Метод уголовного права

1 2 3 4 5 6 7

ЛИЧНОСТЬ ПРЕСТУПНИКА

И УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

ПРАВОВЫЕ И КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ

МЕЖВУЗОВСКИЙ НАУЧНЫЙ СБОРНИК

Издательство Саратовского университета

1981

34C5

Л66

Личность преступника и уголовная ответственность. — Межвуз. науч. сб. — Изд-во Сарат. ун-та, 1981. — 136 с.

Сборник посвящен различным аспектам уголовно-правовой и криминологической науки, связанным с личностью преступника и уголовной ответственностью. Преимущественное внимание уделено методологическим вопросам указанных наук, истории их развития и результатам соответствующих социологических исследований.

Для научных работников, студентов юридических вузов, слушателей высших учебных заведений МВД СССР, практических работников органов суда, прокуратуры, юстиции, МВД.

Редакционная коллегия:

проф. Ю.А. Демидов, проф. И.С. Ной (ответственный редактор),

доценты Т.Г. Даурова, К.Ф. Тихонов, М.С. Рыбак, Н.С. Шостак

Рецензенты:

канд. юрид. наук Ф.А. Григорьев, канд. юрид. наук B.А. Теплов

Л	1101 — 19	51 — 82 1203100000
	176(02) — 81

Издательство Саратовского университета, 1981 г.

Памяти

Юрия Андреевича ДЕМИДОВА

посвящается

ПРЕДМЕТ И МЕТОДОЛОГИЯ НАУКИ УГОЛОВНОГО ПРАВА

Ю.А. Демидов

Наука уголовного права — это компонент теоретической системы, обеспечивающей научный подход в уголовной политике. Как и другие правовые науки, она обслуживает политику, снабжая ее необходимым теоретическим инструментарием и другими результатами исследований своего предмета с позиций научной истины. Научная истина, достигаемая теоретическими уголовно-правовыми исследованиями, способствует формированию уголовной политики и эффективному проведению ее в жизнь.

Предмет науки. Развитие в последние десятилетия реального содержания науки уголовного права привело к преодолению ограниченного представления о ней, как об отрасли знаний, способной заниматься лишь толкованием и комментированием юридических норм и практики их применения. Она развивается на концептуальном уровне. На основе использования достижений методологических отраслей познания в ней зарождаются и развиваются концепции, способные выполнять теоретические функции объяснения и прогнозирования реальных процессов изучаемой сферы действительности. Среди исследуемых проблем важное место занимают такие, как социальная обусловленность уголовного закона, его социальное действие, эффективность его применения и т.д.

Вместе с тем, осмысление этой наукой «самой себя», особенно своего предмета и метода, отстает от ее реального содержания. Специальных работ о ее предмете и методе не соз-

дано. Видимо, поэтому и в монографии об истории науки уголовного права об этом не говорится ни слова[1].

Такое невнимание криминалистов к познанию предмета своей науки не оправдано. В определении предмета науки уголовного права фокусируются ее методология, содержание и направление теоретических исследований, а также формы связи ее с практикой. Предметом же определяются возможности этой науки удовлетворять те или иные социальные потребности. Познание закономерностей, в соответствии с которыми происходит отражение в уголовном законе явлений борьбы с преступностью, служит компонентом научной основы преодоления преступности: эффективности борьбы, совместимой с принципами социалистической гуманности, разработки наиболее целесообразных уголовных законов и строгого соблюдения законности их применения.

Состояние этой проблемы характеризует освещение ее в учебной литературе. В учебнике 1977 года, подготовленном кафедрами Ленинградского университета и Свердловского юридического института, речь идет не о предмете науки, а о предмете исследования или изучения, к которому относят «преступление и наказание в их историческом развитии, советское уголовное законодательство и практику его применения»[2]. Вопрос о предмете науки даже не ставился.

Те же явления (преступление и наказание, законодательство) в учебнике 1972 года, подготовленном кафедрой ВЮЗИ, названы предметом науки[3]. Между тем быть предметом науки сами по себе они не могут, так как понятие науки предполагает, что ее предметом являются объективные законы (или закономерности) изучаемых объектов.

В названных работах по традиции подчеркнуто, что наука уголовного права изучает преступление и наказание в историческом развитии. В этом нет необходимости. Наука уголов-

ного права — не историческая наука, исторический аспект для нее не профильный, а один из многих, по сравнению с которыми он никаких преимуществ не имеет. Наоборот, выделение и подчеркивание его в предмете науки уголовного права ориентирует на сужение предмета науки, подмену многих его аспектов одним из них. Она изучает преступление и наказание не только в их историческом развитии. Кроме того, указание на преступление и наказание (хотя бы и как правовых явлений) в качестве предмета изучения вовсе не характеризует специфику науки уголовного права. Преступление и наказание бывают объектом философского внимания. Известны труды Канта, Гегеля и других, в том числе и современных философов, в которых эти социальные явления рассмотрены отнюдь не с позиций науки уголовного права. Часто цитируемые в литературе высказывания К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина, касающиеся преступления и наказания, относятся, на наш взгляд, к историческому материализму. Основоположники марксизма-ленинизма рассматривали преступление и наказание (в том числе и как правовые явления) в плане общих законов общественного развития. Поэтому их указания входят в методологическую основу науки уголовного права в качестве идейных ориентиров.

Специфика науки уголовного права заключена в познаваемых ею особых объективных законах правовой действительности, которые находят отражение в законах этой науки.

Познание своего предмета наука уголовного права действительно начинает с непосредственного изучения преступления, мер воздействия, применяемых к лицам, совершившим преступления, законодательства и практики его применения. Это эмпирическое исследование — необходимый, но лишь первоначальный этап. Эмпирическое изучение не может заменить теоретического. «Эмпирическое наблюдение само по себе, — писал Ф. Энгельс, — никогда не может доказать достаточным образом необходимость»[4].

