Шантаж девственностью

 

 

Дабы проще объяснить явление, вначале приведу две истории, которые по закону парных случаев свалились на меня в конце июня 2015 года. С главгероями первой истории я разбирался не то что по скайпу, а даже в реале, перед встречей с читателями в Москве. Главгерои второй истории нашли выход сами – но там ситуация перетекла в другую манипуляшку. Впрочем, обо всём по порядку.

Первая история (литературная обработка А.Б.):

«Когда мы познакомились, мне было 24 года, Юле 18, она заканчивала школу. Меня в Юле привлекла скромность и одновременно открытость. Она была совершенно бесхитростной девчушкой, с которой мы быстро нашли общий язык. Она не утаивала от меня ни своих переживаний, ни чувств, ни страхов. Не пыталась выглядеть лучше, чем есть на самом деле. Рассказывала о ссорах с родителями, проблемах в школе, причём не старалась занять нишу всегда правой. Честно говорила, что тут вот она виновата сама.

В чувствах своих тоже признавалась открыто, хотя и стеснялась. Всегда была рада моим инициативам и сама проявляла

257

активность: приглашала меня гулять, несколько раз делала мне сюрприз, покупая билеты на аншлаговые спектакли (я очень люблю театр). В общем старалась мне угодить.

Не перечила, не выпендривалась, слушалась меня. К тому же оказалось, что она девственница, чему я обрадовался. Призналась мне, что до меня она даже не целовалась ни с кем. Это было похоже на правду. Когда мы в первый раз поцеловались, я заметил, что она не умеет вообще. Или не хочет. Я как раз неосознанно выбрал второй вариант, списал это не на отсутствие опыта, а именно на то, что я ей не очень понравился.

Мы встречались полгода без секса, но было видно, что она всё больше и больше хочет этого. Наши телесные контакты становились всё более чувственными и интимными. Первый раз я постарался сделать как можно более красивым; впрочем, без сопливой сериальной «романтики». Это как раз совпало со школьным выпускным. Она была в восторге, секс'стал постоянным явлением, которое приносило удовольствие и ей, и мне. Причём часто она сама была инициатором.

Провстречавшись ещё полгода, мы решили жить вместе, как раз она к этому времени училась в ВУЗе. Она ещё в начале отношений мне сказала, что ищет мужчину не для тусовок и временных отношалок, а для семьи. Вопрос регистрации брака её не заботил, для неё было главное уверенность в своём мужчине и готовность его стать не просто половым партнёром, а мужем, отцом детей. То есть иметь серьёзные намерения. Я тоже искал девушку именно для семьи. Так что наши цели совпали, и мы решили жить семьёй. Вопрос с детьми решили отложить до того, как она закончит университет.

Можно по моим словам решить, что я вёл себя как мягкотелый юнец, всё ей позволял. Однако дело в том, что у нас и конфликтов‑то не возникало. Она не динамила меня, не манипулировала. Если ей что‑то не нравилось, она говорила прямо и спокойно. Не скандалила. Поэтому мне не приходилось её строить, наказывать, одёргивать. Просто повода не было. Я даже пару раз сам для проверки делал перевёрнутые обиды, на что она тут же начинала сглаживать углы и смягчать ситуацию,

хотя её вины на самом деле не было. После этого я больше не стал устраивать провокаций.

Вместе мы прожили примерно год, когда начались проблемы. Она обросла университетскими приятелями, и я начал замечать, что она с ними проводит всё больше и больше времени. Да и общение какое‑то слишком тесное. Походы компанией в кафешки, на какие‑то вылазки. Я не то что был против, но это напрягало. Мне начало казаться, что она бежит из семьи к друзьям. Потом она начала ходить с одногруппниками в ночные клубы. Это уже меня возмутило. Какие клубы, места съёма и спонтанного секса, свободный сексуальный рынок, могут быть у замужней женщины?

Я спокойно высказал ей своё недовольство. Она была рассержена моим недоверием. Правда, её эмоции быстро схлынули, она призналась, что виновата. Просто новизна университетской жизни её затянула. Новые знакомства, умные и содержательные люди. Она пообещала снизить градус своего дружелюбия и больше внимания уделять семье. В клубы обещала не ходить.

