2020-05-12
3417
2.1. Отношения с Литвой. После свержения иноземного ига основные интересы Москвы были направлены на соседнюю Литву, в составе которой преобладали земли бывшей Древней Руси, населенные православными людьми. Само Великое княжество Литовское, долгое время, претендовавшее на роль объединителя всех русских земель, после смерти князя Витовта (1430) и начавшейся католизации знати утратило инициативу на восточном направлении. После принятия Польшей и Литвой Городельской унии (1413), подтверждавшей объединение двух государств, лишь князья католики могли занимать государственные должности.
• В конце XV в. православные князья Воротынские, Вельские, Одоевские, Новосильские и др. стали переходить от литовского правителя Казимира IV к Ивану III. Споры о судьбе их пограничных княжеств привели к двум русско-литовским войнам, закончился поражением Литвы. В ходе войны 1487–1494 гг. России удалось овладеть Вязьмой, Мценском, Любутском и др., расширив тем самым свою территорию на западе. В результате войны 1500–1503 гг. к Москве перешли Новгород-Северские земли, Брянск, Гомель.
• Василий III продолжил политику своего отца. В 1514 г. русские войска взяли Смоленск, но были разбиты под Оршей, что не позволило им продвинуться дальше на территорию современной Белоруссии. По перемирию 1522 г. Смоленские земли отходили к России. Военные успехи московских правителей значительно отодвинули границы России на западном и юго-западном направлении, позволили в основном завершить процесс образования единого Русского государства, укрепили его военную мощь и международный авторитет. Но, с другой стороны, они вызывали в Европе подозрительное отношение к «московитам», усиливали цивилизационное отчуждение России от Запада.
2.2. Политика России в Прибалтике. Включив в состав своего государства Новгород и взяв под опеку Псков, Иван III с неизбежностью столкнулся в Прибалтике с интересами Ливонского ордена и Швеции.
В 1473 г. Орден, нарушив границы Псковской земли, ощутил на себе возросшую мощь Москвы и вынужден был заключить с русскими перемирие. В 1481–1482 гг. вновь начались военные действия между немцами и Псковом, а после побед присланной на помощь псковичам московской рати был заключен новый мир.
В конце 80-х гг. Иван III, укрепив свои позиции в Прибалтике, перешел от обороны северо-западных рубежей к политике защиты русской торговли от обременительного посредничества со стороны Ганзейского союза. В 1487 г. он ликвидировал привилегии ганзейцев в торговле с Новгородом, а в 1492 г. начал строительство первого русского порта на Балтике – Ивангорода напротив ливонской крепости Нарва. В ответ Ганза запретила не только торговать с Россией через Ивангород, но и продавать русскому государству ряд стратегических товаров (железо, цветные металлы и др.). Иван III решил прорвать ганзейскую блокаду. Он начал войну с лигой и покровительствующей ей Швецией (1495–1497). Союзником России выступила Дания. Однако русские войска так и не смогли взять Выборг, что выявило неумение московской армии брать каменные крепости европейского типа.
Несмотря на некоторые успехи в борьбе с Ливонским орденом в 1501–1503 гг. России так и не удалось обеспечить свои интересы на Балтике. Лишь в 1514 г. после ряда уступок она добилась снятия торговой блокады.
Восточное направление.
• После победы в 1480 г. над Большой Ордой хана Ахмата особое место во внешней политике России заняли отношения с осколками Золотой Орды – Казанским и Крымским ханствами. Особенно серьезную угрозу для России представляло Казанское ханство. Не имея достаточных сил для его покорения, Иван III возвел на казанский престол ставленника Москвы Мухаммед-Эмина.
• Большое значение московские князья придавали отношениям с Крымом, без союза с которым невозможно было противостоять Большой Орде и Литве. Крымское ханство являлось с 1475 г. вассалом турецкого султана. Несмотря на попытки европейцев втянуть Россию в антитурецкую коалицию, Иван III проводил внешнеполитический курс, отвечавший интересам и возможностям страны. Россия установила дипломатические отношения с Турцией и сохраняла мирные отношения с османами до середины XVII в.