Тяготение к эмпирическому уровню за счет теоретического проявляется и в представлениях о методах исследования. Так, правильно подчеркивая значение метода диалектического материализма, авторы учебников в качестве частнонаучных (конкретных) методов называют лишь конкретно-социологический и сравнительно-правовой. Это эмпирические методы, и при всей необходимости и важности их недостаточно для

познания глубинных внутренних закономерностей изучаемых объектов. Увлечение некоторых ученых эмпирическими методами ведет к попыткам решать при помощи их сущностные проблемы уголовного права. В качестве примера, характерного для работ различных авторов, можно привести следующий. Ю.Д. Блувштейн, применив метод экспертных оценок к исследованию степени тяжести преступлений, пришел к выводу, что «экспертная оценка представляет собой достаточно надежный путь к нахождению объективной количественной меры степени тяжести уголовно наказуемых деяний»[5]. На наш взгляд, это метод эмпирический, он может дать достоверные знания о самих оценках, что относится к области правосознания, а не об оцениваемом явлении — общественной опасности деяний. Общественная опасность деяния может быть изучена лишь на теоретическом уровне; она не раскрывается в эмпирическом исследовании, или, как писал А.А. Пионтковский, «не поддается чувственному восприятию»[6].

Эмпирические исследования без учета глубинных закономерностей могут в некоторых вопросах привести к ошибочным выводам. Так, например, было бы опасным зачислять в «мертвые» нормы и санкции, которые не встречаются в судебной практике. Правильно эти вопросы могут быть решены лишь в связи норм уголовного права с реальными социальными процессами как в производственных, политических, так и в идеологических отношениях.

Вместе с тем, использование эмпирического наблюдения в соответствии с его возможностями может оказаться необходимым и весьма полезным. Исследование эффективности применения уголовного закона, распространенное теперь, требует предварительного выяснения вопроса, насколько материально и организационно обеспечено полное раскрытие совершенных и разоблачение «замаскированных» преступлений (хищений, взяточничества и др.). Если это обеспечение недостаточно (независимо от причин), то исследование эффективности, то есть предупредительной силы самого уголовного закона или его применения становится пустым занятием. В связи с предупредительным значением наказания В.И. Ленин отмечал: «Важно... чтобы ни один случай преступления не проходил нераскрытым»[7].

Прежде чем определить предмет науки уголовного права, необходимо отметить, что исходные фактические основания даны ей практикой, политикой. Наука уголовного права ставит и разрабатывает свои проблемы на основе политической линии КПСС и государственной практики борьбы с преступностью. Функционирование и развитие советского уголовного права в форме общесоюзного и республиканского законодательства определяется не наукой уголовного права, а политикой государственного строительства в многонациональной стране на современном этапе ее развития. Советская уголовная политика определяет линию, которая отделяет преступление от всех остальных поступков людей, а также положения об уголовной ответственности и ее основаниях[8]. Государство определяет основания и пределы уголовной ответственности в соответствии с достигнутым уровнем развития демократических основ правосудия, учитывая внутреннее и международное положение нашей страны. Те же детерминанты действуют в отношении определения путей и средств борьбы с преступностью. Говоря о задачах преодоления преступности, В.И. Ленин подчеркивал, что «только практика может выработать — наилучшие приемы и средства борьбы»[9].

Уголовное законодательство логически и большей частью исторически следует за развитием принципов политики и служит ее выражением, оформлением и закреплением. Отражение уголовной политики в юридическом законе происходит по объективным законам, которые могут быть изучены и использованы в интересах эффективного проведения уголовной политики.

К. Маркс сопоставлял идеального законодателя с естествоиспытателем: «Законодатель же должен смотреть на себя как на естествоиспытателя. Он не делает законов, он не изобретает их, а только формулирует»[10]. Государственная воля «возводится в закон» по объективным законам, в которых выражена естественноисторическая необходимость, подобно тому, как естествоиспытатель имеет дело с объективными законами природы. Государственно-волевой, политический характер законодательной деятельности не только не исключает, но и предполагает существование объективных закономерностей, лежа-

щих в ее основе, хотя, с другой стороны, в силу того же классово-волевого, политического характера этой деятельности в принципе не исключен и произвол, если законодатель, по выражению К. Маркса, «подменил сущность дела своими выдумками»[11].

Наука уголовного права призвана изучать объективные закономерности, лежащие в основе возведения государственной воли в уголовный закон. На современном этапе развития советской науки уголовного права ее предмет может быть представлен как закономерности возведения в закон оснований и форм ответственности в качестве средств предупреждения и пресечения преступлений и его воздействия на общественные отношения.

Две особенности характеризуют современный этап развития этой науки: 1) она изучает не только наказание (вопреки тому, что об этом написано в указанных учебниках), но и другие формы уголовной, а также административной и общественной ответственности, предусмотренные уголовным законодательством; 2) формы ответственности рассматриваются в качестве средств предупреждения и пресечения преступлений. Акцент на предупреждении и пресечении преступлений в определении предмета науки уголовного права отражает реальное содержание современных уголовно-правовых исследований.

Советская наука уголовного права располагает результатами теоретических исследований, которые не было принято формулировать как законы. Нужно выяснить, в каких формах выступают законы науки уголовного права. Иногда законы этой науки называют принципами. Может быть, нет необходимости каждый раз называть законы науки уголовного права в практической жизни, чтобы не путать их с уголовными законами, но в теории законы науки в той или иной форме должны быть осознаны.

