Экономическое и социально-политическое развитие Советской России - СССР в период 1921-1928 г. г. в оценках зарубежных авторов

Становление и развитие русоведения. Зарубежные центры изучения российской истории.

Изучение истории России в зарубежной историографии имеет длительную традицию. Распространение в Европе достоверных данных о русской истории связано с деятельностью первых иностранных ученых, приглашенных в разные годы для работы в Российской академии наук (Г. 3. Байер, Г. Ф. Миллер, Л. Л. Шлецер и др.). Л. Л. Шлецер в 1867 г. после возвращения в Германию стал одним из создателей немецкой школы русистики. С тех пор развитие российской и зарубежной историографии о России тесно переплеталось.

Центры русистики и славистики были созданы во многих университетах и научных учреждениях Восточной и Западной Европы, США, Канады, Японии. Большой вклад в их деятельность внесли русские историки-эмигранты.

Научный интерес к русистике за пределами России также возрос в связи с развитием сравнительно-исторического метода (с середины 19 в.), во многих университетах открываись кафедры славяноведения: в 1840 в Париже, в 1902 в Берлине, 1914 в Бреслау, 1919 в Кенингсберге.

Зарождение русистики как научной дисциплины в США приходится на 1920-е годы. Ведущими центрами русистики в США сразу стали Гарвард и Калифорнийский университет в Беркли. Громадный импульс русистика в США получила с началом Великой Отечественной войны, в результате чего США стали одним из ведущих мировых центров русистики. С переходом к холодной войне интерес к России в США только возрастал.

Революционные события 1917 г. и гражданской войны в зарубежной историографии.

Тема Русских революций 1917 года популярна не только в русской научной среде, но так же и в научно среде за рубежом. В таком большом количестве литературы отражено множество различных точек зрения на революцию.

«Холодная война» задала тон для всех исследований данной темы. В то время данная тема ассоциировалась с именами Р. Пайпса, З. Бжезинского, М. Малиа и др. С 60-х годов их начали теснить «социальные историки» или «ревизионисты» во главе с Л. Хеймсоном, которые совершили переворот в историографии революции. Они исследовали социальные факторы революции и пришли к выводу, что революция была неизбежна, независимо от вступления или невступления России в Первую мировую войну. Таким образом, они заявили о себе как о «пессимистах» в то время, когда в историографии господствовала иная точка зрения на Октябрь, «оптимистическая» – Россия могла бы избежать революции, если бы не Первая мировая война. Но в 90-е годы «ревизионисты» уступили лидирующие позиции представителям «новой культурной истории».

Попытки всестороннего пересмотра оценок этих событий стали «массовым явлением» в зарубежной историографии и вызвали большой прилив новой литературы о революциях в России. Окончилась идеологическая конфронтация, а с ним ослабело либеральное течение в историографии, жестко противостоявшее «советскому тоталитаризму» с его истоками в Октябре.

Для зарубежных историков с 1991 г. история русской революции стала историей «в новом смысле». Теперь они могут, во-первых, видеть систему, порожденную Октябрем, в перспективе: ее начало, середину и конец, и, во-вторых, испытывать меньшее влияние современной политики, уйти от советологической проблематики и трактовки революционных событий в России.

К числу наиболее крупных и значимых исследований иностранных историков о Гражданской войне в России следует в первую очередь отнести монографию англичанина Дж. Смила, а также объемную, более чем 800-страничную, монографию американской исследовательницы профессора Л. Елгелстейн «Россия в огне», в которой исследован период с 1914 по 1921 г.

Что касается исторической литературы государств, получивших независимость после распада СССР, то в ней сегодня часто превалирует односторонний взгляд на Гражданскую войну в России и ее итоги, происходит идеализация существовавших в них тогда правительств, режимов и движений, что ведет к искажению истории.

В современной историографии Гражданской войны популярно видение ее как серии или комплекса войн (гражданских войн), в разнообразии видов вооруженных и иных противоборств. Об этом писали как иностранные, так и российские историки (В.Н.Бровкин, Р.Сервис, Дж.Суэйн, К.Рид, Р.Уэйд, Дж.Смил, Ю.А. Поляков, В.И. Голдин и др.).

Экономическое и социально-политическое развитие Советской России - СССР в период 1921-1928 г. г. в оценках зарубежных авторов.

Начиная примерно с середины 1950-х г одовна Западе вышли десятки исследований, если и не всецело посвященных НЭПу, то уделявших ему значительное внимание.

Тематика этих работ чрезвычайно разнообразна. Если попытаться выделить основные

аспекты НЭПа, рассматривавшиеся в зарубежной исторической литературе, то это следующие проблемы: 1) сущность и хронологические рамки НЭПа; 2) В.И. Ленин и его роль в разработке новой экономической политики; 3) частное предпринимательство и иностранные концессии в СССР; 4) государственный сектор в промышленности и темпы экономического роста; 5) социальная мобильность; 6) социальное положение крестьянства и проблема "кулака"; 7) советский государственный аппарат и его функционирование; 8) советская культура и образование; 9) система коммунистической пропаганды; 10) внутрипартийная борьба и формирование предпосылок сталинизма.

В рамках социальной истории НЭПа в 1960 – 1980е годы изучалось в основном положение крестьянства, формы его социальной активности и взаимоотношения с властью, а в 1990-е главное внимание было обращено на рабочих. Здесь нельзя не отметить интересную закономерность: чем меньше интереса проявляли к истории российского и советского рабочего класса российские историки, тем более активно эти проблемы исследовались на Западе. Кроме уже цитированных выше работ У.Чейза и Л. Зигельбаума, различные аспекты жизни и деятельности советских рабочих при НЭПе были рассмотрены в исследованиях Дайаны Кёнкер, Хироаки Куромия, Джона Хэтча, Роберты Мэннинг, Уэнди Голдман, Криса Уорда и многих других историков

Важной вехой в ревизионистской историографии НЭПа стал также сборник статей "Россия в эпоху НЭПа", где впервые систематически были исследованы различные аспекты социальной истории НЭПа: классовая идентичность (Ш. Фитцпатрик), классовое сознание и социальная активность рабочих (Д. Кёнкер, Дж. Хэтч, У. Голдман), частная торговля и предпринимательство (А. Болл), советская семья (Р.Е. Джонсон), социальное положение и настроения солдат Красной Армии (М.фон Хаген), крестьянства, интеллигенции, культу рная жизнь в городах и сельской местности (Х. Альтрихтер, Р.Стайтс, Р. Робен) и т.п.

Активно обсуждался в западной историографии также комплекс вопросов, связанных с окончанием НЭПа. Был ли НЭП искусственно "свернут" Сталиным и почему? Существовали ли политические альтернативы сталинизму? Насколько НЭП был экономически эффективен и возможно ли было его дальнейшее развитие?

Эти и подобные им вопросы волновали западных историков особенно сильно на рубеже 1980 – 1990-х годов, когда решалась судьба горбачевской "перестройки" и Советского Союза как единого государства.

Таким образом, мы можем сделать вывод, что период НЭПа для западных историков является очень интересной темой, и её исследования мы можем найти в трудах многих именитых западных историков.