Инвектива против врача 14 страница

Несомненно, наисправедливейшее возмездие заключено во взаимной любви. Убийца должен быть наказан смертью. Кто станет отрицать, что убийца—любимый, раз он отделяет душу от любящего? И кто станет отрицать, что в свою очередь умирает любимый, раз он подобным же образом любит любящего?

Это возмездие вполне справедливо, так как один другому отдает душу, а тот отдает ему душу, полученную от него. Каждый из двух, любя, передает свою [душу], а, ответив на любовь, за свою возвращает чужую. Вот почему по справедливости должен любить всякий, кого любят. А кто не любит любящего, должен быть признан виновным в убийстве. Мало

 

==159

того: вором, убийцей и святотатцем. Имуществом обладает благодаря
телу, телом—благодаря душе. Следовательно, кто захватывает душу,
которая обладает как телом, так и имуществом,душу захватывает вместе с
телом и имуществом, благодаря чему он повинен троякой смерти как вор,
убийца и святотатец и притом как совершенно безобразный и отвержен-
ный [человек]. Он может быть убит любым безнаказанно, если только не
исполнит закон по своей воле, то есть не полюбит любящего. И тогда
вместе с однажды умершим, подобно ему, он и сам умрет, и вместе с
дважды воскресшим точно так же дважды воскреснет.

Вышеприведенными доводами доказано, что любимый обречен ответно
любить любящего. Но мы докажем, что не только должен, но и
понуждаем. Подобие создало Эрота. Подобие есть некое качество,
тождественное [во многих]. Ибо, если я подобен тебе, ты по необходимо-
сти также подобен мне. Следовательно, это же подобие, которое
побуждает меня любить тебя, также заставляет любить меня. Кроме того,
любовник отчуждается от себя и отдается во власть любимому. Следова-
тельно, любимый заботится о нем как о принадлежащей ему вещи, ибо
свое всякому дорого. К этому добавляется то, что любящий запечатлева-
ет в своей душе внешность любимого. Итак, душа любящего становится
зеркалом, в котором отражается облик любимого. Потому любимый,
когда в любящем распознает себя, понуждаем любить его. Астрологи
полагают, что взимность любви существует особенно между теми, при
рождении которых происходит противостояние светил, то есть Солнца и
Луны. К примеру, если я родился, когда Солнце было в созвездии Овна, а
Луна в созвездии Весов, а ты—когда Солнце было в созвездии Весов, а
Луна в созвездии Овна. Или между теми, для кого взойдет тот же либо
подобный знак и та же либо подобная планета. Или если благоприятству-
ющая планета будет обращена к восходу под одним и тем же углом. Или
если Венера окажется расположенной в том же доме рождения и под тем
же градусом. Платоники добавляют: между теми, чья жизнь подчинена
одному и тому же или подобному демону⁴². Физики же и моралисты
полагают, что подобие темперамента, питания, воспитания, обучения,
привычек и решений порождает те же желания. Далее, когда сочетаются
многие причины, тогда сильнее оказывается взаимность, когда же
объединяются все причины, тогда возникает страсть Финтии и Дамона⁴³,
Ореста и Пилада⁴⁴.

ГЛАВА IX
Что ищут любящие

Что, однако же, ищут они, когда взаимно любят друг друга? Они ищут
красоту. Ибо любовь есть желание наслаждаться красотой. Красота же
есть некое сияние, влекущее человеческую душу. Красота тела ведь есть
не что иное, как само сияние, проявляющееся в привлекательности красок
и линий. Красота же души есть сверкание, проявляющееся в согласии
учености и нравов. Этот свет тела не воспринимает ни слух, ни обоняние,

 

