Избранная библиография

 

Авдеева Е. А Записки для городских и сельских хозяев. СПб., 1842.

Азадовский М. К История русской фольклористики. М., 1958–1963. Т. 1–2.

Аничков Е. В. Язычество и Древняя Русь. СПб., 1914.

Антонович В. Колдовство // Т^уды этнографической статистической экспедиции в Западный русский край. СПб., 1872. Т. 1.

Арнаутова Ю. Е. Колдуны и святые. СПб., 2004.

Афанасьев АН. Народные заговоры. М., 1862.

Афанасьев АН. Народные русские легенды. Казань, 1914.

Афанасьев A H. Поэтические воззрения славян на природу. М., 1865–1869. Т. 1–3.

Афанасьев АН. Народные русские сказки. В 3 т. М., 1958.

Байбурин А К Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. Л., 1983.

Баня, ее польза и влияние на организм человека. СПб., 1905.

Белоус В. Народный праздник Купала. М., 1861.

Богатырев П. Г. Вопросы теории народного искусства. М., 1971.

Божерянов И. H. Как праздновал народ русский Рождество Христово, Новый год, Крещение и Масленицу. СПб., 1894.

Большая книга гаданий мира / Сост. Н. Будур. M., 2006.

Будур H. В. Инквизиция. 1£нии и злодеи. M., 2006.

Будур H. В. Камни в легендах и преданиях. М., 2008.

Будур H. В. Руническая магия. M., 2001.

Будур H. В. Русский народный календарь. M., 2007.

Бурцев А Е. Жизнь русского народа. СПб., 1914.

БурцевАЕ. Полное собрание сочинений. В 10 т. СПб., 1908–1911.

Буслаев Ф.И. Бес. СПб., 1881.

Буслаев Ф. И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. СПб., 1861. Т. 1–2.

Велецкая H. H. Языческая символика славянских архаических ритуалов. M., 1978.

Великорусские заклинания. M., 1998.

Веселовскый А Н. Историческая поэтика. Л., 1940.

Ветухов А Заговоры, заклинания, обереги и другие виды народного врачевания, основанные на вере в силу слова. Варшава, 1907.

Власова М. Новая абевега русских суеверий. СПб., 1995.

Волков H. П. Русская Масленица и исторические данные о ней. Владикавказ, 1897.

Высоцкий H. Ф. Очерки нашей народной медицины. M., 1911.

Глинка В. А Древняя религия славян. Митава, 1804.

Горбунов-Посадов И. И. Русский деревенский календарь. M., 1908.

Даль В. И. О повериях, суевериях и предрассудках русского народа. СПб.; M., 1880.

Даль В. И. Пословицы русского народа. M., 1996. Т. 1–2.

Ермолов А Народная сельскохозяйственная мудрость в пословицах, поговорках и приметах. СПб., 1902–1905. Т. 1–4. ЕфименкоП. С. Малороссийские заклинания. M., 1874.

Зеленин Д. К Очерки русской мифологии. Пг., 1916. Зеленин Д. К Восточнославянская этнография. M., 1991.

Иванов В. В, Топоров В. Н. Исследования в области русских древностей. M., 1974.

Иванов П. Народные рассказы о ведьмах и упырях // Сборник Харьковского историко-филологического общества. Харьков, 1891. т.з.

Кагаров Е. Г. Мифологические очерки. Харьков, 1913. Кайсаров А С. Славянская и российская мифология. M., 1810. Канторович Я. А Средневековые процессы о ведьмах. СПб., 1896. Кашинский И Г. Русский лечебный травник СПб., 1817. Коринфский А А Народная Русь. M., 1901.

Костомаров Н. И Очерк домашней жизни и нравов велико-русского народа в XVI и XVII столетиях. СПб., 1887.

Крачковский Ю. Ф. Быт западноевропейского селянина. M., 1874. Круг жизни. M., 1999.

Лаврентьева Е. В. Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры. Приметы и суеверия. M., 2006.

Леви-CmpocK Структурная антропология. M., 1985.

Майков Л. Великорусские заклинания. СПб., 1869-Максимов С. В. Куль хлеба. M., 1982.

Максимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила. СПб., 1903.

Маркевич Н. А Обычаи, поверья, кухня и напитки малороссов. Киев, 1860.

Материальная культура и мифология. Л., 1981. Репринт. СПб., 1890.

Мифы и легенды народов мира / Сост. Н. Будур, И. Панкеев. M., 2000. Т.З.

Мифы народов мира. В 2 т. M., 1980. МишдеЖ Ведьма. M., 1912.

Народная медицина. СПб., 1845. Народные гадания. M., 1999. Народные заговоры. Пермь, 1918. Народный быт Великого Севера. СПб., 1898. Народный праздник Купала. Львов, 1861.

Никифоровский Н. Я. Простонародные приметы и поверья. Витебск, 1897.

Никифоровский М. Русское язычество. M., 1875. Новик Е. С. Обряд и фольклор в сибирском шаманизме опыт сопоставления структур. ML, 1984.

