Признак «перекладывание вины и делегирование ответственности за неэффективное управление на экстернальные источники и причины»

Делегирование ответственности – весьма важный показатель стиля управления в российском менталитете[5]. На этот признак концепта «российский менеджмент» указывают многие респонденты. Паремиологическое, а стало быть – лингвокультурное - отражение этого признака – в пословицах «Иван кивает на Петра, а Петр кивает на Ивана» и «Моя хата – с краю, ничего не знаю». Поскольку таким паремиям нет прямого соответствия в англоязычном паремиологическом фонде, то ситуация делегирования ответственности передается респондентами при помощи вербальных ярлыков “scapegoat” и “witch-hunting”. Поиск «козла отпущения» и экстернального врага – типичный показатель специфики российского менеджмента: он подкреплен историческими условиями российского (советского) хозяйствования и социальной ситуации в стране эпохи большевизма в целом. Рецидивы такого концептуального стереотипа сохраняются в российском менеджменте до сих пор. В собственных неудачах виновны смежники, необязательность поставщиков сырья и комплектующих, пьянство работников, взяточничество чиновников, несовершенство налоговой системы, и пр. Количество «виновных» растет как снежный ком, соответственно фигура самого менеджера предстает в «одеждах невинности» и «оскорбленного деятельностного рвения».

В России менеджмент склонен видеть врагов повсюду даже сегодня. Поскольку одним из способов российского управления является кулуарность принятия решений, «келейность» решения проблем и чрезвычайная закрытость принятых постановлений о ведении бизнеса от исполнителей, которым решение сообщается всего лишь для исполнения, то всякий раз, когда происходят сбои в управлении именно от незнания исполнителями логики приятого решения, начинается поиск виноватых и навешивание ярлыков («Во всем виновата пресса», «Во всем виноваты сионисты» - «Во всем виноваты коммунисты» - «во всем виноват Горбачев» - «Во всем виноват Ельцин» - «Во всем виноваты олигархи» - «Во всем виноваты американцы»).

Респонденты видят в феномене поиска вины рецидивы пост-имперского синдрома (“Former-Empire Syndrome”), приведшего к закреплению в концептуальном содержании управленческой коммуникации стойкого когнитивного фрейма «Американский заговор» (“Anti-Russian American Conspiracy Theory”). Они увязывают признаки «политическая связанность управления» и «делегирование вины» с политическим дискурсом, обнаруживая в этой связи приметы манипулирования:

“For populist politicians, anti-Americanism is an effective tool to appeal to the masses, who looked for simple answers to complex internal Russian problems, according to which Russia was never responsible for it own problems but was rather an innocent victim of a malicious worldwide conspiracy to weaken an otherwise strong and prosperous Russia. Old habits die hard, and many conservative elements in Russia still view America as the imperialist aggressor. The current Communists successfully manipulate this sentiment. Their electorate is largely those who have become much poorer and embittered after the fall of the Soviet Union; the old conspiracy theory is a very effective populist political tool to shift blame to the US.” (user 14)

Таковы, в целом, базовые лингвокультурные представления англоязычных респондентов о концепте «российский менеджмент». Все они сопровождались разнообразными вербальными экспликациями оценки.

По материалам опроса была составлена таблица подобных вербальных экспликаций лингвокультурной оценки модуса жизненной и управленческой деятельности субъектов российского менеджмента англоязычными субъектами управленческой коммуникации (см. нижеприводимую таблицу). В нее были сведены как позитивные, так и негативные вербальные оценки англоязычных респондентов.

Таблица 2. Рейтинг вербальных экспликаций лингвокультурной оценки модуса жизненной и управленческой деятельности субъектов российского менеджмента англоязычными субъектами управленческой коммуникации [6]