Общая характеристика защитительной речи адвоката

Характеристика защитительной речи зависит от двух аспектов процессуального положения защитника и его задач:

отношения защитника к суду, разбирающего дело;

отношения к подсудимому, которого он защищает.

Защитительная речь адвоката - это итог, завершение защиты, а не самодовлеющее действие защитника; итог, который подводится по всем материалам дела, проверенным в судебном заседании. Это кульминационный момент участия защитника в судебном разбирательстве уголовного дела, важное средство осуществления им своей функции. Наконец, защитительная речь по гражданскому или уголовному делу - это серьезный творческий акт, требующий от защитника кропотливой работы над повышением своих знаний.

Для правильного построения и произнесения защитником речи требуется высокая квалификация защитника, глубокая культура, всестороннее знание обстоятельств рассматриваемого дела, принципиальность. Все это - итог громадной и трудной работы защитника, плод непрерывного и добросовестного труда, проникнутого искренним стремлением защищать права и законные интересы подсудимого, не допустить возможные ошибки во вред подсудимому, не упустить ничего, что может служить в пользу подсудимого.

Способность защитника убеждать должна в суде проявляться в совершенно особых, ни с чем другим не сходных условиях. Способность эта, тренируемая, развиваемая повседневной работой, накапливанием опыта и знаний, должна в суде преодолеть особо тяжелые затруднения.

В защитительной речи внимание суда обращается, прежде всего, на обстоятельства, оправдывающие, исключающие или смягчающие ответственность подсудимого. Но при этом адвокат должен подвергнуть критическому разбору доводы и доказательства, на которые ссылается обвинение. Свою речь защитник строит так, чтобы полемика не перерастала в личные выпады против процессуального противника.

Защитник не должен забывать, что он выполняет в уголовном процессе, а значит и в судебных прениях, важную общественную функцию, имеющую большое государственное значение. Он не может защищать преступление, и, защищая подсудимого, он не имеет права умалять общественную опасность совершенного им преступного деяния. Отсюда вытекает обязанность защитника дать в защитительной речи правильную общественную оценку разбираемого дела. Конечно, это не всегда легко сделать, ибо, осуждая преступление, защитник должен защищать подсудимого.

Таким образом, защитительная речь завершает ту большую и сложную работу защитника, которая направлена на охрану прав и законных интересов подсудимого, на обеспечение правильного применения закона, с тем, чтобы не допустить возможные ошибки во вред подсудимому, исключить привлечение к уголовной ответственности и осуждение невиновного.

Суд, призванный вести активную и решительную борьбу с преступлениями, глубоко заинтересован в том, чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому наказанию и ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и осужден. Интересы защиты не только не противоречат этим стремлениям суда, но полностью с ними совпадают. Поэтому выступление защитника, искренне и убедительно требующего оправдания невиновного или осуждения виновного только в меру его вины с учетом всех установленных по делу смягчающих обстоятельств, находит понимание и поддержку со стороны судей. Они прислушиваются к доводам и аргументам защитника, взвешивают их, учитывают при постановлении приговора. И чем деловитее, содержательнее речь адвоката, чем глубже и полнее в ней проанализированы обстоятельства дела, тем больше влияние оказывает она на выносимое судом решение.

Облегчается задача защитника в случае отказа прокурора от обвинения, но защитнику не следует просто присоединяться к прокурору, а произнести развернутую защитительную речь и обстоятельно проанализировать все доводы и доказательства, указанные в обвинительном заключении. При этом защитник может многое сказать в пользу подсудимого, чего не сделает отказавшийся от обвинения прокурор. Кроме того, они могут расходиться в мотивах и основаниях, по которым должен быть постановлен оправдательный приговор, и эти расхождения необходимо осветить и аргументировать в защитительной речи.

В этой речи не должно быть места тому, что ухудшает положение подсудимого. Отрицательные качества подсудимого и другие обстоятельства, отягчающие его ответственность, могут освещаться участниками судебных прений, но далеко не всеми. Аморальные качества подсудимого вряд ли может рассматриваться судом как обстоятельство, смягчающее ответственность, а поэтому вскрывать их в защитительной речи адвокату не следует. Представляется неправильной позиция адвоката и в тех случаях, когда он просит вынести мягкий обвинительный приговор, а подзащитный виновным себя не считает.

Известно, что защитительная речь в первую очередь произносится для суда, но адвокату не следует забывать и о других слушателях, присутствующих в зале. Поэтому речь адвоката преследует не только цель обеспечения прав и законных интересов обвиняемого, но и является действенным средством пропаганды права и морали. Защитительная речь должна быть нравственно правильной и соответствовать требованиям этики. Каждое из таких требований столь настоятельно необходимо, что невыполнение любого из них лишает речь идейной и нравственной значимости.

В защитительной речи, как и на протяжении всего судопроизводства, адвокат должен проявить внимательное, бережное и уважительное отношение к своему подзащитному. Сидящий на скамье подсудимых - еще не осужденный. И в судебном заседании к нему следует относиться с позиции презумпции невиновности, всемерно оберегать и щадить не только его самолюбие и достоинство, но и его человеческие чувства, избегая всего, что может принести ему боль и страдание. Но это относится не только к подсудимому, но и ко всем участникам процесса. Хотя судебные прения, состоящие из судебных речей, могут доставить тягостные переживания независимо от воли оратора. Не случайно судебные прения были названы «операцией без наркоза», боль причиняется, а анестезии нет.

Этические требования, соблюдение которых обязательно и в самой острой полемике, отнюдь не исчерпывается корректностью и проявлением должного уважения к процессуальному противнику.

Нравственным критерием в полемике служит отношение к доводам противника.

Помимо этого, адвокат должен уметь слушать, а это редкий дар. Для адвоката этот дар - профессиональная обязанность.

Адвокат - участник судебных прений - не выполнит своего долга, если он не умеет с подлинным и добросовестным вниманием, искренней заинтересованностью и уважением воспринимать мысль противника, если попытается возможную ошибку в ее изложении выдать за изъян ее сути. Умение слушать и услышать - не только гарантия действенности защиты, но и нравственная обязанность защитника.

Чтобы речь максимально отвечала нравственным требованиям, в ней должна быть дана верная фактическая, правовая и общественная оценка дела.

2. В чем проявляются особенности речи адвоката в судебных заседаниях и иных стадиях судебного процесса?

Заключительный этап в судебном судопроизводстве — это наиболее ответственный период работы защитника. Наибольшие сложности для него представляет именно защитительная (заключительная) речь.

Главная задача адвоката при защитительной речи — психологически убедить суд и всех присутствующих в зале судебного заседания в правильности даваемого им толкования фактов и обоснованности предлагаемого им решения. Но для того чтобы это было понятно судье и судебной аудитории, необходимо повлиять на них основательностью, убедительностью и логикой доводов, и последовательностью суждений, нужно привлечь их внимание, заставить слушать и воспринимать сказанное. Вот почему адвокату необходимо так тщательно продумать в своей защитительной речи последовательность и основные разделы (неважно уголовный это процесс или гражданский). Это — введение (социальная значимость проблемы), основное содержание (доводы, построение аргументы и др.), заключение (краткое резюме) и выводы (предлагаемое решение).