Обзор русского народного быта Северного края / Собр. А. Е. Бурцев. СПб., 1902.

ОрловМ. А История сношений человека с дьяволом. М., 1997.

Панкеев И. А Обычаи и традиции русского народа. М., 1998.

Полная энциклопедия быта русского народа / Сост. И. Панкеев. М, 1998.

Померанцева Э. В. Мифологические персонажи в русском фольклоре. M., 1975.

Померанцева Э. В. Рассказы о колдунах и колдовстве // 1£уды по знаковым системам. Тарту, 1965. Вып. 365.

Попов Г. Русская народно-бытовая медицина. СПб., 1903.

Потебня А О мифологическом значении некоторых обрядов и поверий. M., 1865.

Пропп В. Я. Русские аграрные праздники. Л., 1963.

Пропп В. Я. Фольклор и действительность. Избранные статьи. M., 1976.

Прыжов И. Г. Наша общественная жизнь. СПб., 1864.

ПыляевМ. Старое житие. M., 1903-

ПыпинАН. История русской этнографии. СПб., 1891. Т. 1–2.

РожноваП. Радоница. M., 1992.

Русская изба. Внутреннее пространство, убранство дома, мебель, утварь. СПб., 1999.

Русский быт по воспоминаниям современников. M., 1914.

Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия / Собр. M. Забылин. M., 1880.

Русский народный календарь / Сост. Н. Будур. M., 2005.

Русский народный лечебный травник и цветник. M., 1892.

Рыбаков Б. А Язычество древних славян. M., 1981.

Селиванов В. В. Год русского земледельца // Соч. Владимир, 1902. Т. 2.

Сказания русского народа / Собр. И. П. Сахаров. СПб., 1885.

Словарь русского знахаря. Нижний Новгород, 1998.

Снегирев И. М. Русские простонародные праздники и суеверные обряды. M., 1837–1839.

Соболев А Загробный мир по древнерусским представлениям. Сергиев Посад, 1913.

Соколова В. К Весенне-летние календарные обряды русских, украинцев и белорусов. M., 1979.

Сперанский М. Ведьмы и ведовство. M., 1906.

Степановым. Народные праздники на Святой Руси. СПб., 1899.

Терещенко А В. Быт русского народа. СПб., 1848.

Токарев С. А История русской этнографии. M., 1966.

Токарев С. А Ранние формы религии. M., 1990.

ТэйлорЭ. Первобытная культура. M., 1939.

ТэрнерВ. Миф и ритуал. M., 1983.

Флоринский В. М. Русские простонародные травники и лечебники. М.,1895.

Флоринский Т.Д. Славянское племя. Киев, 1907. Фольклор и этнография. Л., 1970.

Фольклор и этнография. Обряды и обрядовый фольклор. Л., 1974. Фольклор и этнография. Связи фольклора с древними представлениями и обрядами. Л., 1978.

Фрезер Д. Золотая ветвь. М.; Л., 1931. Вып. 1–4. Фрейденберг О. А Миф и литература древности. M., 1978.

Цветочный питомник. СПб., 1887.

Церковно-народный месяцеслов И. П. Калинского. М., 1997.

ЧулковМ. Абевега русских суеверий. М., 1786.

Шейн П. В. Великоросс в своих песнях, обрядах, обычаях. СПб., 1898–1900.

ШеппингД О. Мифы славянского язычества. М., 1849. Шуклин В. Русский мифологический словарь. Екатеринбург, 2001.

ЭлиадеМ. Тайные общества. М., 1999. ЭлиадеМ. Шаманизм. Киев, 2000. Этнические стереотипы поведения. М., 1985. Этнографическое изучение знаковых средств культуры. Л., 1989. Этнознаковые функции культуры. М., 1991.

 

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru

Оставить отзыв о книге

Все книги автора

[1] В раннем Средневековье ведовство рассматривалось как «злодеяние», подсудное светским судам. Народные же суеверия и уверенность в способностях ведьм летать, варить колдовские зелья и превращаться в кошек объявлялись Церковью нелепицей и следствием народного же «безумия». Ведьмы объявлялись «грешницами не по злому умыслу», а священники должны были внушать прихожанам, что все рассказы о ведовстве — всего лишь ложь.

Отношение к ведьмам резко меняется в XII–XIII веках. Как раз в это время в Европе получает распространение ересь катаров, которые считали, что зло на земле происходит от дьявола. С ним-то ведьмы и вступают в добровольный союз. Следовательно, речь тут идет не о грехе «не по злому умыслу», а о добровольном предательстве Бога.

Первая булла против ведьм была подписана папой Иоанном XXII в 1326 году.

В XVI веке вера в колдовство овладела воображением Запада и, как зараза, распространилась по всей Европе с силой настоящей эпидемии. К началу XVII века началась «охота на ведьм». Во многих странах Европы, где католицизм был силен, не было женщины, над которой не висело бы подозрение в колдовстве.

