Формирование и развитие жанра воинской повести

В связи с принятием христианства в Киеве развивается переводческая деятельность, достигающая своего расцвета в 30—40-е годы XI века. Церковная переводная литература преобладала над светской. Но русские переводчики не прошли мимо светской повести, которая по характеру своего идейно-художественного содержания соответствовала духу времени. Древнерусские книжники перевели с греческого языка ряд воинских, исторических и дидактических повестей.

Переводчики стремились максимально приблизить содержание переводимых повестей к запросам своего времени и своей среды. Поэтому переводимые произведения подвергались редакционной правке. Особенно популярными уже в XI—XII веках становятся такие повести, как «Александрия», «Девгениево деяние», «История Иудейской войны» Иосифа Флавия, в которых мы находим многочисленные элементы жанра «воинской» повести.

Достаточно быстро происходит зарождение и развитие жанра исторической повести и на русской почве. Уже в «Повести временных лет» возникают две разновидности исторических повестей: исторические повести о княжеских преступлениях (наиболее яркий пример — «Повесть об ослеплении Василька Теребовльского») и исторические воинские повести (взятие князем Олегом Царьграда). В дальнейшем мы видели развитие жанра воинской повести в «Слове о полку Игореве» и в «Житии Александра Невского». Но здесь этот жанр вступает во взаимодействие с другими жанрами. В «Слове о полку Игореве»: «слово» — жанр ораторского искусства, воинская повесть + фольклорные жанры (песня, слава, плач). В «Житии Александра Невского» — воинская повесть + житие.

Образцом жанра исторической воинской повести является памятник XIII века «Повесть о разорении Рязани Батыем». Но прежде, чем мы остановимся на этом произведении, необходимо вспомнить историческую обстановку того времени и еще одну повесть: «Повесть о битве на реке Калке».

Как говорилось выше, в 30-х годах XIII века на Русь обрушилось страшное бедствие — монголо-татарское нашествие. Полчища степных кочевников, объединенные Темучином — Чингиз-ханом, двинулись с Востока на Запад. Несколько раньше жертвами монгольских орд стали Северный Китай, Туркестан, Южный и Северный Кавказ и половецкая степь. Половцы, на которых напали монголо-татары, обратились за помощью к русским князьям. Киевский князь Мстислав, Мстислав Черниговский и другие князья южной Руси согласились выступить вместе с половцами против грозного, еще никогда не виданного противника, против «неслыханной рати». Первое столкновение русских с монголо-татарами произошло 16 июня 1223 года на реке Калке. Но силы были слишком неравны. Русской войско было разбито: одних киевлян погибло больше десяти тысяч, пали в бою почти все князья. Вот об этих событиях и рассказывается в «Повести о битве на реке Калке».

Автор последовательно и обстоятельно излагает ход событий. Он пытается объяснить все происшедшее наказанием божьим за грехи.  Такое объяснение причин событий стало уже традиционным в древнерусской литературе.

Показательно, что народное сознание связывало с битвой на реке Калке сказание о гибели русских богатырей. Здесь мы находим отзвук былины о том, как перевелись богатыри на Русской земле: на Калке погибли не только русские князья — шесть Мстиславичей, но и Александр Попович (в былинном эпосе — Алеша Попович), его слуга Торопец, Добрыня Рязанич — Златой Пояс (в былинах — Добрыня Никитич) и еще 70 «храбрых» (богатырей). Погибли в самом начале нашествия. Таким образом, повесть как бы говорит, что защищать Русскую землю стало не́кому.

Первое нашествие не было долгим: монголы опустошили русские города и ушли в Азию. Но в 1237 году они снова появились. Зимой 1237 года полчища Батыя (внука Чингиз-хана) перешли Волгу и подошли к Рязани.

