2020-06-12
76
Рэйчел! – крикнул Дженкс; он, оказывается, тут стоял. Руки у него были теплые и чистые, не липкие, как у меня. Подергав дверь, он просунул руку в окно и разблокировал ее. Когда дверь открылась, я отпустила Питера. Поджатой ноге стало вроде как холодно, я на нее глянула и почувствовала, как голова уезжает. На штанине расплывалось мокрое пятно, а по новенькой кроссовке бежал красный ручеек. Может, нога больше пострадала, чем мне казалось.
Питера вытащи, – прошептала я. – Ой. Ой, нет! – Дженкс поволок меня к двери, прочь от Питера. Подхватив меня на руки – я его всего перемазала кровью Питера, – он отнес меня к чистому участку холодной мостовой.
Сидя, – прошептала я, мне было холодно и голова кружилась. – Не клади. И кнопку не нажимай, пока его не вытащишь. Слышишь меня, Дженкс? Вытащи его!
Он кивнул, я спросила:
А где водитель грузовика? – Я вспомнила, что нельзя назвать его Ником.
Там с ним дама в медицинском халате.
С трудом подняв руку, я стащила с шеи амулет гашения инерции, второй из пары, сунула его Дженкеу, а он взамен дал мне пульт для взрыва азотной системы. Я прикрыла его рукой, а Дженкс пнул амулет в ближайший просвет в перилах, уничтожив половину улик страхового мошенничества. Дэвид с ума сошел бы.
– Подождешь нажимать, пока я не вернусь, а? – сказал Дженкс, покосившись на мою сжатую руку.
Не дожидаясь ответа, он бросился к грузовику, зовя пару мужчин из толпы себе в помощь, а надо мной склонилась какая‑то женщина.
– Отойдите! – крикнула я, отталкивая ее, и узколицая женщина в фиолетовом халате медика шагнула назад.
Откуда она взялась? Еще даже сирен не слышно.
– Я доктор Линч, – сухо сказала она, покосившись на кровь, которой я измазала ее халат. – Ну, замечательно. Похоже, у меня пациент из категории ГБДВ.
– ГБДВ? – переспросила я, и шлепнула ее по руке – она попыталась уложить меня на спину.
Хмурясь, она убрала руки с моих плеч.
– Головная боль для врача, – объяснила она. – Мне нужно проверить пульс и давление крови, пока вы лежите, а потом можете сидеть хоть до обморока, мне‑то что.
Я попыталась разглядеть Дженкса у нее за спиной, но он уже скрылся в кабине грузовичка.
– Ладно, действуйте, – согласилась я.
Она глянулана мою ногу, мокрую почта от колена.
– Здесь прижать сможете?
Я кивнула, чувствуя подступающую тошноту. Больно будет… Задержав дыхание в ожидании боли, я позволила ей взять меня за плечи и положить спиной на асфальт. Согнув колено, я взялась рукой за самое больное место на ноге; разумеется, заболело больше. Пока она развлекалась, я слушала испуганный гомон вокруг и смотрела в темнеющее небо сквозь перекрестье мостовых конструкций, рукой обхватив ребра и стараясь не подать виду, что они болят, – а то она и туда полезет. Вспомнив свой амулет от боли, я понадеялась, что он хоть немного помог Питеру, когда уже ничто ему бы не помогло. А я боль заслужила.
Врач фыркнула и велела мне лежать тихо, когда я повернула голову посмотреть на машины вокруг. На ближайшей полосе стояла черная легковушка с откидным верхом. Ее?
Взвизгнула рвущаяся ткань, ногу вдруг потянули.
Эй! – подскочила я, упираясь ладонью в асфальт. В глазах все посерело от боли, я задержала дыхание на миг и тут же взбесилась – она мне джинсы располосовала аж до колена! – Полсотни баксов, блин! – воскликнула я, и она меня окатила холодным взглядом.
Я так и решила, что это вас поднимет, – сказала она, снова кладя мою окровавленную руку мне на ногу и еще раз измеряя давление и пульс.