Но и протестантские страны оказались не свободны от этого ужасного заблуждения. Сам Мартин Лютер был одним из глубоко верующих в силу дьявола. Он говорил о своих разговорах с дьяволом, который по ночам бил у него оконные стекла и ворочал под его кроватью мешки с орехами. Дьявол являлся к нему, когда он писал свои сочинения, и он должен был вступать с нечистым в пререкания. Однажды, разозлившись на болтливого дьявола, Лютер запустил в него чернильницей с такой силой, что залил стену чернилами. Лютер разделял учение об инкубах и суккубах, демонах, которые соблазняют людей, потому что, по его мнению, дьявол охотнее всего совращает человека в образе юноши или молодой женщины..

С начала XVI века борьба с Сатаной в лице ведьм становится делом первой важности и преследование женщин, обвиняемых в колдовстве, входит в задачи Церкви и государства и принимает невероятные размеры. Во всех европейских странах начинаются судебные процессы над ведьмами.

Время «охоты на ведьм» совпало с эпохой Возрождения, идеалами которой были красота и гармония в природе и человеке. Именно в эту эпоху человечество стало бороться с влиянием Церкви, с самим ее духом, которым были пронизаны почти все стороны общественной и частной жизни.

Преследование ведьм со стороны Церкви было одним из проявлений кризиса старого уклада. Менялся строй, основы привычного существования человека, что не могло не породить страха и неуверенности в людях. Немедленно возникло желание защититься — и козлами отпущения» стали ведьмы и их главный козлообразный предводитель — Сатана.

 

[2] Надо сказать, что сороку на Руси не особенно жаловали — как, впрочем, и ворона, сову и филина. Считалось, что если сорока прокричит на крыше дома, то быть в доме покойнику.

В Москве существовала легенда о сороке, будто бы предавшей боярина Кучку. Известно, что наша столица основана на месте убиения Кучки. Когда он, желая спрятаться от преследователей, схоронился под кустом, сорока своим стрекотанием выдала его. С тех пор сороки навсегда изгнаны из Москвы.

Рассказывали еще в народе, что Марина Мнишек, жена самозванца Димитрия, была ведьмой, и когда убили ее, будто бы перекинулась сорокой и улетела в окно своего терема. За это и прокляты все сороки. Хотя существует и другая версия проклятия сорок — якобы их проклял один набожный старец за то, что одна из представительниц этого племени унесла последний кусок его сыра.

 

[3] В русских былинках черный кот — чаще всего оборотень, колдун или ведьма, принявшие облик этого животного, или волшебный помощник ведьмы.

В английских и норвежских быличках черный кот, посланный ведьмой, приходит тайком на маслобойню и крадет масло, подменяя его «фантомом», некоей видимостью сливок, из которых сделать масло невозможно. В ирландских быличках черный кот громадных размеров — это либо сам черт, либо кошачий царь.

B шотландских легендах кот выступает в роли сменившей обличье ведьмы. Он громадного размера, черный, с белым пятном на груди, спина выгнута дугой, а усы стоят торчком. Очень злобный. Называют его «кайт ши».

 

[4] Надо сказать, что верование в оборотней существовало в той или другой форме во всех странах Европы. Особенно сильно оно было там, где водилось много волков — в Норвегии, Ирландии, Греции, даже у нас в России. В Италии же ведьмы большей частью превращались в кошек

Вера в оборотней принимала в некоторых местах Европы характер настоящей эпидемии. Все дело в том, что существует особая форма безумия, во время которой больные воображают себя превращенными в зверей. Так случалось и в Средние века. Многие воображали себя обросшими шерстью, вооруженными ужасными костями и клыками и утверждали, что во время своих ночных скитаний они разрывали людей, животных и детей.

Дольский парламент во Франции даже нашел нужным в 1573 году издать следующее постановление: «Ввиду полученных верховным судом Дольского парламента сведений, что часто видят и встречают человека-волка, похитившего уже нескольких маленьких детей, которых затем более не видали, и нападавшего в поле на некоторых всадников… названный суд, в предупреждение большого зла, разрешил и разрешает жителям этих и других мест, невзирая на существующие законы об охоте, собраться с рогатинами, алебардами, пиками, пищалями, дубинами и учинить охоту по названному оборотню, преследовать его всюду, где только можно его найти, поймать, связать и убить, не отвечая за это никаким штрафом или взысканием».

Выслеживание этих оборотней и придание их суду составляли одну из главных забот администрации и судебной власти.

О ведьмах-оборотнях в Европе сложено великое множество легенд. В одной из них рассказывается о некоем французском охотнике, который, однажды ночью охотясь в горах Оверн, подстрелил волчицу, у которой оторвало лапу, но она, хромая, успела убежать. Охотник поднял лапу, положил ее в свою охотничью сумку и пошел в соседний замок просить гостеприимства и ночлега. Владелец замка принял его очень радушно и любезно осведомился у гостя, много ли он настрелял добычи. Чтобы ответить на этот вопрос, охотник хотел показать хозяину лапу волчицы, но каково было его изумление, когда вместо лапы волчицы в сумке оказалась человеческая рука с кольцом на одном из пальцев ее, по которому хозяин замка узнал, что рука принадлежит его жене. Он направился немедленно в комнату жены и нашел ее раненой. Она призналась, что может принимать вид волчицы, и в этом виде она напала на охотника, который ее подстрелил, после чего она спаслась бегством, оставив руку. Муж передал жену инквизиции, и она была сожжена.