В течение трех лет, с 1237 по 1240 год, русский народ вел мужественную борьбу с неисчислимыми силами врагов. Феодальная раздробленность Руси способствовала успеху завоевателей. В 1240 году был взят Киев, «мать городов русских». Наступили годы монголо-татарского ига, тяготевшего над Русской землей более двух веков. Только в 1380 году московский князь Иван III смог отказаться от уплаты ежегодной, позорной дани монголо-татарам. Русский народ, принявший на себя бремя монголо-татарского владычества, практически спас европейскую культуру от разгрома и истощения. «России определено было высокое предназначение… — писал А.С. Пушкин. — Ее необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили их нашествие на самом краю Европы; варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощенную Русь и возвратились на степи своего востока. Образующееся просвещение было спасено растерзанной и издыхающей Россией…» (А.С. Пушкин, Собр. соч. в десяти томах, т. VI. — М., 1962. С. 407—408.). В культурном и историческом развитии иго отбросило Русь на несколько веков назад. В годы монгольского владычества стали приходить в упадок культурные центры, исчезла общерусская литература, разбилась на областные литературы, стала терять свое былое значение. Только одна тема — освободительная борьба с монголо-татарами — воодушевляла древнерусских авторов.

А теперь обратимся к «Повести о разорении Рязани Батыем», к событиям, связанным с героической защитой русским народом своей земли.

«Повесть» начинается в летописной манере: «В лето 6745 (1237)… прииде безбожный царь Батый на Русскую землю…». Однако это типичная воинская повесть. В ней налицо все характерные особенности этого жанра: батальная романтика, лиризм, идеализация рыцарских подвигов князей и дружины, их мужества и доблести.

В разных жанрах древнерусской литературы, в том числе и в воинских повестях, традиционно использовалась трехчастная композиция. Автор «Повести» нарушает эту традицию. «Повесть о разорении Рязани Батыем» состоит из четырех частей: 1. Появление Батыя на границах Рязанской земли, посольство рязанцев к Батыю во главе с князем Федором, гибель Федора и его жены Евпраксии. 2. Героическая защита Рязани Юрием Ингоревичем, гибель защитников и разорение Батыем Рязани. 3. Подвиг Евпатия Коловрата. 4. Возрождение Рязани Ингварем Ингоревичем.

1. Когда Батый подошел к Рязани, он отправил своих послов к рязанскому князю Юрию Ингоревичу с требованием «десятины» во всем: «во князех, и в людех, и в конех». Князь Юрий стал просить помощи у великого князя владимирского Георгия Всеволодовича, но тот отказался помочь: и сам не пошел, и воинов своих не послал, высокомерно заявив, что одолеет Батыя сам, когда тот придет к Владимиру. Нужно отметить, что здесь автор, в отличие от своих предшественников, четко указывает на две причины разорения Рязани: традиционную — «наказание божье за грехи» и феодальную раздробленность, пренебрежение интересами всей Русской земли. Не получив помощи от владимирского князя, Юрий Ингоревич решает умилостивить Батыя богатыми дарами. Он отправляет посольство во главе со своим сыном Федором Юрьевичем с просьбой «не воевать Рязани». Коварный и немилосердный Батый дары принял и обещал пощадить Рязанскую землю, если князь Федор отдаст ему на ложе свою прекрасную жену княгиню Евпраксию, если другие рязанцы пришлют своих жен, сестер, дочерей на позор и поругание воинам Батыя. Князь Федор в ответ засмеялся и сказал: «Не полезно (т.е. недостойно) бо есть нам, християнам, тобе, нечестивому царю, водити жены своя на блуд. Аще нас приодолееши, то и женами нашими владети будеши». Разгневанный гордым ответом князя Федора, Батый приказывает перебить все посольство. Случайно спасся только один старик, сопровождавший посольство. Он-то и принес страшную весть в Рязань. Княгиня Евпраксия в это время с маленьким сыном Иваном на руках стояла в «превысоком» тереме и ждала возвращения князя Федора. Узнав, что муж ее погиб «любви ее ради и красоты», она вместе с сыном бросается с терема, и разбивается насмерть. Так внешне скупо, лаконично, но с глубокой внутренней силой прославляет автор подвиг верности, мужества, силы супружеской любви русской женщины. Первая часть повести завершается горестным плачем Юрия Ингоревича и всех рязанцев.

В этой части нет еще описания военных действий, битв, но есть противостояние духовное между Батыем и князем Федором. В этом поединке даже ценой собственной жизни побеждает князь Федор.