Она сдержала слово. В клубы не ходила (я косвенно узнавал это у общих знакомых), в кафе только большой смешанной компанией и нечасто. Так длилось примерно ещё несколько месяцев. Затем я стал замечать, что она странно ведёт себя дома. Уходит в ванну кому‑то звонить, выключает соц.сеть на планшете, когда я подхожу. Сбрасывает звонки на мобильном. До трёх часов ночи общается с кем‑то в сети. Я понял, что у неё появился если не любовник, то поклонник, чьи ухаживания она поддерживает. Стала приходить позже из университета.

Когда я сказал ей, что подозреваю её в неверности, она разозлилась, кричала, как я могу ей не доверять. Плакала. Потом сказала, что есть один однокурсник, который навязывается ей, а она никак не может от него отделаться. Я спросил, не с этим навязчивым однокурсником она треплется чуть ли не до рассвета и задерживается после универа. В ответ получил слёзы и обвинения в недоверии.

Я понял, что наша семейная жизнь трещит по швам. Решил серьёзно поговорить на эту тему с Юлей. Но всё произо‑‑7‑ 259

шло иначе. Я случайно увидел на странице одного её сетевого друга фотографии, где она целуется с мужчиной. Видно было, что фото сделано исподтишка, ради шутки. Такие спонтанные фото, дабы запечатлеть человека, когда он об этом не догадывается и ведёт себя естественно. Я сохранил эти фото у себя и показал Юле. Она опять разревелась, говорила, что это не она. Хотя я её хорошо узнал по одежде, родинкам и кольцам на пальцах. То есть она от своих друзей роман на стороне даже не скрывала.

Я понял, что она мне изменяет и принял решение расстаться. О чём сказал Юле. И вот тут началось самое интересное.

Она закатила неимоверный скандал, обвинив меня в том, что я воспользовался ею, лишил её невинности, попользовался как бесплатной давалкой, а когда мне надоело, я собираюсь выставить её за порог. Своей вины она упорно не признавала.

– Я до тебя была невинной девочкой, а ты соблазнил меня, лишил невинности! А теперь, когда ты насытился, ты меня выгоняешь?! Попользовался юным телом, а теперь можно на свалку его?! А ничего, что я теперь не девственница, и на меня нормальные мужчины будут смотреть как на шлюху?! Ты, когда меня невинности лишал, о чём думал?! Я хотела семью с тобой, ты мне обещал семью, а на самом деле, воспользовавшись мной, выбрасываешь меня!

Я объяснил ей, что причина расставаения – её неверность. Было множество признаков, но когда я увидел фотографии, то на сто процентов уверился в измене.

Она билась в истерике и отказывалась признавать, что изменяет. Потом заявила, что поцелуй это не измена. Я понял, что начинается класска жанра и закончил разговор. Она долго ревела на кухне. Спала на диване, отдельно от меня. После этого она через два дня переехала к родителям, на прощание вывалив мне гневную тираду о том, как я воспользовался её девтвен‑ностью, как сделал её несчастной и как она мне этого никогда не простит.

Честно, для меня история с её изменой и особенно с итоговым скандалом были шоком и ужасом. Я реально любил Юлю, она для меня была идеальной женщиной. Я не прогибался перед ней, не заискивал, не выслуживался. Наоборот, она всегда подстраивалась под меня, старалась сделать мне хорошо. Мне просто не было нужно применять наказания, быть жёстким, строгим.

Но и тираном я никогда не был, разве что за исключением тех двух давних случаев перевёрнутой обиды. Но это уж мелочи, которые растворяются в почти двух годах отношений. Впрочем, когда она делала что‑то, что мне не нравилось, я прямо говорил ей об этом. Так что ни холопом, ни тираном я не был.

Но финальные скандалы посеяли во мне сильное чувство вины перед Юлей. Ведь получается, что я правда взял её девственницей, лишил невинности, а теперь мне приходится выгонять её. Это повергло меня в тоску.

Вот с такой ситуацией ко мне обратился мужчина, которого назовём Артёмом. Он кроме тяжёлого чувства потери любимого и родного человека ещё и испытывал чувство вины за то, что выгнал женщину, которую когда‑то лишил девственности.