 

[5] Образ волкодлака (волкулака, вурдалака, вервольфа) — очень древний, несомненно связанный с мифологией и магией собаки и волка и с ликантропией — магическим превращением участника церемонии в собаку или волка, которое практиковали древние тайные общества воинов во всем мире. Так, в древней северной «Саге о Вёлсунгах» (гл. VII) описывается, как Сигмунд с сыном попали в лесу в некий дом, где спали двое людей, а над ними висели волчьи шкуры. То были заколдованные королевичи, которые каждый десятый день выходили из волчьих шкур. Сигмунд и Синфьотли залезли в шкуры и превратились в волков, а снять шкуры не смогли. Тогда порешили они разбежаться в разные стороны и обратиться за помощью друг к другу только в том случае, если на одного из них нападут сразу не менее семи человек. Е^ва они расстались, как Сигмунд набрел на людей и позвал Синфьотли, который бросился ему на помощь и всех умертвил. Но когда напали на Синфьотли одиннадцать человек, то не стал он звать отца на помощь, а сам одолел врагов. Стал он насмехаться над Сигмундом, тот бросился на Синфьотли, повалил его на землю и прокусил ему горло. Но некоторое время спустя вылечил его.

Надев шкуру волка, человек перенимает волчьи повадки, становится одержимым воином, непобедимым и неуязвимым, обладающим недюжинной силой дикого зверя.

Именно путем надевания шкуры волка ночью и превращаются в оборотней (волков) герои легенд и быличек После смерти некоторые оборотни могут превращаться в вампиров.

 

[6] В Европе истории о покойниках, тела которых, не тронутые тлением, находят вне могил, появляются в XI веке. Исследователи полагают, что само понятие «живых мертвецов», позднее трансформировавшееся в «вампиров», пришло из Исландии и с Британских островов, где были сильны принесенные кельтами верования в эти сверхъестественные существа.

 

[7] Примечательно, что в некоторых местах Новгородской губернии лекарство называлось «вепгги, вешетинье», а вместо слова «лечиться» употребляли «ворожиться».

 

[8] Богатырев П. Г. Магические действия, обряды и верования Закарпатья // Богатырев П. Г. Вопросы теории народного искусства. М., 1971. С. 201.

 

[9] Леви-Строс К Структурная антропология. M., 2001. С. 25–26.

 

[10] Байбурин А К Семиотический статус вещей и мифология // Материальная культура и мифология. Л., 1981; Топорков А А Символы и ритуальные функции предметов // Этнографическое изучение знаковых средств культуры. Л., 1989.

 

[11] Так называли опоясывающие боли туловища. Крестьяне уверены, что если больного «хомутом» раздеть, то на животе и спине его окажется красная полоса.

 

[12] Различного происхождения опухоли, в том числе грыжи и абсцессы. Отличительная черта их та, что они бывают на «притошных местах»: на лице, горле, заднем проходе и половых органах. Вот как определяет килу один из земских врачей: «Где-нибудь на теле человека, всего чаще на руке, ноге, на лбу, появляется, без всякой причины, поверхностный нарыв с кровянистым или прозрачным содержимым, который сопровождается невыносимой болью и необъяснимой тоской».

 

[13] Здесь и далее в главе примеры цитируются по книге: Попов Г. Русская народно-бытовая медицина. СПб., 1903.

 

[14] Знахарская процедура уничтожения залома (закрута) называется «раскрут».

 

[15] В представлениях русского народа дверной проем представлялся границей между своим и чужим миром. Выходя из двери во двор, человек встречается лицом к лицу с враждебными силами, поэтому при выходе из дома необходимо было защитить себя молитвой. Считалось, что дверной проем мог быть использован для проникновения в дом нечистой силы, поэтому в русской деревне было много обрядов очищения и защиты дверей и порогов.

 

[16] В русском народе Кассиан (Касьян) честится именами неуважительными: Завистливый, Злопамятный, Немилостивый, Грозный, Скупой, Недоброжелательный. О нем говорят: «Касьян на народ — народу тяжело, Касьян на траву — трава сохнет, Касьян на скот — скот дохнет», «Касьян на что ни взглянет, все вянет».

Касьян слыл в народе строгим и недобрым. Это произошло оттого, что память его совершается 29 февраля, в високосный год. А високосные годы на Руси исстари считаются несчастливыми, ибо именно в них «прилучаются» всевозможные беды и несчастья: и скот падает, и дерево засыхает, и повальные болезни являются, и сельские раздоры заводятся. Говорили: «Худ приплод в високосный год», «Касьян все косой косит».