Мне было видно, что она живой вампир из хорошего рода, хоть она это по привычке скрывала; я с ней чувствовала себя в безопасности. Работая надо мной, жажду крови она будет тщательно держать в узде. У живых вампиров так принято – дети и раненые священны.
Не в силах успокоиться насчет джинсов, я дышала часто и мелко, глядя на хаос, освещенный желто‑оранжевым сиянием заходящего солнца.
– Ну‑ка, что у нас тут? – сказала она, и я отпустила ногу и со страхом посмотрела.
Смертельного кровотечения вроде бы не было – только легкое, да еще громадный зарождающийся синяк, но болело кошмарно. Не сказав ни слова, доктор Линч открыла аптечку и открыла запечатанную бутылочку.
– Успокойтесь, это вода, – сказала она, видя, как я напряглась.
Она полила водой ногу и держала ее железными пальцами, промокая и вертя, бормоча, что сосуды порваны, и что остановить кровотечение будет страшно трудно, но жить я буду. Моя трехлетней давности прививка от столбняка ее удовлетворила, но к моменту, когда она наконец решила, что хватит с меня мучений, и наложила эластичную повязку, у меня живот весь узлами завязался.
Кто‑то командовал трафиком, заставляя зевак проезжать мимо, не загромождать мост. Две машины с вервольфами остановились поблизости, вроде как «на помощь». Меня это нервировало. С одной стороны, пусть видят упавшую на пол с сиденья статую, с другой стороны – как бы чего лишнего не высмотрели.
Я не торопясь засунула пульт под здоровую ногу, подальше от взглядов. Ветер с пролива отдувал волосы с глаз. Я поглядела на прижатые к окнам проезжающих машин любопытные носы и засмеялась, хоть ребра и болели.
Нет, ничего, – сказала я, когда врач подозрительно на меня глянула. – Это не шок. Просто я жива.
Ну, похоже, такой и останетесь, – отозвалась она, беря меня за обе руки и укладывая их так, чтобы они опирались на колени и свешивались дальше. – Повезло вам.
Она полила водой из бутылки мне на руки, смывая грязь, потом перевернула их ладонями кверху. Джинсы промокли; в досаде я смотрела, как она берет из аптечки и открывает еще один пакет. Запахло антисептиком, хотя ветер тут же унес запах. Опять я дернулась и заойкала, когда она принялась смывать грязь и стекло с ладоней, опять она оценила мое нытье соответствующим взглядом.
Толпа вокруг росла; на Никовом грузовичке проглянула прежняя краска там, где смялся металл. Дженкс был внутри с Питером, Питера как раз выносили. По обочинам собирались вервольфы: кто на джипах, кто на крутых машинах, некоторые – на маленьких спортивных машинках. Ногой я чувствовала пульт, так и хотелось нажать кнопку и закончить с этим делом. Домой хочу. Ник.
А где тот тип, который в нас врезался? – спросила я, не находя его в окружавшей нас толпе.
Он цел, только колено повредил, – сказала врач, заканчивая с моими ладонями, Я их поднесла к глазам, разглядывая оставшиеся от ногтей следы. – По врачам побегает, но жив останется. – Темно‑карие глаза остановились на миг на швах у меня на шее. – С ним там ваш гномон, – сообщила она, и я моргнула. Гномон? Это еще что за зверь?
Она его отвлекает, пока ОВ не приедет записать его показания, – добавила вампирша, и у меня глаза сделались круглые. Она об Айви говорила. Она решила, что я – наследница Айви, а гномон – так называется другая сторона в этих отношениях. Логично. Гномон – это та штука, которая отбрасывает тень в солнечных часах. Я чуть не сказала ей, что Айви мне не гномон, но промолчала. Какая мне разница, что она думает?
