Поединок между Давидом и Голиафом

 

Во времена правления царя Саула у иудеев шла война с филистимлянами (так назывался древний народ, населявший, начиная с XII века до н. э., приморскую часть нынешнего Израиля). Когда войска встали друг против друга, из стана филистимян выступил великан по имени Голиаф, и он крикнул иудеям:

– Зачем нам всем сражаться? Пусть кто‑нибудь из вас выйдет против меня, и если он убьет меня, филистимляне будут вашими рабами, если же я одолею и убью его, то вы будете нашими рабами.

Легко ему было так говорить, ведь Голиаф был необычайно сильным воином огромного роста. Считается, что его рост составлял 2,77 м. Он был облачен в чешуйчатую броню массой под 60 кг. и медные наколенники, на голове у него был медный шлем, а в руках – медный щит. Из оружия Голиаф имел меч и тяжелое копье, один только наконечник которого был весом почти в 7 кг.

Сорок дней похвалялся этот великан своей мощью и смеялся над иудеями. Царь Саул обещал большую награду тому, кто победит Голиафа, но никто из его людей не решался выступить против такого гиганта.

В это время в иудейский лагерь пришел Давид, младший сын Иессея из Вифлеема. Он прибыл, чтобы навестить своих старших братьев и передать им еду от отца. Услышав слова Голиафа, Давид вызвался сразиться с этим великаном, и попросил царя, чтобы он разрешил ему.

Но Саул сказал:

– Ты еще молод, а он силен и с малолетства привык к войне.

На это Давид ответил:

– Когда я пас овец у своего отца, случалось, что приходил лев или медведь и уносил овцу из стада. Я догонял его и вырывал из пасти овцу, а если он бросался на меня, то я умерщвлял его. Если Господь прежде спасал меня от льва и медведя, то спасет и теперь от этого филистимлянина.

Саул лишь махнул рукой:

– Иди, и да будет Господь с тобою.

У Давида вообще не было доспехов, а единственным его оружием была праща, приспособленная для бросания камней. Саул велел одеть его в медную броню и дать в руки меч, но Давид был непривычен к ношению оружия, а посему отказался. Он лишь положил пять камней в свою пастушескую сумку и выступил против Голиафа.

Великан с презрением взглянул на Давида, потому что он был совсем еще мальчик, и с насмешкой сказал:

– Разве я собака, что ты с камнями идешь на меня? Давид ответил:

– Ты идешь против меня с мечом, копьем и щитом, а я иду против тебя во имя Саваофа, бога солдат израильских, которых ты поносил. Господь поможет мне, и вся земля узнает, что не мечом и копьем спасает Господь.

Голиаф стал приближаться, и всем, кто наблюдал за происходящим, казалось, что результат поединка предрешен. Но не всегда исход боя определяет одна физическая сила (это, кстати, справедливо и в отношении тех, кого обижают в школе или во дворе). Давид отважно бросился навстречу врагу, вложил камень в пращу и пустил его в великана. Камень попал ему прямо в лоб. Голиаф упал на землю. Давид подбежал к Голиафу, вытащил у него меч и его же собственным оружием отсек ему голову.

Увидев это, филистимляне, объятые ужасом, бросились бежать, а иудеи гнали их до самых городов и многих убили.

Царь Саул сделал Давида военачальником, а потом выдал за него замуж свою младшую дочь Мелхолу.

А через какое‑то время Саул стал завидовать славе Давида и задумал его убить. Давид бежал в пустыню и скрывался от Саула до самой его смерти.

Саул умер примерно в 1005 году до н. э. После этого старейшины Израиля избрали Давида царем. Он захватил Иерусалим и перенес туда столицу своего государства. У Давида родилось много детей, среди которых был и легендарный Соломон, будущий третий иудейский царь.

 

Этрурия и этруски

 

Уже на протяжении многих лет, даже столетий, со страниц научных трудов не сходит определение «загадочные этруски». Но самым удивительным является то, что, в отличие от других народов Древнего мира, этруски никогда не погружались в так называемую «тьму забвения». Великий Рим многое взял от их культуры и передал ее наследие европейской цивилизации.