В народном календаре день Касьяна — самый страшный. Работы на Касьяна вообще часто прекращались, а крестьяне старались не выходить из избы, особенно до рассвета, многие же стремились не просыпаться до полудня.

Касьян в представлении народа считается «приставленным» на стражу ада, и Господь отпускает его на отдых на четвертый год; за отсутствием преподобного Касьяна стражники ада — 12 апостолов.

Касьяну, по мнению русского народа, подчинялись все ветры, которых он держал на двадцати цепях, за двадцатью замками, но мог и спустить смердящие вихри, дать им выйти на волю из впадин болотных и поглумиться на белом свете, наслать на людей и на скотину чуму да холеру.

Касьяна соотносят с Вием, персонажем демонологии южных славян, народных и литературных сказок (прежде всего повести-сказки «Вий»). Н. В. Гоголь, обработав народную сказку, не изменил облика Вия — чудовища с громадными веками, которые само оно поднять не в силах, страшилища в черной земле, с железным лицом. Однако исследователи творчества писателя убедительно доказали, что в украинских сказках не встречается само слово «Вий». Скорее всего, оно создано Гоголем от украинского слова «в1я» — «верхнее веко вместе с ресницами». Касьян русских народных сказок похож на Вия и своим внешним видом, и убийственной силой взгляда (Назаревский А А Вий в повести Гоголя и Касьян в народных поверьях о 29 февраля // Вопросы русской литературы. Львов, 1969. Вып. 2).

 

[17] Однако стоит оговорить, что в различных губерниях «генеалогия» у ведьм и колдунов была разной.

 

[18] Меч и другое холодное оружие из железа и стали издавна считаются сильными оберегами. Именно мечом, а позднее ножом, проводится при обрядах круг, который является защитным для человека, стоящего внутри него.

 

[19] Ритуальное обнажение тела, восходящее, вероятно, к культовым жертвоприношениям, долго сохраняло важное значение в магической практике, будучи средством обеспечения безопасности исполнителя обряда. Так, обнаженная девочка действует в обряде вызывания дождя, описанном в XI веке Бурхардом Вормсским. По народным поверьям, призраки бессильны против голых людей. Обнажив срамные места, можно спугнуть колдуна, ведьму или черта. Людям, которых по ночам мучают кошмары, народная мудрость рекомендовала, ложась спать, раздеться догола посреди комнаты

 

[20] Старинное народное верование, что для прекращения какой-либо эпидемии необходимо отыскать виновницу ее распространения и сжечь или закопать живою в землю, со временем перешло в другое верование, по которому для уничтожения мора самовернейшее средство — похоронить живою вообще какую-либо старуху.

В 1855 году оно даже было осуществлено жителями деревни Окопович Новогрудского уезда, во время свирепствовавшей тогда холеры. Когда двое крестьян упомянутой деревни везли хоронить своих только что умерших детей, то к печальной процессии по дороге присоединилось еще несколько крестьян, и между прочими сотский и старуха крестьянка Манькова. Манькову уговорили идти на похороны сотский и некоторые из крестьян. Они задались целью вместе с умершими детьми похоронить и ее, так как были уверены, что самый верный способ прогнать холеру состоит в том, чтобы закопать в землю живую старуху и что это средство уже испытанное. Манькову действительно похоронили вместе с детьми. Но холера не прекратилась и похитила всех участников преступления, за исключением одного крестьянина Козакевича, на которого и обрушилось наказание. Козакевич по решению Минской уголовной палаты был признан виновным в убийстве с обдуманным заранее намерением и приюворен к наказанию плетьми и ссылке в каторжные работы на 12 лет.

 

[21] Цикл повестей «Вечера на хуторе близ Диканьки», в который входит «Вий», вышел двумя частями. В 1831 году была опубликована первая книга, в которую вошли повести «Сорочинская ярмарка», «Вечер накануне Ивана Купала», «Майская ночь, или Утопленница» и «Пропавшая грамота», а в 1832 году вышла вторая книга, в составе которой были «Ночь перед Рождеством», «Страшная месть», «Заколдованное место» и «Иван Федорович Шпонька и его тетушка».

Повести этого цикла целиком и полностью построены на поверьях и преданиях Малороссии. Даже само название — «Вечера на хуторе близ Диканьки» — настраивает на сказочный лад, ибо былички и легенды рассказывались в крестьянской среде на отдыхе — по вечерам. Несмотря на этнографическую точность описаний быта малороссов, их обычаев и поверий (известны письма Гоголя родным с просьбой прислать описание свадьбы, народные рассказы о русалках, описания праздника Ивана Купалы и т. д.), привлекает писателя прежде всего все-таки мир сказочный, мир волшебный.

Все детали и все сюжеты, использованные Гоголем в цикле «Вечеров», находят свои точные параллели в малороссийском фольклоре.

