Критика В.И. Лениным буржуазной и мелкобуржуазной социологии

Одним из важнейших ключевых вопросов истории общественной мысли для В.И. Ленина являлся вопрос об исторической преемственной связи прогрессивных общественных идей прошлого в России и марксизма. Исключительно большое методологическое значение имеет работа Ленина «От какого наследства мы отказываемся?». В ней поставлен принципиальный вопрос об отношении марксизма к идейному содержанию предшествующей общественной мысли в России.

Марксизм представляет собой учение, которое всегда учитывает прогрессивное наследие прошлого, исходит из исторической преемственной связи к прошлому социальному прогрессу и его идеям. Ленин в указанной статье опровергает Михайловского и других народников, которые сочинили выдумки о разрыве русских марксистов с лучшими традициями передовой части русского общества, о перерыве ими демократической линии его развития. Народнические идеологи утверждали, что только они являются истинными преемниками идейного наследия Чернышевского, Добролюбова.

На примере книги Скалдина (Ф.П. Еленева) «В захолустье и в столице» (СПб., 1870) В.И. Ленин показывает, что выдвигаемые Скалдиным положения о состоянии в русской деревне раскрывают действительность деревни, как она существует, и в ее тенденциях дальнейшего развития, Ленин замечает: «Народник, вероятно, свысока взглянул бы на Скалдина и сказал, что это просто буржуа. — Да, конечно, Скалдин — буржуа, но он представитель прогрессивной буржуазной идеологии, на место которой у народ-

383

 

ника является мелкобуржуаэная, по целому ряду пунктов реакционная»[989].

Вот почему русские марксисты положительно оценивают воззрения буржуа-просветителя Скалдина и других представителей прогрессивной общественной мысли 60-х годов, а в воззрениях народников отмечают наряду с позитивными положениями реакционно-утопические идеи, идущие в разрез с общественным развитием.

Ленин подчеркнул, что «народничество сделало крупный шаг вперед против наследства, поставив перед общественной мыслью на разрешение вопросы, которых хранители наследства частью еще не могли (в их время) поставить, частью же не ставили и не ставят по свойственной им узости кругозора. Постановка этих вопросов есть крупная историческая заслуга народничества, и вполне естественно и понятно, что народничество, дав (какое ни на есть) решение этим вопросам, заняло тем самым передовое место среди прогрессивных течений русской общественной мысли»[990].

Но по ряду вопросов марксисты ближе стоят к просветителям (имеются в виду революционные демократы) в отношении наследства 60-х годов, чем народники. «Не только они не отрекаются от наследства, а, напротив, одной из главнейших своих задач считают опровержение тех романтических и мелкобуржуазных опасений, которые заставляют народников по весьма многим и весьма важным пунктам отказываться от европейских идеалов просветителей»[991].

И у прогрессивной части буржуазного просветительства, и в воззрениях народничества Ленин находит положительное, от признания чего русские марксисты не отказываются. Марксисты не являются нигилистами по отношению к истории прошлого. Но в своем критическом анализе прошлого наследства марксисты раскрывают его историческую ограниченность и показывают реальные закономерности дальнейшего общественного развития.

Само собой разумеется, говоря о преемственной связи с общественной мыслью прошлого, не отрекаясь от него, марксисты, указывает Ленин, «присоединяют анализ тех противоречий, которые заключают в себе наше капиталистическое развитие, и оценку этого развития с вышеуказанной специфической точки зрения»[992], т.е. пролетарской партийности.

По цензурным обстоятельствам В.И. Ленин в своей легальной статье не называет революционных демократов в лице Герцена, Чернышевского и Добролюбова, идейное наследие которых прежде всего восприняли русские марксисты. В материализме, в диалектическом взгляде на жизнь революционных демократов,

384

 

в глубоком понимании ими социологических проблем возникавшая социал-демократия имела богатейшее теоретическое наследство.

Произведения Герцена, Белинского, Чернышевского и Добролюбова имели большое значение в подготовке идейных предпосылок для возникновения и распространения марксистских идей в России. Своей критикой буржуазных идеологов революционные демократы облегчили социал-демократии борьбу за победу марксистского мировоззрения в России. О Герцене Ленин говорил как о писателе, который сыграл «великую роль в подготовке русской революции»[993].

Быстрой победе марксизма в России способствовало то обстоятельство, что у передовой русской общественной мысли имелась солидная материалистическая традиция. Ленин называл революционных демократов предшественниками русской социал-демократии. Он писал: «...роль передового борца может выполнить только партия, руководимая передовой теорией. А чтобы хоть сколько-нибудь конкретно представить себе, что это означает, пусть читатель вспомнит о таких предшественниках русской социал-демократии, как Герцен, Белинский, Чернышевский...»[994].

В добавлении к § 1 главы IV «Материализма и эмпириокритицизма» Ленин подчеркивал глубокую идейную связь взглядов Чернышевского и русских марксистов в области философского материализма. Народники в лице Лаврова сделали шаг назад от Чернышевского — от материализма в сторону позитивизма. Это было теоретическое принижение взглядов в области общественной мысли.

Ленин проанализировал вопрос о методологическом подходе к теоретическому наследованию, поднял эту проблему на ступень высшего, философского обобщения, положив тем самым краеугольный камень для объективного решения основных проблем истории общественной мысли. Ленинская методология при решении вопроса об отношении марксизма к истории общественной мысли исходит: 1) из преемственности всего прогрессивного в знании; 2) из непрерывного приращения прогресса знания и 3) из классово-партийной оценки противоречивого процесса развития концепций и идей.

В отличие от Г.В. Плеханова В.И. Ленин выступил против социологии народников на более поздней стадии развития народнического движения. В начале 90-х годов главными противниками марксистской социологии были представители либерального народничества. В своей полемике с ними Ленин подчеркивал, что с открытием материалистического понимания истории социология впервые была возведена на ступень науки. Марксизм открыл новую эру в развитии социальных наук.

385

 

Для Ленина в его критике народнической социологии характерно глубокое понимание внутренней связи социологической теории с практическими задачами рабочего движения, с практикой жизни. У Плеханова теоретическая полемика нередко принимала несколько академический характер, он не всегда делал необходимые социально-практические заключения по поводу социологических положений противников марксистской социологии.

Методологические принципы критики буржуазной социологии у В.И. Ленина охватывают широкий круг теоретических проблем, имеющих непосредственный выход на практически-политические вопросы революционного движения рабочего класса, защиты научного мировоззрения от буржуазного и мелкобуржуазного влияния, на вопросы стратегии и тактики партийного руководства классовой борьбой. Прежде всего это углубленная разработка принципа марксистской партийности, это обоснование философского аспекта исторического материализма, далее, это развитие учения о диалектическом соотношении объективных условий и субъективного фактора, наконец, дальнейший вклад в теорию общественно-экономической формации и ее социальных законов, в теорию социальной революции, а также в учение о роли личности и народных масс в истории[995].

Проблема партийности социологической теории приобретает в произведениях Ленина особо важное значение. Принцип партийности для него становится важнейшей методологической проблемой в исследовании общественных явлений, в критике буржуазной социологии. Беспристрастной социальной науки, указывал Ленин, не может быть в антагонистическом обществе[996].

