История мировых финансовых кризисов

С каких пор появились кризисные явления в экономике? Безусловно, с самого зарождения экономических отношений между людьми. Если до XX в. экономические кризисы ограничивались, как правило, пределами одной, двух или трех стран, то с началом ХХ в. они стали приобретать региональный, а затем и международный масштаб. В Евразии и Америке на протяжении почти двух веков крупные экономические кризисы случались около 20 раз.

Эра капитализма, пришедшая на смену феодализму, не привнесла стабильность в экономическое развитие мира. Но с течением времени, характер кризисов постепенно менялся. Кризисы конца XVIII – начала XIX в. были связаны преимущественно либо с ухудшением состояния сельского хозяйства или легкой промышленности, либо с большими социальными изменениями, перестройкой политических, идеологических и правовых систем.

Во второй половине XIX в. распространение кризисов перестало ограничиваться одним государством. Это происходило на фоне создания новых коммуникаций в виде железных дорог и телеграфа, развитием тяжелой индустрии, поворота от свободной конкуренции к ценовым соглашениям и монополиям, а также повышением роли фондовых бирж, ставших источниками и катализаторами финансовых кризисов.

В первой половине ХХ в. развитие тяжелой промышленности и машиностроения требовало от государств огромных инвестиций. На этом фоне наблюдался рост объема ценных бумаг, при одновременном расширении государственного регулирования. Масштабы кризисов были больше, в том числе в силу роста значения финансового сектора и обострения финансовых противоречий в международных отношениях.

Во второй половине XX — начале XXI в. кризисы, с появлением новых экономических центров капиталистического мира (США, Европы и Японии) и со становлением американского доллара мировой валютой, приобрели еще более глобальный характер. Особенно данный процесс ускорился с 1976 года, когда произошли окончательный отказ США от обмена доллара на золото, смена мировой валютно-расчетной системы и, соответственно, рост выпуска доллара. С конца 1970-х гг. расширилось кредитование развивающихся стран. Это породило крупную проблему их задолженности, влияющую на создание кризисных ситуаций на мировых рынках. Кроме того, начало компьютерной революции совпало с финансовой революцией и ростом значимости новых финансовых технологий и инструментов.

Если предпринять попытки найти общие черты между всеми кризисами, то в большинстве случаев, особенно, в XX веке, кризисный процесс начинался именно в, так называемом, третичном секторе экономики, преимущественно, на фондовом рынке. Всякий раз, анализируя источники кризиса, мы можем увидеть, как непосредственно перед спадом непомерно разрастается спекулятивная компонента экономики.

Для иллюстрации этого тезиса достаточно взглянуть на то, какую долю экономики США занимала сфера услуг непосредственно перед значимыми кризисами. На рисунке можно отметить устойчивую связь между ростом сервисной компоненты экономики, а, значит, и падением доли промышленности, и началом экономического спада. В частности, кризис 2008 г., как и кризис 1929 г., разразился после длительного периода роста доли сферы услуг в ВВП США.

Рис. 1 Доля сферы услуг в ВВП США

О Великой депрессии 1929–1933 гг. написано немало. Впрочем, в экономической литературе не до конца оценивается то обстоятельство, что рост и расширение производства в предыдущие годы происходили в условиях изобилия ссудных капиталов и увеличения значимости финансовых услуг в общем объеме ВВП. Рост значимости финансового сектора проявился, прежде всего, в увеличении выпуска ценных бумаг во всех странах мира и, особенно, в США. Свою негативную роль сыграла повышенная активность банков на биржах. Особенно выросла роль Федеральной Резервной Системы (ФРС) США. В определенном смысле, 1929 год стал «боевым крещением» данной организации, которая была создана в 1913 г., в частности, для укрепления и обеспечения стабильности экономики США. Но в данном случае после того, как политика ФРС, направленная на поддержание низкой учетной ставки, способствовала кредитной экспансии, с весны 1929 года стремительное повышение учетной ставки привело к ряду биржевых крахов октября и декабря 1929 г. и мая 1930 г. О масштабности кризиса свидетельствовало сокращение в 1929–1933 гг. объема мировой торговли в 3 раза.

Кризис 2008 г. начался на самом деле в 2006 г. как ипотечный кризис в США, затем в 2007 г. он перерос в кризис высокорисковых ипотечных кредитов, а в 2008 г. — в финансовый кризис, ставший мировым. Кризис привел к ухудшению основных экономических показателей в большинстве развитых стран, глобальной рецессии, росту безработицы, снижению цен на сырье и резкому снижению котировок на фондовых рынках.

И здесь не обошлось без участия Федеральной Резервной Системы США, которая на протяжении многих лет стимулировала рост спроса за счет удешевления кредитов через планомерное снижение учетной ставки.