Так, общеизвестен факт, что наиболее характерными и самыми распространенными среди сказок украинцев являются сказки о живых мертвецах, встающих из гроба, и сказки о кладах. Мотив поиска клада становится основной сюжетной линией повестей «Заколдованное место» и «Вечер накануне Ивана Купалы».

В основу «Ночи перед Рождеством» легла малороссийская сказка, в которой черт жестоко мстит кузнецу за нанесенное ему оскорбление. Однако в повести Гоголя черт не столько страшен, сколько смешон.

Значительно менее комичным получается у писателя образ ведьмы — будь то Солоха или панночка из «Вия». Последняя упомянутая нами повесть Гоголя написана им на «классический» сказочный сюжет восточных славян — «Девушка, встающая из гроба». Народным является и сам образ Вия.

Наиболее привлекательна, пожалуй, ведьмочка-утопленница из «Майской ночи». Невозможно не обратить внимание и на то, что русалочки Гоголя — типичные нежные, веселые русалки украинского фольклора, а не злобные фурии русских сказок (Еремина В. И. Русская литература и фольклор первой половины XIX века. M., 1982; Лупанова И. П. Русская народная сказка в творчестве писателей первой половины XIX века. Петрозаводск, 1959; Манн Ю. В. Поэтика Гоголя. M., 1978).

 

[22] Польга — польза, льгота, облегчение (обл.).

 

[23] Цивин Т. В. Мифологическое программирование повседневной жизни // Этнические стереотипы поведения. М., 1985. С. 173-

 

[24] Для лечения этой болезни с ребенком идут к верее и говорят: «Верея, вереюшка, тебе стоять, не гнить, здоровой быть, а моему младенцу не вопить, не реветь. Возьми с него щекотун и ревун и дай ему сопь и угомон». Выходить нужно шесть зорь, утром и вечером. Если это не подействует, то нужно двенадцать зорь носить младенца в овин и, наклонив ребенка к окну, говорить: «Батюшка овин, возьми с моего младенца щекотун и ревун, а ему дай сон и угомон». Еще берут веник и бьют его на пороге тупым косарем и говорят: «Парю вопун, припариваю щекотун, денной, полуденный, нощной и полуночный, минутный, полуминутный, часовой, получасовой. Поди, вопунщеко-тун, на пень, на болото, ломай пенья да колоды, а моего младенца не трогай. Аминь». Это нужно проговорить три раза и веник выбросить за дверь.

 

[25] Снаряд, наподобие смычка от скрипки, которым бьют шерсть.

 

[26] Иногда называют «тихоньким» также поясничную ломоту у взрослых и избегают какого бы то ни было лечения потому, что боятся «раздразнить». Эта ломота, по своему происхождению, тождественна тому виду поясничной ломоты, которая производится «прострелом».

 

[27] Этот момент литургии невыносим, по мнению русских людей, для бесов.

 

[28] Гайтан — шнурок, на котором носят нательный крест.

 

[29] Горшовик, горизевник — отымалка, тряпица, которой берут горячий горшок с шестка.

 

[30] Верея — опорный столб, на который навешивается полотенце ворот.

 

[31] Сильные боли в животе.

 

[32] Кровь, извлекаемая банками или рожками.

 

[33] Вена у большого пальца. Название «соколок» имеет связь с соколиной охотой в старой Руси: у ловчих, которые держали соколов, при вытянутом положении большого пальца, у его основания, она выступала всего резче.

 

[34] Роговые наросты у колен.

 

[35] Ворота, которыми запираются поля, засеянные хлебом.

 

[36] Печь в русском народе и печной угол, как и баня, считались нечистым местом, поскольку там был выход в подполье, который на мифологическом уровне воспринимался как место, где может произойти встреча людей с представителями иного мира. Кроме того, через печную трубу ведьмы летали на шабаш, а к тоскующей женщине мог прилететь огненный змей.

 

[37] К выздоровлению или к смерти?

 

[38] Народы всего мира убедились на опыте, что сердолик действительно обладает лечебными свойствами, а в 1930-х годах к такому же заключению пришла и наука. Именно к этому времени относятся исследования врача Е. И. Бадигиной о положительном воздействии на человеческий организм радиоактивности сердолика. Она разработала специальный курс сердоликотерапии и с успехом апробировала его до войны в некоторых клиниках Москвы. Во время войны сердоликотерапия получила большое распространение в сибирских эвакогоспиталях, где катастрофически не хватало лекарств. Десятилетний опыт исследований Е. И. Бадигиной показал, что в результате лечения сердоликом улучшается состав крови, быстро снижается температура, восстанавливается нервная система, проходят отеки и зарубцовываются раны. К сожалению, после смерти ученого сердоликотерапия оказалась почти забытой…

 

[39] Валить — холостить.

 

[40] Желвь — черепаха.

 

[41] Алатырь «бел-горюч камень» — один из немногих камней наших русских легенд и сказаний. Кроме него упоминаются еще кое-где камни: антавент, тирон и яхонт. Это дает основание ученым утверждать, что мифический камень Алатырь может означать янтарь. Приведем отрывок из белорусской редакции «Стиха о Голубиной книге», где поется:

А кое ж море всем морям отец

И которой камень всем каменям отец?