Развивая принцип марксистской партийности, Ленин подчеркивал его различные стороны: социально-политическую, гносеологическую и логическую. Для него принцип марксистской партийности имел методологическое значение, что нашло свое прямое отражение в его подходе к полемике против народнической социологии, социологических взглядов «легальных марксистов», а также против буржуазной социологии в целом. В статье «Наши упразднители» Ленин отметил внутреннюю связь буржуазной политики с философией позитивизма и субъективной социологией. В работе «Что такое „друзья народа”» он раскрыл единство и взаимосвязь партийно-политической и гносеологической сторон принципа партийности.

Исключительное методологическое значение для марксистской социологии, как и для марксизма в целом, имеет произведение Ленина «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве». В нем Ленин, полемизируя с народническими

380

взглядами, подверг глубокой и обстоятельной критике эклектическую систему взглядов «легального марксиста» Струве, стремившегося в области философии и социологии «соединить» некоторые положения марксизма со взглядами буржуазных социологов на Западе, в частности с воззрениями неокантианцев Зиммеля, Риля и др. В центре внимания Ленина в указанном труде являются методологические проблемы, среди которых первостепенное значение имеет принцип марксистской партийности и критика буржуазной партийности в ее объективистской форме.

Ленин глубоко анализирует структуру партийности. Компонентами понятия марксистской партийности, органически связанными между собой, являются: 1) пролетарская революционность, классовость; 2) объективность познания и действия; 3) творческая активность; 4) принципиальность и 5) диалектике-логическая обоснованность. Эти стороны в той или иной исторической связи Ленин развивает во многих своих произведениях в процессе борьбы с социологическими взглядами народничества, «легального марксизма», меньшевизма, неокантианства и махизма.

Принцип марксистской партийности — это не только средство критики взглядов противников, он представляет собой важнейший методологический прием исследования общественной жизни. Марксистская партийность, взятая в социальном аспекте, — это принцип, отражающий революционную позицию рабочего класса и по отношению к окружающим общественным явлениям, вытекающую из его объективного положения в обществе. Гносеологической стороной партийности является правильное, объективное отражение действительности. И, наконец, логической стороной — диалектический метод подхода к анализу общественных явлений, материалистическая диалектика. Из указанных сторон партийности проистекают убежденность в правильности действия рабочего класса, принципиальность, имеющая своей основой объективную истину в ее конкретно-историческом развитии.

В своей полемике с буржуазными социологами Ленин отмечает различную по содержанию и форме партийность пролетарскую и буржуазную. «Беспартийность есть идея буржуазная. Партийность есть идея социалистическая»[997]. Отсюда проистекает прикрытая, объективистская партийность буржуазии и открытая, объективная партийность рабочего класса.

Критикуя методологические позиции Струве в «Критических заметках к вопросу об экономическом развитии России», Ленин характеризует два принципиально различных подхода, существующие в социологии, — объективистский и марксистский. «Объективист, — пишет Ленин, — говорит о необходимости данного исторического процесса; материалист констатирует с точностью дан-

387

 

ную общественно-экономическую формацию и порождаемые ею антагонистические отношения. Объективист, доказывая необходимость данного ряда фактов, всегда рискует сбиться на точку зрения апологета этих фактов; материалист вскрывает классовые противоречия и тем самым определяет свою точку зрения. Объективист говорит о „непреодолимых исторических тенденциях”; материалист говорит о том классе, который „заведует” данным экономическим порядком, создавая такие-то формы противодействия других классов. Таким образом, материалист, с одной стороны, последовательнее объективиста и глубже, полнее проводит свой объективизм. Он не ограничивается указанием на необходимость процесса, а выясняет, какая именно общественно-экономическая формация дает содержание этому процессу, какой именно класс определяет эту необходимость»[998].

Приведенные положения Ленина четкостью вскрывают два различных методологических подхода в анализе социологических фактов. Марксизм включает в себя партийность, обязывая при оценке события прямо и открыто становиться на точку зрения пролетариата. Ленин разоблачает объективизм буржуазной социологии, для которой, как мы видели, было характерно в анализе социологических понятий затушевывание своей классовой позиции, требование подняться выше классовых противоречий в обществе.

Критикуя Струве, Ленин отмечал непозволительность в анализе фактов капиталистической действительности рассуждений «с точки зрения профессора, стоящего над классами». Он полемизирует с буржуазными социологами, стремящимися выдать существующую классовую организацию управления, свои классовые интересы и идеи за общечеловеческие, стать выше классов. Положения Ленина были направлены против методологии различных буржуазных социологических направлений, для которых с некоторыми различиями была присуща общая объективистская методология. «Марксист..., — писал Ленин, — считает основательной только критику с точки зрения определенного класса, — критику, основывающуюся не на моральных суждениях „личности”, а на точной формулировке действительно происходящего общественного процесса»[999].

Самым существенным как в субъективном методе народнической социологии, так и в объективистском методе социологических взглядов «легальных марксистов» Ленин считал игнорирование ими антагонистических противоречий в капиталистическом обществе. Отсюда проистекало отрицание классовой борьбы, требование примирения классов, признание принципа солидарности, сотрудничества классов. Последнее в различных формах являлось характерным для всей буржуазной социологии.

388

 

Раскрывая объективистскую методологию буржуазной социологии, Ленин обращает внимание на то, что она обычно связана с абстрактностью изложения. Абстрактность изложения является одним из методологических приемов буржуазных социологов. Критикуя подобный подход у Струве, Ленин писал: «... абстрактность критики г. Струве составляет отличительное свойство всей его книги... Нуждается в исправлении у него больше всего именно постановка вопросов»[1000]. Такой же прием существует и у народника Михайловского в его рассуждениях об обществе вообще, о понятии «дифференциации» в обществе вместо строгого и научного понятия о классовом делении общества. Это было присуще всей западноевропейской и русской буржуазной социологии.

В противоположность абстрактно-объективистской форме буржуазной социологии марксистская партийность необходимо предполагает конкретно-исторический способ исследования фактов и событий. Ленинские труды «Материализм и эмпириокритицизм», «Империализм как высшая стадия капитализма», «Государство и революция» и другие дают большой конкретный материал критики абстрактно-логического приема объективистского рассмотрения фактов и событий исторического процесса. Сторонник объективистской методологии берет лишь одну сторону явлений — всеобщее, раздувает ее и тем самым искажает истину, игнорируя конкретные формы ее проявления. Это было весьма характерно для многих школ в буржуазной социологии, которые рассматриваются в данной книге. «Нет ничего характернее для буржуа, — замечает Ленин, — как перенесение черт современных порядков на все времена и народы»[1001].

В своей полемике с буржуазными и ревизионистскими социологами Ленин указывает, что логика познания и действия должна отразить развитие действительности в ее конкретности. Критикуя объективистские рассуждения Струве об обществе вообще, о социальном прогрессе независимо от конкретно-исторической ступени его развития, Ленин писал: «Надо конкретнее формулировать вопрос, свести его от прогресса вообще к „прогрессу” капиталистического русского общества...»[1002]. Различные буржуазные социологические школы, как мы видели, ставили вопрос о прогрессе абстрактно, вообще, не касаясь вопроса о классах, борющихся за конкретный прогресс в общественных отношениях.

Характеризуя в целом марксистскую методологию, одной из важных сторон которой является конкретно-исторический подход, Ленин подчеркивал: «Метод Маркса состоит прежде всего в том, чтобы учесть объективное содержание исторического про-

389

 

цесса в данный конкретный момент, в данной конкретной обстановке, чтобы прежде всего понять, движение какого класса является главной пружиной возможного прогресса в этой конкретной обстановке»[1003].

