Глава двадцать первая 7 страница

— Новый школьный психолог. Недавно пришла на место доктора Хендриксона.

Я развернула листок и прочла.

 

Здравствуй, Нора.

Я принимаю на себя обязанности доктора Хендриксона как твой новый школьный психолог. Я заметила, что ты пропустила две последние встречи с ним. Пожалуйста, зайди как можно скорее, чтобы мы могли познакомиться. Я написала твоей маме письмо с уведомлением о Замене.

Всего наилучшего.

Мисс Грин

 

— Спасибо, — сказала я тренеру, складывая записку, чтобы та уместилась в карман.

В коридоре я влилась в поток учеников. Избежать этого уже невозможно — придется идти. Пройдя сетью коридоров, я, наконец, заметила закрытую дверь кабинета доктора Хендриксона. Конечно, на двери было уже другое имя. На тусклой дубовой панели блестела полированная табличка: Мисс Д. Грин, школьный психолог.

Я постучала, и через мгновение дверь открылась. У мисс Грин была чистая бледная кожа, аквамариновые глаза и пухлые губы. Роскошные прямые светлые волосы, ниспадающие ниже локтей, обрамляли овальное лицо. На кончике носа сидели очки в бирюзовой оправе с заостренными кверху углами, серая юбка-карандаш с рисунком «в елочку» и розовая шелковая блуза довершали официальный наряд. Тонкая, но женственная, едва ли она была больше, чем на пять лет старше меня.

— Ты, должно быть, Нора Грей. Очень похожа на свою фотографию из личного дела, — сказала она, крепко пожимая мне руку.

Тон у нее был резкий, но не грубый. Скорее деловой.

Отступив назад, она жестом пригласила меня в кабинет.

— Налить тебе сока или воды?

— Что случилось с доктором Хендриксоном?

— Досрочно ушел на пенсию. А я уже давно мечтала об этой должности, так что ухватилась за возможность. Вообще-то я из Флориды, но выросла в Портленде, и родители мои до сих пор живут здесь. Приятно снова быть рядом с семьей.

Я изучила взглядом тесный кабинет. С тех пор как я была здесь в последний раз несколько недель назад, обстановка радикально изменилась. Книжные полки, занимающие все стены, теперь были заполнены книгами с научными, но какими-то общими названиями, в неярких переплетах, однако с золотым тиснением. Доктор Хендриксон заставлял полки семейными фотографиями, но сейчас в кабинете не было ни намека на личную жизнь мисс Грин. У окна все так же висел папоротник в горшке, только при докторе Хендриксоне он был скорее коричневым, чем зеленым. Несколько дней с мисс Грин — и он уже выглядит полным жизни и энергии. У стола стоял розовый стул с узором из турецких огурцов, а в дальнем углу — несколько коробок с вещами.

— В пятницу был мой первый день, — объяснила она, перехватив мой взгляд. — Все еще распаковываюсь. Садись.

Я села на розовый стул, рюкзак соскользнул по руке на пол. Ничто в этой тесной комнатке не могло рассказать мне о том, что за человек эта мисс Грин. На столе у нее лежала стопка папок — не идеальный порядок, но и не бардак — и стояла белая чашка с чем-то похожим на чай. В воздухе не было ни следа духов или освежителя воздуха. Монитор компьютера не горел.

Мисс Грин протиснулась за стол мимо шкафа с делами, вытащила пустую желтую папку и черным маркером написала на ней мое имя. Она положила ее на стол рядом с моей старой папкой, на которой красовалось несколько кофейных пятен, посаженных доктором Хендриксоном.

— Я все выходные разбирала бумаги доктора Хендриксона, — сказала она. — Между нами говоря, от его почерка у меня голова болит, так что я переписываю все файлы заново. Я обнаружила, что он не пользовался компьютером для записей. Кто еще в наше время пишет от руки?

Она откинулась на спинку кресла, закинула ногу на ногу и вежливо мне улыбнулась.

