Часть третья. Последняя история

Предманежник просто кипел. Сейчас уже было не до рассматривания соперников. В глаза бросилось лишь то, что Jorobado de Notre Dame ростом бы не сильно вышли единственного пони. Не зря в Беларуси конь с величественным французским быстро стал просто Гномом. Правда и после переезда в Марсель он так и остался Гномом, но это уже другая история.

Жеребец был горяч, импульсивен, но в полном контроле, слушался малейших едва заметных команд. В этот момент один из мужчин позвал их к выходу на манеж. В груди передёрнуло, но тут же сознание вернуло холод, чёткое осознание происходящего. Тяжело сглотнув и выдохнув, Кин коротко кивнула и шагом двинулась к основному манежу.

Конь заведён, чуть перетаптывается на месте, заинтересован всем происходящим и полностью погружён в работу. Диктор коротко что-то рассказал про новых участников, фоном играла испанская музыка, но слух будто отключился. Не до него. Давление корпусом, короткая одержка, и пара остановилась. Маленькие гнедые ушки направлены вперёд, чёрные блестящие глазки осматривают всё вокруг, будто оценивая сложность.

Ответный кивок на приветствие дали возможность начать езду, уже в следующую секунду они коротким галопом, чётко отбивая ногами ритм шли к двум бочкам. Шенкель лишь изредка касается боков, остальное время пятка тянется вниз и чуть вперёд, тем самым корпус давит ровно вниз, заставляя жеребца подводить задние ноги сильнее под корпус и сокращаться. Максимально сгибаясь в боку, гнедой огибает сначала одним, потом другой предмет, да так что едва не касается его крупом. Восьмёрка пройдена, а за ней следует рывок вперёд.

Горячий лузитано красуется, гогочет, когда кисть всадницы чуть срабатывает, сдаёт в затылке, округляет шею. Мила спокойна как никогда, даже непривычно. Несмотря на прошлое, сейчас она полностью уверена в своём подопечном. Да и не может она его подвести на их последнем старте. В их последний день вместе. Эта начинала давить, поднимала ком в горле. Пока шли по круговому коридору, всплывали воспоминания как пару лет назад они воевали с узкими пространствами, сколько было попыток, сколько неудач, а сколько раз Мила валялась в грунте, так что футболка стала серая от пыли. Много сил вложено чтобы сейчас девушка в традиционном португальском костюме с бордовым пиджаком, который идеально сочетался с тёмной шерстью и вишнёвой амуницией, лёгким движением корпуса управляла своим подопечным, широким галопом, поднимая облака пыли, двигались в сторону третьего элемента.

Вся прелесть рабочей выездки в этих перебежках между препятствиями и элементами. В этом страстном танце, то угасающим, то вновь вспыхивающим. Вечные переходы и разнообразные упражнения не дают расслабиться ни на секунду и очень точно показывают слабые и сильные места пары. У жерди они словно вкопались, так что Кин качнуло вперёд. Рыжеволосая быстро поправила себя, села глубже в кожаное седло, упоры которого лишь способствовали вытягиванию ноги, и тут же дала очередную команду, заставляющую пройти несколько шагов вперёд, а после звона колокольчика осадиться назад, слишком быстро, едва не садясь на круп.

Зрители наблюдают за слаженной работой пары, которая ловко, словно действительно имеет опыт работы со скотом на ферме, проходит верёвочную калитку. А затем… бык. Картина трёхлетней давности вновь пронеслась перед глазами. Как на зло ещё в фоновой испанской музыке говорилось что-то про смерть. Сердце бешено стучало в груди, дыхание перехватило. Сто раз, если не больше они удачно проходили этот злосчастный элемент, но всё равно. Сократив галоп чуть ли не до скорости шага, Мила вытянула руку, прицеливаясь к нужной точки на гарроче, которую надо взять в руку. Палка балансирует параллельно земле, нацеливается ровно на кольцо на спине деревянной формы. Жеребец крысится, косится на объект сбоку от головы, но идёт всё также спокойно, возможно медленнее остальных, но идеально ровно. Нервы натянуты до предела, музыка лишь накаляет обстановку. Момент и жёлтое кольцо нанизывается куда надо, отрывается от быка, рога которого угрожающе поблескивают в свете электрических огней.

