Роман под открытым небом

Музеи Шолохова прокладывают маршруты для его понимания

Текст: Елена Яковлева

Российская газета - Неделя № 221(7979)

В музее Шолохова в Вешенской прошли "Кружилинские толоки" - интерактивный казачий карнавал в хуторе, где родился писатель, куда съезжаются люди со всей России.

У любого гостя музея есть возможность покосить траву на лошадях.Фото: sholokhov.ru

Этот с весны по осень длящийся проект музея называется "Роман под открытым небом". Название придумал внук Шолохова и его недавний директор, а сейчас депутат Госдумы.

Здесь, правда, можно попахать на быках (быки Гриша и Миша неизменно восхищают гостей, хотя в основном тем, что снимались в сериале у Урсуляка), прокатиться в старой карете, сварить и выпить самогонки, оставшись ночевать в музейной гостинице (снаружи - курень, внутри - джакузи). Я специально уклонялась от интерактива, но, сама того не заметив, смолола горсть муки на ручной мельнице, скрутила на просаке веревку и на "пятерку" прошла тест на отгадывание зерна на ощупь.

Но на самом деле мне хотелось увидеть шолоховский роман... под открытым небом правды.

За именем Шолохова по-прежнему, как вольного поведения девушка за хорошим парнем, волочится сюжет, что не он написал "Тихий Дон". Его тебе вдруг повторит на музейном дворе парень в трико. Думаешь: дурень, у вас и работать тут на хуторе негде, кроме музея, он селообразующее предприятие, а ты туда же. Но вослед почти городская девушка экскурсовод подчеркнет: мы не оспариваем тех, кто считает, что не Шолохов написал свой роман. У неистребимости этого сюжета - три причины. Первая, неуважительная, - актуальная для нашего времени падкость на сенсации и всякую дикую чушь и вечное, еще Пушкиным замеченное влечение, думать, что великие, "как мы". Вторая, смешная, - самоуверенность, что твоей логики, знаний и вкуса хватит на настоящую экспертизу. А вот третья, пожалуй, уважительная, явление шолоховского литературного гения в невероятно юном возрасте - все-таки пока необъясненная загадка. Неграмотная мать, никому не известный отец, никаких великих учителей и даже интеллектуалов фоном. Платонов почти такой же, но там как-то все-таки попонятнее: город, инженерный талант, библиотека с Шопенгауэром и Ницше у знакомого интеллигента и возраст создания шедевров повыше.

Поэтому в доме, где родился писатель, спешишь не столько полюбоваться быками на базу, сколько сквозь тихие, но цепкие разговоры с вещами и фотографиями начать личное следствие на тему "Откуда он взялся?".

Моя коллега и подруга Марина Бровкина, например, замерла перед фотографией, где Шолохов маленький с матерью и отцом - в рубашке с большим (по плечам) аристократическим белым воротником. Какое там крестьянское происхождение: барчук абсолютный. А на фотографии отца и матери в гостиной отец в шляпе, галстуке - городской человек, читатель "Нивы", поклонник Шекспира. Такой из последних средств отошлет единственного и позднего сына в московскую гимназию.

Малюсенькая наследственная лавка отца в хуторе Кружилинском всегда стояла открытая. Люди заходили без хозяина, брали нужное, оставляя на прилавке деньги. Из сегодня не поймешь, что это иллюстрирует - то ли коммунизм, то ли патриархальную чистоту нравов, то ли ответственность и доверие внутри тех изначальных рыночных отношений. А может быть, некий особый стиль казачьей жизни.

Отец писателя вскоре переехал в станицу Каргинскую и нанялся на работу на мельницу к купцу Тимофею Каргину. Мельница по тем временам была замечательная: модерн, абсолютная современность.

Энтузиазмом Шолохова-внука на ней сегодня восстановили старое оборудование, и в принципе можно молоть зерно. Только жена его из последних сил удерживает: "Зерно - это же мыши, а у нас все-таки музей..."

Но самое интересное и продолжающее наше следствие на тему "Откуда взялся талант?" здание расположено рядом с фабрикой. Это устроенный зятем купца Каргина синематограф "Идеал". Он, как и фабрика, тоже восстановлен (внук Шолохова совершил в округе настоящую музейную революцию), и в нем можно посмотреть восхитительный фильм Ханжонкова о любви жука к стрекозе, а жучихи к кузнечику.

А теперь внимание - в 1910 году в России было всего... четыре синематографа! Вот что такое станица Каргинская и мельница - последний писк той индустриальной моды. Вот что такое промышленный подъем и обычно следующий за ним подъем культурный! Синематограф, кстати, также был бизнесом. Часть билетов - на балконах - была дорогой.