Юристы в своей судейской практике защитительную речь своего коллеги в каждом конкретном случае невольно сравнивают с удачными выступлениями на судебных процессах наиболее авторитетных отечественных адвокатов. Анализ их защитительных речей показал, что они всегда основывались на научно-практическом, правовом и психологическом исследовании материалов уголовного или гражданского дела, отличались системным и последовательным изложением, четкой структурой, лексическим разнообразием, убедительностью аргументов и неопровержимостью выводов. В их выступлениях отсутствовали амбициозность, манерность, вычурность, искусственная красивость, вульгаризм, всезнайство, а также жаргонные и бытовые выражения. Они считали, что затянутая по времени речь резко снижает ее эффективность, профессиональные качества и психологически утомляет аудиторию. Доказательность и убедительность защитительной речи адвоката находятся психологически в прямой зависимости прежде всего от результатов судебного следствия. Речь адвоката подводит ему итог, анализирует с позиции защиты собранные по делу материалы, дает им правовую оценку, приводит доказательства, опровергающие предъявленное подсудимому обвинение либо смягчающие его вину, высказывает соображения относительно наказания и других вопросов, подлежащих решению суда.

Речь защитника будет обоснованной только тогда, когда она опирается на тщательно проверенные материалы дела, и каждый довод подкреплен полученными на судебном следствии объективными данными. Поэтому одной из главных обязанностей защитника в суде является активное участие в исследовании всех доказательств по делу, проведении допросов подсудимого, потерпевших и свидетелей, осмотре вещественных доказательств и исследовании документов, проверке, анализе и оценке выводов экспертов, и совершении других судебных действий, направленных на выявление фактов, имеющих значение для дела.

Необходимо признать, что на построение защитительной речи большое влияние оказывает обвинительная речь. Адвокат произносит защитительную речь после выступления прокурора, т.е. в условиях, когда обвинительная речь прокурора вызвала у него определенные психологические трудности и аудитория уже находится под впечатлением речи последнего, сформировавшей у присутствующих определенную оценку по делу. Поэтому адвокат не может не учитывать тех доводов и фактов, которые приведены прокурором. Защитник обязан представить на рассмотрение суда свои доводы и соображения, привести свои контраргументы по указанным им фактам и дать им свою интерпретацию. Но это, конечно, не означает, что его речь сводится лишь к ответу на обвинительную речь прокурора.

Защитительная речь адвоката носит самостоятельный характер. В ней он обязан подвергнуть детальному анализу все обстоятельства дела под углом зрения защиты подсудимого, привести все данные, говорящие в его пользу. В то же время речь защитника должна быть этически сдержанной, не содержать оскорблений в чей-либо адрес, убедительной, положительно воспринимаемой и одобряемой судебной аудиторией. Он должен своим выступлением оказать психологическое влияние на присутствующих. Его слова должны быть настолько убедительными, аргументированными и эмоциональными, чтобы преодолеть сложившуюся психологическую позицию, выдвинутую в обвинительной речи прокурором. Под впечатлением речи адвоката и последнего слова подсудимого суд удаляется в совещательную комнату для вынесения приговора.

Защитительная речь адвоката в защиту доверителя может иметь некоторое структурное разнообразие. Однако в целом она должна: охватывать обстоятельства дела, давать оптимальную оценку доказательствам, обосновывать применение соответствующих правовых норм, содержать предложения по решению дела в пользу своего подзащитного. Из известных трудностей необходимо остановиться более подробно на общих и частных требованиях к защитительной речи адвоката в уголовном и гражданском процессах.

К общим требованиям защитительной речи адвоката следует отнести:

• а) содержание в речи ряда обязательных рубрикаций, условно выделенных автором речи (вводного, основного, заключительного разделов и выводов);
• б) необходимость совпадения структуры речи с жестами, мимикой, пантомимикой и в целом со структурой поведения на процессе.

Общие требования к речи защитника подразделяются на логические, культурологические и психологические.

Логичность судебной речи адвоката должна соответствовать требованиям формальной логики, достаточности и непротиворечивости, быть последовательной, объективной и убедительной. Кроме того, в ней недопустимо смешение понятий или их многозначительность в толковании.

Культура судебной речи адвоката должна заключаться в ее безукоризненности, четкости, профессионализме и грамотности. Выступление защитника не может быть зачитано «по бумажке», оно произносится в соответствии с заранее продуманным планом, учетом судебной ситуации и психологического настроя аудитории, с приведением фактического и неоспоримого материала.

Психология судебной речь адвоката должна обеспечиваться простым и понятным всем присутствующим языком (не содержащей «подтекста»), быть достаточно экспрессивной и хорошо аргументированной. Фразы должны быть не слишком сложными и легко воспринимаемыми судебной аудиторией на слух, слова — терминологически понятными.

Частные требования к защитительной речи адвоката — активность, системность и динамизм в изложения его выступления и наличие в нем не менее чем трех разделов (вводного, основного и заключительного).

Вводный (начальный) раздел речи должен содержать актуальность проблемы и ее социальную и правовую значимость, оценку общественно-политического звучания рассматриваемого дела, указание на его специфические особенности, общие предпосылки для обоснования позиции, избранной защитой, с отсылкой к отдельным положениям, выдвинутым в речи прокурора. Она, как и заключительная часть речи, обязана отличаться категоричностью и лаконизмом.

Например: «Глубокоуважаемые граждане судьи! Прошу удовлетворить иск моего доверителя на основании статьи 177 Гражданского кодекса Российской Федерации, так как я располагаю всеми необходимыми и достаточно убедительными доказательствами для вынесения Вами справедливого решения...» и т.д.

Основной (исследовательский) раздел речи — в нем должна быть изложена фабула дела, проведен анализ юридической стороны предъявленного обвинения и фактические обстоятельства дела, оценены мотивы и условия, способствовавшие совершению преступления. Обязательно должна быть подтверждена обоснованность доказательств и фактов, входящих в предмет доказывания, или указаны причины их недостоверности. Необходимо акцентировать внимание суда на своих сомнениях в доказательствах, приводимых обвинителем или истцом.

В первой половине основного раздела — защитнику следует рассмотреть непосредственно суть дела, целенаправленно собранные им доказательства невиновности подсудимого или смягчающие его вину. Но доказательства в пользу подсудимого следует с учетом психологических особенностей представлять судебному заседанию двумя путями:

• • либо по нарастающей, небольшими частями, подготавливая позицию суда к вынесению желательного для подзащитного приговора;
• • либо сразу, массивом, путем эмоционального взрыва в тактически оправданном моменте судебного заседания.

Во второй половине основного раздела защитник должен разобрать основной тезис по защите своего доверителя, подвести основные итоги осуществленного им анализа материалов и обстоятельств дела, показать положительные моменты социально-психологического портрета доверителя.

Заключительный раздел речи должен содержать общее резюме, выводы и предлагаемое судебное решение. Речь обязана быть краткой, четкой, образной, выражать главную идею защиты, ее основную мысль и вместе с тем быть органически связанной с остальными частями речи, непосредственно вытекать из них. В этой части речи защитник формулирует окончательные выводы, определяет свое отношение к вопросам, подлежащим решению суда.