Большое методологическое значение в борьбе против буржуазной социологии имели и имеют положения Ленина, в которых он обосновывает философский аспект марксистской социологии. В полемике с народническими социологами, с теоретиками «легального марксизма», с неокантианцами и махистами он показывает внутреннюю, нерасторжимую связь диалектического и исторического материализма. Философия диалектического материализма обладает той особенностью, что она выступает по отношению к марксистской социологии наиболее общей ее методологической основой.

Буржуазные социологи, независимо от своей принадлежности к различным школам, стремились «доказать», что у марксизма нет обоснованной философии и что между его мировоззрением, с одной стороны, и социологией и экономическим учением, с другой стороны, не существует никакой связи. Об этом писали народнические социологи, Н.И. Кареев, теоретики «легального марксизма» Н.А. Бердяев, И.А. Давыдов и др. Все они стремились тем самым к ревизии исторического материализма.

Ленин, опровергая эти ложные утверждения, показывает объективно-научный характер марксистской философии и ее органическую связь с историческим материализмом. «В этой философии марксизма, вылитой из одного куска стали, нельзя вынуть ни одной основной посылки, ни одной существенной части, не отходя от объективной истины, не падая в объятия буржуазно-реакционной лжи»[1004]. Философия диалектического материализма придает марксистской социологии методологическую обоснованность. Категориальный аппарат исторического материализма исходит из основополагающих теоретических посылок диалектического материализма.

В этой связи большое значение приобретает разработка Лениным диалектической логики и критика на основе ее метафизической логики буржуазных социологов, связанной с субъективизмом и эклектикой. Буржуазные социологи противопоставляли монизму диалектической логики эклектизм, основанный на теории факторов. Этой позиции следовали и ревизионисты. Так, например, Э. Бернштейн следующим образом характеризовал свой методологический подход к познанию общественных явлений: «История не допускает альтернатив. Ее девиз: как то, так и другое. История человечества в этом отношении совершается в республиканском духе: она не признает „никакого короля в социальном

390

 

царстве”. По отношению к системам она поступает как эклектик, по отношению же ко времени —как мелкий буржуа»[1005].

Эклектизм характерен для большинства буржуазных и мелкобуржуазных социологов. Мы видели это на примере взглядов народнических социологов, М.М. Ковалевского и др.

Ленину принадлежит глубочайшая критика социологического эклектизма. В своих произведениях он показывает, что для эклектика свойственно непонимание главного, существенного в развитии общественных явлений. Эклектик исходит из простого взаимодействия явлений, в котором все одинаково, неразличимо, нет главного и побочного. В своей критике эклектизма Ленин показывает, что он открывает дорогу софистике, допускает произвольный выбор любых сторон явления и ведет к субъективизму. На примере различных буржуазных социологических концепций, от субъективной школы до махизма, Ленин демонстрирует пороки эклектизма и противопоставляет ему диалектику, лежащую в основании общесоциологической теории марксизма.

Марксистская диалектика, как мы видели, составляет центр нападений буржуазных и мелкобуржуазных социологов на исторический материализм. Третируя диалектику, X.И. Житловский утверждал: «Философски она не обоснована, для науки излишняя, на практике более вредна, чем бесполезна, а стало быть, во всех областях не выдерживает критики»[1006]. Такая позиция с теми или иными вариациями была присуща всей буржуазной социологии и их последователям — ревизионистам в лице Бернштейна и др.

Ленин исключительно глубоко и тонко использует категории диалектической логики (противоречие, общее, частное и особенное, конкретность, объективное и субъективное и т.д.) в обосновании основных проблем исторического материализма и в своей критике эклектизма буржуазной и мелкобуржуазной социологии. Категории диалектической логики раскрываются им не только в философских работах, но и при анализе конкретных социологических, экономических и политических вопросов.

Большое принципиальное, методологическое значение имеет в работах Ленина разработка и дальнейшее развитие проблемы соотношения объективных условий и субъективного фактора. При всей правильности общего решения этой проблемы Плехановым вопрос о содержании и значении субъективного фактора в различных конкретных условиях в его произведениях не нашел полного и глубокого ответа. Между тем эта проблема была одной из первостепенных в социологии. Плеханов, как отмечалось выше, полемизируя с субъективной социологией народников, подчеркивал объективные начала в социологической теории,

391

 

уделяя меньше внимания проблеме субъективного фактора в истории. Буржуазные и мелкобуржуазные социологи всячески силились представить исторический материализм в качестве теории, утверждающей квиетизм, игнорирующей активную деятельность личности, народных масс.

В «Русском богатстве», например, заявлялось, что понятие общественного развития «не может быть объективным, так как последним звеном в цепи причин и следствий, предшествующих общественным изменениям, являются субъективные стремления»[1007]. С.Н. Кривенко утверждал: «Вместо того чтобы считать человека в ряду условий и сил, направляющих общественную, а следовательно, и экономическую жизнь, первою и главною силою, они (марксисты — Б.Ч.) низводят его на степень какого-то инвентаря экономических процессов, совершающихся по раз установленному на все времена и случаи ритуалу»[1008].

Уже в своих ранних работах, полемически направленных против идеологов народничества и «легального марксизма», Ленин опроверг подобные домыслы, фальсификации буржуазных и мелкобуржуазных социологов. Он писал: «Идея детерминизма, устанавливая необходимость человеческих поступков, отвергая вздорную побасенку о свободе воли, нимало не уничтожает ни разума, ни совести человека, ни оценки его действий. Совсем напротив, только при детерминистическом взгляде и возможна строгая и правильная оценка, а не сваливание чего угодно на свободную волю. Равным образом и идея исторической необходимости ничуть не подрывает роли личности в истории: история вся слагается именно из действий личностей, представляющих из себя несомненно деятелей»[1009].

В критике волюнтаристических концепций в социологии Ленин главный упор делал на обосновании марксистского поло­жения об объективном характере законов общества, о детерминированности поступков людей и классов, указывая при этом на активный характер субъективного фактора. В полемике с искажениями марксистской социологии в духе объективистско-фаталистическом он развернул глубокую трактовку значения субъективного фактора в истории. Он показал, что субъективный фактор органически вплетается в историческую необходимость. В анализе исторического процесса надо исходить из диалектики объективных условий и субъективного фактора. В полемике с буржуазной социологией Ленин отстаивал марксистское положение о том, что без воздействия субъективного фактора не могут произойти изменения в объективных условиях общественной жизни. Из диалектического соотношения этих сторон

392

 

проистекают функции и роль субъективного фактора в историческом процессе.

Все приведенные методологические положения у Ленина теснейшим образом связаны с дальнейшим развитием им теории исторического материализма. Это развитие протекало на основе обобщения общественной практики и в процессе полемики с буржуазной социологией. Здесь мы вынуждены ограничиться указанием лишь на наиболее важные проблемы исторического материализма, которые были разработаны В.И. Лениным, не вдаваясь в подробности их изложения и обоснования.

