Для кого и зачем нужна «объективная функциональность»?

 

Для кого и у кого эта функциональность «объективно существует?» Это сложный и важный для понимания вопрос. Терминология объективной функциональности, объективной интеллектуальности, объективной терминологии и чего угодно заполняет многие страницы литературы в части изложения вопросов, для которых у автора не хватает терминологии. Зачастую так стараются дать определение систем. Именно поэтому мы в этой книге далее будем рассматривать понятие систем и их сложности, которое можно было бы привести уже здесь, но множество сопряженных и одинаково важных для первоочередного рассмотрения вопросов мешают это сделать немедленно, без предварительных пояснений.

Необоснованное введение «первичных неопределяемых понятий», когда у автора кончаются ссылки на «функциональную объективность» влечет за собой полную невозможность построения не только строгого, но и даже просто хотя бы внешне логически непротиворечивого фундамента всех дальнейших построений на основе такого рода «терминологии».

К примеру, информацию уже много лет пытаются определить и как меру неопределенности (в ее количественном представлении), и как первичное неопределяемое понятие, и как материализованную диалектику, и как свойство, и множеством других определений, ничего не дающих для построения на их основе некоторой последовательности непротиворечивых заключений, определяющих, наконец, что это такое, конструктивно, т.е. так, чтобы из определения следовало бы что-то понятийно полезное.

Продвинутые студенты вспоминают здесь и об энтропии, хотя противопоставлении энтропии и информации как негэнтропии, многим давно уже кажется надуманным.

Действительно, в ряде работ мы сегодня уже можем встретить следующее: «многие учёные стали отождествлять информацию с «отрицательной энтропией» ввиду совпадения математических выражений для этих понятий. Начало этому заблуждению положил Н. Винер в «Кибернетике». На самом деле энтропия не является мерой дезорганизации, мерой беспорядка и хаоса, а информация не является мерой упорядоченности, организованности, порядка».

Не будем здесь и сейчас вдаваться в дискуссию, оставив это замечание для принятия во внимание в другой дисциплине, нам пока хватает и своих проблем.

Вспомним, что конструктивность определений (отглагольность, что и зачем делают с использованием определяемого, определяет полезность введения и использования наименования) является важнейшей задачей введения терминологии той или иной области знания.

В последние годы получило массовое распространение понятие «интеллектуальность», под которым преподносится то сложность используемого алгоритма, то полезность эвристической (экспертной, адаптивной, ситуационной, нечеткой и другой) коррекции формального (математического, алгоритмического, имитационного, другого аналогичного) описания объекта управления.

Оставим понятие алгоритма для рекурсивных и рекуррентных вычислений. Теперь мы уже обладаем достаточным запасом знания, чтобы ответственно сформировать собственную непротиворечивую точку зрения на все затронутые понятия. Но не будем торопиться.

Конечно, выбор того или иного названия – дело еще и вкуса, и со студенческой точки зрения он порой представляется не имеющим большого значения. Авторы не раз встречались на лекциях с возражением: «какая разница, что как называется». Это вульгарное мнение, характерное для части студенческой среды, к сожалению, часто сохраняется и в более зрелом возрасте, более того, ведет к созданию, например, теорий и наук, название которых включает в себя термины, не имеющие четкой дефиниции.

Кто как думает?

 

Понятие информации некоторые ученые определяют, например, следующим образом, приведём список.

Информацией называют:

· любые сведения о каких-либо ранее неизвестных объектах;

· содержательное описание объекта или явления;

· результат выбора;

· содержание сигнала, сообщения;

· меру разнообразия, отраженное разнообразие;

· сущность, сохраняющуюся при вычислительном изоморфизме;

· уменьшаемую неопределенность;

· меру сложности структур, меру организации;

· результат отражения реальности в сознании человека, представленный на его внутреннем языке;

· семантику и прагматику языка представления данных;

· свойство материи, испускаемое ею в окружающее пространство по Гауссу и многое, многое другое.

Здесь мы не расписываем авторства высказываний, но набор был бы достаточно представительный в смысле перечня общеизвестных имен. В некотором смысле даже трудно назвать, что информацией не называют. Но, несмотря на широту, кажущуюся всеохватность совокупности определений, сразу же, как и ниже, в случае и информатикой, бросается в глаза абсолютная их не конструктивность, даже в совокупности.

Единственным полезным конструктивным выводом здесь является то, что в совокупности определений слишком много атрибутивных свойств некоторой сущности, которую пытаются определить как «информацию», т.е. становится очевидным, что авторам сказать было о ней нечего.

Однако это безразличие к высказываемому уже привело к повсеместному использованию понятия «искусственный интеллект» (ИИ), не включающего в себя «по определению» ничего, кроме достаточно свободного набора задач на уровне прикладной математики, что по своей сущности напоминает слова про почившую в бозе кибернетику.

В приложении к управлению именно отсюда пошла волна «интеллектуальных» систем управления для ЭВМ на контекстно-независимых языках, т.е. построений, которые были просто построениями прикладной математики и никакого отношения к тому, что непротиворечиво можно было бы понимать под интеллектом, не имели. Множество ученых с академическими званиями запутали этот вопрос так, что света в конце туннеля после них увидеть практически невозможно. Обратите внимание на их экзерсисы в области «науки об информации», информатике, сменившей по факту употребления (например, медицинская кибернетика стала медицинской информатикой и др.) умершую кибернетику.