Цивилизации и дикие племена

­­ Такое название имела работа П.Л. Лаврова, которую отмечали все русские мыслители и учёные как одну из лучших его работ, имела отправной точкой роман Тургенева «Дым» (1867), который вызвал множество споров в среде передовой российской интеллигенции. Тургенев всегда отличался «квасным либерализмом», был достаточно лоялен самодержавию, потому всегда был объектом критики народников. В данном случае, Лавров «зацепился» за высказывание Потыгинаперсонажа романа «Дым», попутно охарактеризовав Тургенева- «алхимиком мысли»: «Когда наш знаменитый алхимик-беллетрист положил в свою колбу, как он полагал, всю квинтэссенцию современных русских стремлений и торжественно объявил публике результат своего опыта, именно, что все дескать, не более, как дым, то, по-видимому разочарованный, алхимик нашел в продуктах возгонки все-таки одну крупинку золота. Чем другим должно считать торжественно растянутое слово, произносимое представителем разума в повести г. Тургенева, Потугиным, именно слово ци-ви-ли-за-ция? По-видимому, г. Тургенев, предполагал в этом нечто столь ясное, определенное, великое, подавляющее, что читателю стоит лишь произнести это слово, да еще растянув его, и читатель немедленно умилится духом, заметит, на сколько идеал прославленного беллетриста выше идеалов, за которыми гонятся разные кружки и партии у нас на Руси, и затем, -затем всеми силами будет стремиться к этому единственному идеалу. Стремление к цивилизации! Как это хорошо звучит. Вы, мелочь, стремитесь там к тому, чтобы народ не голодал, или к тому, чтобы крупные землевладельцы господствовали в земстве; к тому, чтобы публика отличала донос от критической мысли, или к тому, чтобы она считала патриотизмом уськанье на поляков и немцев; к тому, чтобы молодые выучивались кое-чему действительно полезному и развивающему, или к тому, чтобы они гордились своими аттестациями, обозначающими, сто наши юноши в своем совершенстве спрягают греческие глаголы. Вы стремитесь к власти, чтобы провести идею, чтобы воплотить в жизнь свой идеал, или для того, чтобы беспрепятственно грабить, прижимать, удовлетворяться животным страстям. Все это пустяки, дым, не имеющий человеческого значения ни в хорошую, ни в дурную сторону. Мы, истинно понимающие, мы, светлые усы, мы Потугины, Тургеневы et Comp. стремимся к цивилизации! (С.С. Арнольди (П.Л.Лавров) Цивилизация и дикие племена. Спб., 1903. с.3-4) После этого «предисловия» П.Л. Лавров начинает анализировать разные понимания того, что есть «цивилизация», что есть «культура». Действительно до сих пор мы имеем разнообразнейшее понимание этих понятий. Такое же разнообразие наблюдалось и в те времена. Ситуация изменилась крайне незначительно. Но крайне интересен этот обзор мнений социологов, этнографов и философов того времени об этой проблеме. Много совершенно неизвестных имен современным культурологам, которые повторяют их мысли о соотношении понятий «цивилизация» и «культура», об их значениях. В то время ещё было крайне популярно сравнение свойств социальных животных и человеческого общества. И это придает определенный «шарм» этому обзору мнений о том, что 97 есть человеческая культура, что есть человеческая цивилизация. Эти социобиологические аспекты обсуждения этих терминов подытоживает П.Л. Лавров следующим образом: «Мы видим, что животный мир, стоящий ниже человека, могут создать общество, семью, государство и технику в форме обычая и предания, опирающихся на потребности и привычки» (С.С. Арнольди (П.Л.Лавров) Цивилизация и дикие племена. Спб., 1903. с.59). Но значительно большее внимание П.Л. Лавров уделяет обзору мнений о культуре древних обществ разных известнейших этнографов того времени. Забавно высказывание П.