Разработка теоретических представлений о предмете науки уголовного права должна способствовать прежде всего правильной расстановке акцентов на некоторых компонентах самого предмета. В связи с этим необходимо продолжить критику упомянутых выше высказываний. Сосредоточение внимания при определении предмета науки на наказании — отражение устаревших взглядов, в соответствии с которыми наказание — основная и единственная уголовно-правовая мера борьбы с преступлениями. Вместе с тем, вопрос о предупредитель-

ной функции уголовного права не получил фундаментального исследования. Следовательно, акцент должен быть перенесен на предупредительную функцию уголовного права.

Предмет науки уголовного права конкретизируется во всем многообразии ее проблематики, ее решениях, то есть в ее содержании. К содержанию науки относится и решение проблем практического использования добытых знаний о закономерностях этой науки. В этой части осуществляется выход науки уголовного права в уголовную политику, в практику.

К содержанию науки относятся также ее «внутренние» проблемы: развитие теоретического аппарата — ее инструментария, проблема предмета и методологии этой науки, ее соотношения с политическими и другими науками, изучение ее истории, перспектив развития, процессов ее дифференциации и интеграции.

Важное значение в идеологической борьбе придается критике буржуазного уголовного законодательства и буржуазной теории уголовного права, а также критике выводов и аргументов наших идеологических противников.

Главное назначение науки уголовного права состоит в познании закономерностей, учет которых дает возможность оптимально отразить в законодательстве о предупреждении и пресечении преступлений экономическую и общественно-политическую действительность и тем самым содействовать формированию на научной основе и повышению эффективности советской уголовной политики. Если нормы права «представляют собой лишь юридическое выражение экономических условий общественной жизни, то они, смотря по обстоятельствам, могут выражать их иногда хорошо, а иногда и плохо»[12]. Юридическая наука должна содействовать тому, чтобы нормы права выражали их хорошо.

Методологические основы. Наука уголовного права не знает какого-либо специфического метода и пользуется комплексом философских и других знаний, образующих общую методологию общественных наук, хотя есть особенности в ее применении в данной науке. Поэтому следует говорить не о методе, а о методологической основе или, короче, о методологии науки уголовного права. Методологическую основу ее составляет прежде всего диалектический и исторический материализм. В указанных выше учебниках не упоминают в этой связи исторический материализм.. Это странно, так как советская

наука уголовного права разрабатывает свои теоретические основы, исходя из важнейших положений исторического материализма об определяющей роли экономики, о классовой сущности государства и права и т.д. В учебнике 1972 года указано, например, что «все основные понятия и институты уголовного права изучаются и рассматриваются... как общественные, социальные явления, порожденные определенными общественными отношениями»[13]. Между тем, категория «общественное отношение», использованная для объяснения явлений уголовного права, относится, как известно, не к диалектическому, а к историческому материализму. Необходимость использования категорий исторического материализма наукой уголовного права требует признания в качестве ее методологической основы марксистско-ленинской философии в целом, а не только одной из ее составных частей — диалектического материализма.

Одно из требований диалектического материализма — всестороннее изучение предмета. Чтобы действительно знать предмет, надо охватить, изучить все его стороны, все связи и «опосредствования» (В.И. Ленин). Наука уголовного права изучает свой предмет, познает его, охватывая постепенно отдельные его стороны, связи, отношения и «опосредствования», то есть его аспекты. Переход от эмпирического уровня познания к теоретическому при изучении различных аспектов явления предполагает использование уже не эмпирических, а теоретических частнонаучных методов. Эти методы не навязываются науке извне, необходимость в них выявляется как потребность в адекватных подходах, способах раскрытия разнохарактерных связей, отношений, сторон, присущих самому исследуемому предмету.

Говоря о методологии науки уголовного права, необходимо четко представлять себе взаимосвязь диалектико-материалистического и частнонаучных методов. Частнонаучные методы существуют и используются не сами по себе, а как компоненты марксистского диалектико-материалистического анализа. Иными словами, частнонаучные методы развиваются и применяются на диалектико-материалистической основе, подчиняясь ее закономерностям. Иная теоретическая основа частнонаучных методов серьезно ограничила бы их эффективность как средств познания.

Социологический метод в науке уголовного права состоит в осмыслении уголовного права, преступления, наказания и других уголовно-правовых явлений в понятиях и категориях непосредственно исторического материализма, в контексте многообразных проявлений исторического процесса развития и смены общественно-экономических формаций. Для науки уголовного права как отрасли социалистического правоведения основополагающим служит высказывание К. Маркса: «Подобно праву и преступление... также не возникает из чистого произвола. Наоборот, оно коренится в тех же условиях, что и существующее господство»[14]. Конечно, есть различие между историческим материализмом и социологическим методом в науке уголовного права при исследовании права, преступления и других явлений. Различие в видении этих явлений историческим материализмом и наукой уголовного права состоит в разной степени обобщения. Исторический материализм дает предельные обобщения, общие законы развития общества, которые вследствие этого служат для науки уголовного права методологически опорными пунктами более конкретных теоретических исследований с точки зрения закономерностей их отражения в законах государства.

Диалектика развития конкретных явлений уголовного права раскрывается частнонаучными методами, среди которых в этой связи следует выделить два: исторический и генетический.

Исторический метод предполагает исследование явлений уголовного права как процесса их закономерного возникновения и изменения во времени, в зависимости от общественно-экономической обстановки и других конкретных исторических факторов, с учетом «зигзагов» и «поворотов» реального исторического пути.