Если кто‑то думает, что Этрурия – это древняя страна, которую населяли древние этруски, то он очень глубоко заблуждается. Под Этрурией обычно подразумевают западную часть современной территории Италии, граничившую на севере с Лигурией и землей Венетов, на востоке – с Умбрией по реке Тибр, на юге – с Лацием; западную же ее границу составляло названное по имени жителей страны – тирренов – Тирренское или Тусское море.

В древнейший период истории Апеннинского полуострова, когда этруски господствовали на суше и на море, в пределы Этрурии входили также земли на севере до Альп и на юге до Кампании включительно.

Но государства такого, как ни странно, никогда не существовало. Древние авторы (Дионисий Галикарнасский, Тит Ливий и др.) говорят об этрусках, как об индивидуальностях, но также упоминают и некую этрусскую нацию, объединяющую двенадцать народов, двенадцать независимых городов.

 

ЧТОБЫ БЫЛО ПОНЯТНО

Из Этрурии происходили первые римские цари. Друг императора Октавиана Августа, покровитель поэтов Гай Цильний Меценат, чье имя стало нарицательным (кто не знает, меценат – это человек, способствующий на добровольной и безвозмездной основе развитию науки и искусства, оказывающий им материальную помощь из личных средств), был потомком этрусского царского рода из города Ареццо. Происходили из этрусских городов поэты Публий Вергилий Марон, Авл Персий Флакк и Секст Проперций. Авл Цецина, ближайший друг знаменитого римского оратора, политического деятеля и философа Цицерона, принадлежал к древнейшему этрусскому роду, правившему в городе Волатерры. Труды римских авторов донесли до нас многочисленные сведения о могущественных этрусках, их религии, городах, окруженных мощными стенами и т. д.

 

Относительно границ у этрусков интересное мнение высказывает историк Жан‑Рене Жанно:

«Не так просто нарисовать границы Этрурии, но еще труднее показать границы городов, это можно сделать лишь с определенными допущениями. Но города не упускали случая установить их, и некоторые из многочисленных пограничных столбов дошли до наших дней. У этрусков термин граница обозначался словом «tular», при этом этим же словом обозначались и границы частных земельных владений».

Но почему же тогда трудно определить границы? Ведь найдены же межевые столбы, их обозначавшие. Более того, в Этрурии эти столбы были священными, и нимфа Вегоя (она научила этрусков искусству прорицания) грозила «страшнейшими болезнями и самыми ужасными ранами» всем тем, кто обойдет их, «чтобы расширить свои земли за счет чужих земель». Это свидетельствует о том, до какой степени эта тема была серьезна.

Что же касается независимости этрусских городов, то политической организацией этрусков были союзы автономных (самостоятельных) городов. В III веке до н. э. таких городов в Этрурии было двенадцать. Они назывались так: Церы, Тарквинии, Вульчи, Руселлы, Ветулония, Популония, Вейи, Вольсинии, Кьюзи (или Клузий), Кортона, Ареццо (или Арреций) и Вольтерра.

У этрусков города тогда назывались полисами, и они входили друг с другом в союзы. С другой стороны, из римских источников мы знаем, что в V и IV веках до н. э. отдельные города отказывались помогать друг другу и часто воевали «на свой страх и риск».

 

КСТАТИ

Были у этрусков еще и крупные деревни вроде Мурло. Или городки типа северного Фьезоле, Капены или Фалерии. Некоторые ученые не называют Популонию, а вместо нее ставят в список этрусского двенадцатиградья Перуджу (Перузию). При этом в своих изысканиях занимающиеся этим историки очень часто имеют возможность основываться не на документальных источниках, а лишь на песнях поэтов.

Порой одни города переходили под власть более сильного города. Некоторые могли также вступать друг с другом в конфликт по поводу небольших процветающих центров, которые принадлежали то одному, то другому городу (так, например, происходило при определении границы между городами Церы и Тарквинии, которая менялась неоднократно).

