Её мы знаем лишь по датам.
Но верю: нет моей вины
В том, что не стал тогда солдатом.
В том, что не шёл плечом к плечу
С друзьями в адскую атаку,
Я невиновен. Но хочу
Я знать, что мог пойти на танки,
Не спасовать, не отступить,
Подобно прадеду и деду;
И заживо в окопах гнить,
И биться насмерть – за Победу…
Да, мы не помним той войны,
Живём насущным, настоящим.
Но я уверен: мы должны
Не забывать тех, кто однажды
Не дал пропасть своей стране.
Тем сильным и великим людям,
Кто закалил сердца в огне,
Мы вечно благодарны будем…
(Сергей Лёвин)
"Не" и "Ни"
Мне рассказывал смоленский
Паренек:
– В нашей школе деревенской
Шел урок.
Проходили мы частицы
"Не" и "ни".
А в селе стояли фрицы
В эти дни.
Обобрали наши школы
И дома.
Наша школа стала голой,
Как тюрьма.
Из ворот избы соседской
Угловой
К нам в окно глядел немецкий
Часовой.
И сказал учитель: "Фразу
Дайте мне,
Чтобы в ней встречались сразу
"Ни" и "не"."
|
|
Мы взглянули на солдата
У ворот
И сказали: "От расплаты
НИ один фашист проклятый
НЕ уйдет!"
(С. Маршак)
Война
В классе очень холодно,
На перо дышу,
Опускаю голову
И пишу, пишу.
Первое склонение —
Женский род на «а»,
Сразу, без сомнения,
Вывожу — «война».
Что всего существенней
Нынче для страны?
В падеже родительном:
Нет — чего?— «войны».
А за словом воющим —
Мама умерла...
И далекий бой еще,
Чтобы я жила.
Шлю «войне» проклятия,
Помню лишь «войну»...
Может, для примера мне
Выбрать «тишину»?
Но «войною» меряем
Нынче жизнь и смерть,
Получу «отлично» я —
Это тоже месть...
О «войне» тот горестный,
Гордый тот урок,
И его запомнила
Я на вечный срок.
(Людмила Миланич)
Вернулся…
Мы папу не видели
Очень давно,
С тех пор
Как на улицах
Стало темно...
Маме работать
Вечернюю смену,
Мама ушла,
Поручила мне Лену.
Мы с Ленкой одни
Остаемся в квартире.
Вдруг входит военный
В зеленом мундире.
— К кому вы пришли? —
Я спросил у майора.—
Мама с работы
Вернется не скоро.
Вдруг — я смотрю —
Он бросается к Ленке,
Поднял ее,
Посадил на коленки.
Он и меня тормошит
Без конца:
— Что ж ты, сынок,
Не узнАешь отца?
Я майора обнимаю,
Ничего не понимаю:
— Вы на папу не похожи!
Посмотрите — он моложе! —
Вынул я портрет из шкапа —
Посмотрите — вот мой папа!
Он смеется надо мной:
— Ах ты, Петька, мой родной!
Потом он как начал
Подкидывать Ленку —
Я испугался:
Ударит об стенку.
(А. Барто)
Моя сестра
Была обыкновенная
Она ещё вчера.
Теперь сестра военная,
Военная сестра.
Сестре на складе выдали
Большие сапоги.
В один сапог — мы видели —
Влезают две ноги.
|
|
Нога мала, — смущённые
На складе говорят.
И выдали суконную
Шинель до самых пят.
Ей все шинели мерили,
Но меньше так и нет.
И там сестре не верили,
Что ей семнадцать лет.
У ней косичка белая
Вчера ещё была.
Моя сестрёнка — смелая,
Хоть ростом так мала.
Когда летал над крышами,
Над нашим домом враг —
Она всегда с мальчишками
Влезала на чердак.
Шумел пожар над городом,
Дрожал огромный дом.
Она стояла гордая
С пожарным рукавом.
В дымящие развалины
Влетала, как стрела,
Откапывала раненых,
В укрытие несла.
Теперь сестра учёная,
Военная сестра,
На ней шинель с погонами,
Сестре на фронт пора.
Она в подарок платьице
Своё мне отдала.
У мамы слёзы катятся:
— Уж больно ты мала!
А сердце-то, как правило,
По маленьким болит. —
Сестра ремни поправила
И тихо говорит:
— Что голову повесила?
Я, мама, на посту —
И добавляет весело: —
На фронте подрасту!
(З. Александрова)
Спою тебе, родной
Синеглазая девчонка
Девяти неполных лет...
Льётся песня нежно, звонко
На больничный белый цвет.
И под звуков переливы
Чьи-то братья и отцы
Вспоминают дом счастливый,
Просят спеть ещё бойцы.
«Я спою, — в ответ девчонка, —
Низко голову склонив,
— Вот, пришла нам похоронка...
Но я верю: папа жив!
Может, кто из вас случайно
Папу где-нибудь встречал?
Где-то там, в сторонке дальней,
Вместе с папой воевал?»
И как будто виноваты
В том, что живы до сих пор,
Вдруг отводят все солдаты
От девчонки малой взор.
Проглотив слезу украдкой,
Вновь поёт до хрипотцы,
И, по-взрослому, солдаткой
Кличут девочку бойцы.
Бесконечно петь готова
Песни раненым она,
Но при этом спросит снова,
А в ответ лишь тишина.
И однажды, как награда,
Весь изранен, но живой,
Папа, милый! Вот он, рядом!
«Я спою тебе, родной!»
(Л. Шмидт)
Телогрейка
Отца телогрейка
Висит в коридоре.
И пахнет и потом она и смолой.
Отец в ней работал,
Ходил он на стройку.
Не взял на войну
Телогрейку с собой.
И сын каждый раз
В коридор выбегая,
Всё нюхал её,
Прижимая к лицу.
И тихо шептал:
– Возвращайся скорее!
Вот так помогал он себе и отцу.
Её не давал никому надевать он.
И так провисела она всю войну.
И нюхал сынок её,
Будто молился;
– Я папу дождусь!
Да, я папу верну!
И вот наступила она – та Победа,
В которую верили все до конца.
И мальчик дождался!
И папа вернулся!
И папу он обнял и
Встретил отца!
А всё потому, что была
Телогрейка, которая
Столько давала тепла.
Хотите, вы верьте,
Хотите, не верьте –
Но папе вернуться
Она помогла!!!
(Т. Шапиро)
Вовкина бабушка
Была простая бабушка
У Вовки Черемных,
Ничем не выделялась
Она среди других.
Пекла для Вовки шанежки,
С капустой пирожки,
Штаны ему стирала
И штопала носки.
Но вот пришёл однажды
Какой-то генерал.
Он крепко-крепко бабушку
При всех расцеловал.
Весь вечер вспоминали
Они военный год.
У Вовки сердце жаркое
То стукнет, то замрёт.
Так вот какая бабушка!
А он-то и не знал.
Спасён от смерти бабушкой
Вот этот генерал.
И все в отряде знали
Настёну Черемных,
Разведчицей отважной
Слыла она у них.
Теперь для Вовки шанежки
Вкуснее во сто раз.
А всё, что скажет бабушка, -
Как воинский приказ.
(Лидия Преображенская)