Для Норвегии с любовью

Единственный дом в Новичках теперь - это дом Барканова. Остальные либо сгорели, либо развалились после смерти хозяев. Зато оставшийся - по сравнению с заброшенными теремками в соседних Наволоке и Каменке - просто образец добротного и крепкого деревенского хозяйства.

За этим домом виднеется еловый лес, который очень нравится Николаю Барканову. Сейчас у Николая Ивановича есть автомобиль. Но те времена, когда можно было неспешно ехать на велосипеде по пустой дороге и любоваться лесным очарованием, Барканов и сейчас вспоминает с теплом. Лишь раз во время такой поездки его серьёзно обдало холодом - когда в 2004 году он увидел две огромные грузовые машины, которые вывозят дорогие сердцу ёлки из любимого леса.

- Я подъезжаю, - вспоминает Барканов. - Хорошо, что у них тогда был перекур. Поздоровался. Спрашиваю: «Мужики, а куда это вы столько леса везёте и для чего?». Они отвечают: «А тебе, дед, чего? Самый умный тут, что ли?». Я им и говорю, что с малых ногтей, можно сказать, строитель, что жизнь помотала. Они выслушали, мы как-то нашли общий язык. Ну и говорят: мол, лес в Норвегию повезут. Там наши металл и нефть не пользуются популярностью, а лес - скупают на раз-два.

Когда Николай Иванович услышал эти слова, по его телу побежали мурашки.

- Ель ведь дорогое дерево - это вам не серая ольха и не берёза, которые сорными считаются. Еловый лес растёт одно, а то два поколения. То есть мы фактически могли его потерять, - рассказывает Барканов.

На следующий день он повёз заявление в прокуратуру, на имя главы района, обратился в лесничество. В каждой машине, говорит, было по 40 кубов древесины. Эти грузовики мимо его окон вообще ездили часто - раз в несколько дней. И всегда в сопровождении легковых. Барканов съездил на участок, где деревья вырубались в промышленных масштабах, и подсчитал, что за всё это время было вывезено около трёхсот кубов.

- Прокуратура тогда моё заявление проигнорировала, - говорит Николай Иванович.

Он не устаёт повторять, что и сейчас - в деле с обвинениями в его адрес - районная прокуратура постоянно отвечает ему отписками и даже не пытается разобраться. - А те дельцы, которые лес вывозили - им, похоже, шепнули, что я активизировался. Они быстро все бумаги подбили так, что, мол, лес вывозят под строительство дома в Первомайском. Но на дом вроде надо 40 кубов, а там все 300 увезли! - прикрикивает пенсионер.

Барканову удалось на место промышленной вырубки пригласить куратора лесничества Татьяну Конакову. Он надеялся, что хотя бы она посодействует защите их леса.

- Мы подошли к этому участку, - вспоминает Николай Иванович. - Я ей говорю: «Ну, пошли пеньки считать». А она встала и отвечает: «Никуда не пойду». А пни ребята накрыли хворостом - чтобы те быстрее сгнили. А куратор так и не пошла.

Отдавать родной лес в руки дельцов Барканову не хотелось. Увы, пространство для манёвра стремительно сужалось. Приехав к сыну, Николай Иванович понял, почему промышленники открыто позволяют себе такие аферы.

- Я ему говорю: «Лёш, надо же что-то с этим делать». А он выдаёт: «Пап, ну куда ты лезешь, а? Мы всё равно ничего не сделаем, ничего не решаем». Вот, - вздыхает 79-летний пенсионер. - Но ведь должно быть чувство патриотизма какое-то? Хотя какое сейчас чувство патриотизма...

Всю жизнь Барканов делами доказывал любовь к Родине. Большой, малой - не важно. Говорит, что до состояния полей и ближайшей речушки дело есть ему одному.

- Косить то поле, что через дорогу, приходится мне. За речушкой, которая за моим домом, тоже я присматриваю. А у меня ещё и дома дел невпроворот. Но наше лесничество занято лишь тем, что штрафует всех без конца за каждый куст и полешко. Они так реабилитируют себя - мол, смотрите какие мы охранители. Хотя лес - здесь, недалеко, - уже почти уничтожен бобрами. Они забили речку своими плотинами, в итоге вся вода остаётся в лесу и до реки попросту не доходит. И деревья гниют. Но до этого никому, конечно же, дела нет. Вон - прокуратура опять прислала очередную отписку, мол, никакой проблемы не существует.

Отношения Барканова с лесничеством всегда были далеки от идеальных. Повышенное чувство ответственности и вечные поиски правды никогда не помогали ему наладить отношения с государственными структурами. Следующий заметный этап конфронтации начался, когда те, кто должен о природе заботиться, начали её уродовать.

- Они начали рыть противопожарный ров рядом с лесом, - говорит Барканов. - По закону, конечно, они обязаны это делать - это якобы оберегает еловый лес от огня. Но тут вся проблема была в реализации - эти горе-работнички завалили лес в двух местах и изуродовали поле, где я обычно кошу. Все корни, все кусты были выдраны. Земля для работы стала совсем непригодная.

Николай Иванович написал кучу заявлений: потребовал привезти независимую комиссию с фотоаппаратом, дабы запечатлеть разруху. Комиссию создали и привезли. Правда, говорит, состояла она из приближённых к лесничеству, поэтому о независимости можно не говорить. Но дело своё она сделала - предписала нейтрализовать два завала в реке.

- Когда они первый завал убрали, Конакова пришла ко мне и говорит: «Пиши расписку о том, что претензий не имеешь». А я ей вот что отвечаю: «Второй завал расчистите - и напишу». И тогда это её очень разозлило. Завал расчистили, но после мне так и сказали: затаскаем тебя по прокурорам. И потом меня ловят с этими дровами... Совпадение ли? Я вообще думаю, что в этом лесничестве мафия.

Ну, это его версия. Мужчина в соседней Каменке подтвердить её не смог. Говорит, впрочем, что с лесничеством в этих деревнях никто дел не имеет. Старые все стали, сил нет, чтобы самим в лес идти. Поэтому дрова предпочитают покупать.