Ах! Латырь-море всем морям отец,

и Латырь-камень каменям отец.

Почему ж Латырь-море всем морям отец? Почему Латырь-камень всем каменям отец? Потому Латырь-море всем морям отец, Потому Латырь-камень всем каменям отец: Лежит он середи моря, Середи моря, середи синего.

Идут по морю много корабельщиков,

У того камня останавливаются,

Они берут много с него снадобья,

Посылают по всему свету белому.

Потому Латырь-море морям отец,

Потому Латырь-камень каменям отец…

Море, упоминаемое в стихе, несомненно, Балтийское, а Латырь- камень, к которому пристают корабельщики, как считают ученые, остров Эзель.

Алатырь-камень соотносится с мифическим «пупом земли», на нем стоит мировое древо, а под древом находится огнедышащий Змей.

 

[42] Знахари, способные, кроме лечения, причинять и порчу.

 

[43] Лица, способные видеть в воде, как в зеркале, того, кто испортил.

 

[44] Цит. по кн-Попов Г. Русская народно-бытовая медицина. СПб., 1903.

 

[45] Свеча, с которой стоят в церкви на Страстной неделе во время чтения Евангелия.

 

[46] Лучину заготавливали зимой — впрок. Делалось это в суровое время года потому, что в холодные месяцы деревья «засыпают» и в их стволах не так много сока, как весной или летом. На лучины рубили березы и распиливали их на чурки длиной не более 80 сантиметров. Раскалывали их пополам, снимали кору и сушили целый год. Если лучину плохо высушить, то она, сгорая, будет трещать и шипеть. Когда наступали темные вечера, поленья дополнительно просушивали в печах и специальным ножом-лучевником щипали лучину до 3 сантиметров в ширину и толщину.

 

[47] Несомненно, многое из заговоров, заключающие в себе обращение к небу, светилам, заре, грому, ветрам и т. п., первоначально были молитвами стихийным божествам. В эпоху христианства эти древнейшие воззвания были «подновлены» вставками имен Спасителя, Божией Матери, апостолов и разных угодников. Многие заговоры были до такой степени переделаны сообразно с новым вероучением, что вошли в состав требников XV–XVII столетий под именем молитв.

 

[48] Исхудание, сухота, то же что «собачья старость».

 

[49] В народе живет очень красивая легенда о возникновении этого растения. У одной матери была бесконечно любимая дочь — и вдруг девушка умерла. Мать, потеряв самое дорогое, отдала умершей всю свою ласку и тепло. Из них-то — материнской ласки и любви — и родилась мать-и-мачеха. Войлочной стороной листа безутешная мать укрывала могилу дочери. Однако у женщины, потерявшей дочь, была еще и падчерица. Не любила ее мать умершей девочки и всегда смотрела на нее коса Потому и сторона листа растения, обращенная к миру людей, — холодная да суровая: так смотрит уже не мать на дочь, а мачеха на свою падчерицу.

 

[50] О русалках известный собиратель украинских легенд и сказаний M. Маркевич говорит так: «Русалки — это водяные красавицы; они бледны, но черты их выразительны, стан волшебный, коса — ниже колен. Ночью при луне они выходят на берег озер, рек и ручьев, нагие, в венках из осоки и древесных ветвей.

 

Черны косы, рассыпался,

С обнаженных плеч бегут,

По волнам перегибался,

Вслед за девами плывут.

Грудь высокая колышется

Сладострастно между вод —

Перед ней волна утишится

И задумчиво пройдет…»

 

Выйдя на берег, русалки садятся на траву, расчесывают свои косы или ведут хороводы. Иногда они скрываются в кустах, в траве. На заре, когда крестьянские девушки идут на реку за водой, русалки их ждут.

Чтобы обезопасить себя от русалок, надо брать с собой в лес пучок полыни. Встретит русалка, засмеется и спросит: «Что у тебя — полынь или петрушка?» Надо тут же крикнуть: «Полынь!» — «Прячусь под тын!» — отвечает русалка и исчезает. Если же ответишь: «Петрушка» — спасения не будет. «Ах ты, моя душка!» — обрадуется водяная дева и защекочет до смерти.

Русалки живут в подводных хрустальных чертогах, построенных из раковин, где блещут жемчуга, яхонты, серебро и кораллы.

Русалки превращаются иногда в кувшинки. По одной из славянских легенд, русалки боялись влюбленного в них солнца и только ночью водили свои хороводы на берегах рек и озер, а днем превращались в дивной красоты кувшинки. Поэтому наши предки считали, что, сорвав кувшинку, человек обрывал хрупкую жизнь водяной девы и совершал великий грех.

 

[51] Василек русский народ считал цветком русалок О нем сложена красивая легенда, в которой рассказывается, как в глубокую старину русалка увидела красивого юношу Василия. Когда он подошел к реке, чтобы умыться, она явилась ему во всей красе. Полюбил ее Василий, но никак не соглашался на уговоры русалки отправиться с ней жить под воду. И тогда превратила водная дева юношу в красивый цветок, который и назвала его именем.