Л. Лаврова в процессе этого обзора: «Дикий философ, вполне убежден, что все в природе имеет двойное существование: телесное и духовное; деревья, реки, звезды, ветер, - все имеет душу. Душа не всегда обитает в теле, она может покидать его и воплощаться снова. Души, населяющие мир этих людей, для них большей частью невидимы наяву, зато во сне эти души вещей являются далеко от тех мест, где пребывают сами вещи. Тогда душа спящего оставляет его тело и посещает другие души вещей, или они посещают её. В современном цивилизованном мире разве спиритисты могут представить себе это постоянное общение человека низших рас с душами вещей; к ним обращаются они за советом, как поступать в известном случае; от них узнают прошедшее и настоящее. И вот, чтобы достигнуть желанного сообщения с духовным миром, человек употребляет способ, которому научил его опыт и который безошибочно ведет к цели: он некоторое время совершенно отказывается от пищи. Скоро наступает бред, появляются галлюцинации.. Он видит тех, кого хотел увидеть. Когда он извлек желаемую пользу из этого сообщения с духовным миром, он снова принимает пищу и приходит в нормальное состояние» (С.С. Арнольди (П.Л.Лавров) Цивилизация и дикие племена. Спб., 1903. с.77). Он отмечает реальную жестокость обычаев этих диких народов, тем самым опровергая концепцию «естественного добродушного и благородного дикаря» Ж.-Ж. Руссо, да всякую болтовню о возврате к «истокам», к «естеству и непосредственности», что было популярно и у нацистских философов. Весь этот возврат приводит только ужасам Освенцима: «При различии привычек, обычаев и преданий диких племен от нашего строя жизни, понятно, что идеалы приличия, человеческого достоинства, нравственного блага и справедливости у них (т.е дикарей -С.Г.) воплощаются в чувства и действия весьма отличные от того, что мы связываем с этими идеалами. Лэббок горит, что кардинальные добродетели христианского вероучения: вера, надежда и любовь, не входят в число добродетелей дикарей» (С.С. Арнольди (П.Л.Лавров) Цивилизация и дикие племена. Спб., 1903. с.77). У них даже отсутствуют, он пишет далее, какие-то аналоги слов типа «милосердие», «любовь». Все это дано в контексте обсуждения тургеневской темы- «отцы и дети». Т.е он подчеркивает, что «отцы» далеко-далеко не отличались благородством. 98 Кроме ущербности нравственных принципов диких народов, П.Л. Лавров отмечает еще крайнюю неорганизованность мысли первобытных народов. Далее П.Л. Лавров переходит к рассмотрению «общественного элемента у беспозвоночных». У общественных насекомых существует довольно четкая система социальной организации, форм коммуникации. Это прекрасно известно. Лавров сравнивает этих социальных насекомых с человеческой культурой: «И так сравним общественный строй низших животных, доступных в этом отношении довольно точному наблюдению, см тем, что мы гордо называем современной европейской цивилизацией. К своему удивлению мы замечаем в них общий элемент, который в насекомых имеет исключительно преобладающее значение, а у нас играет самую видную роль, и этот элемент, как он ни различен в своих формах, но по сущности совершенно одинаков там и здесь. Возьмем современное европейское общество и в нем обратимся, прежде всего, к меньшинству, которое поставлено в наивыгоднейшее положение. Оно пользуется всеми благами того, что мы называем нашей цивилизацией. Ему открыты все дороги жизни. Но легко заметить, что личности этого меньшинства распадаются на три весьма различные группы по своей общественной деятельности. Собственно деятелями можно назвать очень немногих. Это люди, выработавшие в себе более или менее основательный, более или менее широкий взгляд на задачи теоретические и практические, встречающиеся в обществе. Взгляд этот они вынесли из фактов знания и из событий жизни, а если и получили от других, то усвоили его во всех частностях; они вносят этот взгляд в свои действия, приобретают ему приверженцев или подчиняют ему других как орудия. Изменяя свой взгляд на теоретические и практические вопросы, они точно также распространяют свою новую точку зрения на других и вовлекают этих других в стремление, вызванное их мыслью. Их разнообразные стремления и разнообразные процессы мысли, лежащие в основе этих стремлений, составляют, в сущности, всю движущую силу современного цивилизованного меньшинства. Близко к ним стоит другая, уже более многочисленная группа, без