ОВ? – вздохнула я, теперь, когда ясно стало, что я буду жить, начиная беспокоиться о том, как все представляется со стороны. Врач ловкими движениями перевязала мне обе ладони. Об ОВ я не забывала, но если грузовичок не загорится до их появления, избавиться от потерявшей силу статуи будет куда трудней.
Вслед за мной она посмотрела на грузовичок, застыв при виде Дженкса и еще двоих, вытаскивавших переломанное тело Питера. Я думала, она наорет на них, что его сдвинули с места, и вообще удивилась, что она возится с легко пострадавшими, а не с ним – явно пострадавшим тяжелее всех, – но тут она наклонилась близко ко мне, будто разглядывая что‑то в свете точечного фонарика, и сказала:
Ты плакала о Питере. О нас никто не плачет.
Потрясенная, я вырвалась у нее из рук.
Ты знаешь?..
С вампирской быстротой она вдруг оседлала меня, зажав мои бедра коленями и пригвоздив к бордюру. Я испугалась до чертиков. Одной рукой она держала меня за затылок, не давая двигаться, другой нацелилась мне в глаз фонариком – точно кинжалом. Она была в дюйме от моего лица, и никто не обращал внимания из‑за ее медицинского халата.
– Меня прислал де Лавинь. Он хотел убедиться, что ты останешься жива.
Я сделала вдох, еще один. Она была так близко, что мне видны были мелкие рубчики на щеке и шее – ей там когда‑то накладывали швы. Не шевелясь, я думала, что лучше бы мне не вызывать такого жгучего интереса у нежити. И чего им надо, блин?
– Я ему говорила оставить тебя в покое, – сказала она, захлебываясь ветром. – Потому что, думаю, ты его убьешь, если он станет на тебя охотиться. Но он только больше заинтересовался.
– Ну, спасибо, – ответила я под стук сердца.
Господи Боже, я вампиров никогда не пойму.
Она медленно опустила фонарик и слезла с меня.
– Рефлексы в норме, в травматологию везти не надо. Легкие чистые. Не соглашайся, чтобы тебя везли в больницу. Необходимости нет, только страховку погубишь, – сказала она, во мгновение ока превращаясь из жуткой до дрожи вампирши в профессионального медика. – С тобой у меня все. Амулет от боли хочешь?
Я покачала головой. Дженкс и другие двое осторожно положили Питера на землю в сторонке, и на меня навалилась вина за то, что я осталась в живых. Дженкс присел закрыть ему глаза, а те двое из уважения и страха отошли подальше. Лицо у вампирши стало пустым.
Меня здесь не было, о'кей? – сказала она. – Ногу ты себе сама перевязала. Не хочу давать показания в суде. Меня здесь не было.
Не сомневайся.
Взмахнув фиолетовым халатом, она исчезла в круговерти толпы, кишевшей вокруг единственного пятачка тишины – Питера на мостовой, брошенного всеми, изломанного и окровавленного.
С приливом адреналина я поймала взгляд Дженкса. Он опустился на мостовую возле меня так, чтобы видеть Питера краем глаза. Уважение к смерти. Он подал мне мою сумку, я поставила ее на колени, прикрыв пульт.
– Давай, – сказал он.
Уже выли сирены. Ехали они быстро, но добравшись до моста с закрытыми правыми полосами, ход они замедлят. За спиной у Дженкса я видела Ников грузовичок, искореженный кусок металла на колесах и без капота. В голове с трудом укладывалось, что я осталась жива.
Вервольфы подтягивались ближе, им явно хотелось забрать статую, но внутри золотого круга метров в пять радиусом между грузовичком и относительной безопасностью временного заграждения не было никого. Дженкс наклонился надо мной, защищая телом мое лицо, я зажмурилась и нажала кнопку.
Ничего.
Я приоткрыла глаз и глянула на Дженкса. Он глядел на меня в ужасе. Я нажала кнопку еще раз.
Дай я. – Он выдернул пульт у меня из рук и нажал сам. Пластиковая штучка весело кликала, и никакого взрыва, блин!