В этом же разделе речи защитник обращается либо с просьбой об оправдании подсудимого (если вина последнего должным образом не установлена), либо о переквалификации статьи Уголовного кодекса (если для этого есть соответствующие условия), либо о назначении ему минимального срока наказания (предусмотренного соответствующей статьей Уголовного кодекса РФ), либо о применении к нему (с учетом его социально-психологических характеристик) наказания, не связанного с лишением свободы, и т.д. Защитник высказывает также свои соображения относительно заявленного гражданского иска или по другим вопросам, важным с точки зрения подзащитного.

Хотя строгих общепринятых правил построения речи адвоката в защиту доверителя не существует, для нее противопоказаны шаблон, однообразие, заранее установленный трафарет, неискренность. Ведь именно здесь и проявляется индивидуальный стиль работы защитника, продуктивность его ума, эрудиция, мастерство.

Особенности защитительной речи адвоката.

В уголовном процессе защитительная речь адвоката всегда преследует цель защиты подсудимого:

• • во-первых, выступление защитника обязательно должно быть увязано с речью обвинителя, и чем убедительнее речь прокурора, тем больше профессионализма, интеллектуальности, интеллигентности и культуры потребуется в речи адвоката;
• • во-вторых, речь защитника должна соответствовать всем требованиям (общим и частным), выработанным многолетней судебной практикой (указным выше);
• • в-третьих, выступая с речью по групповому делу, защитник обязан согласовывать заключительную речь с защитниками других подсудимых.

В гражданском процессе заключительная речь адвоката (представителя истца или ответчика) из-за изобилия большого количества разнородных фактов (они должны быть систематизированы в виде фактов первого, второго и всех последующих порядков) имеет ряд требований и особенностей, обусловленных процессуальной направленностью доверителя.

Основные требования заключительной речи представителя (адвоката) следующие:

• • с самого начала должны быть определены факты, образующие предмет доказывания;
• • изложение фактов должно быть объективным и соответствовать истине;
• • Закон должен толковаться в точном соответствии с его содержанием и смыслом;
• • речь должна отличаться простотой, ясностью, деловитостью, отсутствием наукообразности и излишних ораторских приемов;
• • умело и к месту использовать аналогию закона и права, учитывать доказательственные презумпции.

Основные особенности заключительной речи представителя (адвоката) следующие:

• • первая — то что, речь адвоката направлена на разрешение гражданского спора; здесь он не защищает, а оказывает юридическую помощь в качестве представителя одной из сторон;
• • вторая — то что, в речи адвоката, как правило, не должны присутствовать личностные характеристики участников процесса, анализ причин и условий возникновения деликта;
• • третья — то что, все выступления адвоката в гражданском суде (в отличие от уголовного процесса вообще) должны быть более лаконичными и в своей защитительной речи по своему содержанию менее эмоциональными;

• четвертая — критические доводы адвоката должны быть достаточно аргументированными.

Таким образом, защитник (представитель) должен твердо знать, что несмотря на выделение общих и частных принципов построения судебной речи, особенности ее содержания в уголовном и гражданском процессах, смысл и структура защитительной (заключительной) речи всегда индивидуальны и зависят от результатов судебного следствия, избранной адвокатом тактики и позиции, предъявленного обвинения или характера спора, других обстоятельств дела.

* * *

Защитительная речь адвоката — дело творческое, живое, во многом зависящее от специфики процесса, в котором защитник (представитель) осуществляет свою деятельность. Кроме того, защищая доверителя, отстаивая его невиновность или меньшую степень ответственности, подвергая собранные по делу доказательства тщательному и критическому анализу, адвокат помогает суду своей деятельностью и особенно заключительной речью правильно оценить обстоятельства дела, отыскать истину, вынести законный и справедливый приговор. В принципе защитительная речь направлена на то, чтобы не допустить возможной судебной ошибки. При этом следует иметь в виду, что адвокат — бескорыстный защитник справедливости в отличие от судьи и прокурора, которые опираются на власть. Фундамент адвокатской же деятельности только его совесть, свой талант и профессионализм, доскональное знание всех тонкостей закона и психологическое умение работать с людьми.

3. Почему, на Ваш взгляд, в судебных прениях возможно использование опыта, заимствованного из художественной литературы и выступлений дореволюционных адвокатов?

 

Советский период обогатил судебное красноречие речами таких выдающихся ораторов, как В.Л. Россельс, Д.П. Ватман, И.Д. Брауде, Э.С. Ривлин, Е.Б. Зайцев, и другими юристами.

Знаменитым оратором прошлого века был Владимир Львович Россельс (1886—1972). Закончив гимназию, В.Л. Россельс поступает в Московский университет на юридический факультет. В 1924 году его приняли в Московскую городскую коллегию адвокатов (МГКА). Классикой юридической теории и практики остаются такие его работы, как «Этика адвоката», «Речевая культура судебных прений» и др.

Высокое звание «Плевако советского периода» В.Л. Россельс заслужил своими судебными речами. Они отличались логичностью, тщательным анализом фактов, прекрасным русским языком.

Давид Петрович Ватман (1923—1994) получил известность как адвокат-цивилист, специализировавшийся в области жилищного права. Он родился в Харькове. Великую Отечественную войну прошел в рядах Красной Армии. В 1948 году окончил экономический факультет Харьковского университета, позже получил второе высшее образование во Всесоюзном юридическом заочном институте (ВЮЗИ). Д.П. Ватман работал юрисконсультом в различных учреждениях, преподавал политэкономию, был принят в МГКА. Д.П. Ватман — автор опубликованных научных трудов: «Адвокат в гражданском процессе», «Адвокат в СССР», «Право на защиту» и др.

Мы уже рассматривали (в главе 2) композицию ораторской речи. Расположение частей ораторской речи следующее: зачин, вступление, содержание, заключение, концовка.

Риторическая композиция судебной речи несколько иная. Обычно она состоит из пяти частей:

• • зачин;
• • именование темы;

• • основная часть;
• • отступление;
• • заключение.

Остановимся подробнее на композиции судебной речи.

1. Зачин	Его цель — установление контакта с аудиторией
2. Именование темы	Тематический пролог к дальнейшему содержанию речи
3. Основная часть:
а) повествование	Предыстория, рассказ о произошедших ранее событиях
б) описание	Статичная картина, например, описание места преступления
в) доказательство	Индуктивное (от перечисления к обобщению) или дедуктивное (от тезиса к его проверке и подтверждению примерами)
г) опровержение	Апелляция к логике, обращение к чувствам, этические доводы, критическая оценка аргументов оппонента
4. Отступление	Необязательная часть, в которой оратор говорит о проблемах, в той или иной степени связанных с предметом его речи (например, об общественном и политическом климате, порождающем обсуждаемые проблемы)
5. Заключение:
а) собственно заключение	Подведение итога сказанному, самые последние слова, прощание с аудиторией
б) нравственное наставление (назидание)	Поучающее указание суду (в завуалированной форме), нравоучение, обращенное к обвиняемым, а также к собравшейся в зале суда аудитории

Рассмотрим зачин защитительной речи советского судебного оратора Е.Б. Зайцева.

Товарищи судьи!

В течение трех дней этого не совсем обычного процесса вы со всей тщательностью, вооруженные всеми данными, которыми располагает современная наука для правильного разрешения дела, старались постичь истину.