Я объяснил ему одну простую вещь.

Никакая девственность не является индульгенцией на гадкие поступки в настоящем или будущем. Некоторые женщины всерьёз считают, что если мужчина лишил их невинности, то он теперь обязан прощать им все мерзости и проглатывать любые выкрутасы. Терпи, ты же мной воспользовался. Куда я теперь пойду? Ты в ответе за меня теперь до конца моих дней.

Потеря девственности – отличное, по мнению некоторых женщин, оправдание для любых гадких поступков, вплоть до измены. Ты лишил меня невинности – значит, ты не имеешь права теперь расставаться со мной ни при каких обстоятельствах.

На самом деле это всё чушь и попытки завиноватить мужчину. Манипулирование чувством вины. Если бы женщина действительно боялась остаться одна и без девственности, она бы изо всех сил сохраняла отношения. Была бы хорошей женой для своего адекватного мужа. Хранила бы верность. А не делала всё, что взбредёт в голову. В приведённой выше истории дамочка решила, что ей обязаны простить даже измену.

Так что после подробного разбора ситуации я посоветовал Артёму не поддаваться на попытки изменницы завиноватить его.

Через пару дней после моего разговора с Артёмом мне в соц. сети написала его бывшая пассия. Видимо, после моего внушения на их информационном канале произошли резкие изменения не в пользу Юлии. Она высказала мне всё, что обо мне думает, включая домыслы о моих родителях и моей личной жизни. Впрочем, это уже стало настолько банальным, что кроме зевоты ничего не вызывает.

Второй случай интересен тем, что в нём, во‑первых, причиной распада семьи стала не измена, а во‑вторых, одна манипуляция перетекла в другую. Начало истории очень похоже на историю Артёма и Юлии. Девственница с хорошим поведением, любит мужчину, хочет быть с ним. Ей 20, ему 28. Встречались два месяца без секса, потом два года с сексом. Вместе не жили, так как девушка из верующей семьи, она считала сожительство до брака грехом (кстати, секс до брака она грехом не считала). Через два с небольшим года отношений заключили брак, сыграли свадьбу, обвенчались.

Я опускаю эту часть и перехожу к тому, где истории отличаются друг от друга. Назовём героев Николай и Светлана.

«Неприятности начались начались сразу же после свадьбы. Оказалось, что женщина транжира и не имеет никакого понятия о семейном бюджете. Родители, видимо, ограничивали её в тратах, выдавая деньги только на то, что действительно нужно. Я неплохо зарабатывал, и нам на двоих денег было бы больше чем достаточно, если бы не её тяга к неконтролируемым тратам.

При этом я воспитывался в семье, где отец и мать клали свои зарплаты в общий котёл (а именно в шкатулку в шкафу), и каждый брал оттуда столько, сколько надо. Лишнего никто не тратил. Я решил поступать так же.

Первую мою «совместную» зарплату она потратила за две недели. Покупала какие‑то деликатесы (сама, как оказалось, готовить «не любит», хотя до свадьбы встречала меня в гостях всякими вкусностями собственного приготовления), разные безделушки. Подарила подруге из университета свой плейер и купила себе новый, весьма дорогой. Однажды принесла домой кастрюлю за двадцать тысяч. Какую‑то супер‑фирменную. Будто в насмешку, ведь после таких трат готовить уже нечего, да и «не любит» она.

Я из‑за своей любви относился к ней слишком снисходительно. Я пытался прекратить её траты, она плакала, обижалась, но каждый раз признавалась, что больше не будет. Я верил.

Когда оказалось, что деньги закончились, Света обвинила меня в том, что я мало зарабатываю – ведь семья осталась без денег. На что жить? Ты добытчик, ты и думай.

Я занял денег у друга, но решил прекратить демократию в финансах и перестал класть деньги в общий доступ. С этого момента начались обвинения в жадности:

– Я вынуждена у тебя каждую копейку выпрашивать, как нищенка! Я такой же полноправный член семьи, как и ты! Хватит издеваться надо мной и пытаться мной помыкать!