 

[52] Устье печи, откуда пламя и дым идут в трубу.

 

[53] Неувядающая зелень брусники послужила основанием для создания легенды о том, как ласточка несла в клюве живую воду, чтобы даровать людям бессмертие. Но злая оса укусила ласточку. Птица закричала от боли, а живая вода пролилась на землю и попала на листья брусники, кедр, ель и сосну. С тех пор они стали вечнозелеными растениями.

 

[54] Если кашель сопровождался насморком, то истолченные цветы и листья базилика давали больному нюхать как табак.

 

[55] Раскаленное железо, раз до десяти, обмакивалось в патоку, при этом происходило превращение последней в карамель — главную составную часть всех конфет от кашля

 

[56] Употребление ландыша как народного сердечного средства было введено в русскую традиционную медицину С. П. Боткиным.

 

[57] При рвоте в некоторых местах Орловской губернии считалось полезным держать во рту, под языком, корень пиона (Paeonia officinalis Retz.).

 

[58] При боли под ложечкой советовали есть натощак также обыкновенный луговой щавель (RumexAcetosa L), посыпанный солью.

 

[59] Масло, настоянное на траве «регал», растущей на старом Афоне и в Палестине, в долине Предтечи. Трава эта пользовалась репутацией всеисцеляющего средства и пилась вместо чая.

 

[60] Подоволок — потолок, второй его «чистый» слой, который подшивается («подволакивается») под верхним «черным» накатом.

 

[61] Голбец — дощатая пристройка к печи. Верхняя поверхность голбеца использовалась для спанья, а внутри голбеца устраивали спуск в подполье. Голбец считался «пограничным» пространством, в котором положено было, по народным представлениям, пребывать тем, кто находится в «переходном состоянии», как, например, роженицам и невестам. Голбец был, кроме того, местом жительства домового.

 

[62] В некоторых местах с этим ломтем предварительно спускались в подполье, обходя все углы, и призывали домового, приговаривая: «Суседушко, батюшко, идикося за мной».

 

[63] Золотник — здесь: матка у женщины.

 

[64] Кожа ужа.

 

[65] Основная балка, поддерживающая потолок

 

[66] Интересно, что грачи летят с той же скоростью, с какой продвигается фронт весны — около 50 километров в сутки.

Опьггные люди замечают, что если грачи прилетят прямо на гнездо, то весна будет дружная. Если грачи прилетели и сразу взялись за ремонт своих гнезд, то уже через пару дней наступит тепло. А вот если умные птицы на гнездо садятся лишь на непродолжительное время и снова взлетают, то холода продержатся еще несколько дней.

Крестьяне считали, что если грачи сели на гнезда, то через неделю можно уже будет выходить на сев.

В этот день, в знак радости видеть этих пернатых гостей, хлебосольный русский люд печет грачей из теста и говорит, что Герасим к нему грачей нагнал.

Грач — работяга-трудоголик», а потому рожденных в его день считали наделенными заботами о своем хозяйстве.

 

[67] Литературная обработка Н. Будур.

 

[68] Если боль головная

 

[69] Если боль в животе.

 

[70] Этот заговор произносится при боли кариозных зубов. На свайку заговариваются зубы мужчинам, а на ключ — женщинам.

 

[71] При этом больное место, начиная по направлению с востока на запад, обводят безымянным пальцем и, к моменту произнесения слова «стан», описывают полный круг.

 

[72] Хорт — борзая собака.

 

[73] Такой крест бывает у каждой избы; он образуется из древесной серы от действия жары.

 

[74] Очерет — камыш, тростник.

 

[75] Живое.

 

[76] Болонь — молодой внешний слой дерева.

 

[77] Феодосия Тотемского.

 

[78] Василий Маркович Флоринский (1833–1899) — известный русский врач-акушер и археолог, профессор Военно-хирургической академии и Казанского университета, основатель Томского университета. Большое внимание уделял изучению древностей русского народа и инородцев, особенно камских болгар. Был одним из первых и самых серьезных исследователей русских простонародных травников. Обладал коллекцией народных лечебников и травников XVI–XVIII веков.

 

[79] Лихорадку.

 

[80] Болезни.

 

[81] То есть сварит; и ныне употребляются выражения: топленое молоко, топленые сливки.

 

[82] Кила — опухоль, грыжа, по народному поверью, будто бы напускаемая злыми людьми. Отсюда выражение: «килу насадить», «килу навязать».

 

[83] Впоследствии, в сокращенном виде, начали называть девясилом.

 

[84] Уроки — порча или нездоровье от дурного глаза или слова. Изурочить — испортить, сглазить.

 

[85] Стомах — желудок, утроба. Афедрон — заднепроходное отверстие.

 

[86] Грыжа здесь употребляется в смысле нарыва.

 

[87] По другому списку — «на пояснице».