Сознательное использование исторического метода в исследовании уголовно-правовых проблем способствует избавлению от описательности и поверхностности. Так, развитие понятия преступления в Основах уголовного законодательства 1958 года объясняется в двух учебниках на различных по научности уровнях. В одном указано, что Основы определяют понятие преступления, «опираясь на предшествующий опыт законодательства и судебной практики, определяя своим главным направлением дальнейшее укрепление социалистической закон-

ности»[15]. В другом о том же самом написано: «Полная и окончательная победа социализма, вступление Советского государства во вторую фазу своего развития сделали необходимым дальнейшее совершенствование определения преступления»[16]. Совершенно очевидно преимущество историчности изложения во втором источнике перед описательностью в первом.

Генетический метод основан на анализе процесса возникновения, становления предмета, изучения переходов от низших ступеней развития предмета, явления к высшим. Генетический метод при всем его сходстве с историческим отличается от последнего тем, что предмет, процесс рассматривается с точки зрения его внутренних переходов от низших ступеней к высшим, абстрагируясь от времени и внешнего воздействия исторических факторов.

Если предмет берется с точки зрения его данности, абстрагируясь от развития, то исследование может проводиться структурно-функциональным методом, которым обнаруживается взаимозависимость структуры и функций. Исследование функций уголовного права, а также отдельных его институтов и норм в отрыве от их структуры ведет к произвольности определения функций, создает непреодолимые трудности в их теоретическом обосновании. С его функциями пока не связывают предупреждение и пресечение преступлений, хотя они есть функции, обусловливающие его структуру. Задача охраны социалистического правопорядка, установленная ст. 1 Основ уголовного законодательства, осуществляется путем предупреждения и пресечения преступлений всей системой норм уголовного права, и его структура определяется его функциями.

Присущая уголовному праву системность требует использования системного метода. Этот метод, получивший значительное развитие в настоящее время, служит познанию объединения взаимосвязанных и расположенных в определенном порядке элементов (частей) целостного образования, обладающего такими интегративными свойствами, которые отсутствуют у составляющих элементов системы. Системный метод дает возможность проанализировать внешние и внутренние системные связи и отношения уголовного права, а также свойства частей и целого.

Исследование места и роли уголовного права в системе советского права, а также других социальных норм, взаимосвязи его с отдельными отраслями права должно раскрывать корни, питающие содержанием его абстракции, например, влияние совершенствования хозяйственного механизма и улучшения планирования на содержание составов хозяйственных (выпуск недоброкачественной продукции, приписки в отчетности — ст.ст. 152 и 152¹ УК РСФСР) и должностных преступлений (злоупотребление служебным положением, халатность — ст.ст. 170 и 171 УК РСФСР). С точки зрения внутренних связей представляет интерес не только взаимосвязь элементов состава (хотя и здесь еще много неясных аспектов), но и взаимоотношение составов между собой. Известно, что криминализация или декриминализация деяний в сущности своей всегда затрагивает не отдельные нормы, а всю систему уголовного права, звенья которой связаны реальным взаимодействием и логическим единством.

Необходимость применения теоретико-ценностного (аксиологического) метода определяется реальным функционированием ценностных и оценочных отношений уголовного права. Аксиологическое изучение уголовно-правовой материи, как отмечается в литературе, являясь одной из актуальных задач науки, выдвигается на передний край наиболее перспективных проблемных разработок[17]. И действительно, аксиологический метод успешно используется для изучения таких проблем, как социальная ценность уголовного права, объект уголовно-правовой охраны, вина, состав преступления и некоторые другие.

Невозможно исчерпать многообразие методологического арсенала современной науки уголовного права в рамках небольшой статьи. Однако необходимо ответить, что есть и другие частнонаучные методы и возникнут новые по мере открытия ранее неизвестных «сторон, связей и опосредствований» в самой уголовно-правовой действительности. Эти методы, конечно, возникают и развиваются не в правовой науке, которая получает их в готовом, достаточно развитом виде, как правило, не позднее того времени, когда в них возникает потребность.

Не обязательно, чтобы новый метод следовал за открытием соответствующего аспекта действительности, хотя не ис-

ключено, что использование совокупности (системы) методов может привести к открытию такого аспекта, для исследования которого потребуется привлечение нового для науки уголовного права метода. Метод всегда есть активное начало. Применение, например, аксиологического метода позволило системно раскрыть в уголовном праве ценностные и оценочные отношения, что послужило основанием для признания этих исследований новым перспективным направлением в науке уголовного права. Но выявить эти отношения в уголовном праве удалось методом экстраполяции уже имевшихся выводов в отношении социальной ценности права (работы С.С. Алексеева и др.).

Внедрению новых методов исследования иногда препятствует такой субъективный фактор, как нигилистическое отношение к ним со стороны правоведов. В печати встречались высказывания против использования аксиологии. Так, в ходе обсуждения проблем социальной ценности права было выражено мнение, что аксиология якобы представляет собой буржуазное течение и марксистско-ленинская наука о праве не должна ее использовать[18]. Дальнейшее развитие науки выявило весьма быстрое распространение аксиологических исследований и их научную и практическую перспективность.

Каждый из частнонаучных методов по самой своей сути односторонен, ни один из них не может использоваться с претензией на создание концепции, раскрывающей в целом какой-либо объект изучения. Поэтому нельзя одобрить попытку В.К. Глистина создать концепцию объекта уголовно-правовой охраны с помощью лишь одного метода анализа — структурного. Он полагает, что «объект может быть раскрыт исключительно путем анализа структурных элементов общественного отношения»[19], и обрекает свое исследование на односторонность, но с претензией на всесторонность, так как «раскрыть» объект — это означаем изучить все его стороны, связи и «опосредствования», а не только его структурные элементы.