— Что ж. Может, расскажешь мне немного о ваших с доктором Хендриксоном встречах? Я с трудом расшифровываю его записи. Кажется, вы обсуждали твое отношение к новой работе твоей мамы.

— Не такая она новая. Мама уже год там работает.

— Она ведь раньше всегда была дома, правильно? А после смерти твоего отца устроилась на полный рабочий день. — Она покосилась на лист бумаги в моем файле. — Она работает в аукционной компании, правильно? Похоже, устраивает торги имуществом по всему побережью. — Ее аквамариновые глаза посмотрели на меня поверх очков. — Должно быть, часто отлучается из дома.

— Мы хотели сохранить свое поместье, — ответила я, уходя в оборону. — Мы бы не потянули ипотеку, если бы она устроилась на работу в городе.

Мне не доставляли особого удовольствия встречи с доктором Хендриксоном, но я вдруг ощутила раздражение от того, что он ушел на пенсию и бросил меня тут с мисс Грин. По моему первому впечатлению, она была очень внимательна к деталям. Я прямо чувствовала ее стремление пробраться в каждый темный уголок моей жизни.

— Конечно, но тебе, наверное, очень одиноко быть одной в доме.

— У нас есть экономка, которая всегда остается со мной до девяти-десяти вечера.

— Но экономка — не то же самое, что мать.

Я посмотрела на дверь, даже не попытавшись скрыть этого.

— У тебя есть лучшая подруга? Молодой человек? Кто-нибудь, с кем можно поговорить, когда экономка... не подходит? — Она бросила в чашку пакетик чая и подняла ее, чтобы сделать глоток.

— У меня есть лучшая подруга, — я решила говорить как можно меньше. Чем меньше я говорю, тем короче будет сеанс. Чем короче сеанс, тем скорее я смогу увидеть Ви.

— А молодой человек? — она приподняла брови.

— Нет.

— Ты привлекательная девушка. Полагаю, ты пользуешься успехом у противоположного пола.

— Послушайте, — сказала я терпеливо. — Я очень ценю вашу попытку помочь, но мы уже вели этот самый разговор с доктором Хендриксоном год назад, когда умер мой отец. Повторять его еще раз бесполезно. Это словно возвращаться назад во времени и снова оживлять все, что случилось. Да, это ужасная трагедия, и я все еще каждый день думаю об этом, но что мне действительно нужно, так это двигаться дальше.

На стене между нами тикали часы.

— Что ж, — наконец ответила мисс Грин, натягивая на лицо улыбку. — Мне очень полезно знать твое мнение, Нора. Именно его я и пытаюсь выяснить. Я запишу твои замечания в дело. Может быть, ты еще о чем-то хочешь поговорить?

— Не-а, — я улыбнулась, чтобы подтвердить, что я правда в порядке.

Она еще полистала мою папку. Я не могла даже представить, какие наблюдения увековечил там доктор Хендриксон, и не собиралась выяснять это.

Подняв рюкзак с пола, я застыла на краешке стула.

— Не хочу показаться грубой, но мне нужно кое-где быть в четыре часа.

— Да?

У меня не было совершенно никакого желания рас сказывать мисс Грин о нападении на Ви.

— Исследование, в библиотеке, — солгала я.

— По какому предмету?

— По биологии, — сказала я первое, что пришло в голову.

— Кстати, о занятиях, как твои успехи? Есть какие-нибудь проблемы с учебой?

— Нет.

— Отличные оценки, — резюмировала она, перевернув еще несколько страниц. — Здесь написано, что ты занимаешься дополнительно со своим соседом по парте, Патчем Киприано.

Она подняла глаза, видимо, ожидая моего подтверждения. Меня удивило, что мое репетиторство оказалось настолько важным событием, что запись о нем занесли в папку школьного психолога.

— Мы пока еще не успели встретиться. Расписания не совпадают, — пояснила я, пожав плечами с немым «Что поделать?».