Дженкс! – воскликнула я полушепотом. – Ты что, и это починил?!
Нет! – ответил он, широко раскрывая зеленые глаза. – Я сам все монтировал. Система должна взорваться. Чертов долбаный пульт! Надо было, чтоб Джакс его делал. Не умею я паять этим Никовым долбаным паяльником! Спалил я, небось, эту фейрийскую хреновину, когда впаивал!
Дженкс! – оборвала я его, думая, что ничего хуже от него в жизни не слышала. С разгорающимся чувством провала я посмотрела на вервольфов. Как только здесь начнется полицейская суета, статуя исчезнет – и моя жизнь вместе с ней, сразу, как поймут, что она фальшивая. – Починить можешь? – спросила я, чувствуя холод в желудке.
Пять минут с паяльником, которого у меня нет, в уединенном месте, которого нет на мосту в двух сотнях метров над водой, в толпе из двух сотен добрых самаритян, которые ни фига не знают. Могу, а то. Ой, вдруг дело в батарейке?
Дело было плохо. Я сидела и переживала, пока Дженкс доставал батарейку и проверял ее языком. Когда он выругался и дернулся от удара, я подтянула коленки к груди, собираясь встать, и поморщилась от тупой боли в ноге. Айви с Ником не отходили от большого грузовика, Ника под чарами маскировки было не узнать. Пробивавшийся сквозь ограду моста ветер развевал волосы Айви. Она чуть качнула рукой, и я бросила на нее отчаянный взгляд. Поджав губы, она набросилась на Ника.
Ник опустил голову и так и стоял, пока она, упершись руками в бока, обстреливала его неслышимыми вопросами. У него одна штанина была пропитана кровью, и лицо было бледное. С раной ему легче будет попасть в больницу, где уже ждет врач‑вампир, чтобы объявить его умершим от осложнений, оформить все бумаги и выставить через заднюю дверь – вон из моей жизни. Питера перевезут в вампирское крыло, под землей, до момента, пока его тело не восстановится. Все продумано до мелочей. А чертов грузовик не взрывается.
Варианты есть? – спросила я Дженкса, забирая пульт и бросая его в сумку.
На бензобаке переключатель стоит, – сказал он. – Был бы здесь Джакс…
Джакса нет.
Я пошатнулась, Дженкс подхватил меня за локоть.
– А лей‑линейной магией взорвать не можешь?
– То есть как свечу зажигать? – Забросив сумку на плечо, я покачала головой. – Над водой линию не нащупать. А чтобы дотянуться до линии над землей, у меня фамилиара нет. – Я вдруг вспомнила о Рекс. Может, это удастся изменить. Пора бы.
А у Ника?
Я содрогнулась, вспомнив, как в прошлом году создала защитный круг, каналируя линию через Трента. Я его тогда вырубила. Мне было неважно, в общем, пострадает ли сейчас Ник – я просто хотела развязаться с делом, – но вопрос мог быть академическим: неизвестно, есть ли фамилиар у Ника.
– Пошли спросим, – сказала я, пытаясь встать.
Ребра отозвались болью. Обхватив их руками, я медленно втянула воздух и поднялась. Не было нужды тратить силы на то, чтобы казаться здоровой, так что я и не стала – согнулась в три погибели, мелко дыша. Ветер с пролива посвежел, закатное солнце скрылось за облаками. Скоро станет совсем холодно, так что мы правильно сделали, оставив Джакса дома приглядывать за кошкой.
Айви услышала мои шаги по решетке и обернулась с хмурым выражением, приберегаемым исключительно для меня – смесью гнева и тревоги. Она была на взводе. Кто бы ожидал.
Рэйчел! – бросился ко мне Ник, протягивая руки, как будто я должна их взять. Я остановилась, руки опустились.
С незнакомыми я так не здороваюсь, – сказала я, напоминая ему о его маскировке. – Особенно с теми, кто только что устроил мне аварию.