Вообще любой анализ недостаточен для теоретического представления изучаемого объекта во всей его конкретности. Конкретное, данное в эмпирическом знании, в результате анализа расчленяется мышлением на отдельные абстракции и

определения, в которых фиксируются отдельные стороны и связи конкретного целого в «омертвленном» виде. «Оживление» происходит в процессе синтеза в воспроизведении конкретного в мышлении. К. Маркс характеризовал этот этап познания как метод восхождения от абстрактного к конкретному. Объект познания (будь то объект уголовно-правовой охраны, вина или другой) в итоге исследования должен быть представлен во всей своей мысленной конкретности непрерывно развивающейся целостной системой с переходами от низшего этапа развития к высшему, с определенным образом взаимосвязанными элементами структуры и т.д. и т.п.

Представляется необходимым остановиться на отношении специалистов по уголовному праву к формальной логике как методу познания. Одним из пороков буржуазной юриспруденции правильно считают то, что она пытается понять содержание норм права исключительно путем формально-логического их анализа. Бесспорно и другое — в советской правовой науке нормы права рассматриваются в единстве с их экономическим и политическим содержанием. Но, констатировав эти факты, авторы умалчивают, что советская наука уголовного права тоже пользуется методом формальной логики, или распространяют его лишь на анализ юридической формы, как будто реальное социальное содержание, скрывающееся за ней, может быть вскрыто без формальной логики или вопреки ей. Формальная логика, действуя на всех этапах познания, представляет собой «прежде всего метод для отыскания новых результатов, для перехода от известного к неизвестному»[20]. Разумеется, специфика этого метода — получение выводного знания. В этом его необходимость в познании и в этом же его ограниченность.

МЕТОД УГОЛОВНОГО ПРАВА

И.С. Ной

Среди общетеоретических проблем советской уголовно-правовой науки менее всего разработан вопрос о ее основополагающих понятиях: предмете и методе уголовного права. Настоящая статья посвящена рассмотрению своеобразия метода

уголовно-правового регулирования в аспекте его спорных положений и продолжает исследование автором уголовно-правового отношения[21].

Для определения самостоятельности уголовного права как одной из отраслей советского социалистического права недостаточно установления предмета его правового регулирования. В каждой отрасли права наряду со специфическим предметом отличительным признаком выступает и особый метод правового регулирования.

С.С. Алексеев пишет: «Каждая отрасль отличается своей юридической «самобытностью», юридическими особенностями, пронизывающими ее содержание, действие. Это юридическое своеобразие отрасли выражается, главным образом, в том, что ей присущ особый метод регулирования, который является основным непосредственным юридическим критерием разграничения отраслей права»[22]. Далее он указывает на те приемы юридического опосредствования общественных отношений, совокупность которых и образует метод правового регулирования. Опираясь на разработанные в общей теории права основные элементы метода правового регулирования, можно проанализировать специфические элементы уголовно-правового метода. Это прежде всего субъекты уголовно-правового отношения, которые находятся в состоянии власти и подчинения. Субъект уголовного правоотношения — суд — в одностороннем порядке применяет государственное принуждение к лицу, которое он признал виновным в совершении преступления. Применение этого принуждения судом допустимо только на основе и в пределах закона.

Особенность уголовно-правового метода в том, что «уголовно-правовое отношение — это отношение власти, властеотношение, в нем государство осуществляет и применяет принуждение к нарушившему закон лицу. Поскольку это отношение выражено в законе, закреплено в норме права — это отношение есть тем самым правовое отношение, правоотношение»[23]. Против признания уголовного правоотношения власте-

отношением выступил Я.М. Брайнин: «Властеотношение, как правоотношение, основано на законе, но правоотношением не является в силу своего одностороннего характера. Важнейшей же особенностью правоотношения является то, что оно всегда является отношением между конкретными лицами. При том участники правоотношения вправе требовать друг от друга определенного поведения. В этом смысле субъекты любого правоотношения выступают как полноправные субъекты прав, гарантируемых им законом»[24].

Крайне ограничив роль субъектов уголовно-правового отношения, Я.М. Брайнин упростил и суть рассматриваемой проблемы. Один из субъектов уголовно-правовых отношений — суд, наделенный государственной властью, вправе применять к другому субъекту этих отношений — лицу, признанному им виновным в совершении преступления, карательные санкции, чего наоборот, естественно, быть не может. Именно эта особенность уголовно-правового отношения делает его властеотношением, отличает от всех других существующих правоотношений, за исключением административно-правовых.

Рассматривая методы административно-правового регулирования, В.М. Манохин правильно отмечает: «Основным из них является метод власти — подчинения в его собственном смысле (или метод прямого распорядительства), при котором управленческие отношения строятся на подчинении одного участника другому (например, в применении мер дисциплинарной и административной ответственности, во многих управленческо-хозяйственных отношениях)»[25].

Правоотношения, не являющиеся по методу своего регулирования властеотношениями, строятся на совершенно иной основе, характеризуются юридическим равенством их участников, неподчинением одного другому. Таковы, например, гражданско-правовые отношения, субъекты которых наделены широкими возможностями выбора различных вариантов поведения. Методом гражданско-правового регулирования, обеспечения общественных отношений служат не санкции, а признание нарушенных прав, восстановление положения, существовавшего до нарушения права, и перечисление действий, нарушающих право; присуждение к исполнению обязанности в

натуре; прекращение или изменение правоотношения; взыскание с лица, нарушившего право, причиненных убытков (ст. 1 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик, ст. 6 ГК РСФСР)[26]. Правильное определение метода правового регулирования соответствующих общественных отношений позволяет понять структуру правоотношений, присущих конкретным отраслям советского права. Следовательно, установление специфики метода правового регулирования является основанием признания определенной совокупности правовых норм соответствующей отраслью советского социалистического права.

Это положение достаточно убедительно подтверждено цивилистами, добившимися значительно больших, чем криминалисты, успехов в теоретическом обосновании проблем своей науки.