Она постучала моей папкой по столу, собирая торчащие листки в аккуратную стопку, и положила в новую папку, на которой сама написала мое имя.

— Хочу тебя предупредить. Я собираюсь поговорить с мистером МакКонахи и установить некоторые правила для ваших занятий. Мне хотелось бы, чтобы все встречи проводились здесь, в школе, под наблюдением учителя или другого работника школы. Я не хочу, чтобы ты занималась с Патчем вне школы. И особенно я не хочу, чтобы вы встречались наедине.

По моей коже поползли мурашки.

— Почему? Что происходит?

— Я не могу это обсуждать.

Единственная возможная причина, почему она не хочет оставлять меня наедине с Патчем, — то, что он опасен.

«Мое прошлое может тебя испугать», — сказал он на платформе перед «Архангелом».

— Спасибо, что уделила мне время. Я тебя больше не задержу, — сказала мисс Грин, шагнув к двери и придерживая ее изящным бедром. Она улыбнулась на прощанье, но улыбка показалась искусственной.

 

Выйдя из кабинета мисс Грин, я позвонила в больницу. Ви уже прооперировали, но она все еще была в послеоперационной и к ней нельзя было прийти раньше семи. Часы на моем телефоне показывали три часа дня. Я отыскала «Фиат» на ученической парковке и упала на сиденье, надеясь, что день, проведенный за домашними заданиями в библиотеке, отвлечет меня от томительного ожидания.

Несколько часов я не выходила из библиотеки, и, прежде чем я успела заметить, стрелка часов на стене тихо ознаменовала наступление вечера. Мой живот громко урчал в тишине библиотеки, а мысли витали вокруг автомата с едой у входа. Остальные домашние задания могли подождать, но мне нужен был библиотечный компьютерный класс еще для одного проекта. Дома у меня стояла допотопная вычислительная машина с выходом в Интернет через модем, так что обычно я, чтобы спасти себя от лишних криков и дерганья волос, пользовалась компьютером в библиотеке. К девяти вечера мне нужно было сдать редактору школьного журнала рецензию на «Отелло», и я заключила договор с самой собой: как только допишу, пойду за едой.

Собрав вещи, я направилась к лифту, но, войдя, нажала только кнопку закрывания дверей. Я вынула телефон и снова позвонила в больницу.

— Здравствуйте, — сказала я дежурной медсестре. — Моя подруга лежит в послеоперационном отделении, и, когда я звонила в прошлый раз, мне сказали, что вечером ее переведут в палату. Ее зовут Ви Скай.

На том конце провода раздалось щелканье клавиш.

— Скорее всего, ее переведут в течение часа.

— А когда заканчиваются приемные часы?

— В восемь.

— Спасибо, — я выключила телефон и нажала кнопку третьего этажа.

На третьем этаже я пошла по указателям, отмечавшим путь к отделу периодики, в надежде, что пара театральных обозрений из местных газет наведет мою музу на правильный путь.

— Извините, — обратилась я к библиотекарше за стойкой отдела периодики. — Мне нужна подшивка «Портленд Пресс Геральд» за этот год. В частности, театральное обозрение.

— У нас в отделе нет таких новых номеров, — ответила она, — но можешь посмотреть в Интернете. Я уверена, на сайте «Портленд Пресс Геральд» есть архив. Иди прямо по коридору, и слева увидишь компьютерный класс.

Найдя свободный компьютер, я залогинилась и только собралась погрузиться в работу, как меня осенило. Трудно было поверить, что эта идея раньше не приходила мне в голову. Убедившись, что никто не смотрит мне через плечо, я набрала в Гугле «Патч Киприано». Вдруг мне попадется статья, проливающая след на его прошлое? А, может, у него есть блог? Я нахмурилась, увидев результаты поиска. Ничего. Ни в социальных сетях, ни на форумах, ни в блогах. Его словно не существовало.

— Что же ты скрываешь, Патч? — прошептала я. — Кто ты... на самом деле?