Он глянул на швы у меня на шее, и у меня вспыхнули щеки. Полюбовавшись моим смущением, он сделал непроницаемое лицо. Хоть выглядел он нисколько не похожим на себя, все равно это был он. Сохранился не только голос, но и те маленькие черточки, которые видит только бывшая любовница: подергивание мускула, движение пальца, раздраженный блеск в глазах.
– Ох, – заговорил он уже спокойнее. – Ничего ужасней мне испытывать не приходилось. С тобой ничего страшного? Ты не ранена?
Ничего ужасней не испытывал? – с горечью подумала я. Весь правый бок у меня был залит кровью Питера. Ник только и сделал, что врезался в нас на грузовике, а я держала на руках умирающего Питера, зная, что поступаю неправильно, но только это мне и остается.
– Пульт не работает, Ник, – коротко сообщила я, глядя, что он скажет. – Не знаешь, в чем дело?
Круглыми от непонятного мне чувства глазами он глянул на мою сумку – явно он видел, как я его туда засовывала,
– Как, то есть – не работает? Он должен!
Ник потянулся за пультом, Дженкс отдернул меня прочь, я ахнула от боли. Кроссовки едва находили твердую почву среди нагромождения металла. В мгновение ока Айви оказалась между нами. Люди вокруг занервничали – решили, что мы намерены взять правосудие в собственные руки, – а вервольфы смотрели, прикидывая, настоящая это авария или какая‑то наша афера. Тело Питера в облике Ника лежало на мостовой, кто‑то накрыл его плащом, и часть моей души корчилась и рыдала.
– Не тронь меня! – зашипела я. Пусть мне больно, но я готова была врезать Нику по морде. – Твоя работа, да? Решил, что подберешь разряженный Фокус и продашь вервольфам? А сам ты спрячешься, и когда они раскроют обман, то пойдут ко мне? Так вот, не выйдет у тебя! Я не позволю. Ты мою жизнь на кон ставишь, не свою!
Ник покачал головой:
– Не в том дело. Поверь мне, Рэй‑Рэй.
Дрожа от прилива адреналина, я отвернулась в сторону. Мне не нравилось, что грузовичок с бывшим Фокусом стоит у меня за спиной. Айви за ним приглядывала – как и Ник, – но слишком много вокруг слонялось вервольфов под видом свидетелей происшествия.
– Живи счастливо, Ник, – сказала я. – Только без меня.
Айви с Дженксом подхватили меня под руки и мы пошли прочь. И что мне теперь делать?
– И тебе счастливо быть тенью Айви, – громко пожелал он голосом, полным едкой злобы – от которой он открещивался еще с тех пор, как Айви впервые попросила меня стать ее наследницей.
Я повернулась, вскидывая перевязанную руку к швам на шее:
– Мы не…Я не…
Он только что сорвал нашу маскировку. Сволочь!
Три полицейского вида машины подтянулись по закрытой правой полосе, сияя желтыми и синими маячками: две ФВБ‑шных, одна из ОВ. А грузовичок не горел. Мать‑перемать, надо бы хуже, да некуда.
Ник, страшно похожий на себя даже под маскировкой, сидел, прислонясь к борту белого грузовика, обхватив руками окровавленное колено и саркастически поглядывая на федералов. Захлопали дверцы машин, начальственный голос потребовал поставить ограждение и убрать посторонних. Трое направились к нам.
– Ты дерьмо, – внезапно сказал Нику Дженкс. – Да нет, ты даже не дерьмо, ты питаешься дерьмом, как червяк навозный. Мы спасли твою драную человеческую шкуру, и это твоя благодарность Рэйчел? Если вдруг попадешься, я тебя собственными руками убью. Ты как фейрийское дерьмо, которое вечно воняет и никогда не сохнет.
У Ника мерзко перекосилась рожа:
– Да, я украл статую. А она убила человека и сплела демонское проклятие, чтобы не знали, что статуя осталась у нее. Так кто лучше – я или грязная ведьма, клейменная демоном?.