Трагическая сущность дела заключается в том, что две молодые жизни оборвались внезапно, оборвались нелепо в начале своего жизненного пути, оборвались на пороге расцвета творческих сил.

Данный зачин распадается на две части (два абзаца).

Первая — комплимент адвоката в адрес суда. «Тщательность», с которой вершители правосудия подходят к рассматриваемому ими делу, стремясь «постынь истину» — это слова-позитивы, благодаря им лексика защитника положительно окрашена. Тем самым он стремится установить доброжелательный контакт с аудиторией.

Второй абзац — драматический. Как и античные ораторы, для усиления эмоционального эффекта высказывания Е.Б. Зайцев использует прием градации («две молодые жизни оборвались внезапно, оборвались нелепо в начале своего жизненного пути, оборвались на пороге расцвета творческих сил»). Трагизм ситуации передают лексические повторы однородных глаголов-сказуемых: «оборвались — оборвались — оборвались».

Далее адвокат говорит:

Необходимо указать, что каждый судебный процесс, как учил нас основатель Советского государства Владимир Ильич Ленин, преследует не только цель наказания преступников, но и является средством воспитания наших людей в духе преданности социалистической Родине, в духе социалистической дисциплины К

Защитник искусно использует «аргумент к авторитету» [(от лат. ipse dixit — сам сказал) — обоснование утверждения или действия путем ссылки на какой-то авторитет], в данном случае он ссылается на слова В.И. Ленина. (Свою речь Е.Б. Зайцев произнес в 1950 г., и В.И. Ленин был тогда безусловным авторитетом.) Напомнив суду о воспитательной составляющей советского правосудия, адвокат переходит к сути дела.

Именование темы является прологом к дальнейшему содержанию речи. Обратимся за примером к защитительной речи адвоката Д.П. Ватмана:

Представляя свои соображения в пользу признания вынесенного народным судом решения неправильным и в поддержку просьбы моего доверителя Сереброва о его отмене, я полагаю целесообразным сосредоточить внимание на узловых проблемах дела, так как ваша оценка суждений суда первой инстанции по этим вопросам определит, по моему мнению, судьбу этого решения в целом. В своих объяснениях я намерен остановиться на таких моментах, как разрешение судом спора о праве на паенакопление в гаражном кооперативе, взыскание компенсации за вложение средств в строение и насаждение на садовом участке, раздел вкладов в сберегательных кассах и некоторых других, по которым ошибочные выводы материально-правового характера теснейшим образом связаны с нарушением норм процессуального права, допущенным по делу.

Перед нами интересный пример того, как адвокат в начале своего выступления умело перечисляет «узловые проблемы дела». При этом он напоминает суду о его гражданской и профессиональной ответственности: «Ваша оценка суждений суда первой инстанции по этим вопросам определит, по моему мнению, судьбу этого решения в целом». Финальная фраза «Ошибочные выводы материально-правового характера теснейшим образом связаны с нарушением норм процессуального права, допущенным по делу» готовит слушателей к состязательной стороне этого судебного процесса.

Основная часть, как мы уже отмечали, состоит из нескольких частей: повествования, описания, доказательства и опровержения.

Естественно, каждое судебное разбирательство имеет свою специфику. В зависимости от сложности дела, целевой аудитории (судьи, народные заседатели, присяжные), характера совершенного преступления оратор выбирает необходимую последовательность развертывания основной части.

Повествование позволяет составить представление о предыстории событий, которые рассматриваются в ходе судебного заседания.

Товарищи судьи

Менее года назад на площадке лестничной клетки большого дома на Красной Пресне был найден молодой человек, издававший глухие стоны. Это было в середине августа в одиннадцатом часу вечера.

Света на лестничной клетке не было, и выбежавшая из своей квартиры Елизавета Жукова с трудом разглядела лежавшего на спине Ефима Бровко, которого она часто встречала в компании с соседом по дому Николаем Горбачевым. Горбачев стоял тут же, склонившись над Бровко, и пытался приподнять его.

Доставленный каретой скорой помощи в больницу, Бровко через два дня скончался при явлениях перитонита.

Жена погибшего в своем заявлении в прокуратуру писала, что, когда она была в больнице в первый раз, муж ей сказал: «Иди в дом, где живет Горбачев, тебе все скажут». При этом муж добавил, что Горбачев ударил его рукой и ногами в живот.

Так началось уголовное преследование против Горбачева, обвинявшегося в нанесении тяжелых телесных повреждений Бровко, приведших его к смерти.

Адвокат Я.М. Кульберг, защищая Горбачева, обвиняемого в преступлении, излагает в повествовании «голые факты». Очевидно его желание казаться беспристрастным хроникером произошедшего преступления. Однако опытный слушатель (читатель) заметит в этой речи как бы вскользь упомянутые, но на самом деле в дальнейшем очень важные для успешной защиты подсудимого факты: «в середине августа в одиннадцатом часу вечера» (в это время года уже рано темнеет); «света на лестничной клетке не было» (свидетели не могут достоверно описать картину преступления, вполне могут что-то перепутать). Именно на этих фактах адвокат и построит свою линию защиты подсудимого.

Примером описания может служить фрагмент из обвинительной речи Н.В. Крыленко по делу провокатора Малиновского:

Человек без чести и без принципов, извращенный и аморальный с первых своих шагов, решившийся стать предателем, как он сам говорит, «без угрызений совести», человек, поставивший своей задачей чистый авантюризм и цели личного честолюбия и для этого согласившийся на страшную двойную игру, — человек крупный, в этом нет сомнений, но потому вдвойне, в сотню раз более опасный, чем кто-либо другой, не имеющий никаких сдерживающих центров, кроме личных целей, — вот кто был Роман Малиновский в момент своего избрания в Думу.

Описывая неблаговидные деяния знаменитого провокатора, Крыленко характеризует его внутренние качества. Для этого оратор использует определения (извращенный, аморальный, крупный, опасный). Добиваясь вынесения обвинительного заключения, Крыленко в своем резюмирующем высказывании подводит итог судебного выступления: Малиновский — это не рядовой сотрудник царской охранки, тайный агент, а преступник и подстрекатель, способный и в будущем причинять вред Советской власти.

Доказательство виновности или невиновности подсудимого является центральной частью судебного разбирательства. Общеизвестно, что цель и задача адвоката — добиться в суде оправдания своего подзащитного, обязанность прокурора — представить суду веские доказательства вины подсудимого. Здесь стоит вспомнить, что дедуктивное

доказательство обладает неоспоримой силой, а индуктивное — обладает известной долей вероятности.

Пример из речи члена Московской коллегии адвокатов Э.С. Ривлина в защиту Д. С. Грачева:

Такое рассуждение противоречит презумпции невиновности — важнейшему процессуальному принципу социалистического правосудия. Именно презумпция невиновности исключает правомерность обвинительного приговора, основанного на предположениях, на вероятности, даже на высокой степени вероятности виновности подсудимого. Приговор советского суда должен выражать абсолютную истину. Обвинительный приговор должен быть основан на безусловной и абсолютной доказанности, что подсудимый виновен во вменяемом ему деянии.

Суммирую сказанное.

Как я уже говорил, из 150 пальто, о которых сказано в обвинительном заключении, лишь 31 сдано после якобы возникшей преступной связи между Грачевым и Якубом.