которой первые ничего бы не сделали. Эти люди находятся в подобной же обстановке, как и первые, даже иногда в гораздо выгоднейшей, но живут мыслью первой группы. Они повторяют слова двигателей общества, действуют по их указанию, усваивают их привычки и составляют их самую прочную поддержку. Даже в некоторой степени, они осваивают себе мысль общественных деятелей, особенно в её практическом значении защиты существующих порядков или нападения на эти порядки. Но эти люди сами не были бы способны придать обществу жизнь и движение, точно так же как дикая коза не вздумает укрыться от непогоды на скотный двор, куда бежит её одомашненная родня. Это участники в цивилизации современного европейского меньшинства, но уже никак не деятели. 99 Наконец самое большое число личностей в этом меньшинстве принадлежит третьей группе. Это последняя пользуется не менее других, а пожалуй и более, всеми ощутимыми выгодами современной общественной жизни, но не участвует вовсе мыслью в современном движении. Она лишь присутствует при европейской цивилизации. Люди этой группы потому лишь принадлежат к цивилизованному обществу, что родились в нем, родились при условиях, поставивших их рядом с двигателями и участниками цивилизации. Они получили по наследству некоторые формы и привычки, и сохранят их, подобно тому, как австралиец до конца жизни сохранит обычаи и привычки семьи, в которой родился, как муравей сохранит тот или другой строй унаследованного им муравейника. О людях третьей, рассматриваемой нами группы, нисколько не обижая их, повторить фразу Кудро*, поставившего рядом муравьев, бобров, обезьян и французов, только мы не решимся приложить к ним слова цивилизованные существа. Они действительно живут в среде цивилизации, но для них цивилизация есть лишь несколько сложнейшая форма общественности, где ходы мышиных нор и построек термитов заменены паркетными гостиными, boulevard Motmartre, Pall-Mall, Большой Морской; дойные вши муравьев заменены наследственной рентой, или чиновничьим жалованием; но в сущности разницы нет никакой. Мысль подобного господина не идет далее привычной рутины или плотских наслаждений» (С.С. Арнольди (П.Л.Лавров) Цивилизация и

Далее он пишет: «Формы общественной жизни, насколько они получаются по преданию и передаются по привычке, отличаются от строя животной жизни лишь по сложности, а не по существенным признакам. Человеческий муравейник может обладать администрацией, законодательством, промышленностью, искусством, религией, даже в известной степени наукой и оставаться не более, как человеческим муравейником» (С.С. Арнольди (П.Л.Лавров) Цивилизация и дикие племена. Спб., 1903. с.205). Потом Лавров переходит к «общественному элементу позвоночных». В принципе, говорится о том же. Отмечается, что у позвоночных наблюдаются элементы самостоятельности, но они не поднимаются до уровня мысли, до изменения принятых «обычаев», образа поведения. 100 В итоге он приходит к заключительному выводу того, что есть «ци-ви-ли-за, ция½­ Сутью её является наряженная работа критической мысли, что явно противоречит «обычаю» Кирсановых («отцов»), а защитой «мысли» Е.В. Базарова («детей»): «Культура общества есть среда, данная историей для работы мысли и обусловливающая возможное для этой работы в данную эпоху с такой же неизбежностью, с какой во всякое время ставит пределы этой работе неизменный закон природы. Мысль есть единственный деятель, сообщающий человечное достоинство общественной культуре. История мысли, обусловленная культурой, в связи с историей культуры, изменяющейся под влиянием мысли, вот вся история цивилизации» (Лавров П.Л. Философия и социология. Избранные произведения в 2-х томах. М., 1965. Т.2. С.109). «Спасение человеческих обществ от застоя заключается именно в том, что в них есть всегда первые. Эти дерзкие критики существующего, эти лицемеры, относящиеся с тайным эгоистическим расчетом к священному обычаю, эти львы, идущие за другими не потому, что и те идут, а потому, что им лично видна цель в этом направлении - это люди мысли, работники прогресса или реакции, но во всяком случае, враги закона. Они мешают своим присутствием другим останавливаться навсегда на той или другой степени общественного развития и хранить их традицию позвоночных животных среди общества, готового опуститься на ступень беспозвоночных» (С.