Это прежде всего проблема общественной формации. Еще в своей полемике с представителями народнической социологии Ленин конкретизирует марксистское понятие общественной формации и решительным образом подвергает критике исходные положения буржуазной социологии. Он указывает на два принципиально различных методологических подхода к изучению общества: марксист исходит в анализе общественных явлений из конкретно-исторического представления об общественной  формации, а представитель буржуазной социологии из понятия общества вообще[1010]. Критикуя субъективную социологию народников, Ленин имеет в виду буржуазную социологию в целом. Своим учением об общественной формации Ленин наносил удар в самое сердце буржуазной социологии в ее позитивистской и неокантианской трактовках общества. Он критикует абстрактно-догматический прием в изучении общества, абстрактные универсальные формулы, которые буржуазные социологи применяют к понятиям «общество», «прогресс». Ленин указывал, что это наглядный признак метафизики, с которой начинала всякая наука, сочинялись a priori общие теории вместо изучения конкретных фактов. Общие теории, указывал Ленин, всегда оставались бесплодными[1011].

Развивая марксистское учение об общественной формации, Ленин обосновывает положение, согласно которому общество — это живой организм в его функционировании и развитии, находящийся на определенной ступени исторического развития. Анализ понятий общества и прогресса вообще требует установления понятия общественной формации, анализа конкретных общественных отношений[1012].

Все эти методологические положения, развитые Лениным в процессе критики народнической социологии, полностью относились к буржуазной социологии в целом, вскрывали ее один из важнейших методологических пороков.

Раскрывая методологические рамки понятия общественной формации, Ленин на примере Марксова «Капитала» показывает,

393

 

что марксизм требует всестороннего изучения всех общественных отношений, выделения при этом производственных отношений, соответствующих уровню и характеру производительных сил[1013]. Благодаря такому выделению производственных отношений общественная наука получила критерий повторяемости исторических явлений в различных странах. Именно поэтому социология стала наукой, вскрывающей законы развития общества. Одним из коренных методологических недостатков буржуазной социологии в рассматриваемом вопросе являлось отрицание объективных законов в обществе. В этой связи Ленин подверг критике позицию неокантианцев и их сторонников среди ревизионистов. В статье «Некритическая критика» он, высказав намерение «представить со временем систематический разбор этого направления», подчеркивал, что неспособность буржуазной социологии подметить и понять повторяемость в явлениях общественной жизни есть результат идеалистического подхода к истории[1014]. Касаясь взглядов неокантианства на этот вопрос, Ленин в статье «Еще одно уничтожение социализма» указывал, что для данного направления буржуазной социологии характерно отрицание всяких обобщений, стремление «спрятаться от всяких “законов” исторического развития»[1015].

Общественный закон не фатальный, неотвратимый регулятор, а закон деятельности людей. Механизм действия социальных законов включает в свое содержание так или иначе, в той или иной форме действие субъективного фактора. Позиция Ленина.. в этом вопросе направлена как против волюнтаристического, так и фаталистического истолкования социального закона. Это имеет весьма важное методологическое значение в опровержении взглядов буржуазных социологов.

В борьбе против субъективной социологии народничества Ленин обращал внимание на то, что главным ее пороком является субъективизм. Михайловский утверждал, что в социологии невозможен объективный метод. Критикуя основы субъективного метода в социологии, Ленин говорит о его метафизичности и одновременно идеалистическом характере[1016]. Социологи народничества останавливались лишь на рассмотрении идейных интересов и мотивов исторической деятельности людей, не стремясь анализировать причины этих интересов и мотивов. Они не научно, а субъективно-идеалистически решали основной вопрос социологии — об отношении общественного сознания к общественному бытию, противопоставляя сознание, волю людей объективной закономерности. Свою социологию поэтому представители ее строили, исходя из порочной методологии — из

394

 

абстрактных идеалов «критически мыслящей личности». П. Л. Лавров утверждал, что «все в теории создавалось, охранялось и совершалось работою мысли и энергиею воли личностей. Чудотворцем всегда была и будет сила мысли и энергия воли личностей»[1017].

Ленин вскрывает различие методологических подходов марксистской социологии и буржуазных социологов к анализу личности: «...социолог-материалист, делающий предметом своего изучения определенные общественные отношения людей, тем самым уже изучает и реальных личностей, из действий которых и слагаются эти отношения»[1018]. Социолог-субъективист изолирует личность от конкретной общественной обстановки и тем самым лишает себя возможности изучения действительных помыслов и чувств личности. Марксизм не игнорирует роли личности и ее индивидуальных черт в развитии общества, но он объясняет ее действия из существующих общественных, в современном обществе, классовых отношений. Это исходный методологический пункт марксистской социологии при рассмотрении проблемы личности.

Конкретизируя и развивая дальше марксистское учение о роли личности в истории, Ленин обращает внимание на то, что общественная деятельность личности, ее успех органически связаны с действием народных масс, классов и деятельностью партий в обществе. Он подчеркивал, что главным своим недостатком все предшествующие теории общества имели непонимание роли народных масс в истории. Они «не охватывали как раз действий масс населения, тогда как исторический материализм впервые дал возможность с естественноисторической точностью исследовать общественные условия жизни масс и изменения этих условий»[1019].

Это было весьма важное методологическое положение, вскрывающее принципиальное отличие марксистской социологии от всех направлений буржуазной социологии, на что в свое время Плеханов в своей полемике с буржуазными социологами не всегда достаточно полно обращал внимание вследствие политической недооценки революционной роли крестьянства в общественном движении.

В борьбе с буржуазной и мелкобуржуазной социологией Ленин исключительное внимание уделил вопросам классовой борьбы и революции. Здесь находился главный фронт размежевания между марксистами-социологами и противниками марксизма. Ленин отмечал, что рассмотрение тех или иных социальных проблем предполагает марксистское представление о груп-

395

 

пировке общественных сил, классов и их борьбе в определенной общественной формации. Марксизм действия личностей свел к действию классов, борьба которых обусловливает движение общества. В полемике с народниками и «легальными марксистами» Ленин подчеркивал этот определяющий и изначальный методологический пункт марксистской социологии.

Две крупные работы Ленина, критически направленные: одна — против либерального народничества («Что такое „друзья народа”»), другая — против «легального марксизма» («Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве»), имеют исключительно важное методологическое значение в решении вопросов классовой борьбы и революции. Ленин со всей четкостью показал отсутствие у Струве признания классовой борьбы при рассмотрении всех теоретических вопросов, стремление исказить марксистскую постановку вопроса о революции. Ленин писал, что по появлении книги Струве «Критические заметки» он сделал попытку раскрыть смешение в воззрениях последнего марксизма с буржуазной наукой[1020].

Для струвизма было характерно отделение теории от практики жизни. Струве считал, что это является необходимым условием научного исследования. Неокантианский тезис отделения теории от практики был принят «легальными марксистами» за исходный методологический пункт. «Для успехов научного исследования, — утверждал Струве, — огромную важность имеет принципиальное разделение между теоретическими построениями и практическими идеями, устанавливающее взаимную независимость и тех, и других. Это принципиальное разделение должно быть признано за руководящее начало отыскания теоретической истины»[1021].

В связи с такой методологической установкой Струве приходил к следующему заключению: «Экономическое понимание истории не претендует давать ответ на вопрос, что делать»[1022]. Оно не связано с практикой.

Таким образом, с точки зрения Струве, социология — чистая теория, не имеющая никакого отношения к проблеме идеала и интересов классов. Социализм — идеал и имеет отношение лишь к нравственному, практическому миру. Идеал, утверждал «легальный марксист», «ни субъективно (для психологического сознания), ни объективно (по недостаточности эмпирических данных) не может быть безусловно необходимым»[1023].