2. Вторая часть прославляет мужество и героизм рязанской дружины и князя Юрия Ингоревича. Собрав воинов, Юрий Ингоревич обращается к ним с мужественной речью: «Лутче нам смертию живота купити, нежели в поганой воли быти». Здесь впервые появляется символический образ «единой смертной чаши»: Юрий Ингоревич говорит: «Се бо я, брат ваш, наперед вас изопью чашу смертную за святые божия церкви, и за веру христьянскую, и за отчину отца нашего великого князя Ингоря Святославича». Этот призыв к борьбе с врагом выражает основную идею всех эпизодов произведения — лучше гибель, чем позорное рабство.

Слова Юрия Ингоревича напоминают обращение Игоря Святославича в «Слове о полку Игореве» к своим воинам перед выступлением в поход: «Луце ж бы потяту (убиту) быти, неже полонену быти». Едва ли здесь прямая зависимость «Повести» от «Слова». Скорее всего такое совпадение объясняется одинаковым представлением о воинской чести, высоким патриотизмом и гражданским пафосом обоих произведений.

Затем идет гиперболическое описание битвы рязанцев с неисчислимыми полчищами Батыя. Дружина Юрия Ингоревича встречает врагов близ границ рязанских и сама нападает на них. «И начаша битися крепко и мужествено, и бысть сеча зла и ужасна, и пали многие полки батыевы». Дружинники меняют в бою коней и бьются так отважно, что даже Батый «возбояся». «Один бьется с тысящей, а два — со тмою (с десятью тысячами)». Здесь автор использует яркую гиперболическую формулу воинских повестей.

Долго бились они, и едва одолели их полки татарские. Полегли «удальцы», «резвецы резанския», все «равно умроша и едину чашу смертную пиша (испили)».

Уничтожив дружину Юрия Ингоревича, Батый «начаша воевати Резанскую землю и веля бити, и сечи, и жещи (жечь) без милости». После пятидневной осады войска Батыя захватывают Рязань и начинают кровавую расправу с ее жителями.

Изображение разорения города исполнено большого драматизма. Это одно из самых страшных описаний во всей древнерусской литературе. Эта часть повести написана ритмической прозой. Она звучит как траурный, заупокойный хорал: «… и пожегоша весь град и княгиню великую (Агриппину) со снохами и с прочими княгинями во церкви соборной мечи изсекоша. А епископа и священнический чин огню предали, а во граде многих людей, и жен, и детей мечами иссекли и иных в реке потопили и весь град сожгли… И не оста во граде ни един живых, вси равно умроша и едину чашу смертную пиша, несть бо ту ни стонюща, ни плачюща: и ни отцу и матери о чадех, или чадом о отци и матери, ни брату о брате, ни ближнему роду, но вси вкупе мертвии лежаша». И осталось в Рязани «токмо дым и земля и пепел».

3. Третья часть посвящена прославлению подвига рязанского воеводы Евпатия Коловрата. Когда Батый подошел к Рязани, Евпатий был в Чернигове. Возвратившись, он видит разоренную Рязань, всех жителей убитыми. Тогда, собрав отряд в 1700 человек из тех рязанцев, которые находились вне города и остались живы, Евпатий бросается в погоню за войском Батыя. Сопоставьте соотношение сил: в войске Батыя было триста тысяч — у Евпатия одна тысяча семьсот человек. И однако воины Евпатия с такой яростью, с такой отчаянной храбростью налетели на врагов и стали их избивать, что те пришли в ужас, подумав, что это «мертви резанци восташа».

В этой части мы видим явное влияние былинного эпоса. Евпатий Коловрат изображен как былинный богатырь. Он наделен гиперболической силой, мужеством и отвагой. Он — живое олицетворение героического подвига всего русского народа, который не может мириться с поработителями и который стремится отомстить за поруганную врагом землю. Основное внимание уделено изображению поведения Евпатия в бою. Он бесстрашно разъезжает сквозь татарские полки и бьет их нещадно так, что его острый меч притупился. Самого Батыя охватывает страх, и он посылает против Евпатия своего шурина-богатыря Хостоврула, — здесь перед нами типично эпическая былинная ситуация.