Стоимость кожи, потребной для изготовления этих 31 пальто, выражается в сумме 31874рубля.

Это предел ответственности Грачева. Указанная же в обвинительном заключении и в речи прокурора сумма почти в 300 тысяч рублей нереальна и ничем не подтверждена.

Общим рассуждением в данном дедуктивном доказательстве адвоката Э.С. Ривлина в защиту подсудимого является принцип презумпции невиновности, который, как известно, является основой справедливого судебного решения (вину обвиняемого надо доказать!). Частное суждение защитника подозреваемого в хищении («Как я уже говорил, из 150 пальто, о которых сказано в обвинительном заключении, лишь 31 сдано после якобы возникшей преступной связи между Грачевым и Якубом») очевидно. Используя язык цифр, адвокат убедительно доказывает предел ответственности своего подзащитного.

Индуктивный способ доказывания виден на другом примере из защитительной речи адвоката Д.П. Ватмана («Дело А.А. Волковой»):

В нескольких судебных заседаниях Волкова с удивительной смелостью, без оглядки на факты и нимало не заботясь о правдоподобности своих объяснений, сообщала суду о своих семейных накоплениях. Так, сначала она поведала, что за 4,5 года «было отложено» 6200 рублей, затем заявила, что «могла сэкономить» более 5000 рублей за 4 года, а потом настолько увлеклась, потеряв чувство реальности, что, возможно, несколько неожиданно для себя заявила суду. «Я считаю, что при желании можно было отложить на две машины при таком бюджете, какой мы имели». Надо полагать, что такое умение экономно вести хозяйство не осталось без должного внимания, и истице было предложено несколько подробнее рассказать о доходных и расходных статьях семейного бюджета. При этом Волковой пришлось представить суду официальные справки с места работы о получаемых доходах, аналогичные данные были получены и от моих доверителей.

Далее Д.П. Ватман подробно анализирует статьи доходов и расходов семьи Волковых, приходя к выводу об ином источнике крупных денежных средств:

Таким образом, анализ всех материалов дела позволяет прийти к следующим выводам: у молодых супругов Волковых не было и не могло быть значительных денежных накоплений, необходимых для приобретения автомашины, такие сбережения, образовавшиеся за счет доходов от своего участка, имелись у Волковых-старших, деда и бабушки ответчика... Данный вывод судебный оратор делает лишь через несколько страниц своего защитительного выступления, возможно, чрезмерно перегруженного цифрами, дополнительной информацией. На наш взгляд, адвокат слишком затягивает основную часть своей речи. Полагаем, это вызвано тем, что сам судебный оратор понимает: индуктивный способ доказывания обладает лишь определенной степенью вероятности. Это и заставляет его излишне детализировать свою речь: использовать цифровые данные, дополнительные сведения о родстве, о семейных взаимоотношениях и т.д.

Ораторские приемы доказывания многочисленны. Остановимся лишь на некоторых из них.

Панегирик и инвектива — традиционные речевые жанры, используемые во всех типах красноречия, в том числе и в судебном. Восхваление своего клиента или гневное обвинение в адрес преступника встречается в текстах судебных ораторов всех времен и стран: Античности, Средневековья, Франции, России, СССР...

Настоящий панегирик слагает адвокат Е.Б. Зайцев своему подзащитному спортсмену Л. Ю. Буканову:

Товарищи судьи Что представляет собой Буканов как советский спортсмен?

Буканов был в числе тех, кто стоял у колыбели альпинизма в нашей стране. Он был одним из тех, кто превратил альпинизм в массовый вид советского спорта. Его имя как имя одного из славных зачинателей советского альпинизма упоминается в руководящих альпинистских материалах...}

Зачитав фрагменты из этих «альпинистских материалов» (газетные и журнальные статьи), Е.Б. Зайцев приводит в качестве свидетельства слова одного из коллег Л. Ю. Буканова:

«Буканов — это вдумчивый, любящий свое дело, бесстрашный, волевой альпинист. С ним я предпринял восхождение на одну из опаснейших вершин в Союзе. С ним я пойду на любое восхождение. Ему я смело вручаю свою безопасность в горах».

Эта хвалебная речь построена в форме восходящей градации (стоял у колыбели альпинизма, превратил альпинизм в массовый вид советского спорта, один из славных зачинателей советского альпинизма). Как и античные ораторы, советский адвокат апеллирует к нравственным категориям: «Ему дорого его доброе имя — заслуженного мастера спорта СССР»; «Честь Буканова, до сих пор незапятнанная, подвергается тяжкому испытанию». Иначе говоря, очевиден подтекст доказательства невиновности Л.Ю. Буканова: честный, добропорядочный гражданин. К тому же он еще и советский спортсмен, мастер спорта, который не может совершить ничего предосудительного.

Пример инвективы находим в речи адвоката И.Д. Брауде:

Разве не поразительно, что в Москве оказался человек, сумевший обмануть партию, советскую власть, сумевший войти в доверие к своему начальству, человек, который на людях был один, а дома другой', человек, который руководствовался только одним — «ндраву моему не препятствуй». Он сумел внушить окружающим, что является ревностным и честным служащим, и в то же время, как здесь выяснилось, был вором, расхитителем народного добра, хулиганом на улице, истязателем и хамом в семье, развратителем свой маленькой дочери. Он воплотил в себе все пороки, которые только можно вообразить в человеке.

И.Д. Брауде, обвиняя преступника, используют восходящую градацию, как и много веков назад к этому приему прибегал знаменитый афинский оратор: «Он необщителен, неудачлив, у него нет друзей» {из речи Демосфена)', «...был вором, расхитителем народного добра, хулиганом на улице, истязателем и хамом в семье, развратителем свой маленькой дочери» (из речи И.Д. Брауде).

Несомненно, что панегирик и инвектива — это настолько универсальные речевые жанры, что их с одинаковым успехом использовали и используют древние и современные ораторы.

К числу популярных ораторских приемов доказывания можно также отнести вопросно-ответный ход.

Вопросно-ответный ход — риторическая фигура, которая заключается в том, что оратор задает себе и слушателям вопросы и сам отвечает на них. Вот фрагмент речи адвоката Я.С. Киселева:

Фельетон приобщен следователем к делу. Зачем? Как доказательство? Фельетон им служить не может. Приобщен как мнение сведущего лица? И это невозможно, если следовать закону. Для чего же фельетон приобщен? Неужели для эдакого деликатного предупреждения судьям: «Вы, конечно, свободны вынести любой приговор, но учтите, общественное мнение уже выражено»? Нет, не могу я допустить, что обвинительная власть пыталась таким путем воздействовать на суд. Так для чего же приобщен фельетон? Неизвестно¹.

Ирония также часто используется судебными ораторами как один из приемов доказывания. Р.А. Руденко с ее помощью так оценил действия американской разведки: «Руководящие государственные деятели США не прочь были прикрыть свои преступные агрессивные действия миролюбивыми намерениями. Но ведь всем известна цена искренности таких заявлений. Подобными „благими намерениями", как известно, выстлана дорога в ад».

Использование пословиц, поговорок, афоризмов, крылатых слов — этот ораторский прием также традиционен в судебной практике.