396

 

Ленин решительно опровергает неокантианскую позицию «легального марксизма», подчеркивая внутреннюю и нерасторжимую связь марксистской теории с практикой рабочего движения и политикой социал-демократии. Еще выступая против Михайловского, который обвинял марксистов в безучастном отношении к борьбе, Ленин в свой работе «Что такое „друзья народа”» писал, что социалисты исходят из воззрения, согласно которому путь к социализму один — классовая борьба пролетариата против буржуазии[1024]. Критикуя неокантианскую позицию Струве, Ленин писал в предисловии к работе «Экономическое содержание народничества», что Струве ограничивается объективной стороной доктрины и оставляет почти вовсе в стороне практические выводы[1025].

Как показывает Ленин, неокантианство являлось одним из средств обоснования «легальным марксизмом» своего реформизма. На заявление Струве о том, что последователи Маркса будто бы внесли корректив в учение о революции, он писал: «Мы никак не можем признать это правильным. Никакого „корректива” (исправления по-русски) ни важного ни неважного не вносили „последователи Маркса” в его точку зрения»[1026].

В произведениях Ленина, в которых велась полемика с народниками и «легальными марксистами», глубоко разработана марксистская теория революции и ее философско-социологические основы. Он нанес сокрушительный удар по объективизму буржуазной социологии. Его полемика со Струве особенно рельефно вскрыла сущность объективистской методологии буржуазных социологов, которые отрицали классовую борьбу и революцию как закон движения и развития антагонистического общества. Это было характерно как для натуралистической социологии, так и для психологического направления, неокантианства и религиозной философии истории.

В полемике с «легальными марксистами» со всей ясностью обнаружилось различное понимание общественно-экономической закономерности. Струве, искажая исторический материализм, рассматривал общественную закономерность вне связи с деятельностью и борьбой классов в обществе. Закономерность в обществе в представлении «легальных марксистов» — это стихийное движение экономических сил, откуда проистекает непреодолимость капитализма. Вмешательство рабочего класса в стихийный исторический процесс излишне.

Экономический материализм в руках буржуазных социологов стал теоретическим средством опошления и искажения марксистской социологии. Ему следовали ревизионисты и оппортунисты.

Методология экономического материализма, разделяемая

387

 

«экономистами» в лице С.Н. Прокоповича, Е.Д. Кусковой, а также так или иначе меньшевиками, являлась исходным пунктом их реформистских взглядов. Она нашла свое выражение в абсолютизации стихийности при рассмотрении исторического процесса.

Проблема стихийности и сознательности в рабочем движении приобрела жгучий характер. Она имела не просто теоретический интерес, но была практически связана с рабочим движением 900-х годов. Мы кратко остановимся лишь на методологической стороне этого вопроса.

«Экономисты» были сторонниками фаталистического взгляда на исторический процесс, в котором, по их утверждению, всегда существуют слепые, стихийные экономические силы, действие которых предотвратить или изменить с помощью рабочего движения невозможно. Вот типичное рассуждение теоретика «экономизма» С.Н. Прокоповича в его книге «К критике Маркса»: «Материалистическое понимание истории считает производственные отношения базисом, а борьбу классов надстройкой. Поэтому положение научного социализма, что рабочее движение уничтожит капиталистический строй общества, противоречит материалистическому пониманию. Но если мы и допустим обратное воздействие надстройки на основание, то в силу одного этого допущения мы не можем признать изменение производственных отношений целиком следствием классовой борьбы. На изменение производственных отношений влияют также экономические и технические причины. Социально-политическая деятельность всех классов общества может совершенно замереть или еще не пробудиться, а экономический процесс будет идти своим чередом, хотя, быть может, в несколько ином направлении, чем при развитой социально-политической деятельности»[1027].

Мы привели большую выдержку из книги Прокоповича лишь потому, что она является типичной для «экономического» направления социал-демократии, в ней дана как на ладони его социология и исходные методологические посылки для решения всех проблем рабочего движения.

Против искажения марксистской социологии «экономистами» выступил Ленин. В своей работе «Что делать?» он подверг критике теории стихийности «экономистов», подчеркивая, что вопрос о стихийности и сознательности в рабочем движении является одним из коренных вопросов революции, различное решение его исходит из различных методологических посылок.

Ленин показывает, что роль субъективного фактора — народных масс, рабочего класса, крестьянства, сознательного начала в истории — необычайно возросла. Исторической необходимостью является внесение социалистической сознательности в рабочее

398

 

движение. Соединение рабочего движения с социализмом достигается в борьбе с буржуазной идеологией и размежеванием с оппортунизмом.

В своей критике теории стихийности Ленин методологически исходит из марксистского решения вопроса о соотношении общественного сознания и общественного бытия, из относительной самостоятельности идеологии, из возможности не только отставания, но и опережения общественным сознанием общественного бытия. Прогрессивные, социалистические идеи опережают капиталистическую действительность, вносят в рабочее движение сознательность, мобилизуют рабочих для борьбы с капитализмом.

Ленин показал, что умаление «экономистами» роли сознания в общественной жизни означает, с одной стороны, непонимание активной роли социалистической сознательности для рабочего движения, а с другой — опасности влияния буржуазной идеологии на рабочий класс. Касаясь последнего, Ленин указывал, что идеология буржуазии гораздо старше по происхождению своему, чем социалистическая идеология, более разработана и обладает большими средствами своего распространения и к тому же имеет сторонников внутри рабочего движения — оппортунистов. Поэтому стихийность масс требует от социал-демократии массы сознательности. Всякое умаление роли социалистической идеологии означает тем самым усиление буржуазной идеологии, имеющей своей целью порабощение рабочих буржуазией. Ленин писал, что только тот достоин звания пролетарского идеолога, кто шествует впереди рабочего движения, кто руководит им, а не плетется в хвосте стихийного движения[1028].

Критика Лениным теории стихийности «экономистов», а позже меньшевиков (по вопросам организации партии и проблемам тактики в революции 1905 г.) имела исключительно важное методологическое значение в опровержении одного из важных принципов буржуазной социологии — стихийности общественного развития. Позитивизм в своих различных формах, как мы видели, в решении социологических проблем отправлялся от данного положения. От русского спенсерианства и неокантианства эта методологическая позиция тянулась к социологическим взглядам П.А. Сорокина, а также последователям Шпенглера. Теория стихийности составляла логическую основу социологических воззрений оппортунизма в его самых различных формах.

Большое значение для опровержения буржуазной социологии имела защита Лениным марксистского учения о государстве, его дальнейшая разработка и критика в этой связи взглядов буржуазных идеологов. Credo всей буржуазной социологии являлось отри-

399

 

цание классовой природы государства, искаженное представление о его действительных общественных функциях.

В предшествующих главах мы показали, что различные социологические направления (натуралистические, психологическое направления, позитивизм, неокантианство и др.) разделяли эту ложную позицию.

Еще в работе «Что такое „друзья народа”» Ленин, критикуя Скворцова, отмечал, что марксизм обязательно связан с признанием классового характера государства, в том числе современного[1029]. В полемике со Струве, для которого государство является «организацией порядка», призванной содействовать всеобщему экономическому прогрессу, Ленин, подводя итог марксистскому взгляду на государство, писал: «Говорить о нем, что оно „прежде всего (sic!?!) организация порядка” — значит не понимать одного из очень важных пунктов теории Маркса»[1030].

И в последующих своих работах, направленных против буржуазных идей о государстве, которые распространяли ревизионисты, Ленин раскрывает классовые истоки государства, обосновывает классовый характер его организации и политики, опровергая тезис буржуазных социологов о «надклассовости» государства.