Я напоминал ей о том, что в первый месяц она потратила немалую месячную зарплату за две недели. И это при том, что на протяжении этих двух недель она раза три клялась контролировать свои траты. Но она не воспринимала мои слова и твердила своё:

– Ты жадный тиран и всё это делаешь для того, чтобы показать свою власть надо мной. Тебе просто приятно самоутверждаться над слабой женщиной!

Далее обычно следовали обвинения в том, что я мало зарабатываю.

Так продолжалось несколько месяцев. Она регулярно закатывала истерики по поводу отсутствия доступа к деньгам. Кстати, свою стипендию она тратила по своему усмотрению, она в общий семейный котёл не шла.

Света старалась бить ниже пояса: то сравнивала меня с «более успешными» общими знакомыми, то приводила в пример подруг, которым их мужья делают дорогие подарки: шубы, машины. В общем, классика.

Затем стала угрожать мне, что уйдёт к родителям, найдёт себе другого, более щедрого мужчину. Впрочем, всё это оставалось словами. Я наблюдал за её поведением и могу с уверенностью сказать, что никакого другого мужчины она не искала.

Примерно через полгода брака скандалы стали ежедневными. Я шёл домой, понуря голову, так как знал: только я переступлю через порог, на меня обрушится шквал обвинений и криков. Визжала она так, будто её режут. Соседи даже мягко спрашивали, зачем я так бью жену. Хотя, я её не бил.

Дома я не только не мог отдыхать от стрессов, полученных на работе, но и получал новую накачку. От постоянного напряга, недосыпания у меня начались головные боли, а дела поплыли. Я понимал, что ещё немного – и я либо попаду в психушку, либо меня уволят с работы.

Однажды мне это надоело и я сказал жене, что подаю на развод. Поскольку квартира моя, куплена до брака, то пусть выметается».

Далее последовало то же самое, что было в истории Артёма и Юлии. Обвинения те же самые, практически слово в слово. Дополнительным способом завиноватить Николая было вот что. Светлана обвинила его не только в том, что он «лишил невинности и выгоняет», но и то, что «обрекает её на грех», ведь теперь она блудница и не может вновь вступить в брак. А если и вступит, то это тоже будет блуд. В общем, фарисейства, двуличия и жонглирования религией в словах и поступках Светланы было более чем достаточно.

Итог с Николаем был такой же, как и с Артёмом. Он погряз в чувстве вины и обратился ко мне. Мы встретились в Москве, и он сказал мне, что он уже всё решил сам. Подал на развод и ликвидирует регистрацию жены в его квартире. Психологическую поддержку ему оказали родители. Моей помощи не требовалось, чему я был несказанно рад.

Впрочем, как оказалось, это ещё не конец истории. Через неделю Николай позвонил мне и сказал, что манипуляции продолжаются. Светлана решила сменить точку приложения своих козней. С чувства вины переключиться на чувство жалости, ответственности и долга. Продолжение истории с разбором будет в следующей главе.

Итак, напоминаю, что девственность не является оправданием или индульгеницей для гадких поступков по отношению к вам. Не хочешь, чтобы тебя бросили – веди себя достойно.

Вообще под манипулирование чувством вины попадают не только и даже не столько нормальные мужчины, как те, за кем водится грешок. Выпивохи, склонные к амурным приключениям, люди, которые не умеют держать себя в руках становятся настоящим призом для манипуляторш. Человеку, за которым не водится явного греха, привить комплекс вины очень сложно. Но если есть явный порок, то его обладатель так и будет всю жизнь ходить виноватым. Ему так и будут тыкать в нос, что он «отнял лучшие годы», «измучил», «все мужики, как мужчики, а он...» и так далее. Разумеется, за всё требуя компенсации. Дорогих подарков, например.

Или я знаю семью, где жена гуляет от выпивающего (по вечерам), но работящего мужа. Он об этом знает, но не возмущается, так как жена выдрессировала его: «Я тебя, алкаша терплю, ты мне ноги целовать обязан, что за с тобой живу. Ни одна дура не станет тебя, дурака, терпеть. Одна я!». Он проникся чувством вины и сквозь пальцы смотрит на измены жены. А та, тем временем, имеет неплохо устроенный быт, деньги от хорошо зарабатывающего мужа, да ещё и любовника. Не жизнь – малина!