К оглавлению

==160

ни вкус, ни осязание, но только зрение. А коль скоро одно лишь зрение
воспринимает его, то одно оно и наслаждается им. Итак, только одно
зрение наслаждается телесной красотой. Но так как любовь есть не что
иное, как желание наслаждаться красотой, а воспринимает ее только
зрение, любящий довольствуется одним созерцанием тела. Страсть же
осязать не является ни частью любви, ни чувством любящего, но есть
лишь вид необузданности и смятение рабской души. Кроме того, свет и
красоту души мы воспринимаем только умом. А потому тот, кто постигает
красоту души, довольствуется только умозрением. Наконец, между
любящими происходит обмен красотой. Муж наслаждается лицезрением
красоты юного любовника. Юноша умом постигает красоту зрелого мужа.
И тот, кто красив только телом, вследствие этого становится красив и
душою. Кто красив только душою, свое телесное зрение насыщает
телесною красотой. Это совершенно восхитительный обмен, он с обеих
сторон достоин, полезен и приятен. Достоинство по крайней мере равно в
обоих. Ибо равно достойно и учиться и учить. Приятности больше для
старшего, который наслаждается лишь зрением и пониманием. Для юного
же больше пользы. Ибо насколько душа превосходнее тела, настолько
обретение красоты души ценнее, чем обретение красоты тела.

РЕЧЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА I
Эрот находится во всем и для всех

До сих пор мы объясняли речь Павсания, теперь будем толковать речь
Эриксимаха. Три вопроса должны быть рассмотрены нами, согласно
мнению нашего Эриксимаха. Во-первых, что Эрот, существуя во всех
вещах, воздействует на все. Затем, что он является творцом и хранителем
всех природных вещей. В-третьих, что он наставник и господин отдельных
искусств. В природе, бесспорно, усматриваются три степени вещей:

высшие, низшие и равные. Высшие—причина низших; низшие—создание
высших; равные наделены тождественной природой. Причины любят свои
произведения как свои собственные части и образы. Более того, произве-
дения стремятся к своим причинам как к своим охранительным началам.
Те же, которые помещены в одном и том же порядке, связаны друг с
другом как подобные члены единого целого взаимной привязанностью.
Вот почему бог с неким благоволением руководит и управляет ангелами,
ангелы совместно с богом—душами, души совместно с ними—телами. В
этом ясно усматривается любовь высших к низшим.

И, с другой стороны, тела с величайшей страстью связаны со своими
душами и в высшей степени тяжело разлучаются с ними. Наши души
стремятся к блаженству небесных сил, а небесные силы радостно
почитают величие высшего божества. И это есть состояние любви низших
к высшим. Далее, частицы огня охотно соединяются друг с другом, равно
как и частицы земли, воды и воздуха между собой и во всяком виде

 

==161

 

животных. Животные одного вида всегда относятся друг к другу со взаимным благоволением. В этом проявляется любовь между равными и подобными. Итак, у кого же возникнут сомнения, это Эрот присущ всем и всему? И это есть то, что высказал Дионисий Ареопагит в книге «О божественных именах», следуя Иеротею, такими словами: «Говоря о божественной, либо ангельской, либо духовной, либо животной, либо естественной любви, мы подразумеваем некую врожденную и связующую силу, которая заставляет высших заботиться о низших, равных согласует во взаимном общении, низших же, наконец, побуждает обратиться к лучшему и высшему»⁴⁵. Так он сказал.

ГЛАВА II

Эрот есть творец и хранитель всего

Второе же положение этой нашей речи, где Эрот был назван создателем и хранителем всего, доказывается следующим образом. Страсть распространить собственное совершенство является некой любовью. Абсолютное совершенство заключено во всемогуществе бога. Ее созерцает божественный разум. И потому воля желает распространить его же вне себя. Благодаря этой любви к распространению ею и создано все. По этой причине наш Дионисий говорил: «божественная любовь не допускает, чтобы царь всего оставался бесплоден в себе самом»⁴⁶. Тот же инстинкт распространения был внушен всем от этого первого творца. Вследствие этого святые духи движут небеса и щедро раздают свои дары всем последующим [вещам]. Вследствие этого звезды рассеивают свой свет в элементах. Вследствие этого огонь, сообщая свое тепло, движет воздух, воздух—воду, вода—землю. И наоборот, земля притягивает к себе воду, вода—воздух, он же—огонь, всякие травы и деревья жадно порождают свои подобия, рассеивая свои семена. Животные же и люди увлечены соблазном той же страсти к порождению потомства.