Полчаса спустя я уже прочла несколько рецензий. Глаза медленно, но верно стекленели. Я вела поиск уже по всем газетам штата Мэн. В какой-то момент мне попалась ссылка на газету школы Кингхорн. Прошло несколько секунд, прежде чем я поняла, откуда мне знакомо это название. Из частной школы Кингхорн к нам перевелся Элиот. Повинуясь капризу, я решила взглянуть. Если эта школа была такой элитной, как утверждал Элиот, наверное, и газета у нее соответствующая. Я прошла по ссылке, прокрутила вниз страницу архива и наугад ткнула в 21 марта нынешнего года Через мгновение я увидела заголовок:

 

Ученик допрашивается по делу об убийстве в школе Кингхорн.

 

Я придвинула кресло поближе к монитору в надежде почитать кое-что поинтереснее, чем театральные обозрения.

 

Шестнадцатилетний ученик школы Кингхорн, задержанный по делу, которое общественность уже прозвала делом о «Повешенной в Кингхорне», освобожден без предъявления обвинения. После того как Кирстен Халверсон была обнаружена повешенной на дереве в кампусе школы Кингхорн, полиция допросила десятиклассника Элиота Сандерса, которого видели с жертвой за несколько часов до ее смерти.

 

Мой разум с трудом переваривал информацию. Элиота допрашивали в ходе расследования убийства?

 

Халверсон работала официанткой в ресторане «У слепого Джо». Полиция подтвердила, что имеются свидетели, видевшие Халверсон и Сандерса вместе в кампусе поздним вечером в субботу. Тело Халверсон было обнаружено утром в воскресенье, а Сандерса освободили в понедельник днем, после того как в квартире Халверсон была обнаружена предсмертная записка.

— Что-то интересное?

Голос за спиной заставил меня подскочить. Обернувшись, я увидела, что Элиот стоит, прислонившись к дверному косяку. Его глаза чуть сужены, губы сжаты. Меня окатило волной холода, словно я залилась румянцем, но наоборот. Сдвинув кресло чуть вправо, я постаралась заслонить от него монитор.

— Я... просто задание доделываю. А ты? Что делаешь? Я не услышала, как ты вошел. Давно тут стоишь?

Мой испуг просто висел в воздухе. Оттолкнувшись от косяка, Элиот прошел в класс. Я не глядя потянулась к кнопке выключения монитора.

— Пытаюсь набраться вдохновения для театральной рецензии, которую надо сдать редактору уже сегодня вечером, — я все еще говорила слишком быстро.

Где эта чертова кнопка?

— Рецензии? — Элиот пристально посмотрел на меня.

Мои пальцы нащупали кнопку, и монитор, пикнув, выключился.

— Прости, я забыла, что ты тут делаешь?

— Проходил мимо и увидел тебя. Что-то не так? Ты какая-то... нервная.

— А... пониженный сахар в крови, — схватив все свои бумаги и книги в охапку, я кое-как затолкала их в рюкзак. — С самого обеда ничего не ела.

Элиот подвинул ко мне свободное кресло, сел на него верхом и оказался так близко, что у меня почти не осталось личного пространства.

— Могу помочь тебе с рецензией.

— Ой, это очень мило, — отозвалась я, отодвигаясь, — но я, пожалуй, не буду сейчас доделывать. Мне очень нужно что-нибудь съесть. Самое время для перерыва.

— Позволь мне тебя угостить, — сказал он. — Кажется, прямо за углом есть закусочная?

— Спасибо, но меня ждет мама. Она была в командировке всю неделю, а сегодня возвращается.

Я встала и попыталась обойти его, но он протянул мне телефон, и я уперлась в него животом.

— Позвони ей.

Я посмотрела на телефон и попыталась придумать оправдание.

— Мне нельзя гулять вечером перед школой.

— Есть такая штука — ложь, Нора. Скажи ей, что домашней работы оказалось больше, чем ты думала. Скажи, что еще час посидишь в библиотеке. Она все равно не узнает.

