Кубу прибыл Чарльз Хелм в каче­стве «представителя Южной Конфедерации в испанских, французских и датских владениях» в Америке. Цель его при­езда состояла в том, чтобы добиться для себя разрешения быть консулом Конфедерации в столице Кубы, а также вести с генерал-капитаном переговоры о возможности заключения с Испанией оборонительного и наступательного союза.

Генерал-капитан Кубы Серрано отказался вести с Хелмом официальные переговоры, сославшись на испанский ней­тралитет, но заверил посланца Конфедерации, что суда южан будут по-прежнему допускаться в порты Кубы. Хелму была предоставлена полная свобода действий на острове, он не за­медлил воспользоваться ею для агитации в интересах конфе­дератов.

Кроме Хелма, направленного в Гавану, правительство Юга послало делегацию в Мадрид с целью добиться там офи­циального признания Конфедерации и, возможно, — заклю­чения союза.

Несмотря на проконфедератские симпатии в Испании, испанское правительство отказалось признать правительство в Ричмонде. Объяснялось это следующим. Война в США еще только начиналась и трудно было предвидеть, кто в ней победит. Кроме того, Испания ждала, что скажут Англия и Франция. Одна она не решалась пойти на риск почти неиз­бежной войны с вашингтонским правительством. А Франция и Англия сами не шли на подобный риск. Между ними су­ществовали трения по целому ряду вопросов. Наполеон III, ввязавшись в мексиканскую авантюру, боялся, как бы севе­ряне и мексиканские патриоты после признания Францией Конфедерации не разбили бы совместно его экспедици­онный корпус в Мексике. Внутри Франции существовала серьезная оппозиция против втягивания страны в войну с Соединенными Штатами.

Если южане в своей политике по отношению к Испании, добиваясь признания и благоволения испанских властей на Кубе, давали обещание не посягать на остров, то такое же обещание давали и северяне, чтобы помешать признанию Конфедерации Испанией и парализовать связи южан с ис­панскими властями на Кубе.

Международная обстановка, сложившаяся в то время, и усилия дипломатии Вашингтона обусловили нейтралитет Ис­пании, далеко не беспристрастный, но обеспечивавший Се­веру свободу рук в войне с Югом.

Учитывая беспокойство испанских сторонников рабства и кубинских рабовладельцев, вашингтонское правительство старалось припугнуть Испанию, намекая на то, что в случае враждебных действий с ее стороны США пойдут на стимули­рование аболиционистского движения на Кубе. В то же вре­мя правительство Линкольна стремилось предотвратить кон­фликт с Испанией, обещая не предпринимать никаких шагов, направленных на подрыв института рабства на Кубе.

Предпринимая дипломатические шаги, вашингтонское пра­вительство одновременно готовилось к возможному военному конфликту с Испанией. Однако маневр Испании (с угрозой активизировать действия своего флота в кубинских водах и расширить пределы этой деятельности) носил в значительной мере характер блефа. Если Испания не рискнула начать вой­ну с США до середины 1863 г., то с каждым последующим месяцем она должна была все больше убеждаться в гибель­ности для нее столкновения с Соединенными Штатами.

Демократическая общественность всего мира по-прежнему сочувствовала северянам. Наполеон III еще больше связал себе руки мексиканскими делами, взяв на себя авантюристи­ческую задачу навязать мексиканскому народу чужеземного правителя в лице императора Максимилиана. Возможность создания в Мексике зависимого от Франции государства не могла радовать Англию. Ее временное сближение с Францией на базе мексиканских дел ушло в прошлое.

Таким образом, международное положение не давало повода испанскому правительству надеяться на чью-нибудь поддержку в случае войны с Соединенными Штатами.

К этому времени увеличилась также мощь Союза, а воен­ные успехи в гражданской войне значительно укрепили его международный престиж.

Были и другие обстоятельства, сдерживавшие испанское правительство. Война с США ставила Кубу под непосредст­венную угрозу вторжения, она могла вызвать восстание ра­бов на острове. И то и другое означало бы фактически по­терю богатейшей колонии.

В войне с Соединенными Штатами Испания могла потерять очень многое без надежды приобрести что-нибудь, кроме сомнительного союзника в лице отступавших по всем направлениям конфедератов.

Не видя возможности каким-либо образом поживиться за счет США, испанское правительство решило все же хоть в какой-то мере выполнить свой план, вызванный к жизни гра­жданской войной в Соединенных Штатах. В 1864 г. испанская эскадра захватила перуанские острова Чинча как базу для развития дальнейшей экспансии в Южной Америке. Но силы ее и здесь были значительно меньше ее претензий. Захват пе­руанских островов послужил прелюдией к войне Испании с Перу, Чили, Боливией и Эквадором (1865—1866 гг.), не при­бавившей славы ее оружию и не принесшей ей никаких приобретений. В 1865 г. в результате народного восстания про­тив испанского господства вновь возродилась Доминикан­ская республика и Испания лишилась недавно приобретенной колонии. Так, в конечном счете безрезультатно закончилась попытка Испании восстановить хоть часть прежней империи в Америке.

Гражданская война в США явно помешала развитию пла­нов, которые строились до нее американскими экспансиони­стами в отношении Кубы, но как только перестал действовать военно-политический фактор, определявший в период войны позицию Вашингтона в кубинском вопросе, на сцену вновь выступили экспансионистские интересы американских капиталистов.