Быстро наступают наши войска. Битва идет на земле и в небе. Герхард Кюттель, летчик фашистского истребительного флота «Райх», в составе своей эскадрильи вылетел для отражения атаки советских бомбардировщиков на Берлин.
Кюттель в авиационном деле не новичок. Десятки воздушных боев за плечами у Кюттеля. Две фашистские награды – два Железных креста украшают грудь. Старшим летит он в группе.
Одного лишь боятся фашисты – встречи с советскими истребителями.
Чего боялись, то и случилось.
Перехватили фашистов советские истребители.
Завязался короткий, но жаркий бой. Разбиты в бою фашисты. Целым лишь Кюттель один остался.
Возвращается летчик на аэродром. Вот и знакомый лесок. Вот и знакомое поле. Быстро идет на посадку. Коснулись колеса бетонной дорожки. Закончил пробег самолет. Развернулся Кюттель. Рулит на стоянку.
Рулит. Смотрит: то и не то – непривычное что-то на аэродроме. Люди в советской военной форме.
Быстро наступали наши. Пока находились фашистские летчики в небе, пока сражались с советскими истребителями, заняли фашистский аэродром советские части.
|
|
Не растерялся Кюттель. Быстро нажал на газ. Благополучно поднялся в небо. Пришел в себя. Соображает.
Решил он лететь к соседям. Вот и знакомый изгиб шоссе. Вот и знакомый овражек у аэродромного поля. Вот и взлетная полоса. Зашел на посадку Кюттель. Убрал газ. Планирует.
Коснулись колеса бетонной дорожки. Сбавляет машина скорость.
Смотрит Кюттель: то и не то. И верно, не то. Открыли с аэродрома стрельбу по Кюттелю. Понимает Кюттель: и здесь уже русские части.
Снова поднялся в воздух. К более дальним летит соседям. Но и эти соседи уже не соседи. И здесь обстреляли Кюттеля. Летал к четвертым, летал к пятым – всюду не лучше. Всюду один прием. Наступают советские армии. На родной, на немецкой земле нет для Кюттеля больше места.
Что же дальше случилось с Кюттелем?
Неизвестна его судьба. Возможно, зенитные части все же его подбили. Возможно, сдался он нашим в плен. Был такой летчик, и больше нет. Была эскадрилья, и тоже нет. Да что эскадрилья, да что там Кюттель. Плачевны дела у фашистов. Полыхает кругом земля. Сам фашизм адским пламенем догорает.
Сергей АЛЕКСЕЕВ. «Мы в Берлине».
21 апреля 1945 года советские войска штурмом ворвались в Берлин.
Родом они полтавские. Петр Кириенко и Стась Кириенко – отец и сын. Вместе ушли на войну из дома. В первые дни войны. Оказались вместе в части одной, в роте одной и во взводе. Вместе дороги военные мерили. Вместе ходили в атаку, в разведку. Вместе мечтали о победе.
– Быть нам, сынку, в Берлине. Быть нам в Берлине, – говорил Кириенко-отец.
|
|
Под Сталинградом мечтали они о Берлине. Затем в боях под Курском. Затем на Днепре.
Стась Кириенко молод, безус. Петр Кириенко – солдат с заслугами. В первую мировую войну воевал. В гражданскую воевал. Ранен. Контужен. Осколки снаряда в теле хранит как память.
Петр Кириенко и Стась Кириенко словно орел с орленком. Поучает солдатской премудрости молодого солдата бывалый:
– Быть нам, сынку, в Берлине. Быть!
Ранило как-то Стася осколком в грудь. Вынес отец Кириенко сына из самого пекла боя. Контузило как-то Стася. Привалило землей в окопе. Разгреб Кириенко-отец обвал. Снова сына унес от смерти.
Шагают солдаты путями войны. Мужает Стась Кириенко в боях и походах. Был молодым птенцом, а нынче и сам летает.
Медали заслужили отец и сын. Вскоре к медалям пришли ордена. С орденами почет и слава.
Наступает Советская Армия. Отвоевали Кириенки и Дон и Донбасс. Принесли свободу родной Полтавщине.
– Дойдем до Берлина! Быть нам в Берлине!
Перед бойцами широкий Днепр.
На Днепре при переправе совершилось непоправимое. Сразила фашистская пуля Петра Кириенко.
Помирает отец-солдат:
– Сынку, дойдем до Берлина. Сынку…
Дальше шел Кириенко Стась. Походом, боями прошел Украину, Польшу, и вот ворвались наши войска в Берлин.
Последние дни апреля. Стоит солдат на берлинской улице. Смотрит в небо, на громады домов. Отвлекся солдат от боя. Неужели и вправду в Берлине?
Шепчут солдатские губы:
– Да, батька, мы в Берлине.
Подошел солдат к стене соседнего дома. Штыком по известке вывел, словно печать поставил: «Петр Кириенко, Стась Кириенко, апрель, 1945 год».
Сергей АЛЕКСЕЕВ. Последние метры война считает.
Начался штурм рейхстага. Вместе со всеми в атаке Герасим Лыков.
Не снилось такое солдату. Он в Берлине. Он у рейхстага. Смотрит солдат на здание. Колонны, колонны, колонны. Стеклянный купол венчает верх.
С боем прорвались сюда солдаты. В последних атаках, в последних боях солдаты. Последние метры война считает.
В сорочке родился Герасим Лыков. С 41-го он воюет. Знал отступления, знал окружения, два года идет вперед. Хранила судьба солдата.
– Я везучий, – шутил солдат. – В этой войне для меня не отлита пуля. Снаряд для меня не выточен.
И верно, не тронут судьбой солдат.
Ждут солдата в далеком краю российском жена и родители. Дети солдата ждут.
Ждут победителя. Ждут!
В атаке, в порыве лихом солдат. Последние метры война считает. Не скрывает радость свою солдат. Смотрит солдат на рейхстаг, на здание. Колонны, колонны, колонны. Стеклянный купол венчает верх.
Последний раскат войны.
– Вперед! Ура! – кричит командир.
– Ура-а-а! – повторяет Лыков.
И вдруг рядом с солдатом снаряд ударил. Поднял он землю девятым валом. Сбила она солдата. Засыпан землей солдат.
Кто видел, лишь ахнул:
– Вот так пуля ему не отлита.
– Вот так снаряд не выточен.
Знают все в роте Лыкова – отличный товарищ, солдат примерный.
Жить бы ему да жить. Вернуться бы к жене, к родителям. Детей радостно расцеловать.
И вдруг снова снаряд ударил. Рядом с тем местом, что первый. Немного совсем в стороне. Рванул и этот огромной силой. Поднял он землю девятым валом.
Смотрят солдаты – глазам не верят.
Жив оказался солдат. Засыпал – отсыпал его снаряд. Вот ведь судьба бывает. Знать, и вправду пуля ему не отлита. Снаряд для него не выточен.