Голос Элиота никогда прежде так не звучал. Голубые глаза блестели неожиданно холодно, губы были сжаты в тонкую линию.

— Моей маме не нравится, когда я гуляю с мальчиками, которых она не знает.

Элиот улыбнулся, но в этой улыбке не было теплоты.

— Мы оба знаем, что ты не особенно соблюдаешь мамины запреты. Ведь ты же встречалась со мной в «Дельфах» в субботу.

Мои ногти впились в лямку рюкзака на плече. Ничего не говоря, я протиснулась мимо Элиота и быстро вышла из комнаты, запоздало подумав, что если он включит монитор, то увидит статью. Но я уже ничего не могла с этим поделать.

Пройдя полпути по направлению к стойке отдела подшивок, я осмелилась бросить взгляд через плечо. За стеклянными стенами компьютерного класса никого не было. Элиот исчез. Я вернулась к своему компьютеру, оглядываясь по сторонам на случай, если он появится. Статья о расследовании все еще была открыта. Я послала страницу в печать на ближайший принтер, засунула распечатку в рюкзак, разлогинилась и поспешила к выходу.

 

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

 

В кармане зазвонил телефон, и, убедившись, что библиотекарь не смотрит на меня разъяренным взглядом, я сняла трубку.

— Мама?

— Хорошие новости! — отозвалась она. — Аукцион закончился раньше, чем планировалось, так что я выехала домой и уже скоро буду. Ты где?

— Да? Я не ждала тебя так рано. Я только выхожу из библиотеки. Как северная часть Нью-Йорка?

— Далеко, — она засмеялась, но голос звучал устало. — Очень соскучилась по тебе.

Я оглянулась, ища часы. Перед тем как приехать домой, я хотела заскочить в больницу, чтобы побыть с Ви.

— Понимаешь... — начала я. — Мне нужно навестить Ви. Я чуть-чуть задержусь, но постараюсь освободиться как можно раньше, обещаю.

— Хорошо, — я почувствовала нотку разочарования в ее голосе. — Ей уже лучше? Я получила твое сообщение, что она в операционной.

— Ее с минуты на минуту переведут в палату.

— Нора, — мамин голос задрожал. — Я так рада, что это не ты. Я бы себе не простила, если бы с тобой что-то произошло. Особенно после того, что случилось с папой... — она замолчала. — Я рада, что с нами обеими все хорошо. Передавай от меня привет Ви. Скоро увидимся. Целую и обнимаю.

— Я люблю тебя, мам.

 

Районный медицинский центр Колдуотер представлял собой трехэтажное здание из красного кирпича с выложенной дорожкой, ведущей к входу. Пройдя через вращающуюся дверь, я остановилась около стойки регистрации, чтобы спросить о Ви. Мне сказали, что она переведена в отдельную палату полчаса назад и что приемные часы закончатся через пятнадцать минут. Я вошла в лифт и нажала кнопку нужного этажа.

— Ви? — приоткрыв дверь в палату 207, я отодвинула связку шаров и прошла внутрь.

Ви лежала на кровати, с рукой в гипсе и поддерживающей повязкой через плечо.

— Привет, — сказала я, как только заметила, что она не спит.

Ви расслабленно вздохнула.

— Я люблю лекарства. Правда. Они восхитительны. Даже лучше, чем капучино «Энцо». Слушай, а это рифмуется. Капучино «Энцо». Это знак. Мое призвание — быть поэтом. Хочешь услышать еще стихотворение? Я мастер импровизации.

— Эээ...

Медсестра зашла, шурша халатом, и занялась капельницей Ви.

— Нормально себя чувствуешь? — спросила она.

— Нет, я не поэтесса, — не отвечая, продолжила Ви. Я создана для комедийных шоу. Тук-тук.

— Что? — спросила я.

Медсестра закатила глаза.

— Кто там?