Акцентируя внимание на том, что «по одному только предмету отрасль права определить нельзя, ибо он находится за пределами правовых норм, в то время как обособляются по отраслям именно юридические нормы, отличающиеся друг от друга своими особенностями и свойствами, которые и находят наиболее концентрированное выражение в методе регулирования»[27], авторы учебника по гражданскому праву показывают это на примере сопоставления имущественно-организационных отношений с имущественно-стоимостными. «Когда государство, — пишут они, — закрепляет основные и оборотные средства за образуемым им предприятием, то в возникшем имущественно-организационном отношении государство осуществляет функции власти, а предприятие находится в подчиненном ему положении. Но когда одно предприятие продает свою продукцию другому предприятию, то в возникшем имущественно-стоимостном отношении уже нет элемента власти и подчинения, и оба его участника находятся друг перед другом в положении равенства. И это отнюдь не случайно, а предопределено самим характером предмета в двух различных видах правового регулирования. Организационная деятельность немыслима без подчинения организуемых организующему. Поэтому организационно-имущественные отношения вызывают к жизни элементы власти и подчинения. Напротив, имущественно-стоимостные отношения именно в своем стоимостном каче-

стве не могут быть реализованы при неравенстве их субъектов: в случае неравенства один из них мог бы обращаться к другим с такими предписаниями, которые не мирятся с самой природою стоимости и форм ее проявления (возмездность, эквивалентность и т.д.). Но так как гражданское право имеет дело с имущественно-стоимостными отношениями, то свойственный ему метод регулирования выражается в равенстве участников гражданских правоотношений»[28].

Однако если властеотношения, как убедительно показали авторы учебника гражданского права, исключили бы возможность существования гражданско-правовых отношений, то равенство участников уголовного правоотношения в такой же мере сделало бы невозможным существование уголовно-правовых отношений. Равенство субъектов последних исключает принудительную функцию суда в отношении лица, признанного им виновным в совершении преступления, более того, исключает саму возможность выступать в качестве суда над своим партнером по уголовно-правовым отношениям. Уже то, что один из участников уголовно-правового отношения выступает в качестве суда над другим, исключает постановку вопроса о равенстве его участников.

Гражданско-правовое отношение выражается в равенстве его участников, поэтому среди них не находится суд. Иное положение в уголовно-правовом отношении. Одна из важных особенностей метода регулирования в уголовном праве — возможность применения принудительных мер к лицам, нарушившим уголовный закон, и, таким образом, наличие в уголовном правоотношении властеотношения[29]. Но не только в этом заключается, говоря словами С.С. Алексеева, «юридическое своеобразие» советского социалистического уголовного права. Метод регулирования в уголовном праве отличается и рядом других юридических особенностей.

Уголовно-правовое отношение возникает на основе уникального юридического факта, имеющего сложный состав: совершения преступления и вынесения судебного приговора. Таким образом, лишь совершение преступления может породить возникновение уголовно-правового отношения при условии состоявшегося судебного приговора.

Эта особенность возникновения указанного отношения признается не всеми исследователями. Отсюда и мнение, что временем возникновения уголовно-правового отношения следует считать факт совершения преступления. В подтверждение приводятся соображения о том, что лицо, совершившее преступление, сразу же ставит себя в определенные отношения с государством. Их суть — обязанность нести уголовную ответственность и соответственно — право (обязанность) государства на привлечение такого лица к ответственности. Конкретными юридическими последствиями совершения преступления называют также начало течения давностных сроков. Но это не доказательство существования, действия уголовно-правового отношения, а, напротив, регламентация условий, при которых возникновение уголовно-правового отношения исключается.

Юридическое своеобразие уголовно-правового отношения состоит и в способе формирования содержания прав и обязанностей субъектов этих отношений. Прежде всего в основе возникновения уголовно-правового отношения лежит не административный акт, не соглашение сторон, а публичный характер уголовного преследования. Поэтому не допускается возможность исключения возникновения уголовно-правового отношения, например, путем соответствующего соглашения между лицом, совершившим преступление, и потерпевшим от этого преступления. Потерпевший может простить преступника, но это прощение юридического значения иметь не будет и служить основанием освобождения виновного лица от уголовной ответственности не может. В советском уголовно-процессуальном праве зависимость уголовного преследования от воли потерпевшего допускается лишь в исключительных случаях. К таким исключениям, согласно ст. 27 УПК РСФСР, относятся дела о преступлениях, предусмотренных статьями 112, 130 ч. 1 и 131 Уголовного кодекса РСФСР, которые возбуждаются не иначе как по жалобе потерпевшего и подлежат прекращению в случае примирения его с обвиняемым, и дела о преступлениях, предусмотренных статьями 117 ч. 1 и 141 Уголовного кодекса РСФСР, возбуждаемые не иначе как по жалобе потерпевшего, но прекращению за примирением потерпевшего с обвиняемым не подлежащие. Однако, если такие дела приобретают особое общественное значение, они могут быть возбуждены прокурором и при отсутствии жалобы потерпевшего.

Другая особенность формирования содержания прав и обя-

занностей субъектов уголовно-правового отношения состоит в том, что оно непосредственно определяется нормами права на уровне закона. И, наконец, особенность метода регулирования в уголовном праве заключается в специфическом характере юридических мер воздействия — санкций и особой процедуре их применения[30]. Такой процедурой выступает уголовно-процессуальное правоотношение.

Своеобразие, самостоятельность отрасли права определяется также наличием обособленного, а в рассматриваемом случае и кодифицированного законодательства.

