2020-04-20
557
Процесс государственных преобразований на постсоветском пространстве продолжается. Указанное явление отличительной чертой постсоветского пространства не является. Это, скорее всего, часть большого универсального процесса, поскольку неразрывно связано с распадом Вестфальской системы международных отношений. Поэтому ученые в данном случае говорят о национальном кризисе, то есть базовом акторе Вестфальской системы.
Для международной системы характерной является крайне нестабильные условия, которые обусловлены постепенным переходом к новой глобальной политической системе. В этих условиях страна, под влиянием объективных процессов глобализации преобразуется и адаптируется к абсолютно новым микрополитическим условиям.
Распад СССР спровоцировал ряд локальных конфликтов, в результате которых на территории бывших союзных республик возникли новые государственные образования. Следует отметить, что некоторые из них частично или полностью международным сообществом признаны не были, среди них можно назвать Приднестровье, Абхазию, Южную Осетию, Нагорный Карабах. К таким государствам применяют следующие термины – непризнанные государства, квазигосударствва, де – факто государства, самопровозглашенные республики [14, c. 56].
Однако эти термины определяют одно и то же явление мировой политики, то есть территории, объявившие себя независимыми государствами и имеющие определенные государственные признаки: название государства, государственные знаки, территорию, население, систему государственного контроля, Конституцию.
Следует отметить, что эти страны со стороны большей части мирового сообщества – со стороны государств членов ООН признания не получили, при этом официально их территория рассматривается частью территорией государств членов ООН. Это явление характерным является не только для постсоветского пространства, однако именно эти непризнанные государства оказались в центре внимания мирового сообщества.
В настоящее время активное участие в политических процессах уже существующих непризнанных государств на постсоветском пространстве и возможность возникновения новых таких, как Донецкая и Луганская Народные Республики привлекает к этому феномену особое внимание ученых и политиков. Действительно, сложно назвать поиски решения вопроса непризнанных государств в рамках социально – философского дискурса и в контексте правовых норм успешными. Поэтому сегодня остро стоит необходимость комплексного политического анализа феномена непризнанных государств на постсоветском пространстве, учитывая новые геополитические реалии [26, с. 640].
Зачастую проблема непризнанных государств сводится к формально – правовому формату, в то же врем феномен таких государств указывает на политические приоритеты в других сферах общественной жизни, при этом правоведы в своих исследованиях практически не учитывают политические реалии. Необходимо отметить, что в новейшей истории нарастает тенденция толкования международно – правовых норм в рамках текущих задач и в угоду осуществлению далеко идущих политических целей влиятельных субъектов мировой политики.
С точки зрения многих авторов, наличие в международно – правовых документах двух взаимоисключающих принципа – права народа на самоопределение и права государств на сохранение территориальной целостности, способствовало довольно широкому толкованию. Обращение к этим принципам и их применение в той или иной ситуации приобрели характер добровольного решения. Ранее территориальная целостность государства, являющегося одним из двух идеологических и военно – стратегических лагерей (НАТО и ОВД), обеспечивалась не законодательно регламентированными актами, а реальным блокирующим механизмом, который гарантировал поддержание и стабильность необходимого уровня власти. В постбиполярном мире США разрешают правовые противоречия в свою пользу в каждом конкретном случае. Безусловно, подобный подход может привести к серьезной эскалации напряженности не только вокруг непризнанных стран постсоветского пространства, но и в глобальном масштабе.
Процессы становления и развития новых государств, как показывает практика, гораздо сложнее, чем переход от одного общественного устройства к другому. Объясняется это тем, что они затрагивают довольно неоднозначные вопросы формирования интересов глобальных и национальных политических субъектов. Поэтому проблема непризнанных государств все чаще рассматривается в политических исследованиях, которые посвящены анализу всех аспектов безопасности и межэтнических конфликтов. В условиях трансформирующейся системы международных отношений распад социалистического лагеря принял дестабилизирующие и конфликтные формы.
Относительно признания или непризнания фактов о государственных образованиях на постсоветском пространстве, то это, прежде всего, элемент стратегии политического манипулирования. Непризнанные страны являются частью политического выживания. То, что они, похоже, не существуют для международного сообщества, не мешает им как-то быть участниками «большой игры» на территории бывшего СССР.
Пока вопрос о критериях измерения государственности остается открытым, ссылаясь на традиционные черты - суверенность, универсальность и обязательность, следует признать, что в суверенной сфере, в Южной Осетии и Абхазии дела обстоят не лучше, и справедливо отметить, что в Грузии, если не больше, проблемы в этой сфере не уменьшатся. Во-первых, они связаны с Южной Осетией и Абхазией, которые в сознании грузинского политического руководства остаются территорией Грузии, контроль над которой временно утрачен.