В поединке одерживает победу Евпатий. Он «исполин силою и разсече Хостоврула на полы до седла и начаша сечи силу татарскую и многих тут нарочитых (самых лучших) багатырей Батыевых побил, ових на полы пересекаша, а иных до седла крояше». Охваченные страхом враги вынуждены применить против русского богатыря «пороки» (стенобитные орудия) и «едва убиша его».

Как богатыри сражаются и воины из отряда Евпатия. Несколько рязанцев, «изнемогших от ран», воинам Батыя удалось захватить в плен. На вопрос Батыя, кто они такие и кем посланы, они с иронией и сознанием морального превосходства над врагом отвечают: «Веры християнския есмя, а храбры (воины)… от полку Еупатиева Коловрата. Посланы от князя Ингваря Ингоревича резанского тебя, силна царя, почтити и честна проводити и честь тобе воздати. Да не подиви, царю: не успевати наливати чаш на великую силу — рать татарскую». И в этом ответе явно обнаруживается влияние былинного эпоса (ср. разговор Ильи Муромца с Калином царем).

Батый и его воеводы вынуждены признать беспредельную храбрость и небывалое мужество русских воинов. Когда тело Евпатия приносят к Батыю, мурзы ордынские восхищаются подвигами рязанцев: «Мы со многими цари во многих землях, на многих бранех бывали, а таких удалцов и резвецов не видали, ни отци наши возвестиша нам. Сии бо люди крылатии и не имеющее смерти, тако крепко и мужествено ездя, бьяшеся: един с тысящею, а два со тмою». А «безбожный царь» Батый отдает дань уважения павшему врагу: «О Коловрате Еупатие, гораздо еси меня подщивал иалою своею дружиною, да многих богатырей сильной орды побил еси, и многие полкы падоша. Аще бы у меня такий служил, держал бых его против сердца своего».

Возникает вопрос: почему отрицательный герой, Батый, рисуется здесь не сплошь черными красками, как это было традиционно принято в древнерусской литературе? Это не нарушение традиции. Батый — отрицательный герой, а уважение, проявленное им к Евпатию, — это авторский прием косвенной характеристики Евпатия Коловрата, способствующий еще большему прославлению его подвига.

4.Заключительная часть повести открывается эмоциональным плачем князя Ингваря Ингоревича, который, вернувшись из Чернигова, увидел Рязанскую землю опустошенной и разоренной, а мать свою, «сродников» своих и «многое множество» людей убитыми. Однако, оплакав убитых, он собирает оставшихся в живых рязанцев, и они начинают отстраивать Рязань заново.

Эта небольшая по объему четвертая часть очень важна для воплощения основной идеи повести. Автор ради этого даже нарушил традицию: для разных жанров древнерусской литературы характерна трехчастная композиция, а здесь мы видим четыре части. В третьей части Евпатий Коловрат, пусть даже ценой своей жизни, но отомстил врагам за испепеленную Рязань. Но автору важнее показать читателям возрождение Рязани, пробудить в них веру в возможность избавления от монголо-татарского ига, веру в то, что, как бы трудно ни было, какие бы беды ни обрушивались на нас, не пропадет Русская земля.

Таким образом, при всей трагичности описанных событий «Повесть о разорении Рязани Батыем» имеет оптимистический конец, она вдохновляет на борьбу с поработителями.

Победа над монголо-татарами на поле Куликовом (1380 г.) способствовала укреплению политического авторитета Москвы среди остальных княжеств Северо-Восточной Руси. Начинается объединение Руси. И к концу XV века процесс объединения русских земель вокруг Москвы был фактически завершен. Рост политического, экономического и военного могущества централизованного Московского государства привел к окончательной ликвидации монголо-татарского ига в 1480 году. Европа была ошеломлена внезапным появлением огромного, мощного государства на своих восточных границах.

 

Вопрос

Процесс демократизации исторической воинской повести («Повесть об Азовском осадном сидении донских казаков»).

О процессе демократизации жанра исторической воинской повести ярко свидетельствует поэтическая «Повесть об Азовском осадном сидении донских казаков». Повесть возникла в казачьей среде и ярко запечатлела самоотверженный подвиг небольшой горстки смельчаков, которые не только захватили в 1637 году мощнейшую турецкую крепость Азов, но и сумели отстоять ее в 1641 году от во много раз превосходивших их сил врага.