Если Эрот творит все, то также и все сохраняет, ибо всегда на одного и того же падает обязанность созидания и сохранения. Ведь подобные сохраняются с помощью подобных. Любовь же притягивает подобное к подобному. Отдельные части земли, когда они связаны взаимной любовью, обращаются к другим подобным частям земли. Так же вся земля склоняется страстным желанием к подобному ей центру мира. Части воды несутся подобным образом друг к другу и к подходящему для них месту со всей массой воды. Так же поступают части огня и воздуха. И эти два элемента той же любовью влекутся к высшей подходящей для них и подобной им области. И небо тоже движимо врожденной любовью, как писал Платон в «Политике»⁴⁷. Ибо вся душа неба находится одновременно в любой его точке. Небо вращается из-за страсти к наслаждению душой таким образом, чтобы всеми своими частями получать это наслаждение. Оно несется очень быстро, чтобы как только может целиком одновременно находиться там, где одновременно находится вся душа. Кроме того, вогнутая поверхность большей сферы есть естественное место меньшей

 

==162

 

сферы. И потому, что любая часть этой сферы соединяется с какой-нибудь ее частью, любая желает достичь всех частей. Если она покоится, отдельные части касаются отдельных частей, а не каждая всех. В быстром же движении достигается то, чего нельзя достичь в покое. Движется же все очень быстро, чтобы любая часть сообразно своим силам достигла почти в то же время всех частей.

Наконец, все вещи сохраняются единством своим частей, от рассеяния же частей гибнут. Единство же этих частей создает взаимная любовь. Что можно усмотреть в соках нашего тела и элементах мира, согласие которых, как говорил пифагореец Эмпедокл, поддерживает и мир и наши тела, а раздор разрушает их. Согласие же представляет собой чередование мира и любви. Об этом же пел Орфей: Только ты держишь бразды правления всех этих [вещей]⁴⁸.

ГЛАВА III

Эрот—наставник и правитель искусств

Нам остается после этого показать, каким образом он является наставником и правителем всех искусств. Мы поймем, что он является наставником искусств, если будем исходить из того, что никакое искусство нельзя ни открыть, ни изучить, если не побуждает к тому радость познания и желание открытия и если учитель не любит учеников, а ученики не будут страстно жаждать учения. Кроме того, его по заслугам называют правителем. Ибо всякий, кто усердно следит за делом художеств и тщательно [их] завершает, ценит в высшей степени и сами искусства и людей, которыми они создаются. К этому добавим, что художники в отдельных искусствах не следуют ничему и не заботятся ни о чем, кроме как о ней.

Теперь мы вкратце рассмотрим те искусства, которые у Платона упоминает Эриксимах. Ибо что же рассматривает медицина, как не то, каким образом четыре влаги нашего тела поочередно становятся и остаются друзьями, и какие яства, напитки и прочие средства к поддержанию жизни и лечению любит и отыскивает природа? И здесь те же две любви, пошлую и небесную, которые выше различал Павсаний, подобным образом обнаруживает Эриксимах. Ибо умеренное и сдержанное тело несет в себе умеренную и приспособленную для благоразумных деяний любовь. Неумеренное же тело, напротив, несет в себе противоположную и склонную к противоположному любовь. Первой следует уступать, никогда не повинуясь второй. Также в гимнастических упражнениях следует исследовать, какое тело любит и требует каких способов упражнения и телодвижений. В земледелии—какая почва требует каких семян и какого ухода и каким деревьям какой способ возделывания более предпочтителен. То же наблюдается в музыке, мастера которой исследуют, какие числа к каким другим числам питают большую или меньшую любовь. Они находят наименьшую любовь между одним и двумя и одним и семью. Но между одним, тремя, четырьмя, пятью и шестью они

 