Осложняется ситуация тем, что Абхазия и Южная Осетия формально входили в состав Грузии при вступлении в ООН. Поэтому невозможность восстановления контроля над этими территориями крайне негативно сказывается на имидже Грузии в глазах мирового сообщества, а ее дальнейшая евроинтеграция выглядит весьма сомнительной. Появление квазигосударства, как известно, в первую очередь означает, что метрополия, от которой данное государство откололось, не способно обеспечить территориальную целостность своих собственных границ. Южная Осетия и Абхазия, по мнению подавляющего большинства государств - членов ООН остаются территорией грузинского государства, а признание Россией их государственности является незаконным фактом и нарушением Устава ООН. При этом «экстремизм властей непризнанных государств, критикуемый международным сообществом основан на массовой поддержке граждан этих формально несуществующих образований».
Несмотря на то, что Абхазия, Южная Осетия и Приднестровье как суверенные государства не получили широкого международного признания, они признали друг друга и создали военно-политический союз. Многолетняя неопределенность политического статуса Абхазии, Приднестровья и Южной Осетии является следствием системной дисфункции мировой политической системы в связи с отсутствием международного образцового законодательства, которое способно было бы узаконить самопровозглашенные государства. По сути, признанная Москвой Абхазия и Южная Осетия уже давно включены в экономическую сферу Российской Федерации, но «их международный статус остается неполноценным до достижения всеобъемлющего мирного урегулирования с Грузией. Пока только Сухуми и Цхинвали добились, при поддержке Москвы, независимости от Грузии».
Контроль над территорией, как известно, еще не означает полного и абсолютного контроля, это возможно только в том случае, если есть значительное количество законов, легализованных действующей властью в других странах. Вопрос признания Абхазии и Южной Осетии в настоящее время во многом определяется не интересами живущих в ней народов, а «двойными политическими стандартами» ведущих мировых игроков - США и ЕС. Хотя интересы мирного урегулирования конфликта требуют от всех сторон четкого подтверждения своей приверженности принципам ОБСЕ мирного урегулирования споров и неприменения силы [26, с. 640].
В то же время сами непризнанные государства активно взаимодействуют во всех сферах общественно-политической реальности. Так, еще в 1992 году никто не признал тогдашние государственные образования на постсоветском пространстве: Абхазию, Южную Осетию, Приднестровскую Молдавскую Республику, Нагорно-Карабахскую республику, за исключением бывшей территории Югославии - Сербии, однако со временем территория Сербии по разным причинам покинула союз.
Следующим важным этапом в формировании международных отношений непризнанных государств на постсоветском пространстве стало подписание в Тирасполе в 2000 году соглашения о создании постоянного координационного органа - конференции министров иностранных дел - и создание экспертного консультативного совета по подготовке к конференции. В связи с этим международная организация стала использовать название «консорциум непризнанных государств», или СНГ-2. Несмотря на скептическую оценку этой инициативы как своего рода «маргинальной коалиции», в рамках СНГ-2 достаточно активно и успешно проводятся встречи, на которых обсуждаются вопросы существующего миропорядка и возможности его изменения, в 2002 году члены этой структуры впервые заявили о желании создать военный блок. 2006 год стал третьим важным этапом: саммит глав Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья в Сухуми завершился и было подписано:
- Соглашение о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи;
- Декларация о создании сообщества в интересах демократии и прав народов.
Таким образом, непризнанные страны постсоветского пространства демонстрируют стабильность и стойкость, стремясь обрести и признать свою государственность. Как было объявлено, целью общества является завершение политико-правовой формализации распада СССР путем признания Республики Абхазия, Приднестровской Молдавской Республики, Республики Южная Осетия в качестве юридического лица. Очевидно, что интеграция иногда принимает очень необычные и странные формы, потому что это невозможно, поскольку потребность в ней велика и, по сути, свидетельствует о расширении адаптационных возможностей борьбы за выживание. Непризнанные государства также объявили о создании совместных миротворческих сил и намерены поддерживать друг друга в случае вооруженной агрессии.
Бывший Советский Союз с самого начала находился на грани мировой системы, поскольку не соответствовал нынешним правилам международной жизни после «холодной войны». При поддержке России эти территории со временем превратились в еще один объект конфронтации между Россией и западными державами, которые на протяжении последних 20 лет сжимали Россию на постсоветском пространстве, создавая «зону неблагоприятного соседства». Политика ЕС и НАТО в направлении расширения границ России только усугубляет отношения между Россией и западными «партнерами». Кроме того, Абхазия, Южная Осетия и другие государства, в отличие от многих других непризнанных государств, оказались весьма жизнеспособными и успешно основали на своей территории государство в соответствии с современными демократическими процедурами.