— Хватайка, — ответила Ви.

— Какая хватайка?

— Хватай-ка полотенце, мы идем на пляж!

— Может, не стоит давать ей столько обезболивающих? — сказала я медсестре.

— Поздно. Я только что ввела еще дозу. Тут такое начнется минут через десять, — и она так же, шурша халатом, удалилась.

— Ну, так что? — спросила я Ви. — Каков диагноз?

— Диагноз? Мой доктор болван. Очень напоминает умпа-лумпу. Не смотри на меня так строго. В последний раз он зашел ко мне, исполняя танец маленьких утят. И все время ест шоколад. Особенно любит шоколадных зверей. Помнишь, на Пасху продают таких шоколадных зайцев? Вот их умпа-лумпа и ест на ужин. А на обед у него шоколадная утка с желтым суфле.

— В смысле, диагноз... — я указала рукой на гипс и остальные больничные атрибуты.

— А... Сломанная рука, сотрясение и разные порезы, царапины и синяки. Спасибо моей быстрой реакции — я отпрыгнула, поэтому избежала больших травм. В вопросах реакции я как кошка. Я женщина-кошка. Я неуязвима. Дождь — это единственная причина, почему он смог меня ранить. Кошки не любят воду. Она нас ослабляет. Это наш криптонит.

— Прости меня, — сказала я с искренним сожалением. — Вместо тебя должна была быть я.

— И чтобы ты вместо меня кайфовала от лекарств? Ну уж нет. Ни за что.

— Полиция нашла какие-нибудь улики? — спросила я.

— Нихт, пусто, ноль.

— А свидетелей?

— Мы были на кладбище в грозу, — заметила Ви. — Нормальные люди сидели по домам.

Она была права. Нормальные люди действительно сидели по домам. И, конечно, только мы с Ви где-то бродили... а еще таинственная девушка, которая преследовала Ви от магазина «Victoria's Secret».

— Я шла в сторону кладбища, как мы договаривались, и внезапно услышала приближающиеся шаги, — начала рассказывать Ви. — Когда я оглянулась, все произошло очень быстро. Я заметила мелькнувший пистолет. Потом он на меня набросился. Как я уже сказала полиции, я не вполне помню, что произошло. Когда они спросили меня, как он выглядит, я ответила: «Черт побери, единственное, о чем я тогда думала, это то, что я сейчас сдохну». Он заорал, несколько раз ударил меня рукояткой пистолета, схватил мою сумку и убежал.

— Стоп. Это был парень? Ты видела его лицо? — Я была ошарашена.

— Конечно, парень. У него были темные глаза... темные, как уголь. Но это все, что я видела. На нем была лыжная маска.

При упоминании о лыжной маске мое сердце стало биться в сто раз быстрее. Значит, это был тот же самый человек, который выпрыгнул перед «Неоном», я была уверена в этом. Значит, я его не придумала, и Ви была тому доказательством. Но я ведь помню, как исчезли все следы той аварии. Может быть, и эту часть я не выдумала. В любом случае, кем бы ни был этот человек, он существовал. И он был там. Но если мне не почудились повреждения на «Неоне», что же случилось той ночью? Что-то произошло с моим зрением или памятью... неужели их кто-то изменил?

Через секунду на меня нахлынул новый поток вопросов. Что он хотел на этот раз? И был ли он как-то связан с девушкой около магазина? И знал ли он, что в тот день я пойду по магазинам на набережной? То, что он был в маске, доказывает, что все было спланировано, а значит, он заранее знал, где и когда я буду. И еще он не хотел, чтобы я узнала его лицо.

— Ты кому-нибудь говорила, что мы пойдем по магазинам? — внезапно спросила я Ви.

— Маме, — ответила она, пытаясь устроиться поудобнее и подкладывая подушку под голову.

— Только ей? Больше никому?

— Еще могла проболтаться Элиоту. У меня застыла кровь.

— Ты сказала Элиоту?

— Да, ну и что.