С. Арнольди (П.Л.Лавров) Цивилизация и дикие племена. Спб., 1903. с.215). И далее: «Весь мир беспозвоночных, не представляя следов протеста личной мысли и переработки культуры мыслью, остается при одной культуре, то есть он имеет один из элементов цивилизации, её формальную сторону, жизнь общественную как наследственный, необсуждаемый, ненарушимый, безусловно обязательный обычай, как предание и привычку. Этот элемент есть и во всякой человеческой цивилизации, но к нему здесь присоединяется другой элемент, мысль личности, постоянно перерабатывающая культуру и развивающая в этой переработке, -это элемент человечный; хотя его можно проследить и в мире позвоночных, но там он постоянно подавлен внешними обстоятельствами и не может добраться до состояния прогрессивности в обществе. В высших обезьянах каждое существо заключает уже возможность прогресса своей организации, но неизбежно приходит к невозможности его в течение жизни. В низших человеческих обществах против возможности прогресса, заключенной в мысли личности, вооружаются две силы, внешние обстоятельства и культурное стремление к застою. В некоторых случаях общество не выдерживает борьбы. Но остановиться почти не может; по самим условиям внутренней работы мысли личности, общество должно идти вперед или гибнуть. Оно и следует этой судьбе. Одни общества пытаются остановиться и гибнут. Другие развиваются, достигают высших форм цивилизации, постоянно перерабатывая мыслью личностей свою систему привычек, преданий и обычаев, постоянно оживляя и осмысливая свою культуру. Чем более в них элемент мысли преобладает над элементом культуры, 101 тем цивилизация стоит выше» (С.С. Арнольди (П.Л.Лавров) Цивилизация и дикие племена. Спб., 1903. с.221-222). «Нашему человечеству, как всем народам мира, надо побольше людей мысли и поменьше людей культуры. Побольше людей, которые бы прямо и

смело смотрели на существующие преграды, путаницы, на остатки старых и стареющих культур, на обычаи и привычки. Нам нужно побольше, людей, которые бы смело разбирали действительные основы всего этого нарастания, и посвящали свою жизнь и мысль на критику настоящего, на борьбу со всем гнилым, на развитие более строгой истины, на осуществление более полной справедливости. Нужно нам поменьше людей, бессильных для оживляющей мысли, жаждущих успокоиться на том, что было когда-то свежей прогрессивной мыслью, а теперь обратилось в дряхлое предание, в зоологическую культуру; людей, которые, качая своей утомленной седой головой, говорят борцам мысли: «Довольно! Довольно! Вся ваша борьба и ваша мысль - дым! Все это пройдет; пора остановиться; пора успокоиться; пора устраивать муравейник! Великий алхимик улетучил в дым и мысль реакции, и мысль прогресса. С гордостью представляет он нам оставшееся после прогресса золото, и подносит его своему отечеству под словом: цивилизация. Мы проверяем этот драгоценный результат, и он оказывается культура беспозвоночных» С.С. Арнольди (П.Л.Лавров) Цивилизация и дикие племена. Спб., 1903. с.263-264)

дикие племена. Спб., 1903. с.196-198).

[*Справка: Кудро (Анри Coudreau) — французский путешественник (1859—99). В 1883—85 и в 1887—91 гг. К. совершил путешествие с научной целью по Французской. Гвиане; с 1895 г. занимался исследованием бассейна реки Амазонки. Напечатал: «La France équinoctiale» (с атласом, II., 1886—87); «Chez nos indiens» (П., 1893); «L’Etat de Para» (1897); «Voyage au Tapajoz» (1897); «Voyage entre Tocantins et le Xingu» (1899); «Voyage au Yamundà» (1899). Его жена издала после его смерти описание последнего совместного их путешествия «Voyage au Trombetas 1899» (П., 1900) и продолжала исследования, описанные ею в ряде сочинений: «Voyage au Cumina. 1900» (П., 1900), «Voyage au Rio Curua. 1900» (П., 1903); «Voyage au Maycuru. 1902—03» (П., 1903) и др.]