В 2008 году в связи с обострением ситуации в непризнанной стране следует отметить два важных события: ситуацию в Косово и войну в Грузии. Таким образом, признание западным обществом независимости Косово фактически знаменует собой серьезное качественное изменение системы международных отношений и международного порядка, сложившегося после Второй мировой войны. События в Грузии являются логическим следствием косовского прецедента. В результате война, получившая глобальный информационный резонанс в августе 2008 года, фактически побудила Российскую Федерацию нарушить статус-кво, а 26 августа 2008 года Российская Федерация объявила о признании Абхазии и Южной Осетии. Во-первых, это изменило статус самих республик-они перешли из непризнанной категории в ряды частично признанных государств. При этом следует обратить внимание на то, что «ни одна страна СНГ не последовала примеру России и не признала независимость Абхазии и Южной Осетии». Этот факт свидетельствует о «существовании консенсуса между странами Содружества, но без российского консенсуса». Иными словами, интеграционные стратегии стран СНГ являются многовекторными и прагматичными. Однако Абхазию и Южную Осетию признали несколько других стран: Никарагуа, Венесуэла, Науру, а затем Тувалу.
В январе 2015 года непризнанное государство - Луганская Народная Республика - объявила о признании Южной Осетии и Абхазии. Однако большинство мирового сообщества по-прежнему отказываются признавать эти общественные образования. Однако события 2008 года следует рассматривать как переломный момент в развитии системы международных отношений, особенно подсистем постсоветского периода: косовский случай вызывает серьезный исследовательский интерес к явлениям непризнанных государств в целом, война в Грузии привлекает внимание к явлениям непризнанных и частично признанных государств постсоветского периода. Более того, для метрополий и западного общества политика изоляции и игнорирования этих республик на протяжении всего их существования фактически вытеснила эти территории в сторону России.
Оценивая дальнейшие перспективы развития государственности Южной Осетии и Абхазии, можно отметить, что, несмотря на схожесть типов, ситуация с выбором будущего пути Абхазии и Южной Осетии не столь ясна. Например, важно отметить, что в Южной Осетии, в отличие от Абхазии, до августа 2008 года не было массовой этнической чистки грузинского населения, проживавшего вместе с осетинами. Российское влияние в Абхазии сильно ограничено, а ситуация в Южной Осетии выглядит совсем иначе. Вариант присоединения к России рассматривается - как в Абхазии, так и в Южной Осетии - вполне вероятный, но приоритетным является только для второй республики. Учитывая достаточно скромные экономические перспективы Южной Осетии, такой вывод вполне логичен. Восстановление и дальнейшее развитие республики во многом зависит от эффективности использования помощи со стороны России, поскольку Южная Осетия практически не имеет собственного сектора экономической поддержки.
Таким образом, в отличие от Абхазии, которая когда-то имела развитую диверсифицированную экономику (в частности - курортный туризм) и возможность ее обновления, Южная Осетия не имела экономического потенциала независимого государства. Кроме того, абхазское государство имеет более глубокие этнические корни, что отражено в социально-политических реалиях в рамках национального проекта-создания независимого абхазского государства. В целом, «абхазская политическая система, безусловно, более зрелая, независимая и стабильная, чем Южная Осетия».
Не менее важно отметить роль другого участника конфликта, характер будущих отношений которого остается крайне неопределенным, но фундаментальным - для Грузии. Некоторые надежды на результативность диалога навеяны реализацией грузинской стороны того, что «грузино-абхазский и грузино-югоосетинский конфликты имеют свою историю, корни, истоки, и даже если российский фактор внезапно исчезнет, эти конфликты не будут решаться немедленно и автоматически». Высоко оценивая роль российского фактора в этих конфликтах И. Л. Хаиндрава, директор республиканского института в Тбилиси, признает, что «все предыдущие лидеры Грузии были более или менее вовлечены в углубление этих конфликтов (или не смогли предотвратить и/или решить их)».
На современном этапе проблема правосубъектности непризнанных государств переходит в более широкую тематическую сферу, затрагивая не только правовые, но и социокультурные, геополитические и военно-стратегические аспекты. В то же время решение этой проблемы осложняется трансформацией международной системы и структурированием нового мирового порядка в результате событий 2008 года:
- Во-первых, «косовский прецедент» 2008 года ознаменовал начало пересмотра Ялтинско-Потсдамского миропорядка и международно-правовых норм;
- Во-вторых, война в Грузии свидетельствует о том, что после распада советской структурной трансформации международной системы закончился «переходный» период;
- В-третьих, начались перестановки сил в мировом рейтинге и на постсоветском пространстве: понятно, что Россия, давно занятая восстановлением собственных сил, во многом зависящих от отношений с Западом, вновь заявила о себе как о ведущей мировой державе, желающей контролировать важные для безопасности страны регионы постсоветского пространства и участвовать в определении норм и правил международного сотрудничества. В этой связи для России непризнанные страны постсоветского пространства во многом стали «трамплином для восстановления своего влияния на постсоветском пространстве» [6, с. 544].