==163

отыскивают более страстную любовь; между одним и восемью наиболее страстную. Благодаря определенным интервалам и определенной мере они добиваются наибольшего согласия между высокими и низкими голосами. Из этого и рождается соединение и прелесть гармонии. Также они упорядочивают поочередно замедление и ускорение, так что они становятся дружественными и задают упорядоченный ритм. В музыке различают два рода мелодии. Ибо существует некий серьезный и постоянный род, и есть другой—изнеженный и разнузданный. Первый, как рассудил Платон в книгах «Государство»⁴⁹ и «Законы»⁵⁰, полезен тем, кто его употребляет, второй—вреден. Одному роду он в «Пире»⁵¹ предпослал музу Уранию, другому—Полигимнию. Одни любят этот первый род, другие второй. Нужно поощрять любовь первых и предоставлять им ту музыку, которой они домогаются; желаньям других следует сопротивляться. Ибо любовь первых небесная, других пошлая.

Некая дружба, которую рассматривает астрономия, присуща звездам и четырем элементам. В них мы обнаружим некоторым образом эти два вида любви. Ибо у них есть благоразумная любовь, когда они достигают гармонии с помощью взаимных усилий. Есть и разнузданная любовь, когда кто-либо из них чрезмерно любит себя, иными же некоторым образом пренебрегает. От первой любви происходит благодатная умеренность воздуха, спокойствие воды, плодородие земель, здоровье животных. От второй—противоположные им последствия.

Наконец, дар прорицателей и жрецов, по-видимому, заключается прежде всего в том, чтобы научить нас, какие человеческие обряды приятны богу, как людям сделаться дружественными богу, какую меру любви и привязанности следует прилагать к богу, родине, родителям и прочим, как живым, так и мертвым.

То же можно заметить о прочих искусствах и вкратце заключить, что Эрот существует во всем и для всего и что он является создателем и хранителем всего и господином и наставником искусств. Справедливо назвал его божественный Орфей: хитроумным, двояким и владеющим ключами от всего⁵².

Ведь каким образом он обладает двоякой природой, вы услышали сперва от Павсания, а затем от Эриксимаха. А по какой причине Орфей сказал о нем, что он владеет ключами мира, в достаточной мере мы можем понять из вышесказанного. Действительно, как мы показали, это стремление распространить собственное совершенство, врожденное всем вещам, раскрывает скрытое и затаенное плодородие каждого, побуждая семена развиваться в плод, и выводит из недр каждого его силы, и зачинает плод, и, как бы освобождая плод с помощью тех же ключей, выводит на свет. Вот почему все части мира, так как они являются творением одного мастера и частями той же машины и подобными в существовании и жизни, поочередно связываются между собой некоей взаимной привязанностью, так что с полным основанием можно сказать, что Эрот есть вечный узел и соединение мира, недвижимая опора его частей и прочное основание всей машины.

 

==164

 

ГЛАВА IV

Ни одна часть мира не питает ненависти к другой части

Если все это так, то никакие части этого творения никоим образом не могут быть враждебны между собой. Ибо огонь бежит от воды не из ненависти к воде, но из любви к самому себе, чтобы спастись от холода воды. И вода гасит огонь не из ненависти к огню, но из некоего желания распространить свой холод, стремится породить подобную себе воду из тела огня. Ибо, так как всякое естественное желание тяготеет к добру, а не к злу, намерением воды является не тушение огня, являющееся злом, а порождение подобной себе воды, что является добром. Ибо если бы она могла насытиться без уничтожения огня, то, конечно, не губила бы огонь. Это же обоснование относится к остальным вещам, которые кажутся враждебными и противоположными. К примеру, ягненок ненавидит не жизнь и вид волка, но его ужасает гибель, которая происходит от волка. И волк не из ненависти к ягненку, а из любви к самому себе раздирает и пожирает его. И человек страшится не человека, а его пороков. И мы завидуем не дарам более могущественных и изобретательных людей, не из ненависти к ним, но из любви к себе боясь оказаться у них в подчинении. Поэтому ничто не препятствует, чтобы Эрот был во всем и проникал через все. Итак, если этот бог столь велик, что он присутствует всюду и проникает во все глубины, мы несомненно устрашимся его как могучего господина, власти которого мы не в силах избежать; и как наимудрейшего судии, от которого наши мысли не могут быть сокрыты. Так как он является творцом и хранителем всего, словно отцу, мы поклоняемся ему, почитаем как защитника и оплот. Так как он научил отдельным искусствам, мы следуем ему как наставнику. Благодаря этому творцу мы живем и существуем. Благодаря этому охранителю мы пребываем в вечности. Благодаря этому покровителю и судье мы управляемы. Благодаря этому наставнику мы обучаемся и образуемся к благой и блаженной жизни.

РЕЧЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА I

В которой пересказывается текст Платона о природе древних людей

На этом наш друг окончил речь. Его сменил Кристофоро Ландино, муж необыкновенной учености, известный нам как лучший орфический и платонический поэт нашего времени, с тем чтобы истолковать темные и сложные суждения Аристофана.

 

==165

Хотя Джованни Кавальканти избавил нас своим старанием от пространных неясностей рассуждения, все же мнение Аристофана выражено столь темно, что потребует разъяснения и света. Эрот, говорит Аристофан, по сравнению с другими богами в высшей степени есть благодетель человеческого рода, защитник, попечитель и целитель людей. Прежде всего надлежит обратить внимание на то, какова была некогда природа людей или каковы ее страсти. Ибо не такова она теперь, как была встарь, но весьма отлична. Первоначально было три рода людей, а не только два, как теперь,—мужской и женский, но также имелся некий третий, составленный из того и другого. Кроме того, облик каждого человека был завершен и округл, спина и бока образовывали окружность, у него было четыре руки и равное рукам количество ног и два лица, соединенных округлыми шеями и во всем совершенно схожих. Мужской род был порожден солнцем, женский—землей; луной—смешанный. Поэтому они были надменны душою и могучи телом. Вследствие этого они попытались воевать с богами и взобраться на небо. Поэтому Юпитер каждого разделил вдоль и сделал двух из одного, наподобие того как яйца разделяют вдоль волоском. И пригрозил, если еще раз окажется, что люди в безумии восстанут на богов, снова разделить их подобным образом. После того как природа людей была поделена таким образом, каждый возжелал свою половину. Тогда они стали соединяться и обхватывать друг друга распростертыми руками, страстно стремясь вернуться к первоначальному состоянию. Потому они угасли бы от голода и бездействия, если бы бог не установил способ соединения. Вот по этой причине и зародилась в людях взаимная любовь, возвращающая нас к нашей древней природе, старающаяся из двух сделать одного и исцелить природу людей. Ведь каждый из нас являет собой половину человека, как те рыбки, которые называются psecte [камбалой?] или золотистой форелью и которые, будучи разрезаны, образуют из одной две. Ищет же каждый свою половину. Итак, всякий раз как он встретит свою половину, независимо от пола, к которому он вожделеет, он с силой влечется к ней, соединяясь с пылкой любовью, и не терпит разделения хотя бы и на один миг. Это желание и стремление воссоединиться в целом и получило имя Эрота. Это он в настоящем радует нас всеми силами, приводя каждого к его некогда утраченной половине, и на будущее внушает нам высшую надежду, что если будем благочестиво почитать бога, то достигнем блаженства, исцелившись и вернувшись к своей прежней природе.

глава II

Объяснение взглядов Платона на первоначальный облик человека

Об этом и [многом] другом подобном чудесам и фантазиям рассказал Аристофан. Надо полагать, что под этими чудесами, как под тайными покровами, скрыты божественные тайны. Ибо у древних богословов был обычай скрывать в тени образов священные и чистые тайны, чтобы их не

 

==166

 

оскверняли непосвященные и нечистые. Мы не считаем, что все описанное выше в образах в точности отвечает чувствам. Ибо и Аврелий Августин говорит, что не все вещи, которые излагаются в образах, обладают определенным значением⁵³. Многое ведь добавлено к имеющему значение ради порядка и связи. Только лемехом вспахивается земля, но чтобы он смог это сделать, к нему присоединяются другие части плуга.