Установление понятия уголовного правоотношения позволяет уяснить предмет и метод уголовного права как одной из отраслей советского социалистического права, определить твердые рамки прав и обязанностей государства по отношению к лицу, совершившему преступление, и этого лица по отношению к государству, помогает ориентироваться в проблемах дальнейшего развития советского уголовного законодательства.

Для советского государства по самой его сущности исключается внесудебная уголовная репрессия. Если недопустимость внесудебной уголовной репрессии делает стабильным суд в качестве единственного субъекта, с которым для лица, свершившего преступление, возможно отношение, урегулированное уголовным правом, то понятие самого субъекта — партнера суда по уголовно-правовому отношению далеко не стабильно. Функции уголовного права в этом отношении состоят в том, чтобы, учитывая многие меняющиеся факторы (политические, научные), определять именно тот возраст уголовной ответственности, который в наибольшей степени отвечает современным требованиям борьбы с преступностью. Выявление признаков, характеризующих преступника как субъекта уголовно-правового отношения, отнюдь не исчерпывается научно обоснованным определением возраста уголовной ответственности. Сюда входит и решение проблемы вменяемости, в том числе уменьшенной, и определение признаков специальных субъектов. Содержание уголовно-правового отношения, определение прав и обязанностей его участников — также явление динамичное. Характер санкций за совершенное преступление влияет на содержание прав и обязанностей участников уголовного правоотношения. Сами же санкции уголовных законов отнюдь не консервативный элемент правовой нормы.

Это обстоятельство делает весьма изменчивым и характер правового статуса субъектов уголовного правоотношения. И, конечно, сама основа этих отношений — порождающие их юридические факты — меняется с изменением законодательства. От степени совершенства уголовного законодательства зависит, таким образом, и характер уголовного правоотношения, его способность как уголовного закона в действии осуществлять эффективную борьбу с преступностью. Реальное уголовное правоотношение — это практика применения уголовного закона в суде.

Дефекты уголовно-правовой нормы могут выражаться прежде всего в ошибках при решении вопроса о том, какие деяния подлежат криминализации. В этом случае качественно не обеспечена фактологическая сторона уголовно-правового отношения, то есть определение того, какие юридические факты порождают уголовное правоотношение. Подобного рода ошибки приводят к тому, что действующее законодательство либо вообще не применяется, либо применяется крайне ограниченно. В докладе на XXVI съезде КПСС Л.И. Брежнев, обратив внимание на необходимость точного и неуклонного осуществления законов, отметил: «Ведь любой закон живет только тогда, когда он выполняется, — выполняется всеми и повсеместно»[31]. Проанализировать причины неисполнения законов — одна из важнейших задач юридической науки.

К сожалению, и социальной необоснованностью некоторых уголовно-правовых норм объясняется тот факт, что деяние, криминализированное уголовным законом, не воспринимается правоприменительными органами как обстоятельство, достаточное для рассмотрения вопроса о возможности возникновения уголовно-правового отношения. Юридические факты — совершенные преступления, не приводящие к возникновению уголовного правоотношения, — не такое уж редкое в нашей общественной жизни явление.

И.И. Горелик и И.С. Тишкевич специально обратили внимание на «бездействующие статьи действующего кодекса». Ими установлено, что в 1961 – 1974 гг. по некоторым статьям УК БССР вообще не было случаев осуждения[32]. Это статьи,

предусматривающие уголовную ответственность за деяния, которые не встречаются в жизни нашего современного общества. Применение ряда других статей имело место не более одного раза в 13 лет. Но, видимо, главная проблема в другом. Почему не применяются (и не так уж редко) определенные статьи Уголовного кодекса, хотя предусмотренные ими деяния не только имеют место, но и встречаются сравнительно часто?

Так, за выпуск недоброкачественной, некомплектной или нестандартной продукции по ст. 149 УК БССР за рассматриваемый И.И. Гореликом и И.С. Тишкевичем тринадцатилетний период (1961 – 1974 гг.) в год осуждался в среднем один человек[33]. В этой связи авторы указывают, что в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 19 октября 1971 г. «О судебной практике по делам о выпуске недоброкачественной, нестандартной или некомплектной продукции» говорится: «Выпуск из промышленных предприятий недоброкачественной, некомплектной или нестандартной продукции наносит ущерб социалистической экономике и интересам потребителей. Решительная борьба с преступным выпуском таких изделий является одной из важнейших задач судебных органов». Далее они замечают: «Однако судебные органы могут решать эту задачу, только если на их рассмотрение будут поступать соответствующие уголовные дела. А в БССР в 1962, 1965 – 1970, 1973 годах они не поступали, а в остальные годы было всего несколько дел». Объяснять причину такого явления авторы не стали, ограничившись замечанием: «Верховному Суду БССР следовало бы изучить причины бездействия статей УК, которые должны действовать»[34].

Очевидно, практическое неприменение закона об уголовной ответственности за выпуск из промышленных предприятий недоброкачественной, некомплектной или нестандартной продукции — явление, характерное не только для Белоруссии. Подобное наблюдается и в других регионах страны. Это можно объяснить несовершенством самого уголовного закона. Уголовно-правовая ответственность за выпуск из промышленных предприятий недоброкачественной, некомплектной или нестандартной продукции была установлена в нашей стране в начале 40-х годов. Недоброкачественной считается продукция с дефектами, которые делают невозможным использование ее по назначению. История десятилетий уголовно-право-

вой борьбы с выпуском недоброкачественной продукции свидетельствует о совершенной ее неэффективности. Еще УК РСФСР 1922 года предусматривал ответственность за ухудшение качества выпускаемой продукции в случае, если оно было следствием бесхозяйственного ведения дела. Однако, «в судебной практике того периода не было случаев привлечения к уголовной ответственности за однократный выпуск недоброкачественной продукции»[35]. Ответственность за выпуск недоброкачественной продукции устанавливал и УК РСФСР 1926 года. Согласно ст. 128 выпуск недоброкачественной продукции влек уголовную ответственность при условии, если его результатом было причинение невозместимого материального ущерба. Но и при наличии таких ограничений ответственности «в судебной практике фактически не встречались уголовные дела о выпуске недоброкачественной продукции»[36].