Разделяя буржуазную концепцию государства, ревизионисты из месяца в месяц в журнале «Sozialistische Monatshefte» вели борьбу против Марксова учения о государстве. Так, например, ревизионист П. Кампфмейер утверждал, что «ядром всякой деятельности государства всегда является забота об определенных социальных интересах»[1031]. Реформист Е. Фишер заявлял: «Государство было во все времена желанным и признанным огромным большинством народа учреждением и потому не могло представлять господства и угнетения меньшинства»[1032].

В произведении «Государство и революция» Ленин подвел итоги марксистским воззрениям на государство, в своем анализе творчески развил весьма важные положения марксистской социологии по вопросу дальнейшей эволюции и исчезновения государственности в обществе. Книга Ленина направлена против ложных и превратных заключений буржуазной науки по вопросам государства и права. Буржуазные социологи и следовавшие за ними реформисты в своих взглядах и концепциях всегда усматривали в государстве вечную общественную организацию, средоточие культуры и социального прогресса. Работа Ленина имела большое методологическое значение для критики различных направ-

400

 

лений буржуазной социологии, которая всегда подчеркивала гуманную и цивилизаторскую роль государства в развитии общества, затушевывала или отрицала его классовый характер. В заключение следует подчеркнуть, что произведения В.И. Ленина содержат в себе неоценимый методологический аспект для творческого решения проблем марксистской социологии и вместе с тем для критики буржуазной социологии и ее последователей из реформистского лагеря[1033].

401

 

[1] Ленин В.И. Полн. собр. соч., т.3, с.601.

[2] См.: «Запросы жизни», 1912, №48, с.2768. Дж. Кеннан писал Л. Уорду, объясняя мотивы, по которым царская цензура подвергла сожжению его трактат «Социальная динамика»: «Социология считается в России уже достаточно опасной вещью» («Каторга и ссылка», 1927, кн.1 (30), с.101).

[3] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т.36, с.147.

[4] Ленин В.И. Полн. собр. соч., т.43, с.229.

[5] Там же, т.25, с.34.

[6] В нашей философской и социологической литературе хорошо описаны и объяснены многие из сторон «кризиса науки». См., например: Кон И.С. Позитивизм в социологии. [Л.], 1964; Киссель М.А. Идеализм против науки. Л., 1969; Бочкарев Н.И. В.И. Ленин и буржуазная социология в России. М., 1973.

[7] Степун Ф.А. Освальд Шпенглер и закат Европы. — В кн.: Освальд Шпенглер и закат Европы. М., 1922, с.33.

[8] См.: Лесевич В. Опыт критического исследования основоначал позитивной философии. СПб., 1877; Южаков С. Дневник журналиста. (Как изучать социологию). — «Русское богатство», 1895, №№11, 12; Первушин Н. Наука социология. Казань, 1921, раздел «Требования к социологам».

[9] Кареев Н. Основы русской социологии. — ГБЛ, ф.119, оп.38, ед.хр.17, с.144, 146-147 и др.

[10] Кистяковский Б.А. Предисловие к русскому переводу. — В кн.: Зиммель Г. Социальная дифференциация. М., 1909, с.VI-VII и след.

[11] Русский научный мир, отмечал, в частности, Б.А. Кистяковский, может по праву гордиться тем, что именно его представители ранее других осознали возможности такого рода (Кистяковский Б.А. Социальные науки и право. М., 1916, с.333-339). Ср.: Дижур И. Эволюция социологии. — «Вестник знания», 1917, №8-9, с.293.

[12] Это понимание популярно в современной западной социологии, его придерживаются даже многие социологи, не разделяющие большинства других выводов и теорий Сорокина. См.: Timasheff N. Sociological theory. N.Y., 1965, p.7-8.

[13] Ср. первую библиографию по социологии в книге Н.И. Кареева «Введение в изучение социологии» (СПб., 1897).

[14] Не исчерпывая всего списка подобных примеров, укажем только на работу А.М. Паршина «Научный фундамент социологии» (М., 1907).

[15] Тарле Е. Из истории обществоведения в России. — В кн.: Литературное дело. СПб., 1902, с.36 и след.

[16] См.: Ковалевский М. Соперничество немецкого, французского и английского влияний на русскую интеллигенцию с середины прошлого столетия. — «Вестник Европы», 1916, №1, с.217-218. Ср.: Кареев Н. Основные направления социологии и ее современное состояние. Введение в изучение социальных наук. СПб., 1903, с.29.

[17] Плеханов Г.В. Избр. филос. произв., т.1. М., 1956, с.657-658, 660.

[18] Ср.: Андреевич [ Соловьев Е. ]. Опыт философии русской литературы. СПб, 1905, с.523 и след.; Иванов-Разумник [ Иванoв Р.В. ] История русской общественной мысли, т.2. Изд. 2-е, доп. СПб., 1908, с.4; Котляревский Н. Из истории общественного настроения шестидесятых годов. — «Вестник Европы», 1911, №12, с.229.

[19] Кареев Н. Основы русской социологии, с.9. Ср.: Кудрин Н. [ Русанов Н.С. ]. Н.К. Михайловский как публицист-гражданин. — «Русское богатство», 1905, №1, с.145.

[20] Влияние русской экономической жизни на развитие художественного творчества и науки тех лет хорошо описано в работе А.А. Исаева «Вопросы социологии» (СПб., 1906, с.28-48).

[21] Ленин В.И. Полн. собр. соч., т.1, с.275.

[22] В «Русском деле» (1866, №33) была опубликована анонимная статья с выразительным заголовком «Самодержавие по ученому...». Автор злобно нападал на «крамольный позитивизм», по которому русский государственный строй объявлялся лишь... «стадией мирового развития государственности» и, следовательно, преходящим состоянием общества. Далее следовал провокационный вопрос: «Да разве можно подобную дичь читать с государственной кафедры?». Ответ на этот вопрос предлагалось искать уже другим «государственным» учреждениям.

[23] Михневич В. Исторические этюды русской жизни. СПб., 1886, с.XIX. Резко изменилось и количество периодических изданий после реформы. В 1855 г. их было 139, а в начале XX в. число периодических изданий возросло до 1000 (Сборник статей по истории и статистике русской периодической печати. 1703-1903. СПб., 1903, с.21-22).

[24] Ковалевский М. Мое научное и литературное скитальчество. ‑ Русская мысль, 1895, №1, с.66 и след. Ср.: Изучение социологии Г. Спенсера. Почему оно нужно? ‑ «Знание», 1873, №№ 2, 4, 6, 9.

[25] В.К. [ Кигн В.Л. ]. Позитивизм в русской литературе. — «Русское богатство», 1889, №3, с.10.

[26] Андреевич [ Соловьев Е. ]. Опыт философии русской литературы, с.279.

[27] «Одному Штольцу 40-х годов, — писал А.А. Исаев, — после реформы соответствовали уже 5-10 Штольцев с русскими и нерусскими именами» (Исаев А.А. Вопросы социологии, с.36-37).

[28] Сиповский В. Этапы русской мысли. Пг., 1924, с.10.

[29] Плеханов Г.В. Избр. филос. произв., т.V. М., 1958, с.527. Ср.: Ефимов Н.И. Социология литературы. Смоленск, 1927, с.61.

[30] Выразительный список примеров на сей счет приводит А.А. Петрищев в статье «Хроника внутренней жизни» («Русское богатство», 1911, №1, с.105-114).

