Журналистика как текст

СМИ в современном обществе

Введение

Сегодня понимание многих традиционных концепций и даже базовых понятий в гуманитарных науках требует не только новых подходов, но даже ревизии. Причин для этого много и связаны они с процессами трансформации современного общества, кото­рые его радикально перестраивают. Наряду с глобализацией эко­номики и культуры, усилением миграционных процессов, стиранию прежних границ наций, обострением межэтнических и межконфессиональных противоречий, становлением новых типов гражданской ак­тивности мы становимся свидетелями значительных изменений информационной среды в результате цифровой революции.

Последняя оказывает значительное воздействие на медиаланд­шафт современного общества, в котором потребность аудитории в информации и коммуникации становится беспрецедентной. И по объему времени, которое современный человек уделяет медиа, и по влиянию последних на гуманитарные поля общественной жиз­ни, и по экономической роли медиа в обществе мы можем судить о важности СМИ для современного общества. Впрочем, и оно само все чаще получает название информационного, что подтверждает актуальность и самой информации как экономического и культур­ного ресурса, так и инфокоммуникационной инфраструктуры, обеспечивающей ее производство и распространение.

При этом следует помнить, что в результате социальных изме­нений сами массмедиа претерпевают столь существенные измене­ния, что многие традиционные концепции и термины должны быть подвергнуты пересмотру в соответствии с изменившимися прак­тиками.

Журналистика как текст

Одной из серьезных проблем современной науки о СМИ стала современная путаница в понятиях, и это касается не только новой терминологии, но и вполне устоявшихся терминов, таких как жур­налистка, средства массовой информации, массмедиа. Разница подходов к ним объясняется прежде всего тем, что не только по­нимание объекта, но и он сам существенно изменился под воз­действием трансформационных процессов в обществе. Нельзя не согласиться с тем, что сегодня журналистика одновременно и предметная деятельность, и профессия, и, вероятно, даже система институтов [Вартанова, 2009, с. 43—64; Прохоров, 2009, с. 12; Лазути­на, 2006, с. 5]. Последнее значение предполагает, что журналистика рассматривается в качестве синонима системы средств массовой информации (СМИ), или системы массмедиа/медиасистемы, если использовать англоязычный термин^[1] [Черных, 2007, с. 11—12], во­шедший без перевода в языки многих стран мира. Однако и в такой почти синонимичной трактовке следует признать, что многозначный термин «журналистика» в первую очередь обозначает и те явления, которые не имеют другого обозначения, не имеют синонимов.

Речь идет о журналистике как творческой профессии, как опреде­ленной предметной деятельности по созданию журналистских ма­териалов — особого вида медиатекстов. В этом смысле журнали­стика напрямую связана с журналистским текстом, который выводит нас на филологический аспект природы профессии, и в более широком смысле она связана с производством медиасодер­жания (используется также понятие медиаконтент, media content как калька с английского), создаваемого прежде всего журнали­стами [Корконосенко, 2010, с. 13; Прохоров, 2009, с. 9].

Современные филологические подходы к пониманию медиатек­ста допускают, что он отличается от других видов текстов и интегри­рует ряд особенностей — адресованность массовой аудитории, пуб­лицистичность, характеризуемую как принадлежность текстов сфере функционирования идей в обществе, и в результате — его бытование в социальном пространстве. Исходя из этого Г.Я. Солганик определяет медиатекст как разновидность текста, принадле­жащую сфере массовой информации, характеризующуюся особым типом автора (принципиальное совпадение производителя речи и ее субъекта), специфической текстовой модальностью (открытая речь, многообразное проявление авторского я), рассчитанную на массовую аудиторию [Солганик, 2005, с. 15].

Еще до проявления результатов процесса технологической кон­вергенции в экономике, производстве СМИ именно медиатекст показал основные направления интеграции разноплановых явле­ний, приводящих к рождению новых сущностей. Таким образом происходила конвергенция журналистского и рекламного текста, текстов рекламы и паблик рилейшнз [Горохов, Гринберг, 2003], а также вербальных и невербальных, графических и композицион­ных элементов в самом журналистском тексте(креолизованный текст)^[2][Анисимова, 2003; Ворошилова, 2006, с. 180—189]. Как отме­чает Т.Г. Добросклонская, в современном представлении «концеп­ция медиатекста выходит за пределы знаковой системы вербаль­ного уровня, приближаясь к семиотическому толкованию понятия «текст», которое подразумевает последовательность любых, а не только вербальных знаков» [Добросклонская, 2005, с. 29].

В значительной степени понятия медиатекст в самом широком понимании термина и медиасодержание (контент СМИ) могут считаться синонимичными, поскольку они описывают то содер­жание, которое наполняет средства массовой информации. Помня о филологической природе журналистики, в целом о текстовой природе СМИ, можно увидеть и непрямые связи между различны­ми областями гуманитарных исследований. Так, герменевтика как наука о понимании текста для журналистики и медиатекста/меди­асодержания как явления более сложной природы становится не­обходима при изучении эффектов СМИ — традиционной области медиасоциологии. В.В. Славкин, обращая внимание на динамиче­скую природу журналистского текста, подчеркивает: «...автор ме­диатекста рассчитывает на то, что его аудитория откликнется на его произведение: у нее возникнут разнообразные эмоциональные реакции, она должна будет проявить творческую активность... а возможно, и спрогнозировать дальнейшее развитие событий» [Славкин, 2005, с. 17]. Правда, сложно согласиться с тем, что жур­налистский текст и есть медиатекст во всех его проявлениях, одна­ко очевидно, что динамичность медиатекста — это его важнейшая черта, присущая — помимо журналистских — и другим видам кон­тента СМИ — рекламе, паблик рилейшнз, массовой культуре.