В зале синематографа похожие на отца Шолохова денди (Серебряный век, он и в станице Каргинской Серебряный век) устроят театр. А Шолохов-младший станет при "Идеале" драматургом - сочинителем пьес по мотивам местных нравов. Часть зрителей уходили удрученные, в героях легко узнавались прототипы.

В Каргинской, где он проживет, с перерывами, до собственной женитьбы и семьи, он будет учиться в "министерской" начальной школе. Это не считая Московской, Богучарской (с квартированием у законоучителя в доме с роскошной библиотекой), Вешенской гимназий. В школе восстановлены классы, парты, наглядные пособия с изображением динозавров. Тема динозавров "рулила" и в начале ХХ века.

Здесь, в Каргинской, его начнет касаться большая история. Со двора его каргинского дома хорошо виден описанный в "Тихом Доне" песчаный курган ("Приговоренных к расстрелу ночью выгоняли за станицу, за Песчаный курган"). Неподалеку от этого кургана умерла Аксинья. Огромные потрясения и трагедии "большой истории", ее советский поворот заставят его отчасти перелицевать свою жизнь. Об отце он будет разумно писать "наемный служащий", хотя он был по сословию купец, а у Каргина работал и управляющим на строительстве новой мельницы - менеджером, как сказали бы сейчас. И лишь жена Шолохова в отчаянии от его писательской смелости скажет ему осаживающе: "каргинский купчишка". Да Ягода, встретивший его на квартире у Горького, продиагностирует: "А вы, Миша, все-таки контрик".

Штука в том, что в перелицовывающем свою жизнь и заполняющем графы "как надо" Шолохове будет гудеть опыт и дух того старого мира - денди-отца, роскошной библиотеки богучарского законоучителя, рыцарский склад личности рассказавшего ему свою военную судьбу Харлампия Ермакова, энциклопедические знания донской степи.

Он спасет от разрушения Вешенскую церковь. Он вытянет из-под ареста - через личную встречу со Сталиным - своих друзей. Он заступится за великое множество людей. Спасет от ареста себя. Спасет мою умирающую бабушку, с которой не был знаком, вызвав в Вешенскую самолет с противостолбнячной сывороткой. Спасет свои романы от боязни редакторов их печатать. Ведь даже по поводу "Поднятой целины" Сталин скажет: коллективизацию проводить не побоялись, а роман о ней печатать боимся?

А в конце жизни странным витком вернется к началу, ему навяжут роль почетного советского барина. И в другом времени, с иными токами и силовыми полями, его сила станет оборачиваться его слабостью.

Он решал судьбу своих романов, апеллируя к первым лицам государства - с нашей стороны хамство бросать в него камень за это, он спасал свой талант, дар. Иногда кажется, что он был кем-то вроде Никиты Михалкова своего времени, говорю не в осуждение, а в обозначение типа. Наверное, будут и должны быть художники, в судьбу и творчество которых входит дружба с сильными мира сего. Но... Иногда я думаю, что Шолохов не дописал "Они сражались за Родину", потому что Брежнев не ответил на его письмо по существу - пришла формальная отписка. Сталин отвечал и на телеграммы, Хрущев приезжал в Вешки в гости. И эта связь с первыми лицами страны, может быть, уже была вверстана в его личность и судьбу, как паттерн, и, обрываясь, лишала его чего-то сущностного... И опять это не камень в его огород, а попытка понять тип его личности. И жизни. Большой и смелой. Но по какой-то своей - парадоксальной и трудной - выкройке. Я, например, помню, каким он - при всех трибунах всех съездов - был контрофициальным: на рыбалке, на охоте, в старой фуфайке...

Про Шолохова написаны бухгалтерски дотошные исследования, к которым он сам относился скептически. Но про Шолохова не написаны серьезные книги на понимание. Нет больших версий и мифов его судьбы и его дара.

И когда-то история и мы, уже давно переставшие быть "ленивыми и нелюбопытными", наверное, ответим на эти вопросы. А пока в личности и судьбе Шолохова скрытое все равно почему-то крупнее явленного. И когда мы дорастем до взгляда на его судьбу, как великую драму, то себя в ней узнаем тоже. Как выходящие из Каргинского синематографа казачки.

Кстати

Герой и прототип

На этих снимках всем запомнившийся Гришка Мелехов с лицом актера Петра Глебова и его прототип - казак Харлампий Ермаков, чья военная биография легла в основу военной биографии Григория Мелехова. Остались письма Шолохова к Ермакову, в которых он договаривался о встречах с ним, и воспоминания об этих встречах.

Интервью