Экономический спрос обеспечивали за счет печатания доллара. Причем система работала только потому, что кредитная ставка постоянно снижалась. У людей даже не спрашивали, есть ли у них возможность погасить задолженности. Предполагалось, что они сделают это за счет новых кредитов. Руководитель Федеральной резервной системы США Пол Уолкер поднял учетную ставку до 19%, что дало возможность на протяжении 30 лет за счет постоянного снижения стоимости кредитов рефинансировать частные долги. За это время банки и финансовые корпорации увеличили свою долю прибыли больше, чем на 50%. Иными словами, финансовый сектор получает больше половины всей прибыли экономики только по факту своего существования. Но ни одна экономика не может существовать, если вспомогательный, по сути, сектор получает больше, чем промышленность, наука.

В декабре 2008-го, когда учетная ставка ФРС стала равна «0», стало понятно, что механизм исчерпал себя. К началу кризиса в 2008-м совокупные расходы домохозяйств — а они дают 80% ВВП США — перестали расти. Сбережений у хозяйств не было, они были неактуальны, и перед кризисом составляли -5%. Объем задолженностей домохозяйств вырос вдвое: если до начала кредитного бума он составлял 60-65% от годового дохода, то в 2008-м — 120%. Это, видимо, критическая точка. При таких же показателях начались проблемы в Греции.

Всего же перед кризисом 2008-го домохозяйства тратили на три трлн. долларов больше, чем получали. А это примерно 20% американской экономики».

Однако, учитывая, что суммарный объем всех кредитных задолженностей домохозяйств в США значительно меньше оборотного финансового капитала в этой стране, нельзя не учитывать такой фактор, как небывалая доля производных финансовых инструментов в американской экономике, достигшая своего пика к середине 2008 года. Выпуск огромного количества ценных бумаг, подкрепленных другими ценными бумагами, которые, в свою очередь, подкреплены другими ценными бумагами и т.д. не могли не привести к тому, что данный финансовый «пузырь» был рано или поздно обречен лопнуть, что и случилось в 2008 году. Начинаясь, как правило, в финансовом секторе экономики, кризисы неизбежно перетекают в реальный сектор.

Становится очевидным, что в основе кризисных разбалансировок лежит глубинное столкновение труда и паразитизма.

Современная система мировых финансов несправедлива и неустойчива. Миру, так или иначе, придется находить способы ее изменения. Эти способы могут быть "потемкинской деревней", что происходит сегодня в условиях доминирования США и западного альянса, но в принципе решение задачи существует. Подойти к ее решению можно, если точно сформулировать саму задачу. Это требует понимания природы мировых обменов и финансов. Необходимо знать, как реально устроена мировая финансовая система, понимать ее генезис и закрытые, теневые стороны. Если бы не было мировых материальных обменов, то и вопрос о мировой единой обменной валюте не стоял бы. Корень проблем заключается в том, что страны, вступающие в международные товарно-денежные отношения, как и в индивидуальных обменах между людьми, объективно нуждаются в эквиваленте стоимости, который позволяет универсализировать платежи, откладывать платеж на материальный товар, накапливать богатство, может служить мерилом нематериальной стоимости (труда, например, или интеллектуальной собственности).

На роль эквивалента стоимости в истории претендовали как золото и иные ценные материалы, так и национальные валюты. Золото и иные ценные материалы, в силу своих физических свойств и непростого пути добычи, а также из-за недостатков общего объема, физически затрудненного оборота и по политическим и экономическим причинам, в конце концов стали уступать место валюте. Дело в том, что если одна страна хочет закупить что-то у другой, производящей этот продукт, то за продавцом последнее слово. Чем сильнее экономически, политически и в военном отношении продавец, тем бoльшие требования способен он предъявлять покупателю. Продавец, например, заинтересован предложить стране-покупателю кредит в собственной национальной валюте, чтобы тот оплатил покупаемый товар в этой валюте, но еще и заплатил процент за пользование кредитом. Выгода двойная. Почему покупатель идет на этот шантаж? А потому, что вынужден. Либо ему очень нужен товар, либо его политический режим подчинен так или иначе стране-продавцу, либо руководство страны коррумпировано или в политическом отношении является союзником правительства страны-продавца. Итак, чем сильнее в политическом, военном, экономическом отношении страна-продавец, тем больше у нее шансов превратиться в тех, кто выпускает не только собственную валюту, но и претендующую на оборот в мире. Национальная валюта начинает превращаться в мировую резервную валюту, эквивалент стоимости в международных обменах. Это дает доход.

Дело в том, что страна становится банкиром и кредитором, получая за торговлю своей валютой в мире разницу между ценой и себестоимостью. Это очень выгодный бизнес и невероятно стабильный.

