Истории других. 10 нон-фикшн книг 2018 года по версии Кирилла Мартынова

Три года назад мировые издательства были захвачены историями о новых технологиях, блокчейне и искусственном интеллекте. На этом фоне взошла звезда Юваля...

Кирилл Мартынов10 января 2019

СЮЖЕТЫКУЛЬТУРА

Три года назад мировые издательства были захвачены историями о новых технологиях, блокчейне и искусственном интеллекте. На этом фоне взошла звезда Юваля Харари, сменившего в роли «главного объясняльщика» Нассима Талеба. В 2017 году весь мир, кроме, кажется, самой России, обсуждал русскую историю. О столетии революции написал даже культовый автор «странной фантастики» Чайна Мьевиль. 2018-й в этой последовательности выглядит как год, когда мир учится слушать истории других. Через многочисленные переводные и немногочисленные написанные на русском языке книги Россия подслушивает.

Алексей Журавский. «Введение в ислам». Rosebud Publishing

В самом конце года независимое издательство Rosebud, которое прежде в основном публиковало книги о кино, выпустило подборку лекций одного из центральных в современной России специалистов по исламу. Популярные лекции Журавского уникальны сочетанием лаконичности и глубины, а кроме того, редко встречающимся за пределами строго академического мира отношением к делу. Журавский, естественно, не исламофоб, он видит всю сложность и красоту своего предмета, но и сохраняет по отношению к нему исследовательскую дистанцию. Мы много говорим об исламе, но почти ничего о нем не знаем — с этого тезиса начинается книга. Особенно удивительна наша нелюбознательность с учетом статуса ислама как второй конфессии в современной России. В любой европейской стране с такой этноконфессиональной картиной, как наша, все книжные магазины были бы заставлены монографиями по предмету.

Михаил Захарин. «Приговоренный к пожизненному». Б.С.Г.-Пресс

Первое впечатление от книги Захарина: перед вами литературная мистификация. Человек с подобной биографией не станет писать 500-страничный манускрипт, скрупулезно фиксирующий детали кругов персонального ада. Но к несчастью, книга документальная, а описанное в ней замыкает традицию русской тюремной прозы от Достоевского и Шаламова до поздних советских диссидентов и, возможно, Андрея Рубанова. Замыкает и начинает ее снова, как если бы всего написанного было недостаточно, чтобы объяснить, что происходит в российской тюрьме сейчас. Захарину было 27 лет, когда за (недоказанные?) преступления в Иркутске он получил пожизненный срок. Дальнейшая его судьба больше всего напоминает обустройство души в лимбе: бесконечное мучение, специально устроенное так, чтобы из него не было выхода, включая смерть. Как и лекции Журавского, это история других, которых мы до последнего времени старались не замечать. Что сказать об обществе, построившем внутри себя лимб, а затем отвернувшемся от него?

Иван Крастев. «Экспериментальная Родина. Разговор с Глебом Павловским». Европа

Павловский после 2011 года — это сверхвостребованный в СМИ специалист по идентификации Кощеева яйца. Предполагается, что он когда-то разработал конструкцию последнего, и потому наверняка лучше остальных знает, где искать. Прежде Павловский, как иные персонажи Диогена Лаэртского, книг не писал, но в последнее время активно печатается. Несколько лет назад вышла его «Гениальная власть», затем сборник диалогов с профессором Александром Филипповым, и уже в 2018 году «Ироническая империя». Отличием «Экспериментальной Родины», единственным автором которой указан болгарский кремленолог Иван Крастев, является то, что здесь предметом разговора становится не политическая система России, а биография самого Павловского. Читать это интересно по вполне определенной причине: это история о том, что бывает, когда интеллигенция, а точнее, ее конкретный представитель, приходит во власть. Уникальный для нашей экспериментальной родины случай, чужак в Кремле.

Джейн Макгонигал. «Реальность под вопросом». Иванов, Манн и Фербер

Почти незамеченной прошла публикация в России книги разработчика и теоретика видеоигр Джейн Макгонигал, в мире ставшей, пожалуй, главной апологией геймерства как социального феномена. Макгонигал уходит от штампов про то, что игры учат детей или взрослых насилию (исследований, подтверждающих этот тезис, не существует, несмотря на 30 лет интереса к теме со стороны социальных психологов). И рассказывает другую сторону истории: о том, как игры учат верить в себя, преодолевать трудности и координировать свои действия с потенциально неограниченным числом людей. По Макгонигал, игры, по крайней мере, сделанные разработчиками, любящими свое дело, способны раскрывать лучшее в человеческой природе и менять мир. Другой в данном случае, разумеется, геймер, который «опять за своим ящиком сидит». Индустрия видеоигр, к слову, понемногу создает заинтересованного и серьезного читателя. Уже несколько лет назад на русском вышло историческое исследование Тристана Донована Replay (в русском переводе «Играй»), а в прошедшем году «Кровь, пот и пиксели» Джейсона Шрейера.