В лучшем для хирурга Сосновского случае из сопоставления двух записей можно сделать вывод', не в свои сани не садись. И для себя самого он должен сделать вывод, что, не будучи специалистом в этой области (невропатологии. — Лет.), он неправильно понимает состояние больного... (из речи адвоката Л. В. Соколова).

Не в свои сани не садись, т.е. не берись за то, в чем не разбираешься.

Опровержение доводов противника — это традиционная часть судебной речи. Она позволяет доказать неверность или лживость доводов, приводимых стороной защиты или обвинения.

Пример из речи члена Московской коллегии адвокатов А. И. Юдина в защиту З.Г. Аверина:

Прокурор в своих возражениях, и Вы в своем определении ссылаетесь на трудность судебного разбирательства из-за громоздкости объединенного дела работников артели и представителей торговых организаций.

Совершенно бесспорно, что никому ни при каких обстоятельствах не позволено техническими причинами, тем более вполне устранимыми, оправдывать нарушение закона.

Игнорирование закона и основных принципов нашего процесса легко приводит к судебной ошибке.

Поэтому нельзя признать правильным второй довод о том, что, рассматривая эти дела раздельно, суд будто бы «не ущемляет интересы подсудимых» и имеет все возможности объективно и всесторонне исследовать обстоятельства каждого из этих двух дел.

Подобная аргументация является плодом глубокого заблуждения^х.

Изложив фактическую сторону дела (технические причины мешают установлению истины в данном судебном процессе), адвокат А. И. Юдин использует далее «аргумент к почтительности». Его суть — признание традиционных для данного общества ценностей, в данном случае — справедливого и беспристрастного решения советского суда:

Партия и правительство всегда призывали и призывают наш народ неуклонно исполнять советские законы.

Нас, работников юстиции, к этому обязывает самое содержание нашей деятельности, которая должна быть направлена на охрану и укрепление социалистической законности.

Соблюдение процессуальных гарантий — это не пустая формальность, а непременное условие правильного решения любого судебного дела.

Другой пример: адвокат Д.П. Ватман, опровергая доводы обвинения, использует «аргумент к человеку» (лат. argumentum ad nominem), говоря суду о необходимости проявить милосердие и соучастие к пожилой женщине:

Я исчерпал соображения в пользу правоты позиции, отстаиваемой по делу Марией Николаевной Волгиной. Позвольте выразить надежду, что решением суда она будет восстановлена в правах члена кооператива на занимаемую ею однокомнатную квартиру. <...> Таким решением вы не сможете, конечно, принести успокоение истерзанной горем 77-летней женщине, но защитите ее право дожить оставшиеся годы в собственной квартире^х.

Несмотря на то что отступление является необязательной частью судебной речи, ораторы-юристы охотно используют его.

Адвокат Е.Б. Зайцев, защищая мастера спорта Л.Ю. Буканова, говорит:

Альпинистский спорт по своему характеру и особенностям протекает в обстановке, напоминающей условия, в которых действует воинская часть. Как и в воинских частях, так и в группах альпинистов дисциплина [должна быть. — Лет.] на первом месте. Малейшее нарушение дисциплины в горах, хотя бы нарушителю в момент нарушения дисциплины оно казалось пустячным, может привести, как и привело в данном случае, к трагическим последствиям.

Последующие восемь абзацев текста посвящены экскурсу защитника в историю и своеобразие советского альпинизма.

Можно сказать, что отступление в данном случае — это не отклонение от основной темы, а умело вставленное в контекст защитительной речи высказывание, в котором оратор говорит о проблемах, в той или иной степени связанных с предметом его речи (например, об общественном и политическом климате, порождающем обсуждаемые проблемы).

Советский альпинизм, как и советский спорт в целом, коренным образом отличается от спорта буржуазного. Там, в капиталистических странах, пренебрегают человеческой жизнью', там на первом месте стоит рекорд, который превыше всего и важнее всего', там одиночки вступают в борьбу с природой в поисках сильных ощущений и нередко гибнут.

Цель данного отступления становится очевидной из последнего абзаца:

В альпинизме события развертываются в обстановке, весьма напоминающей боевые действия. И как бы ни был опытен инструктор, как бы тщательно ни было проверено снаряжение, как бы ни были проинструктированы люди, как бы долго они ни упражнялись в искусстве восхождения на гору, если они не прониклись духом дисциплины, не прониклись сознанием, что малейшее нарушение дисциплины может иметь тяжелый и даже смертельный исход, — альпинистский спорт не может дать хороших в смысле рекордов результатов, не может стать безаварийным.

Перед нами ораторский период, умело построенный адвокатом. В нем Е.Б. Зайцев использует стилистическую фигуру — зевгму. Придаточные предложения как однородные (и как бы ни был опытен инструктор, как бы тщательно ни было проверено снаряжение, как бы ни были проинструктированы люди, как бы долго они ни упражнялись в искусстве восхождения на гору), так и неоднородные (если они не прониклись духом дисциплины, не прониклись сознанием, что малейшее нарушение дисциплины может иметь тяжелый и даже смертельный исход) объединены единым смысловым и логическим центром. Он заключен в главном предложении периода (альпинистский спорт не может дать хороших в смысле рекордов результатов, не может стать безаварийным). Такой прием позволяет оратору семантически емко и в то же время компактно сформулировать отношение к описываемому предмету речи.

Данный абзац по смыслу связан с первым абзацем отступления: «Альпинистский спорт по своему характеру и особенностям протекает в обстановке, напоминающей условия, в которых действует воинская часть» (1-е предложение первого абзаца) — «В альпинизме события развертываются в обстановке, весьма напоминающей боевые действия» [1-е предложение восьмого (заключительного) абзаца]; «Малейшее нарушение дисциплины в горах, хотя бы нарушителю в момент нарушения дисциплины оно казалось пустячным, может привести, как и привело в данном случае, к трагическим последствиям» [3-е (последнее) предложение первого абзаца] — «...если они [спортсмены — Авт.] не прониклись духом дисциплины, не прониклись сознанием, что малейшее нарушение дисциплины может иметь тяжелый и даже смертельный исход...» [последнее предложение восьмого (заключительного) абзаца].

Адвокат Е.Б. Зайцев своим развернутым, риторически обоснованным отступлением преследует единую цель: доказать суду невиновность мастера спорта Л.Ю. Буканова. По убеждению защитника, двое альпинистов погибли из-за собственной недисциплинированности, а не из-за преступной халатности их инструктора.

Сверхзадачей (пользуясь терминологией К. С. Станиславского) защитительной речи является полное оправдание обвиняемого. Она постоянно напоминает юристу как исполнителю в суде определенной роли (роль защитника) о цели его деятельности. Сверхзадача реализуется (опять-таки говоря словами великого режиссера) в рамках «сквозного действия». Сквозное действие, по К.С. Станиславскому, — это «большая дорога», «фарватер» ролевого поведения. Сквозное действие и сверхзадача определенным образом формируют имидж судебного оратора. Его красноречие направлено на то, чтобы вызвать эмпатию — сочувствие, сопереживание к обвиняемому.

Еще дальше идет адвокат В.Л. Россельс. Его отступление — яркий пример «театра одного актера» на судебной сцене. Здесь и выразительное чтение литературного текста, и патетические восклицания, и художественная декламация. Читая эту речь советского защитника, невольно вспоминаешь ораторскую манеру и стиль выступлений «московского златоуста» Ф.Н. Плевако.

