Часть вторая. Фламенс

Часть первая. Поезд.

-Это было 3 года назад.

Поезд монотонно и при этом ритмично стучал по рельсам, вводя пассажиров в некое успокаивающее забвение. За окнами мелькали то поля с лесам, то мелкие городишки, красиво освещённые ярким солнцем. Молодая пара сидела на одном из кресел, но ей было явно не до красот Фламенской области.

Четин держал руку девушки и повторял эту фразу наверно уже пятый раз за последние сутки, потому что все остальные веские аргументы закончились у него ещё неделю назад.

-А ощущение, что вчера…
Голос рыжеволосый был тихий, взгляд в никуда. Чем ближе был старт, тем чаще в голове всплывали события трёхлетней давности, и тем чаще она вспоминала как важен будет завтрашний старт и что будет после него.

Последний год так круто перевернул её жизнь, всё стало настолько хорошо и прекрасно, что проблема подкралась незаметно. 2,5 года назад, когда она подписывалась на это, всё воспринималось как очередная берейторская работа со сложной лошадью, но кто бы мог подумать, что именно он не станет очередным. Именно этот маленький гнедой горбоносый, с милейшими, как угольки, глазами жеребец. Жеребец, который убил человека.

Португалия. Лиссабон. Крупнейшие весенние соревнования по рабочей выездки. Мила тогда выступала лишь по молодым лошадям, так что отстартовав со своей Космой в первый день, девушка с удовольствием осталась в городе чтобы любоваться культурой, местным колоритом и великолепными лузитано высочайшего уровня рабочей выездки, которые пока были для неё лишь золотым граалем.

И вот на плацу появляется новая пара. Конь несколько отличается от стандартного типажа, ниже, более широкий, а горбинку на носу сложно назвать просто «горбинкой», скорее полноценный горб, но это его ничуть не портит. Наоборот, в сочетании с тёмно-гнедой мастью и раздвоенной отметине на морде создаётся уникальный цепляющий образ. Позже девушка узнала, что перед ней — Jorobado de Notre Dame, уже успевший за свои 5 лет прославиться великолепными движениями и отвратительным, просто мерзотным характером.

Довольно молодой всадник ведёт коня по маршруту, последний храпит, задирает ноги, красуется на публику, демонстрируя чистое и яркое выполнение элементов. Если вдаваться в детали, то можно было заметить как мужчина порой слишком грубо пришпоривает жеребца и излишне срабатывает и без того строгим железом. И вот пара доходит до элемента с гаррочей. Внушительной длинны палка опасно балансирует в руке, и уже сейчас видно досадную ошибку, передняя её часть неумолимо перевешивает вперёд. С каждым темпом её нос всё ближе и ближе в земле, несмотря на попытки всё исправить. Гнедой злится, крысится, мотает головой. Гарроча ударяется в грунт прямо возле деревянного чёрного силуэта быка. Всадника откидывает назад, отчего повод резко натягивается. Jorobado встаёт на зада, чувствует шпору в бока и прыжком бросается вперёд, мощно отбивая в воздух. Стараясь удержаться в седле, мужчина вновь непроизвольно дёргает железо. Жеребец встаёт на вертикальную свечку. Секунда, и с оглушительным грохотом пара переворачивается, падает ровно на стоящего рядом быка. По трибунам пробежал глухой испуганный возглас, все задержали дыхание. Горбоносый вскочил один, моментально взлетая в воздух и начиная убегать куда-то в сторону, выдавая в воздух козлов. А всадник лежал на сломанном проклятом быке, пропитывал кровью грунт. Над всей территорией повисла мёртвая тишина, давящая и пугающая.

Эта картина навсегда осталась в памяти. Она всплывала вновь и вновь, доводя чуть ли не до безумства. Мила лежала на плече у парня, который незаметно уводил разговор в другую тему, стараясь отвлечь девушку от дурных мыслей.

Часть вторая. Фламенс.

Спустя несколько часов они уже были на перроне небольшого города. Солнечный тёплый свет пробивался сквозь стеклянную крышу, но при этом воздух был холоден, так непривычно после уже полностью цветущей Франции. Пока девушка созванивалась с коневозом и уточняла где он едет, парень заказал такси до конного комплекса, название которого пока никак не вписывалось в атмосферу города.

Уже минут через 10 пара ехала в машине с интересом оглядывая небольшие домики. Мила взглядом цепляла мелкие, но говорящие детали: под талым снегом проглядывает чёрная земля, весенние лучи играют на в большинстве своём тёмных зданиях, а люди ходили быстрым шагом. Странный город, настолько не сочетающийся с природой, пробуждающейся после зимней спячки.

Конюшня же выглядела куда живее всего остального города, вместе взятого. Кто приехал ещё вчера и тренируется, кто только-только разгрузил лошадей, а кто просто прогуливается по территории и болтает обо всё и не о чём.

Коневоз «Mistery» въехал на территорию клуба, трап откинулся и за ограждением показались низкий тёмно-гнедой и высокий рыжий круп. Недовольное ржание оповестило о том, что ехать им надоело и какого вообще чёрта всё делают так медленно. Далее началась канитель с разгрузкой лошадей и распределением их в предназначенные денники, с разбором и переносом амуниции и с самой противной бумажной стартовой волокитой.

Ещё несколько часов пролетели незаметно. Солнце уже не озаряло окрестности, а близилось к горизонту и делало мир всё мрачнее, разгоняя людей, а в частности новоприбывших, по квартирам и отелям.

Мила сидела у окна, за которым сумеречный оловянный свет словно проникал в самую душу каждого человека. Темнели и без того тёмные дома, с каждой минутой становилось всё свежее, а деревья и люди превращались в плохочитаемые силуэты. Всё это успокаивало, убаюкивало, прогоняя все дневные страхи и переживания. Пока парень готовил вечерний лёгкий ужин, рыжеволосая углубилась в стартовые протоколы. Первые две клички заставили улыбнуться, это были дети её самой титулованной лошади – Снежного Барса, благодаря которому девушка и начала спортивную карьеру на высоких ездах. Ей же предстояло выступать сразу вслед за ними, так что посмотреть на «внуков» удастся лишь на разминке. Ну и Тамино под другим всадником ещё через несколько человек, так что вот его она сможет посмотреть. Забавно, что и ещё пару имён были знакомы. Как же всё-таки тесен конный мир, а тем более такой узкой дисциплины. Всё начинало казаться не то чтобы домашним, но довольно уютным и внушающим доверие, будто бы всё должно быть хорошо. А будет ли хорошо все узнают лишь завтра.