Этруски внесли большой вклад в градостроительство Италии. Они имели обычай обносить свои города, которые строились на крутых возвышенностях, мощными стенами из туфовых глыб и каменных блоков. Иногда городские стены могли по высоте превышать пять метров, а их длина могла составлять несколько километров.

По оценкам некоторых историков, общее население Этрурии в III веке до н. э. могло составлять приблизительно 275000 человек.

 

Так мало! У нас сейчас только в Сочи ежедневно столько человек отдыхает.

А число жителей наиболее крупных городов (Вейи, Церы или Тарквинии) не должно было превышать 30000 человек. Сейчас столько людей живет в каком‑нибудь Малоярославце или Дедовске.

Эти цифры, достаточно скромные по сравнению с общей площадью Этрурии, показывают, что могущество этрусков в меньшей степени было связано с их численностью и в большей – с их уровнем цивилизации.

 

* * *

 

Итак, в течение всей истории у этрусков не было единого государства. В период своей независимости Этрурия, согласно античной традиции, являлась конфедерацией двенадцати самостоятельных городов‑государств. Развитие этих двенадцати городов шло не одновременно, и некоторые из них имели совершенно различные, а порой и противоположные судьбы. Более того, даже точного списка этрусского двенадцатиградья нет.

В случае выбывания одного из членов федерации (например, вследствие военного разгрома) в состав объединения принималось другое государство. Так, после падения города Вейи, разрушенного Римом в 396 году до н. э., на их место в федерацию была принята Популония, остававшаяся до этого, несмотря на свое экономическое значение крупного портового города и важного центра металлургии, в составе государства Вольтерры.

Каждую весну в главном общеэтрусском святилище бога Вольтумны в городе Вольсинии собирались главы двенадцати этрусских городов‑государств. К этим собраниям были приурочены общенародные игры и ярмарки. Собравшиеся обсуждали вопросы общей политики, совершали жертвоприношения и выбирали главу союза, символ их культурных и религиозных связей, который, по всей видимости, не имел реальной власти.

А вот каждый из городов управлялся так называемым «лукумоном», избиравшимся местной аристократией, однако неизвестно, кому принадлежала власть в конфедерации.

И принадлежала ли она кому‑то вообще?

У этрусков того времени, несомненно, существовали царская власть и совет старейшин. Но имеющиеся в наличии первоисточники отражают эту сторону жизни этрусков крайне слабо. Термин, обозначавший на этрусском языке «царь», вообще неизвестен. Термин же «лукумон», использовавшийся римскими авторами, означал, скорее всего, всех лиц высокого общественного положения. Более того, в ходе развития общественного строя в Этрурии он явно изменял свое значение. В древнейшие времена он мог означать, например, «старейшину рода».

На мой взгляд, скорее всего, избранный в святилище бога Вольтумны «царь этрусков» исполнял в основном верховные жреческие обязанности. Мог он быть и верховным судьей. Не исключено также, что он мог выполнять обязанности и главы союзного ополчения, если таковое собиралось. Например, считается, что знаменитый полководец Ларс Порсенна, пытавшийся восстановить власть в Риме изгнанного оттуда этрусского царя Тарквиния Гордого, выступал не просто как царь города‑государства Кьюзи (или Клузия), а в качестве главы объединенной армии конфедерации этрусских городов. Однако решение о сборе такого ополчения мог принять лишь совет представителей всех городов, собиравшийся в Вольсиниях. Да и сами решения таких совещаний носили характер рекомендаций – некоторые города‑государства могли не участвовать в общих делах.

Вот такая у этрусков была демократия. Которая, как говорил Уинстон Черчилль, есть «наихудшая форма правления, если не считать всех остальных».

Короче говоря, каждый этрусский город имел собственную армию, но совместно они действовали очень редко, и это было их главным слабым местом. Этим‑то и воспользовались коварные римляне, но об этом – чуть ниже.