Переставая различать собственную национальную валюту и мировую, страна-эмитент, если над этим процессом нет международного контроля, может попросту печатать валюту, сколько хочет, и приобретать на эту, по сути, крашеную бумагу реальные блага. Если страна настолько сильна в военно-политическом и экономическом отношении, что она при этом, например, предлагает половине мира свою политическую помощь как "ядерного зонтика" или как политического патрона различных, в частности клановых, интересов, если она настолько искусна, что правящие силы других государств служат интересам страны-эмитента в ущерб своим странам, то в таком случае формируется мировая паразитическая система, в которой главным действующем лицом выступает страна, которая выпускает мировую валюту. Описанная картина зародилась в мире века назад, а окончательно сложилась в течение ХХ века, после Второй мировой войны, и в текущее время в особенности. Мировые финансово-экономические кризисы могут являться результатом волевых усилий страны-эмитента, которая через организацию кризиса стремится восстановить падающую доходность мировой валюты.

Встают принципиальные вопросы: насколько это терпимо для мира, будет ли это терпимо бесконечно и не наступает ли после череды мировых кризисов, с нарастающим ущербом для стран мира, этап поиска мировым сообществом иных схем обустройства мировых обменов? Какие иные системы мировой резервной валюты могут быть созданы мировым сообществом? Кто и как конкретно представляет это самое мировое сообщество, с учетом того, что часть мира является заказчиком сложившейся паразитической системы и обеспечивает свое "просперити" за счет оставшейся части мира?

В принципе, та социализация в рамках национальных государств, которая прошла в ХХ в., как вызов, как задача выходит на уровень мировых отношений эксплуататоров и эксплуатируемых. Может ли проблема этого столкновения исчезнуть сама собой? Вероятно, нет. Может ли человечество избежать попыток силового подавления нежелающих больше выступать в качестве дойной коровы частей мира со стороны паразитирующей половины? В перспективе, вероятно, да. Но это произойдет в итоге череды силовых попыток, глобальных "воспитующих" кризисов, вероятно, военных конфликтов, глобальных терактов и ряда дестабилизирующих политических событий. Мир входит в эту полосу. Но вместе с политическим вызовом существует еще и технологический, финансовый и организационный вызов. А как может быть устроен альтернативный мир? Более справедливый, более социальный и нравственный? Могут ли опыт и решения, накопленные в рамках национальных государств, быть применены в мировом масштабе? На сегодня укрупненная схема мировых обменов и финансов выглядит, как показано на рис. 2

Рис. 2 Система современных мировых обменов и мировая резервная валюта

США, на основании длительного выстраивания военно-полтической системы доминирования в мире и единой западной цивилизации, солидарности "золотого миллиарда", эмитируют доллар как мировую резервную валюту, кредитуют правительства стран, финансовые организации по всему миру. США — крупнейшая экономика мира, но крупнейшая с учетом финансовых активов и оборотов. Вычти их — и экономика США становится уже как минимум второй. Ее уже опережает Китай. Когда-то роль сдерживающего фактора выполнял СССР. Кроме собственно падения доллара для мирового оборота и национального накопления в составе золотовалютных резервов, США фактически руководят зависимыми по отношению к ФРС системами Всемирного банка и МВФ, которые работают на общий механизм мирового паразитизма. Существующая паразитарная схема основана на нескольких главных ноу-хау или технологических решениях:

1. Эмиссия доллара осуществляется бесконтрольно со стороны мирового сообщества.

2. Мировая резервная валюта совпадает с национальной валютой.

3. Мировые регулятивные организации являются не мировыми, а сателлитными по отношению к национальному эмитирующему центру, а именно ФРС США.

4. ФРС является практически частной клановой структурой,стоящей даже над самим государством США.

5. Мировая финансовая система, в части эмиссии и распространения мировой валюты, фактически является клановой, частной, обслуживающей достаточно узкую группировку так называемых бенефициаров.

6. Мировая финансовая система, основанная на долларе, является паразитарной, обслуживает эксплуатацию почти всего остального мира узкой группой бенефициаров.

Соответственно, перечисленные начальные условия являются постановкой задачи по переустройству мировых финансов. Все инициативы, которые сегодня наблюдаются в мировом сообществе, так или иначе должны быть связаны с решением поставленной задачи или ее составных частей. Что наблюдается в действительности?

Собирается "Группа семи", неоднократно собирается и "Группа двадцати" (как только что в Санкт-Петербурге). Раз за разом поднимаются вопросы и выдвигаются предложения. Они в основном сосредоточены вокруг идеи более эффективного контроля падения мировых финансов, производных финансовых инструментов. Затрагиваются вопросы создания новых мировых финансовых регуляторов, выработки критериев оценки функционирования мировой финансовой системы. Однако легко заметить, что деятельность таких форумов напоминает толчение воды в ступе, обсуждение второстепенных вопросов и, в общем-то, мало отличается от того типа активности, которым поражены и МВФ, и Всемирный банк, и в немалой степени —ООН. США и западный альянс доминируют, манипулируют, тянут время и, в общем-то, подтверждают "диагноз". Именно они являются спонсарами паразитарной системы и добровольно от этой позиции отказываться не собираются. Причем в арсенале их сопротивления усилиям по ослаблению сверхвыгодного для них механизма находятся, как считают эксперты, и война, и терроризм, и политическое давление, и иные закулисные и преступные способы.