По предположению А.Н. Робинсона автором «Повести» был казачий есаулФедор Порошин, прибывший вместе с казачьим посольством в Москву в 1641 г. с целью убедить царя принять от казаков Азов «под свою руку».

Будучи сам участником событий, Федор Порошин правдиво и детально описал подвиг донских казаков, использовав при этом привычную для него форму деловой письменности — форму казачьей войсковой отписки, т.е. рапорта, донесения. Однако сухому жанру деловой письменности он сумел придать необычайно яркое поэтическое звучание за счет широкого и творческого использования казачьего, преимущественно песенного, фольклора, а также за счет правдивого и точного описания самих событий.

  Отличительная особенность «Повести об Азовском осадном сидении донских казаков» — ее герой. Это не выдающаяся историческая личность правителя государства, полководца, а небольшой коллектив, горстка отважных и мужественных смельчаков-казаков, совершивших героический подвиг не ради личной славы, не из корысти, а во имя своей родины, Московского государства, которое «велико и пространно, сияет светло посреди всех иных государств, аки в небе солнце». Чувство национального самосознания, патриотизма вдохновляет их на подвиг.

Основную массу казачества составляют бывшие холопы, бежавшие от своих владельцев на вольный Дон. И хотя их «на Руси не почитают и за пса смердящего», казаки любят свою родину и не могут изменить ей. С ядовитой иронией отвечают они турецким послам, предложившим им сдать крепость без боя и перейти на службу к султану.

Это был действительно подвиг, ведь против пяти тысяч казаков выступают силы турецкого султана в триста тысяч. И, несмотря на это, казаки гордо и с презрением отвергают предложение послов о мирной сдаче города и принимают неравный бой.

95 дней длится осада, 24 вражеских приступа отбили казаки, уничтожили подкоп, с помощью которого враги пытались овладеть крепостью. Бой длится день и ночь, казаки изнемогают от усталости: «И уста наши кровию запеклись, не пиваючи и не едаючи! Уж стало переменитца некем, — ни на единой час отдохнуть нам не дадут!». Собрав все силы, казаки идут на последнюю и решительную вылазку. Они хотят встретиться с врагами лицом к лицу, в рукопашной схватке решить исход сражения. Но предварительно, понимая, что силы очень неравны, они прощаются со своей родиной, с родными степями и тихим Доном Ивановичем.

Прощание казаков — самое поэтическое место «Повести», отразившее особенности казачьего песенного фольклора: «Простите нас, поля чистые и тихие заводи. Простите нас, море Синее и реки быстрые. Прости нас, море Черное. Прости нас, государь наш тихой Дон Иванович, ужо нам по тебе, атаману нашему, з грозным войским не ездить, дикова зверя в чистом поле не стреливать, в тихом Дону Ивановиче рыбы не лавливать». Казаки прощаются не только с родной природой, но и со своим государем, который является для них олицетворением всей Русской земли. В последней решительной схватке с врагом казаки одерживают победу, и турки вынуждены снять осаду.

Прославляя самоотверженный подвиг казаков — верных русских сынов, автор «Повести» не может не отдать дани традиции: победа, достигнутая казаками, объясняется результатом чудесного заступничества небесных сил во главе с Иоанном Предтечей. Но религиозная фантастика служит здесь только средством возвеличения патриотического подвига защитников Азова.

Традиционные картины боя сочетаются с обильным введением в повествование казачьего фольклора. В языке отсутствует книжная риторика, широко используется живой разговорный язык. В повести выражено стремление создать образ массы, передать мысли, чувства и настроения этой массы, а также утверждение силы народной, торжествующей над «силами и пыхами» «царя турского».

Что же происходит с исторической повестью во II пол. XVII века? Это последние десятилетия развития древнерусской литературы, начало коренной перестройки всей жанровой системы, приближение Петровской эпохи. В этот период жанр традиционной исторической воинской повести претерпевает коренные изменения:

1. Историческая повесть начинает утрачивать свой историзм, приобретая характер любовно-приключенческой новеллы, которая в свою очередь служит основой для дальнейшего развития авантюрно-приключенческого любовного романа.

2. Главное внимание переносится на личную жизнь человека. Писателя и читателя начинают интересовать морально-этические и бытовые вопросы.