Защищая несовершеннолетних школьников, обвинявшихся в избиении одноклассника, В.Л. Россельс говорит:

Велика власть благородных идей в нашем обществе Одна из них — дружба и товарищество!

Тарас Бульба, образ которого всегда волнует детское соображение, говорит о товариществе...}

Далее В.Л. Россельс вставляет в текст судебной речи обширный фрагмент из повести «Тарас Бульба» Н.В. Гоголя (См. с. 13—14 настоящего пособия).

Затем следует авторский вывод В.Л. Россельса:

«Товарищество» — это понятие выросло и окрепло в ходе нашей социалистической революции. «Товарищество» — это понятие, которое вдохновляет наших людей на подвиг, оно проникает во все поры нашего общественного организма, делая еще более несокрушимой силу сцепления его частей.

Анафора (единоначатие) в данном абзаце — подлинно художественный прием адвоката, который продолжает лучшие традиции дореволюционных юристов (говоря словами В. Д. Спасовича, «рыцарей слова живого, свободного»).

Цепь риторических вопросов В.Л. Россельса «„ Товарищи судьи '', — это обращение к вам разве не символизирует взаимоотношения в нашем обществе!», «Как объяснить это!», «Кто ответствен за это!» — весь арсенал ораторского мастерства адвоката направлен на одну сверхзадачу: чувство товарищества, пусть и ложно понятого, толкнуло несовершеннолетних школьников на преступление. Это, по мнению адвоката, является смягчающим обстоятельство их проступка.

Не имея возможности полностью проанализировать эту замечательную речь «Плевако советского периода» (такого высокого звания удостоили современники В.Л. Россельса), мы рекомендуем вам ознакомиться с ней самостоятельно.

Заключение — важнейший этап судебного выступления. Еще Аристотель называл следующие функции этой последней части речи:

• • внушить публике благоприятное отношение к себе и неблагоприятное отношение к оппоненту;
• • подчеркнуть силу своей позиции и слабость аргументов оппонента;
• • возбудить в аудитории нужные страсти (сочувствие, сострадание, эмпатию);
• • кратко повторить основные факты и доводы.

Собственно, заключение представлено, например, в финальном абзаце защитительной речи адвоката Д.П. Ватмана:

Заканчивая свое выступление, я прошу суд признать, что исковые требования к Гринину предъявлены ненадлежащим образом и по основаниям, на законе не основанным, и в удовлетворении иска Далиной отказать

Подводя итог сказанному в судебной речи, адвокат в самых последних словах напоминает о своей правовой позиции.

Пример нравственного наставления в форме заключения судебного выступления находим в защитительной речи адвоката Э.С. Ривлина:

Товарищи судьи Чтобы найти объективную истину, прежде всего надо устранить заблуждения.

Общими усилиями суда и сторон здесь, в суде, заблуждения устранены и, по моему мнению, такая истина найдена.

Истина одна: Гранова невиновна.

Прокурор призывает вас осудить Гранову. Вам, по существу, предлагается забыть обо всем, что вы слышали и видели в судебном заседании.

Перед нами, по сути, поучающее указание суду, хотя и в завуалированной форме:

Будьте бдительны! Не дайте увлечь себя на этот неверный путь. Он привел бы вас к осуждению невиновного.

Защита просит вас о другом: ничего не забудьте, все восстановите в памяти. Вооружитесь законом и проверьте все без исключения.

И тогда оправдательный приговор в отношении Грановой явится перед вами как единственное возможное решение ее судьбы.

Перед нами дедуктивное умозаключение. Первое предложение «Товарищи судьи! Чтобы найти объективную истину, прежде всего надо устранить заблуждения» является общим положением всего высказывания. Далее, намеренно акцентируя внимание на главном для защиты пункте — «Истина одна: Гранова невиновна», Э.С. Ривлин делает частный (конкретный) вывод по данному делу в финальном предложении своей речи: «И тогда оправдательный приговор в отношении Грановой явится перед вами как единственное возможное решение ее судьбы».

Назидательный совет вершителям правосудия адвокат Э.С. Ривлин облекает в митингово-призывную форму: «Будьте бдительны!» Использование им в своем высказывании глаголов в начальной форме (инфинитивов) и в форме повелительного наклонения {увлечь, не забудьте, восстановите, вооружитесь, проверьте) подчеркивает необходимость выполнения даваемых советов, поручений. Такое заключение выглядит как логическая и эмоциональная точка судебного выступления адвоката, воздействуя на разум и чувства слушающих его речь.

Как видим, советские адвокаты творчески восприняли и развили традиции судебного ораторства второй половины XIX — начала XX в. Стремление к справедливости, отстаиванию интересов личности, понимание воспитательной направленности и этической составляющей гражданского и уголовного процессов — все это воплотилось в красноречии советских правоведов.

Настоящей нравственной проповедью, утверждающей гражданские и гуманистические основы системы правосудия, можно назвать судебные выступления таких адвокатов, как В.Л. Россельс и Л.М. Яхнич:

Советский суд — оружие огромного общественно-политического воздействия и, выполняя возложенную на него законом задачу, воспитывает граждан в духе честного отношения к государственному и общественному долгу.

Судебный зал — лаборатория, в которой формируется общественное сознание граждан, поэтому здесь громко должны прозвучать слова осуждения неправильных, недопустимых действий <...> (из защитительной речи В.Л. Россельса).

Взвесьте, товарищи судьи, все обстоятельства дела, проявите вдумчивость и чуткость, присущие советским судьям.

В нашем Советском государстве суд не только наказывает, но и воспитывает. Уважение к закону прививается прежде всего строжайшим соблюдением его самими органами правосудия (из защитительной речи Л.М. Яхнича)^.

4. Какими нормами права урегулированы судебные прения?

 

Судебные прения являются частью судебного разбирательства, а также составляющей принципа состязательности.

В этой части судебного разбирательства стороны подводят итоги проведенного исследования фактических обстоятельств дела, анализируют собранные доказательства, высказывают и обосновывают каждый свое мнение по поводу подлежащих рассмотрению судом вопросов и о том, как должно быть разрешено дело.

Таким образом, судебные прения представляют ту часть судебного заседания, в которой путем выступлений лиц, участвующих в деле, в очередности, установленной ст. 190 Гражданского процессуального кодекса РФ, подводится итог исследования фактических обстоятельств и доказательств, высказываются суждения по поводу удовлетворения заявленных требований. Назначение судебных прений, как верно было отмечено Н. Араповым, состоит в помощи суду всесторонне, полно и правильно оценить доказательства, исследованные в судебном заседании, способствуя тем самым установлению действительных взаимоотношений, прав и обязанностей сторон, а, следовательно, вынесению законного и обоснованного судебного решения.

ГПК РФ содержит нормы, регулирующие очередность совершения действий судом и участниками производства по делу. Согласно ч. 1 и 2 ст. 190 ГПК РФ в судебных прениях первым выступает истец, его представитель, затем ответчик, его представитель. Третье лицо, заявившее самостоятельное требование относительно предмета спора в начатом процессе, и его представитель в судебных прениях выступают после сторон, их представителей. Нельзя не согласиться с позицией С.А. Курочкина, утверждающего, что "...последовательность является содержательным качеством цивилистического процесса как процедуры".