— Мне кое-что надо тебе рассказать, — сказала я спокойно. — Ты помнишь ту ночь, когда я ехала на «Неоне» и сбила оленя?

— Ну и? — нахмурившись, проговорила она.

— Это был не олень, это был парень в лыжной маске.

— Да иди ты, — прошептала она. — То есть ты хочешь сказать, что этому парню что-то было нужно от меня? Хотя нет. Стой. Ему было что-то нужно от тебя. Ведь я была в твоей куртке. Он думал, что я — это ты.

Я остолбенела.

— Ты уверена, что не говорила Патчу о том, что мы пойдем по магазинам? Просто, если подумать, он был на него похож. Вроде бы высокий. Вроде бы стройный. Вроде бы сильный. Вроде бы сексуальный, если не считать, что он на меня напал, — сказала Ви после нескольких секунд тишины.

— У Патча глаза не цвета угля. Они черные, — заметила я. На душе у меня было неспокойно, потому что я действительно говорила Патчу, что мы собираемся пройтись по магазинам.

— Может быть, глаза у того парня были и черными. Я не помню. Все случилось так быстро, — пожала плечами Ви. — Зато я хорошо запомнила пистолет. Он направил его прямо на меня. Прямо точно на меня, — заметила Ви.

Несколько кусочков головоломки соединились в моей голове. Если Патч напал на Ви, значит, он видел, как она выходила из магазина в моей куртке, и подумал, что это я. И когда он понял, что идет не за тем, за кем надо, в ярости ударил Ви пистолетом. Но проблема была в том, что я не могла представить себе, что Патч может избить Ви. Это казалось противоестественным. Тем более, тем вечером он должен был быть на вечеринке на берегу.

— А тот, кто на тебя напал, был совсем не похож на Элиота?

Я наблюдала за тем, как Ви обдумывает мой вопрос. Какие бы лекарства ей ни давали, они определенно тормозили ее реакцию, я прямо видела, как начинает шевелиться каждая извилина у нее в голове.

— Для Элиота он был слишком худой, к тому же дюйма на четыре выше.

— Это все моя вина, — с грустью сказала я. — Нельзя было отпускать тебя из магазина в своей куртке.

— Я понимаю, что ты не хочешь этого слышать, — начала говорить Ви, будто борясь с одолевающими ее лекарствами. — Но чем больше я думаю об этом, тем больше сходств я нахожу между Патчем и напавшим на меня парнем. То же телосложение. Тот же широкий шаг. Жаль, что его школьное дело пусто. Нам нужен адрес. Мы должны опросить его соседей. Мы должны найти маленькую доверчивую старушку, которая согласится, чтобы у нее в окне установили камеру слежения, направленную на дом Патча. Потому что с ним явно что-то не так.

— Ты действительно думаешь, что Патч мог сделать с тобой такое? — спросила я, все еще не веря.

— Я думаю, он что-то скрывает. Что-то серьезное, прикусив губу, ответила Ви.

Я не собиралась с этим спорить.

Ви улеглась поудобнее в кровати.

— Все тело покалывает. Отпадное ощущение.

— У нас нет адреса, но зато мы знаем, где он работает, — заметила я.

— Ты думаешь о том же, о чем и я?

В глазах Ви загорелся яркий огонек, заметный даже сквозь успокоительное.

— Учитывая прошлый опыт, надеюсь, что нет.

— Мне кажется, нам нужно использовать шпионские навыки, — сказала Ви. — «Ты их либо используешь, либо теряешь», как однажды заметил тренер. Нам нужно побольше узнать о прошлом Патча. А если мы что-то разузнаем и подкрепим это документами, тренер, может быть, даже учтет это при проставлении оценок.

Я сомневалась, так как знала, что если в этом деле будет замешана Ви, то оно, скорее всего, примет незаконный характер. Не говоря уже о том, что слежка не имеет ничего общего с биологией. Даже косвенно.