[31] Арсеньев К. Будущее в свете прошедшего. — «Вестник Европы», 1913, №9, с.239.

[32] Сватиков С.Г. Опальная профессура 80-х годов. — «Голос минувшего», 1917, №2, с.2.

[33] Позицию правящего класса характеризует случай, описанный М.М. Ковалевским. Когда он переезжал границу, возвращаясь в Россию, к нему подошел жандармский офицер, который поинтересовался: «Нет ли у Вас книг по социологии?», и пояснил потом: «Вы понимаете... в Россию — это невозможно» (Ковалевский М. Социология на Западе и в России. (Новые идеи в социологии, сб.1). СПб., 1913, с.2.

[34] Ср.: Андреевич [ Соловьев Е. ]. Очерки текущей русской литературы. Владимир Сергеевич Соловьев. — «Жизнь», 1900, т.9, с.381.

[35] См. характерные признания в книге русского богослова П.И. Линицкого «Философские и социологические этюды» (Киев, 1907, с.57-58, 207-211 и др.). Правда, в начале XX в. в церковных кругах родилась надежда подчинить социологию «букве Евангелия». См.: О «христианской социологии» в России. — «Образование», 1906, №5, с.111-112.

[36] Жалобы на это обстоятельство, особенно в сопоставлении с тем, как обстояло дело в Европе и США, очень часты. См., например: Южаков С. Дневник журналиста; Ивановский В.В. Вопросы государствоведения, социологии и политики. Казань, 1899, гл.11, 12; Тахтарев К. Рецензия на книгу Г. Шершневича «Социология». — «Современный мир», 1910, №9, с.188; Сорокин П. К основанию социологической секции Исторического общества при СПб. университете. — «Запросы жизни», 1912, №48.

[37] Более подробно об этом см.: Ивановский В.В. Социология как наука и как предмет преподавания во Франции. — «Русская мысль», 1886, №№9-12.

[38] Левин К. Что читает и чем интересуется учащаяся молодежь. — «Мир божий», 1903, №11, с.194-195.

[39] Гальперин С. 1) Обзор социологической литературы за 1901 г. Екатеринослав, 1902; 2) Современная социология (обзор социологической за 1902 г.). Екатеринослав, 1903.

[40] Сорокин П. М. Ковалевский и его западные друзья. ‑ «Биржевые ведомости», 30 IV 1916.

[41] С тех пор внимание к ней на Западе постепенно растет. Выходит книга О. Лурье, третий раздел которой посвящен русской социологии (Luriе О. La philosophie Russe contemporarie. Paris, 1902), в американских журналах появляются рецензии на работы русских социологов, и, наконец, в 1915 г. публикуется книга Ю. Геккера (Hecker J. Russian sociology. London, 1915; 2eds. N.Y., 1969). Ср.: Sorokin P. Russian sociology in the twentieth century. — «Amer. Journ. Soc.», 1927, vol.31; Timasheff N. Sociological theory; Gurvitch G., Moore W. (eds.). Twentieth century sociology, N.Y., 1945; Rouček J. (ed.). Contemporary sociology. N.Y., 1958, и мн. др.

[42] См.: Гамбаров Ю., Ковалевский М. Русская высшая школа общественных наук в Париже. Ростов-на-Дону, 1903; Ковалевский М. О задачах школы общественных наук. — «Вестник воспитания», 1903, №6; Отчет Русской высшей школы общественных наук в Париже. М., 1903; Русская высшая школа общественных наук в Париже. Лекции профессоров. СПб., 1905.

[43] «Вестник психологии», 1912, вып.1. См. также: Программа по социологии. Пг., 1919. В последней брошюре представлены планы курсов по социологии Тахтарева, Сорокина и ряда западных социологов. Ковалевский обобщил свои лекционные курсы в двухтомной работе «Социология» (СПб., 1910).

[44] См.: Вопросы обществоведения, вып.2. СПб., 1910, с.349-351, 370, 389.

[45] О его истории и идеологической борьбе в нем см.: «Наука и ее работники», 1920, №1, с.24-26; «Дела и дни», 1920, кн.1, с.517-519; Клушин В.И. Первые ученые-марксисты Петрограда. Л., 1971, с.64-67.

[46] Ленин В.И. Полн. собр. соч., т.21, с.472.

[47] Там же, т.42, с.320.

[48] Чагин Б.А. Очерк истории социологической мысли в СССР. Л., 1971, гл.1; Давидюк Г.Л. Введение в прикладную социологию. Минск, 1975, гл.2, §3.

[49] Приоритет русской социологии может быть выявлен в ряде проблем ‑ критика социал-дарвинизма и органицизма субъективной школой, раннее обоснование психологизма (описание феномена подражания Н.К. Михайловским значительно раньше Г. Тарда), типология культуры Н.Я. Данилевского (идейно повторенная О. Шпенглером и отчасти А. Тойнби) попытка обоснования дихотомии общественных процессов П.Б. Струве и М.И. Туган-Барановский), позднее получившая у В. Огберна название «культурное отставание», и, наконец, формулировка основ кины °^РИЗма«(В.М. Бехтерев, Г.П. Зеленый и др.) и создание П.А. Сорокиным теорий «социальной стратификации» и «социальной мобильности».

[50] Более подробно об этом см.: Голосенко И.А. История социологии как научная проблема. — «Социологические исследования», 1976, №1.

[51] Несколько в стороне от указанного далее главного направления исследования, но всегда в расчете на его органические потребности проходит чисто техническое изыскание ‑ библиография, иконография, иллюстрация и т.п.

[52] Ленин В.И. Полн. собр. соч., т.29, с.202.

[53] Подобную ошибочную позицию занимали многие социологи-механицисты у нас в стране в 20-е годы. О логической структуре, границах и необходимости «биографического метода» в гуманитарных исследованиях см.: Рыбников Н. Биографии и их изучение. М., 1920; Пиксанов Н.К. Областной принцип в русском культуроведении. — «Искусство», 1925, №2; Винокур Г. Биография и культура. М., 1927, и др.

[54] «... наука, — отмечал Ф. Энгельс, — движется вперед пропорционально массе знаний, унаследованных ею от предшествующего поколения...» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т.1, с.568).

[55] Асмус В.Ф. Диалектический материализм и логика. Очерк развития диалектического метода в новейшей философии от Канта до Ленина. Киев, 1924, с.21-24.

[56] Литературное наследие Г.В. Плеханова, сб.5. М., 1938, с.172-173.

[57] Ленин В.И. Полн. собр. соч., т.2, с.178.

[58] Убедительным примером последнего варианта может служить теория «культурно-исторических типов» Н.Я. Данилевского, вырастающая на самых неожиданных и противоположных методологических основах — биологическом редукционизме, с одной стороны, и философском провиденциализме, критике эволюционизма и дарвинизма, с другой.

[59] Следует отметить, что каждая фаза есть обобщение логическое, а не хронологическое. Поэтому главы настоящего исследования, следуя за внутренней логикой развития русской социологии, не всегда совпадают с ее последовательной хронологией.

[60] Ср.: Штейнберг С. Очерки современной социологии. — «Жизнь», 1900, кн.3.

[61] Ленин В.И. Полн. собр. соч., т.1, с.141.