Вот вкратце предмет нашего объяснения. Когда-то люди имели три пола: мужской, женский и смешанный и были детьми солнца, земли и луны. И были они цельными. Но вследствие высокомерия порывались стать равными с богом и были разорваны надвое и, если [снова] возгордятся, будут разделены снова. После разделения половина притягивается любовью [Эротом] к [другой] половине, чтобы восстановить свою цельность, достигнув которой род человеческий будет блаженным.

Сущность нашего толкования такова. «Люди», то есть души людей. «Когда-то», то есть когда творились богом. «Существуют целиком», то есть они украшены двумя видами света: врожденным и дарованным [в итал. тексте: естественным и сверхъестественным], чтобы с помощью врожденного созерцать равное и более низкое, а с помощью дарованного—высшее. «Пожелали сравняться с богом»: возвратились к единственному врожденному свету. «Поэтому они были разделены»—потеряли дарованный свет, поскольку опустились к одному врожденному, и тотчас впали в тела. «Если еще более возгордятся, то будут разделены еще раз», то есть если слишком будут надеяться на естественный ум, то и этот оставшийся у них естественный и врожденный свет погаснет». «Имели три пола. Мужской, порожденный солнцем, женский—землей, смешанный— Луной». Сверкание бога одни души восприняли согласно мужеству, которое присуще мужскому полу, другие согласно умеренности, которая свойственна женскому полу, иные согласно справедливости, которая является смешанной добродетелью. Эти три добродетели в нас—дочери трех других, которыми владеет бог. Но в боге они именуются солнце, земля и луна, в нас же мужское, женское и смешанное начало. «После разделения одна половина Эротом притягивается к другой». Когда уже разделенные и вверженные в тела души придут в юношеский возраст, этот вечный и естественный свет, который они сохранили, то есть одна их половина, влечет их к некогда утраченной ими в их падении второй половине, к вечному и божественному свету, для того чтобы вновь обрести истину. А обретя ее, они снова станут цельными и достигнут блаженства в созерцании бога. Такова вкратце суть нашего толкования.

ГЛАВА III Человек есть душа, и душа—бессмертна

Так как тело состоит из материи и количества, и так как свойство материи—воспринимать, а количества—делиться и распространяться, а сами восприятие и деление являются страданиями, то оно по своей собственной природе является лишь субъектом для страдания и разрушения. Если же покажется, что некое действие подобает телу, то оно

 

==167

действует не как тело, а поскольку в нем присутствует некая в известной мере бестелесная сила и качество, как тепло в теле огня, холод в материи воды, темперамент в нашем теле. Именно из этих качеств происходят действия тел. Ибо огонь согревает не потому, что он широкий, длинный или глубокий, но потому, что теплый. И не тот огонь, который более обширен, греет больше (более того, вследствие рассеяния он греет меньше), а тот, который теплее. Итак, поскольку действия возникают по милости сил и качеств и сами силы и качества не состоят из материи и количества, хотя они находятся в материи и количестве, следует, чтобы свойством тела было страдание, а действие—свойство чего-то бестелесного. Эти силы являются орудиями действия. Сами же по себе никоим образом не достаточны для действия, потому что не достаточны для существования. Ибо то, что находится в другом и не может существовать само по себе, обязательно зависит от другого, из-за чего и происходит, что качества, так как они по необходимости поддерживаются телом, возникают и управляются некоей более высокой субстанцией, которая не есть тело и не располагается в теле. Таковой субстанцией является душа, присутствующая и заключенная в телах; она сама себя поддерживает и наделяет тела качеством и силой темперамента, посредством их, как орудий, осуществляет в теле и через тело различные действия. По этой причине хотя и говорится, что человек рождается, вскармливается, растет, двигается, стоит, сидит, говорит, создает произведения искусства, но все это делает сама душа, а потому душа и есть человек. Если мы говорим, что человек рождается, вскармливается, растет,—это значит, что душа, словно отец и художник, порождает, выращивает и вскармливает тело. Если говорим, что человек стоит, сидит и говорит,—это значит, что душа поддерживает, сгибает и приводит в движение члены тела. Если говорим, что работает и бежит,—это значит, что душа поднимает руки и приводит в движение ноги и направляет их по своей воле. Если чувствует, то это душа через органы чувств, как бы через окна и отверстия, воспринимает внешние тела. Если понимает,—это означает, что душа воспринимает истину сама по себе без каких-либо органов тела. Итак, все, о чем говорится, что это создает человек, делает сама душа, тело же испытывает воздействие. Потому только душа есть человек, тело же деяние и орудие человека. Тем более что душа главное свое деяние, то есть мышление, осуществляет без какого-либо органа тела, когда с его [мышления] помощью постигает бестелесные вещи, а с помощью тела постигает только телесные вещи. Итак, если душа действует сама по себе, то несомненно она существует и живет сама по себе, так как то, что действует без тела—без тела и живет. Если она [душа] существует самостоятельно, ей подобает быть чем-то особенным, не общим телу, поэтому она может присвоить себе собственное имя человека отдельно от материи и тела. Ибо представляется, что имя это действительно обозначает нечто пребывающее постоянно, так как каждого из нас называют человеком на протяжении всей жизни, и всякий человек называется человеком во всяком возрасте. Тело постоянно меняется, то вырастая, то уменьшаясь, то