Слабая улыбка, которую вытянула из меня Ви, исчезла. Это было бы смешно, если бы не было так грустно... и пугающе. Парень в лыжной маске все еще был на свободе и планировал свое следующее нападение. В том, что Патч знал, что происходит, была доля правды. Парень в маске выпрыгнул перед машиной на следующий день после того, как нас с Патчем посадили вместе. Возможно, это было не простым совпадением.

В палату вошла медсестра.

— Восемь часов, — сказала она, показывая на часы. — Приемное время окончено.

— Я уже ухожу, — ответила я.

Как только ее шаги исчезли в коридоре, я закрыла дверь в палату. Я не хотела, чтобы кто-то услышал, как я буду рассказывать Ви, что Элиот причастен к убийству. Правда, когда я вернулась к постели Ви, стало понятно, что лекарства начали действовать.

— О, начинается! — с блаженством прошептала Ви. — Накрывает... сейчас... волна теплоты... пока-пока, госпожа боль...

— Ви.

— Тук-тук.

— Это очень важно...

— Тук-Тук!

— Это касается Элиота...

— Тук-туууук, — повторила она нараспев.

Я вздохнула.

— Кто там?

— Бу!

— Бу?

— А вот и не напугала!

И Ви разразилась истерическим смехом.

— Позвони мне завтра, когда придешь в себя, — сказала я, поняв, что сейчас бесполезно ей что-то рассказывать. — Кстати, пока не забыла, вот твое домашнее задание, — я открыла сумку. — Куда тебе его положить?

— Сюда, пожалуйста, — указала она на мусорное ведро.

Я поставила «Фиат» в гараж и убрала ключи в карман. На небе было мало звезд, и, что неудивительно, начался дождь. Я потянула ворота гаража вниз, опустила их до земли, заперла и пошла в кухню. Где-то наверху горел свет, и через несколько секунд вниз сбежала мама и крепко меня обняла.

У моей мамы темные волнистые волосы и зеленые глаза, она чуть ниже меня, но мы одинаково сложены. Сколько себя помню, она всегда пахнет духами «Лав» от Ральфа Лорена.

— Я так рада, что с тобой все в порядке, — сказала она, обнимая меня крепче.

«Вроде бы в порядке...» — подумала я.

 

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

 

На следующий день в семь часов вечера мы припарковались у кафе «Граница». После часа уговоров мы с Ви наконец-то смогли убедить ее родителей, что нам просто необходимо отпраздновать ее выписку мексиканской кухней и безалкогольным клубничным дайкири. Во всяком случае, так мы сказали родителям. На самом деле у нас были другие причины.

Я втиснула «Неон» на парковку и заглушила двигатель.

Когда я отдавала ключи Ви, мои пальцы слегка коснулись ее руки.

— Фу, — сказала она. — У тебя вспотели руки.

— Я нервничаю.

— А то я не заметила.

Я взглянула на дверь.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — проговорила Ви, прикусив губу. — И ответ — «нет». Ни за что.

— Ты не знаешь, о чем я думаю, — сказала я.

Ви сжала мою руку.

— Конечно, не знаю.

— Я не собиралась бежать, — сказала я. — Это не в моем характере.

— Врунья.

Во вторник у Патча был выходной, и Ви вбила мне в голову, что это идеальное время для того, чтобы расспросить его коллег. Я представляла себе, как подплываю к барной стойке, жеманно, в стиле Марси Миллар, смотрю на бармена и непринужденно начинаю говорить о Патче. Мне нужен был его домашний адрес. Мне нужно было знать, есть ли у него криминальное прошлое. Мне нужно было знать, имел ли он хоть какое-то отношение к парню в лыжной маске. И мне нужно было знать, почему этот парень и та девушка появились в моей жизни.

Я заглянула в рюкзак, еще раз проверяя, со мной ли список вопросов. С одной стороны были вопросы, относящиеся к личной жизни Патча, а с другой — парочка кокетливых фразочек. На всякий случай.