Б. Философия жизни. Иррационализм

А. Шопенгауэра (1788–1860)

Психология, господствующие в обществе мировоззренческие настроения («менталитет») всегда представляют собой довольно пёструю картину. Наряду с оптимизмом и бодростью в одних слоях общества всегда присутствуют уныние и страх – в других. Наряду с господствующим рационализмом подвизается иррационализм. Наряду с научным миропониманием масса людей верит в богов, дьяволов, барабашек, экстрасенсов и астрологию. Эти настроения выражает так называемая философия жизни. Эпохой ее зарождения можносчитать вторую половину девятнадцатого века. Ее центральным понятием является понятие жизни как потока бесконечного, изменчивого, неуловимого рациональными методами существования, которое противопоставляется традиционному философскому понятию бытия как чему-то устойчивому, основополагающему и умопостигаемому. Происходит своеобразная переориентировка философского (мировоззренческого) внимания с объективного мира на мир субъективный, предпочтение отдается не внешнему миру, а человеку. То есть это нечто подобное сократовскому «антропологическому повороту» в философии. Жизнь с ее иррациональностью богаче и важнее для человека, чем мир и его логика. «Мир больше, чем наука, мир больше, чем политика, мир больше…» – такое мы слышим и сегодня в обрушивающемся на нас потоке пропаганды. Этот философский и мировоззренческий субъективизм неиссякаем в буржуазном самосознании.

У истоков философии жизни мы находим фигуру Артура Шопенгауэра (1788 – 1860). Начинал он работать как философ во времена повального увлечения, казалось бы, всей без исключений интеллигенцией, философией Гегеля. Все тайные страхи, вся интеллектуальная неразвитость буржуазного класса (чеховский Лопахин: сплошное культурное убожество, но карман набит деньгами), вся ограниченность исторического бытия этого класса буквально переполняли его. Тем не менее, одной из черт такого характера является экспансивность, навязчивость, отстаивание своей позиции не только как уместной, но даже и перспективной, обязательной для других. В тридцатилетнем возрасте Шопенгауэр написал книгу, которую никто не хотел читать, но которая через 50 лет, уже после его смерти, принесла ему мировую славу. Она называлась «Мир как воля и представление». Это название было сформулировано сознательно вопреки Гегелю, который считал, что мир – это Логика и Разум. Более  того, Шопенгауэр читал лекции в том же университете, что и Гегель, и еще более того, он нарочно ставил свои лекции в часы лекций Гегеля и брал аудиторию дверь в дверь напротив аудитории № 6, где проходили лекции кумира всей интеллектуальной Европы. И на его лекции никто не проходил. Но он читал свои лекции пустой аудитории в течение нескольких семестров.

Итак, в основе философских (мировоззренческих) представлений Шопенгауэра лежит иррационализм. Если у Гегеля мир порожден Разумом и Логикой, то у Шопенгауэра основой бытия является некая иррациональная сила – слепая, жестокая, неразумная Воля. Это своего рода жизненная энергия, которая проявляется в стремлении отдельных элементов бытия к существованию за счет подавления, вытеснения других воль. В мире господствуют противоречия и взаимопожирание. Человек, подчиненный  Мировой Воле обречен на вечные страдания и полную бесперспективность в отношении выхода из этого рабства. Единственное утешение – пассивное созерцание этой стихии зла, отрешение от жизни в духе буддистской нирваны. Шопенгауэр  специально изучал буддизм и индуизм и считал, что христианского догмата терпения явно недостаточно в ситуации спасения от мирового зла.

Казалось бы, может ли такая заупокойная идеология привлечь чье-то внимание, не говоря уже о популярности. И, тем не менее, уже к концу жизни и особенно после смерти, в конце столетия, он стал едва ли не самым популярным, издаваемым и читаемым «мыслителем». И всё дело в том, что шопенгауэровский испуганный мистицизм отражал реальные особенности буржуазной (и вообще классовой) цивилизации: в ней, действительно, больше абсурда и опасностей для человека, чем ясности, логики и «разумности». И Гегель на фоне такого менталитета выглядит романтиком, наивно верящим в логичность, разумность и прогрессивное развитие (бесконечное совершенствование) мира.

Сравнение систем Гегеля и Шопенгауэра

В. «Философия жизни».

Ф. Ницше (1844–1900)

В отличие от трусливо-унылого Шопенгауэра Ницше выглядит как активный, даже агрессивный защитник «мировой воли». Шопенгауэра эта воля давила, и от нее надо была спасаться, Ницше как бы седлает эту волю и победно скачет на ней по жизни. Мировую волю Ницше переделывает в волю к жизни отдельного человеческого индивидуума, и эту последнюю – в волю к власти. «Что хорошо в этом мире?» – вопрошает он. И отвечает: «Воля к власти». А что дурно? – То, что препятствует, мешает осуществиться индивидуальной человеческой воле к власти, то есть господству над природой и обществом. Мир хаотичен и абсурден, и порядок в нем может быть наведен только каждым для себя посредством подчинения себе обстоятельств и других людей. Самоутверждайся и побеждай, не разбираясь в средствах, и историки всегда оправдают тебя: победителей не судят. Воля к власти естественна и небезобразна, она вне морали, она «по ту сторону добра и зла». Владеющий, пользующийся этой волей так же вне морали, он – не обыкновенный человек, а сверхчеловек, «белокурая бестия». Мешают реализации воли к власти человеческие пороки: доброта, гуманность, демократия, социализм, гуманистическое (высокое, классическое – «аполлоническое») искусство, озабоченность проблемами другого, христианская религия как позиция смирения и любви к врагам. Долой религию, поскольку она расслабляет волю к власти, долой аполлоническое искусство и да здравствует искусство низовое и бунтарское «дионисическое», долой гуманизм и социализм – нужно отказаться от всех масок доброты и гуманизма, нужна «переоценка всех ценностей», нужен новый человек и новый, достойный освобожденного человека мир.

Однако было бы неправильно представить Ницше как идеолога чистой агрессии и человеконенавистничества, как это зачастую делается. Его знаменитую фразу «Падающего толкни!» можно рассматривать как призыв бороться со всем негативным, отмирающим и тянущим культуру назад. Так толковал Ницше русский философ С. Л. Франк (см. его работу «Фридрих Ницше и этика любви к дальнему»).

В то же время Г. В. Плеханов писал, что мораль Ницше это «настроение, свойственное буржуазному обществу времен упадка», и что «новейший индивидуализм, нашедший себе самого яркого представителя в лице Фридриха Ницше, является протестом против поступательного движения массы, поскольку в нем сказывается не опасение за права личности, а боязнь за классовые припилегии» (Плеханов Г. В. Избранные философские изведения. – Т. 3. – С. 409, 446).