[62] Этот упрек чисто методологического характера. Нельзя полагать, что русская социология на данной фазе была абсолютно глухой «к крику жизни», «практическим, житейским точкам». Так, знаменитые статьи Н.К. Михайловского о «героях и толпе» были непосредственным ответом на еврейские погромы, спровоцированные реакцией в начале 80-х годов (Тарле Е. Из истории обществоведения в России, с.34-35, 50-51). Еще в большей степени ориентация на практику общественного развития России обнаруживается в теориях Л.И. Мечникова, М.М. Ковалевского и особенно революционных народников.

[63] На методологическую неразбериху в этом социологическом вопросе очень точно указал С. Штейнберг в статье «Роль личности в истории и общественная наука» («Научное обозрение», 1902, №5, с.82 и след.).

[64] Ленин В.И. Полн. собр. соч., т.1, с.431.

[65] Южаков С.Н. Социологические этюды, т.II. СПб., 1896, с.269. Львов Б. Социальный закон. СПб., 1899; Соловьев Е. Об идеалах. — «Жизнь», 1900, т.5, с.217.

[66] Плеханов Г.В. Избр. филос. произв., т.II. М., 1956, с.227.

[67] Лурье С. Принципы эволюционизма и пределы их применения в науке об обществе. — «Вопросы философии и психологии», 1904, кн.72. Ср.: Вагнер В. Из истории дарвинизма в социологии. — «Русская мысль», 1904, №8.

[68] Ленин В.И. Полн. собр. соч., т.18, с.348.

[69] Наиболее ранние и откровенные признания принадлежат Н.И. Карееву, Е.В. Де Роберти, Л.И. Мечникову. Последний писал, что только одними биологическими законами нельзя разрешить вопросы социологии (Мечников Л. Школа борьбы в социологии. — «Дело», 1884, №№4, 5).

[70] Ковалевский М. Очерк истории развития социологии в конце XIX и в начале XX века. — В кн.: История нашего времени. Современная культура и ее проблемы, т.VII, вып.27-30. Пг., 1914-1916]. Энциклопедический замысел Ковалевского многим его ученикам (К.М. Тахтареву, П.А. Сорокину, П.Е. Михайлову, Н.Д. Кондратьеву и др.) казался стимулирующим, и с его реализацией они связывали надежды на прекращение вражды односторонних концепций в социологии и новое возрождение позитивизма. См., например: Михайлов П.Е. Ковалевский М. Возрождение социологии. — «Научное обозрение», 1911, №№18, 19.

[71] Филиппов М. Конт и его метод. — «Научное обозрение», 1898, №3; Лаппо-Данилевский А.С. Основные принципы социологической доктрины О. Конта. — В кн.: Проблемы идеализма. М., 1902.

[72] Тарле Е. Социология и историческое познание. — «Вестник Европы», 1902, №10, с.456.

[73] Особенно рьяно осуждался позитивизм за возможность материалистического истолкования собственных посылок, см.: Ленин В.И. Полн. собр. соч., т.19, с.168.

[74] Лозунг «назад», объявляемый как движение вперед, слишком был открыт для иронических оценок. Это внушало некоторое смущение. «Самое главное, важное и ценное — идеализм, — заклинал Л.И. Петражицкий, — а это требует величайшей осторожности и обдуманности — как бы не рухнул тот идеализм, который опирается на столь шаткие основания» (Петражицкий Л. К вопросу о «возрождении естественного права» и нашей программе. — «Право», 1902, №42, с.1851 и след.).

[75] Бердяев Н. Борьба за идеализм. — «Мир божий», 1901, №6. Русские марксисты ответили на это выступление Бердяева, по словам В.И. Ленина, «резко, ясно и дельно». См.: Аксельрод Л.И. Почему мы не хотим идти назад? — «Заря», 1902, №№ 2, 3.

[76] Лурье С. Принципы эволюционизма и пределы их применения в науке об обществе, с.196-202. Ср.: Булгаков С. Основные проблемы теории прогресса. — В кн.: Проблемы идеализма. М., 1902, с.15.

[77] Ленин В.И. Полн. собр. соч., т.25, с.41-42.

[78] См., например: Седов Л. Принципы эволюционной теории и социологии. — «Вестник воспитания», 1904, №5, с.30-31.

[79] Вайденгаммер Ю. О сущности ценности. Социологический набросок. СПб., 1911. Ср.: Сорокин П. Категория «должного» и ее применимость к изучению социальных явлений. — «Юридический вестник», 1917, кн.17. См. также полемический ответ Сорокину: Успенский Л.В. Юридические нормы как предмет знания. — Там же.

[80] К этому выводу пришел С.Л. Франк, с большой симпатией относившийся к антипозитивизму в целом (Франк С. Очерк методологии общественных наук. М., 1922, §§13-14). Ср.: Рожков Н. Исторические и социологические очерки. М., 1906, с.30-39.

[81] «Это уже не социология на интеллектуальной, биологической, экономической или психологической основе — это социология на социологической основе». Она теперь занимается взбиранием снизу вверх (а не наоборот) по лестнице социальных явлений (Дижур И. Эволюция социологии, с.292-293).

[82] Бехтерев В.М. Психология, рефлексология и марксизм. Л., 1925, c.34.

[83] «Экономист», 1922, №4-5, с.261. Ср.: Пипуныров В.Н. Современное состояние социологии и перспективы ее будущего развития. Никольск, 1926, с.5 и др.

[84] «Психобихевиорист, — иронизировал по этому случаю один автор, — не поступит аналогично ослу Буридана, который не смог решиться на выбор одного из двух клочков сена и поэтому умер от истощения. Он берет оба. И здесь лишь важен вопрос, что лучше: умереть с голоду или от несварения желудка» (Иванов-Смоленский А. Естествознание и наука о поведении человека. М., 1929, с.82).

[85] Сорокин П. Состояние психологии в Америке за последние годы (1914-1918). — «Вопросы изучения и воспитания личности», 1922, №№4, 5; Бехтерев В.М. Психология, рефлексология и марксизм, с.70 и след.; Челпанов Г. Объективная психология в России и Америке. М., 1925.

[86] Вот одно из признаний Н.И. Кареева: «... можно даже сказать, что в действительности различные школы и направления не только разделяют многие общие взгляды, но и одна в другую переходят различным образом, комбинируя одни и те же или родственные идеи». В этом факте он обнаруживает оптимистические «виды на будущее социологии» (Кареев Н. Введение в изучение социологии, с.47-48 и др.).

[87] См., например: Франк С. О задачах обобщающей социальной науки. — «Мысль», 1922, №3.

[88] Отдельные и совершенно безуспешные попытки воскресить социологию «на почве общих законов органической жизни» продолжались в течение всего периода (В.А. Вагнер, Н.Г. Воронов, Н.А. Васильев и др.). См., например: Фаддеев Т. Социология, вып.1. М., 1917.

[89] На VКонгрессе Международного института социологии, происходившего в Париже летом 1903 г., главным вопросом была проблема отношения психологии и социологии. Основными докладчиками были Г. Тард, интерпретировавший эту проблему в духе Н.К. Михайловского и Е.В. Де Роберти, который настаивал на социальной обусловленности духовного и, в частности, выводил специфику из структуры «социальных действий» (последний термин был введен в социологию Де Роберти). Между этими двумя крайними взглядами нашли себе место все остальные как русские, так и западные доклады.

[90] Отсюда бесконечные упреки Н.А. Бердяева, П.Б. Струве, С.П. Оранского и других в скрытом «органицизме» субъективной школы. В свою очередь психологисты вынуждены б

---

---