Как верно отметил А.В. Юдин, в гражданском процессе отсутствует правило, известное уголовному процессу, закрепленное в п. 3 ч. 4 ст. 47 Уголовно-процессуального кодекса РФ, устанавливающее, что при согласии обвиняемого дать показания он должен быть предупрежден о том, что его показания могут быть использованы в качестве доказательств по уголовному делу, в том числе и при его последующем отказе от этих показаний. Тем не менее обозначенный УПК РФ риск использования доказательств против интересов лица присутствует и в гражданском процессе.

ГПК РФ в ст. 190 определяет, что судебные прения состоят из речей лиц, участвующих в деле, их представителей. Следовательно, основными участниками судебных прений являются стороны, третьи лица и их представители.

Учитывая активную роль представителя в суде, права, которыми он наделен, некоторые ученые предлагают отнести представителей к лицам, участвующим в деле. Однако подавляющее большинство исследователей полагают, что представители относятся к участникам процесса, содействующим правосудию.

Несмотря на дискуссии, существующие в науке гражданского процессуального права, законодателем подобная проблема, на наш взгляд, решена. В соответствии с ч. 1 ст. 48 ГПК РФ граждане вправе вести свои дела в суде лично или через представителей. Таким образом, представитель совершает процессуальные действия от имени и в интересах другого лица (представляемого) в пределах предоставленных ему полномочий и не имеет личной заинтересованности в исходе дела.

Наряду с субъектами спорных материальных правоотношений и их представителями участниками судебных прений являются прокурор, а также представители государственных органов и органов местного самоуправления, организаций, обратившихся в суд за защитой прав и охраняемых законом интересов.

К сожалению, в юридической литературе возможность участия в судебных прениях прокурора, вступившего в процесс для дачи заключения по делу, не обсуждается. По нашему мнению, давая заключение по делу после исследования всех доказательств, прокурор, вступивший в процесс, выполняет тем самым свою процессуальную задачу. Учитывая, что он не занимает положения процессуального истца, как прокурор, обращающийся в суд в защиту прав и законных интересов граждан, неопределенного круга лиц или интересов Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований, то и наделение его правом выступать в судебных прениях является излишним.

Представители государственных органов, органов местного самоуправления, организаций и граждан, обратившихся в суд за защитой прав и законных интересов других лиц, также могут быть участниками дела. В составе лиц данной категории можно выделить две группы: 1) органы государственной власти и органы местного самоуправления; 2) организации и граждане.

Различия между этими лицами, участвующими в деле, сводятся к следующему: органы государственной власти и органы местного самоуправления участвуют в гражданском процессе в двух процессуальных формах - возбуждения гражданского дела и вступления в уже начавшийся процесс для дачи заключения по делу, а граждане и организации - лишь в форме возбуждения гражданского дела. Помимо этого, организации и граждане могут вступать в процесс только по собственной инициативе, а органы государственной власти и местного самоуправления - не только по собственной инициативе, но и по инициативе суда.

Статьей 34 ГПК РФ органы государственной власти, органы местного самоуправления, организации и граждане, осуществляющие защиту прав и интересов других лиц, отнесены к лицам, участвующим в деле, и наделены всеми правами таких лиц. Соответственно, они вправе выступать с речами и репликами в судебных прениях.

К сожалению, в ГПК РФ не определен порядок участия в деле государственного органа и органа местного самоуправления, дающих заключение по делу, что позволило некоторым авторам прийти к выводу: они наделены правами лиц, участвующих в деле. Возможно, такие выводы связаны с не совсем правильным толкованием ст. 34 ГПК РФ, которая относит лиц, "обращающихся в суд за защитой прав, свобод и законных интересов других лиц или вступающих в процесс в целях дачи заключения", к лицам, участвующим в деле.

Позволим себе не согласиться с высказанным мнением. Процессуальное положение государственных органов и органов местного самоуправления, вступающих в процесс для дачи заключения, на наш взгляд, аналогично положению прокурора, дающего заключение по делу.

Из содержания ст. 47 ГПК РФ следует, что государственные органы и органы местного самоуправления могут вступить в процесс для дачи заключения на любой стадии судебного заседания вплоть до принятия решения. Таких участников процесса нельзя отождествлять с лицами, участвующими в деле, по следующим причинам. Стороны в гражданском процессе, участвуя в судебном разбирательстве, дают объяснения по делу, представляют суду доказательства, совершают другие действия в период судебного разбирательства. В названной же норме речь идет о возможности вступления государственных органов и органов местного самоуправления на любой стадии. Таким образом, процессуальное положение государственных органов и органов местного самоуправления при осуществлении такой процессуальной формы, как дача заключения по делу, отличается от участия этих органов в случае подачи искового заявления (заявления) в защиту прав и законных интересов других лиц. Поэтому государственные органы и органы местного самоуправления, вступающие в процесс для дачи заключения, не могут обладать правами и обязанностями лиц, участвующих в деле, и, соответственно, участвовать в судебных прениях.

После произнесения речей всеми участниками судебных прений каждый из них вправе выступить еще по одному разу с репликой. Буквально "реплика" означает "ответ, возражение, замечания на слова собеседника, говорящего". Следует иметь в виду, что реплика не дополнение, не продолжение основной речи, а самостоятельная речь. Таким образом, под репликой подразумевается речь, более сжатая, конкретная, затрагивающая лишь самые существенные для дела моменты.

Из содержания ст. 190 ГПК РФ напрашивается вывод - выступление с речью в судебных прениях является обязательным, а выступление с репликой - право участников процесса. Тем не менее выступление в прениях - право, а не обязанность лиц, участвующих в деле. После рассмотрения дела по существу они могут отказаться от произнесения речи в судебных прениях.

Также ст. 190 ГПК РФ не содержит ответов и на другие вопросы, возникающие в правоприменительной практике: как, долго могут длиться прения? сколько раз в судебных прениях может быть предоставлено слово лицам, участвующим в деле? в какой последовательности должны выступать в судебных прениях стороны, если ответчиком предъявлен встречный иск?

Ответ на первый вопрос можно найти в ч. 2 ст. 156 ГПК РФ, которая предусматривает право председательствующего устранять из процесса все, что не имеет прямого отношения к рассматриваемому делу, и остановить оратора.

Что же касается второй проблемы, то формулировка ст. 190 ГПК РФ не позволяет сделать однозначный вывод о количестве выступлений с речью и репликами. Предлагаем предоставить право выступления с речью один раз каждому лицу, участвующему в деле. Право реплики должно быть реализовано более широко, поскольку после выступления с репликой у противоположной стороны возникает желание ответить на доводы оппонента, который в свою очередь может возразить ему. Тем не менее закон должен содержать в том числе и правила, касающиеся количества выступлений с репликой. Предлагаем определить наиболее оптимальное количество выступлений с репликой - три раза - и внести соответствующие изменения в п. 1 и 4 ст. 190 ГПК РФ.

Следует отметить, что участники судебных прений не вправе в своих выступлениях ссылаться на обстоятельства, которые судом не выяснялись, и доказательства, которые не исследовались в судебном заседании. Если же в процессе судебных прений будет установлено, что необходимо выяснить новые обстоятельства, имеющие значение для дела, или исследовать новые доказ