Еще один актуальный аспект существования медиатекста свя­зан с выявлением природы взаимоотношений журналистского и публицистического текстов. Для многих исследователей публицисти­ка остается высшим проявлением журналистики и с творческой, и с профессиональной точек зрения. Публицистика как более слож­ный и пространный тип журналистского текста требует от автора наиболее сложных профессиональных компетенций, выражая, по признанию многих, лучшие черты журналистики — аналитич­ность, понятную и убедительную аргументацию, композиционную четкость, ясность и выразительность литературного стиля. Важной чертой публицистики — в отличие от журналистики — всегда была необходимость авторской активной гражданской позиции, журна­листской оценки событий, собственных выводов и авторских нравственных оценок.

Именно публицистика, причем не только в России, но и во мно­гих странах Западной Европы, привлекала многих писателей, об­щественных деятелей, давая им прямой доступ к умам и эмоциям наиболее образованной и социально активной публики. Даже в условиях бурного развития информационно-коммуникационных технологий, когда скорость передачи информации вырастает, а объем текста минимизируется, многие пользователи Интернета с удовольствием обращаются к блогам известных персон, представ­ляющим новую публицистику цифровой эпохи. Именно поэтому следует признать, что, несмотря на значительные изменения в ста­тусе журналистики в качестве контента СМИ, сегодня все еще сохра­няется прямая связь журналистского и публицистического текстов.

Анализируя содержание современных массмедиа, следует также отметить, что «продукты» журналистики как профессии, а точнее журналистские тексты занимают в них только определенную, при­чем в некоторых СМИ — не основную часть. При традиционном подходе, понимающем журналистику как систему содержания СМИ, она, видимо, должна включать в себя — помимо журналистских текстов — и рекламные тексты, и тексты массовой культуры, и тек­сты, созданные специалистами по связям с общестнностью, сло­вом, все типы текстов, которые формируют сегодня неотъемлемые части медиасодержания, его единство. С другой стороны, стано­вится необходимым не только различать журналистские тексты в содержании массмедиа (или, точнее, в медиасодержании), но и вводить новые понятия в цепочку терминов — рекламные тексты (уже устоявшийся термин), онлайн-контент (интернет-тексты), тексты массовой культуры/развлекательный медиатекст, описыва­ющий и не журналистские, и не классические литературные тек­сты, а содержание, созданное для современных медиаканалов, — ток-шоу, игры, викторины, мыльные оперы, реалити-шоу.

Сегодня, видимо, стоит признать, что журналистика в смысле системы контента СМИ расширилась за счет интеграции новых понятий в это смысловое поле. При этом вполне укрепившиеся в исследовательской литературе термины «СМИ» и «массмедиа» четко отражают широту и многокомпонентность самой этой сис­темы. Использование же термина «журналистика» в самом широ­ком смысле ведет к ошибочному пониманию журналистики — не только профессионалами, но и широкой общественностью — как профессии, не имеющей четких границ ни с рекламой, ни со свя­зями с общественностью, ни с шоу-бизнесом. Необходимо, веро­ятно, ставить вопрос о сужении понимания журналистики только до системы журналистских материалов, до профессии, нацеленной на их создание, творческой деятельности особого рода, ведь при­рода рекламного или развлекательного текста — по сравнению с ними — другая.

В связи с этим встает и другой вопрос: может ли журналистика как система специальностей, обслуживающих медиапространство общества, рассматриваться в качестве единой системы? Являются ее частью дизайнеры, верстальщики, продюсеры, рекламисты, фо­тографы? Управленец в редакции — это обычный менеджер или профессионал медиабизнеса, представитель журналистского сооб­щества? Или ведущий ток-шоу, на которого работает целая коман­да телевизионщиков — от специалистов-текстовиков до чисто тех­нических профессионалов?

Еще одна сложность в подходе связана с активным развитием цифровой революции в СМИ, становлением нового сегмента ме­диасистем, который многими определяется как «новые медиа» [Franklin, Hamer, Hanna et. al., 2011, p. 143]. И, несмотря на то что до сих пор еще не существует его единой трактовки, многие иссле­дователи и практики сходятся в одном: в условиях цифровых ин­терактивных сетей меняется сам процесс производства содержа­ния, что позволяет аудитории принимать в нем активное участие. Отсюда вытекает необходимость более четкого определения тек­стов, созданных медиапрофессионалами (журналистами, реклами­стами, пиарщиками, «командами» телевизионных специалистов, готовящих развлекательные программы, представителями шоу-бизнеса, создающими свои произведения для распространения по медиаканалам) и любителями-непрофессионалами (блогерами, анонимными авторами интернет-текстов).

Если мы определяем журналистику как производство журна­листских текстов и систему каналов, доставляющих их, то, говоря об Интернете, мы встаем перед сложной задачей. Несомненно, рассматривая Интернет как элемент системы журналистики, мы пока еще не можем однозначно решить, как следует встраивать его в контекст более широкой (масс)медиасистемы и системы соци­альных коммуникаций — как расширение традиционной системы СМИ (на основе подхода известного технократа М. Маклюэна, считавшего медиа «расширениями» человека [McLuhan, 1964]) или как новую систему социальных коммуникаций, перестраивающую не только информационное пространство общества, но и всю ме­диасистему, само общество.

В результате вопрос о том, какие понятия медийной сферы, по­мимо журналистики, сегодня должны быть подвергнуты и пере­осмыслению, и развитию, приобретает все большую актуальность.