• К 20-м годам XVI в. относится начало нового этапа отношений Москвы с Крымом и Казанью, которые приступили к набегам на русскую территорию.
Судебник 1497 г.
По общепринятой в науке точке зрения именно при Иване III был принят первый общерусский свод законов публичного феодального права — Великокняжеский Судебник, авторство которого до сих пор вызывает массу вопросов. Например, одни специалисты (Н. Карамзин, С. Веселовский, С. Юшков) считали, что автором этого Судебника был великокняжеский дьяк Владимир Гусев. Однако большинство историков (А. Насонов, Л. Черепнин, Я. Лурье, А. Зимин, Ю. Алексеев) гораздо более обосновано приписывали его авторство трем видным членам Боярской Думы — боярам Ивану и Василию Патрикеевым и князю Семену Ряполовскому, а так же трем великокняжеским дьякам — Василию Долматову, Федору Курицыну и Василию Жуку. При этом никто из ученых не отрицал сам факт принятия первого Судебника и спор шел лишь о том, когда он был одобрен Боярской Думой и введен в действие — то ли в сентябре 1497 г. (Я. Лурье, А. Зимин), то ли в феврале 1498 г. (Л. Черепнин). Хотя, во всей учебной литературе в качестве единственной даты принятия первого общерусского Судебника всегда фигурировал именно 1497 г.
Между тем, как отметил очень вдумчивый и проницательный историк, профессор А.Г. Кузьмин не все так однозначно с историей этого Судебника, поскольку: 1) Единственное летописное известие о его принятии, дошедшее до нынешних времен, сохранилось только в Типографской летописи, составленной в конце 1520-х гг., где содержалось весьма лаконичное известие о том, что: «Того же дета 7006 (1497) князь великий Иван Васильевич придумал с Боярами и уложил суд судити и воярам, окольничим, А у БОЯрИИА быти дьяку, а судити по Оудевнику по великого князя». Аналогичное свидетельство, возможно, содержалось и в Троицком летописце, на который ссылался Н.М. Карамзин, однако эта летопись была безвозвратно утеряна в Московском пожаре 1812 г. 2) Оригинал Судебника до нас также не дошел и его единственный список, дошедший до нас, был выполнен на бумаге с таким же водяным знаком, на которой был создан список «Духовной грамоты» Ивана III в 1504 г. 3) То, что сам Судебник сохранился лишь в единственном экземпляре, тоже вызывает массу вопросов и дает основания предположить, что это был не обязательный закон, одобренный Боярской Думой и Великим Государем, а лишь проект закона, внесенный на их рассмотрение, тем более что фактических материалов применения этого Судебника на практике в письменных источниках обнаружить до сих пор не удалось.
По своей структуре Судебник Ивана III представлял собой довольно внушительный сборник норм тогдашнего уголовного и уголовно-процессуального права, основными источниками которого стали Сокращенная редакция «Русской Правды», созданная в XV в., различные «Кормчие книги» ХIѴ-ХѴ вв., Новгородская (1440- 1471) и Псковская (1397—1467) Судные грамоты, текущее княжеское законодательство, а также нормы обычного права и богатая судебная практика, существовавшая в разных русских землях.
В оригинальной рукописи текст первого Судебника не был разделен на отдельные статьи, хотя имелось несколько подзаголовков и традиционные киноварные инициалы, однако позднее он был разбит ровно на 100 статей. Одна группа статей была посвящена преступлениям против личности, в частности душегубству, злостной клевете и бесчестию. Другая группа статей касалась защиты частного имущества от татьбы, разбоя, истребления, повреждения и противозаконного использования и т.д. Причем, в этом Судебнике впервые была установлена четкая система наказаний, а именно смертная и «торговая» («витне кнутом») казни, а также различные виды денежных штрафов и взысканий и полная конфискация имущества («поток и рАзгрдвление»).
Особую «популярность» у историков первый общерусский Судебник приобрел еще и потому, что именно в нем содержалась знаменитая 57-я статья, в которой был впервые установлен конкретный срок крестьянских переходов от своих феодалов к другим или «на вольные хлеба» — осенний Юрьев день, и зафиксирована четкая плата за «пожилое» в размере 50 копеек с одного крестьянского двора.