Довольно высокая степень общественной опасности выпуска недоброкачественной продукции и неэффективность существовавшего по этому вопросу уголовного законодательства были причиной того, что с ноября 1929 по июль 1940 г. законодатель трижды принимал закон об уголовной ответственности за выпуск недоброкачественной продукции.

23 ноября 1929 г. было издано постановление ЦИК и СНК СССР «Об уголовной ответственности за выпуск недоброкачественной продукции и за несоблюдение стандартов»[37], в соответствии с которым за массовый или систематический выпуск недоброкачественной продукции из промышленных и торговых предприятий устанавливалась ответственность в виде лишения свободы на срок до пяти лет или исправительно-трудовых работ на срок до одного года. Но проблема борьбы с выпуском недоброкачественной продукции не была решена. 8 декабря 1933 г. было принято новое постановление ЦИК и СНК СССР «Об ответственности за выпуск недоброкачественной продукции», предусматривавшее, что управляющие трестами, директора предприятий и лица административно-технического персонала, виновные в выпуске недоброкачественной или некомплектной продукции, подлежат уголовной ответственности с применением судебной репрессии в виде лишения свободы на срок не менее пяти лет[38]. Однако и после этого по-

ложение не изменилось к лучшему. Состоявшийся в марте 1939 г. XVIII съезд ВКП(б) уделил особое внимание борьбе за дальнейшее повышение качества выпускаемой продукции.

10 июля 1940 г. Президиум Верховного Совета СССР издал Указ «Об ответственности за выпуск недоброкачественной или некомплектной продукции и за несоблюдение обязательных стандартов промышленными предприятиями»[39]. Сузив круг лиц, подлежащих уголовной ответственности, этот Указ установил суровое наказание в виде тюремного заключения сроком от пяти до восьми, лет. Выпуск же такой продукции был оценен «противогосударственным преступлением, равносильным вредительству». Но и этот Указ не решил проблемы. Более того, как и все предшествующее уголовное законодательство об ответственности за выпуск недоброкачественной продукции, он не получил практического применения.

«Изучение судебной практики по применению Указа от 10 июля 1940 года показывает, что оценка Указом выпуска недоброкачественной продукции как равнозначного вредительству и весьма суровая санкция привели к тому, что суды редко применяли к виновным (особенно в последние годы) меры уголовного наказания, а передавали материалы о виновных соответствующим организациям и лицам для общественного или дисциплинарного воздействия»[40].

Экскурс в историю уголовно-правовой борьбы с выпуском недоброкачественной продукции показывает огромное значение в эффективной борьбе с определенными явлениями не столько самого факта наличия уголовного закона, сколько функционирования на его основе соответствующего правоотношения. Без уголовного правоотношения практическая значимость уголовного закона крайне ограниченна. Следовательно, какое бы то ни было отождествление рассматриваемых понятий, признание функционирования уголовно-правового отношения уже с того момента, когда совершено деяние, оцененное уголовным законом как преступное, не связано с реальной жизнью, схоластично в своей сущности.

Рассматривая причины бездействия многих статей уголовного кодекса в связи с уголовно-правовыми отношениями, нетрудно увидеть, насколько важно в механизме уголовно-правового регулирования то, что выдвигается в качестве юридического факта, порождающего правоотношение. Именно от

того, насколько научно обоснованна криминализация тех или иных явлений, во многом зависит жизненность уголовного закона. «Заквашенное» на недоброкачественном материале уголовное правоотношение не может, за отдельными исключениями, существовать как нормально функционирующая система.

Следовательно, решая вопрос об издании того или иного уголовного закона, законодатель должен предвидеть реальность того правоотношения, породить которое он стремится. Проблема криминализации соответствующих деяний — одна из важнейших и сложнейших в законодательной деятельности. Только четкое представление о качественной природе определенного нежелательного поведения людей может определить разумность использования в борьбе с ними уголовного законодательства. Запреты и санкции уголовного законодательства отнюдь не всесильны. В.И. Каминская верно замечает: «Не со всяким общественно опасным явлением можно бороться путем уголовно-правового запрета и угрозы наказания»[41]. Права она и в том, что «наука не построила еще достаточно четкой системы критериев, определяющих, что «противопоказано» включать в сферу борьбы средствами уголовного и процессуального права»[42].

Очевидно, важным этапом на пути методологического решения задачи выявления критериев криминализации соответствующих деяний и является разработка проблемы уголовного правоотношения. На успех здесь можно рассчитывать лишь тогда, когда уголовное правоотношение будет рассматриваться не только как понятие сугубо юридическое, но и в аспекте социологическим. Специфика уголовного правоотношения как раз и состоит в том, что эти отношения в совершенно конкретных исторических условиях объективно требуют «юридически своеобразной правовой регламентации, и прежде всего регламентации при помощи особого метода»[43].

В свою очередь, именно те отношения, которые, будучи урегулированы нормами уголовного права, образуют уголовно-правовые отношения, составляют предмет уголовного права как самостоятельной отрасли права. И здесь прежде всего имеется в виду определение деяний, квалифицируемых как

преступные и поэтому выступающих в качестве юридических фактов, порождающих уголовно-правовые отношения.

Таким образом, метод уголовно-правового регулирования определяется своеобразием общественных отношений, образующих предмет уголовного права.

ЛИЧНОСТЬ ПРЕСТУПНИКА:

Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями: