Преподаватель литературы

 Литература ВОВ - это уникальное явление не только в советской, но и в мировой литературе. По своему объему, масштабу, глубине и силе она не имеет себе равных.

Высокая эмоциональность, дух патриотизма, всенародная ненависть к фашизму и любовь к Родине, изображение внутреннего мира человека - все это нашло отражение в литературе 1941 года.

Неудивительно, что главенствующее положение заняли малые жанры как наиболее мобильные и оперативные: песня, очерк, рассказ, стихотворение. Они мгновенно откликались на ежедневно менявшиеся события военного времени.                                                 

 

 

Преподаватель истории.

С самого начала войны события разворачивались самым трагическим для Красной Армии образом. В 4 часа утра немецкая авиация начала бомбить советские города - Смоленск, Киев. Житомир, Мурманск, Ригу, военные базы, железнодорожные пути и мосты. За первый день войны враг уничтожил 66 аэродромов и 1200 самолетов, из них 800 на земле. К исходу 22 июня группировки противника продвинулись на глубину 50-60 км.

Но и в этих условиях, красноармейцы, как правило, оказывали стойкое сопротивление.

24 июня начальник германского генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Ф. Гальдер записал в дневнике: «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека»

Ярким примером героизма явилась оборона Брестской крепости. Ее гарнизон, руководимый майором П. М. Гавриловым, капитаном И. Н. Зубачевым, полковым комиссаром Е. М. Фоминым, мужественно защищался до середины июля, приковывая значительные силы противника и нанося ему ощутимые потери.

 

 

Преподаватель литературы.

Одним из прекрасных произведений, отразивших борьбу защитников Брестской крепости, стал роман Бориса Васильева «В списках не значился».

В центре произведения образ молодого лейтенанта, выпускника военного училища, прибывшего по распределению в Брест и еще не значившегося ни в каких списках.

Ему суждено было стать её последним защитником. После того, как немцы полностью захватили крепость Николай Плужников в течение нескольких месяцев продолжал сражаться и стоять на защите крепости (в буквальном смысле) до своего последнего вздоха.

Пожалуйста, послушайте два отрывка из произведения

На крайнем западе нашей страны стоит Брестская крепость. Совсем недалеко от Москвы: меньше суток идёт поезд. И не только туристы- все, кто едет за рубеж или возвращается на родину, обязательно приходят в крепость.

Здесь громко не говорят: слишком оглушающими были дни сорок первого года и слишком многое помнят эти камни.

В музее вам покажут оружие, личные вещи защитников крепости. И непременно остановятся около знамени - единственного, которое пока нашли. Крепость не сдалась. Крепость не пала. Крепость истекла кровью.

Историки не любят легенд, но вы обязательно услышите рассказ о неизвестном защитнике, которого немцам удалось взять только на десятом месяце войны. На десятом, в апреле 1942 года. Почти год сражался этот человек. Год боев в неизвестности, без соседей слева и справа, без приказов и тылов, без смены и писем из дома. Время не донесло ни его имени, ни звания, на мы знаем, что это был русский солдат.

Недаром, горит Вечный Огонь у могилы

Неизвестного солдата и золотом высечены слова:

«Имя твое неизвестно

Подвиг твой бессмертен»

 

Вот как описывает Б. Васильев последние часы его жизни:

У входа в подвал стоял невероятно худой, уже не имевший возраста человек. Он был без шапки, длинные седые волосы качались плеч. Из разбитых, с отвалившимися головками сапог торчали чудовищно раздутые черные отмороженные пальцы. Он стоял, строго выпрямившись, высоко вскинув голову, и, не отрываясь, смотрел на солнце ослепшими глазами. И из этих немигающих глаз неудержимо текли слезы.

Все молчали. Молчали солдаты и офицеры, молчал немецкий генерал. Потом генерал что-то негромко сказал.

- Назовите ваше звание и фамилию, - перевел Свицкий.

- Я русский солдат.

Голос прозвучал хрипло и громко, куда громче, чем требовалось: этот человек долго прожил в молчании и уже плохо управлял своим голосом.

Подъехала санитарная машина, из неё поспешно выскочили врач и два санитара с носилками. Врач что-то сказал, но неизвестный молча отстранил его и пошёл к машине.

Он шёл строго и прямо, ничего не видя, но точно ориентируясь по звуку работающего мотора. Он шёл, с трудом переставляя распухшие обмороженные ноги.

И вдруг немецкий лейтенант звонко и напряженно, как на параде, выкрикнул команду, и солдаты, щёлкнув каблуками, четко вскинули оружие «на караул». И немецкий генерал, чуть помедлив, поднёс руку к фуражке.

А он, качаясь, медленно шёл сквозь строй врагов, отдававших ему сейчас высшие воинские почести. Он не мог видеть этих почестей, но ему было все равно. Он был выше всех мыслимых почестей, выше славы, выше жизни и выше смерти

Он шёл и шёл, гордо и упрямо, как жил, и упал только тогда, когда дошёл. Возле машины.

Он упал на спину, навзничь, широко раскинув руки, подставив солнцу невидящие, широко открытые глаза.

Упал свободным и после жизни, смертью смерть поправ.