 

==168

становясь более слабым и жидким, то испытывая поочередное воздействие жары и холода. Душа же всегда остается та же, что ясно показывает нам исследование истины, всегда одно и то же желание добра и устойчивое сохранение памяти. Кто же будет до такой степени безумен, что припишет наиболее достоверное наименование человека нашему всегда текучему и во всех отношениях изменчивому телу скорее, чем неустойчивейшей душе? Из этого может быть ясно, что, когда Аристофан говорит о человеке, он в соответствии с обычаем платоников обозначает нашу душу.

 

ГЛАВА IV

О том, что душа при сотворении была украшена двояким светом, и почему она нисходит в тело

Душа, после того как она рождена богом, возвращается к нему, своему отцу, неким естественным побуждением, подобно тому как огонь, порожденный в земле силой высших вещей, природным побуждением немедленно направляется к высшим областям. Обращенная к нему [душа] освещается его лучами. Но это первое сияние, воспринятое в субстанции души, ранее бесформенной, делается более темным и, приспосабливаясь к способности души, становится свойственным ей и естественным. И по этой причине с помощью этого света, который стал ей равен, душа видит себя самое и то, что находится ниже ее, то есть все вещи; бога же и прочие высшие вещи не видит. Но, став с помощью этой первой искры более близкой богу, она воспринимает другой более ясный свет, чтобы познавать также и высшие вещи. Итак, она обладает двояким светом. Одним—естественным или врожденным, другим—божественным или боговдохновленным, и с помощью этих двух видов света, соединенных вместе, она, как с помощью двух крыл, может взлететь к высшему царству. А если бы она всегда пользовалась только божественным, то всегда была бы обращена к божественным [вещам], земля же была бы лишена разумных животных.

Впрочем, божественное провидение постановило, чтобы душа была сама себе госпожой и могла пользоваться то одновременно обоими светами, то только одним из них. По этой причине происходит так, что по велению природы она обращается к свойственному ей свету, пренебрегая божественным, она сосредоточивается на себе самой и на своих силах, управляющих телом, и жаждет, чтобы силы эти занялись порождением тел. Как говорят платоники, этой страстью душа нисходит в тело, где осуществляет свои способности к порождению, движению и чувствованию и своим присутствием украшает землю—низшую часть мира⁵⁴. Каковая не должна быть лишенной разума, чтобы никакая часть мира не оказалась лишенной разумных живых существ, так как ее творец, по подобию которого сделан мир, весь есть разум. Наша же душа снизошла в тело, так как, пренебрегая божественным светом, воспользовалась только

 

==169

своим и стала довольствоваться самою собой. Один только бог, который ни в чем не испытывает недостатка и выше которого нет ничего, всегда довольствуется самим собой, будучи самодовлеющим. Потому душа уподобилась богу, когда захотела довольствоваться собой, как будто бы она не менее бога способна быть самодовлеющей.

глава v