На глазах рыжеволосой почему-то выступили слёзы. Палка вернулась в бочку. Элемент завершён. Они смогли, доказали всем и сами себе, что они это могут. Несмотря ни на что. Наверно, именно в этот момент Гном вернул себе звание восходящей звезды рабочей выездки, которым будет гордиться любой владелец и на которого сможет положиться даже начинающий спортсмен.

Гнедой храпит, с чувством отбивает каждый темп, приближаясь к узкой змейке. Лёгким движением руки ведро снимается с шеста, а дальше начинается самое интересной. Короткими волнами, или зигзагом, смотря кто что в этом увидит, всадница вела жеребца по нужной траектории. Корпус поворачивается то вправо, то влево, с лёгким наклоном, кисть переносит повод с одной стороны холки на другую, а шенкели задают ритм, поочерёдно касаясь боков.

Солнечные лучи игриво проникают сквозь крышу манежа, мощная взмыленная шея поблёскивает, конь старательно отжёвывает пелям, всем телом рвётся вперёд, поднимая холку и красиво подбрасывая передние ноги. Дальше всё идёт словно по маслу. Но приходит ужасное осознание. Осознание того, что это последняя минута верхом на коне, выращенным хоть и не с «пелёнок», но с вложением всей души за немаленький срок. Нельзя. Нельзя привязываться не к своим лошадям. Но в этот раз не вышло. Горбоносый полностью покорил её своим уникальным характером, таким буйным и вспыльчивым, но таким доверчивым и мягким, если найти контакт.

Глаза уже совсем мокрые, внутри всё сжалось от какой-то моральной боли, просто ужасное чувство. Неужели действительно это всё? Неужели обратно коневоз поедет лишь с одним рыжим конём? Всё словно во сне, в каком-то густом тумане. Этим вечером Мила уже не вспомнит как поднимала кувшин с водой, как серпантином с менками огибала один шест за другим. Голова в эти моменты была занята другим: всё новые и новые воспоминания всплывали в голове, но на этот раз лишь приятные.

Предпоследним был мост, который надо было пройти на шагу, хоть они и привыкли буквально пролетать через него. Гнедой бил копытами, на шее взбухли вены, пена со рта обрызгала все передние ноги, пот стекал из под крыла седла. Все силы уходят на сдерживание бесконечной энергии этого горбоносого бочонка. Корпус давит на заднюю луку, ноги прижаты. Шагом едва граничащим с пиаффе пара пересекла мост, и стоило немного отдать повод, как Гном рывками понёс всадницу вперёд. Широко, ярко, красиво. Волшебные секунды, хочется, чтобы они никогда не заканчивались. Пара сократилась возле бочек, обходя одну за другой, чуть ли не цепляя крупом одну из них во время менки. Фырчание. Жеребец пересекает финишную черту. Поводья выпущены, шея тянется к земле, едва не целуя носом грунт, а сухие напряжённые ноги переходят в шаг. Зрители хлопают, музыка затихла. Но радости не было. Она выполнила свой долг, добилась того, к чему шла. А с глаз текли слёзы, капали на бордовый пиджак. Девушка опустила голову, чтобы палями шляпы скрыть лицо от раздражающих фотографов. Не тот момент, который хочется запечатлить. Рыжеволосая огладила лошадь и покинула манеж.

Тут же подскочил коновод, предлагая забрать лошадь. «Не надо, я сама» - голос Кин был тихим, дрожащим. Спешившись, она обняла мокрую, а Гном в ответ прижался головой. «Спасибо» - прошептала девушка в гнедое ухо, одновременно поглаживая горбоносую морду. У них оставалось часа 3, не больше, и придётся окончательно передать все документы, отправить жеребца в новый дом, а пока у Милы есть ещё немного времени, чтобы насмотреться в чёрные, как угольки, глаза.