Я потеряла дар речи. Пульс зачастил, а голова закружилась. Ах, ты гад!
Айви бросилась к Нику, Дженкс ее перехватил, отбросил и бросился на Ника сам, используя инерцию ее движения. Кулак Дженкса звучно ударил Ника в челюсть.
Я ахнула, а парни из ОВ бросились к нам бегом. В ярости, но по сравнению с Дженксом все же спокойней, я стукнула Ника по морде.
– Сволочь! – крикнула я, отплевываясь от попавших в рот волос. – Ты в нас въехал!
Я бы больше сказала, но Ник прыгнул ко мне. Дженкс его не отпустил, и мы повалились все трое. Я инстинктивно подставила руки, и только повязки на ладонях не дали мне разодрать их в кровь. Боль прострелила руки и ребра, ногу сквозь разорванные джинсы холодом обжег металл.
Прочь от нее! – зарычала Айви. Она отдернула Ника в сторону и вверх, я вдруг снова смогла дышать и глянула вовремя, чтобы увидеть, как он бросается на Дженкса. Словно в отрепетированном танце, Дженкс поднял кулак и впечатал его точнехонько Нику в челюсть. Глаза у Ника закатились, и он рухнул пустым мешком.
Черт, вот это здорово было, – оценил пикси, тряся рукой. Толстый тип из ОВ схватил его за плечи. – Знаешь, как давно мне хотелось это сделать? – сказал он, давая себя оттащить. – Здорово быть большим!
Я так тряслась, что боялась рассыпаться, и все же встала, кивнула в ответ на невысказанный вопрос фэвэбэшника и послушно пошла, куда он мне показал, только он схватил меня за плечо, и все испортил.
Нет, Рэйчел! – крикнула Айви, и мне в последний момент удалось превратить удар с разворота в поворот с мотанием головы, будто я волосы откидывала назад. От адреналина в мыслях прояснело, я вздохнула глубоко до боли, фэвэбэшник меня отпустил, понимая, что я едва ему не заехала. Усы у него встали торчком, брови влезли на лоб и смотрел он на меня совсем по‑другому.
Он его убил! – крикнула я ради слушающих вервольфов и принялась рыдать, как положено потерявшей парня девушке. – Он его убил! Убил!
Увы, но лить слезы оказалось не так уж трудно. Как у Ника язык повернулся сказать такое даже со злости? Грязная ведьма, клейменная демоном. Ведьма, клейменная демоном! Ощущение, что меня предали, стало еще мучительнее.
Дженкс вывернулся из хватки двоих других типов, и пока они вопили и пытались его поймать, метнулся к моей сумке на мостовой. Ухмыляясь, он бросил внутрь мой бумажник и телефон, а потом все перетряхнул. Не уверена, но мне показалось, что пульт улетел за перила, и я вздохнула легче.
Тип из ОВ сграбастал Дженкса и надел на него наручники, потом поставил рядом со мной и с Айви. Мою сумку он тщательно обшарил, и только потом мне ее вернул. Я решила, что пусть себе шарит. Качать права с этой мрачной личностью показалось мне неразумным.
Спасибо, – шепнула я Дженксу и набросила ремень сумки на плечо. Ребра отозвались болью. Проходя мимо, я посмотрела на Ников разбитый грузовичок. Статуя была еще там, спасибо нервному типу из ФВБ, который всех отгонял прочь.
Всегда пожалуйста, – сказал пикси, прихрамывая.
В смысле, что ты ему вмазал.
И я об этом.
Сотрудник ОВ у моего локтя нахмурился было, но сменил настроение при виде прикрытого плащом тела. В конце концов, Дженкс Ника только стукнул, ничего непоправимого не сделал. Не убил, к примеру.
– Мэм, – сказал овэшник. – Прошу вас воздержаться от контактов с противной стороной, пока мы здесь не разберемся.
С удовольствием воздержусь – учитывая, насколько эта сторона сейчас мне противна.
– Да, сэр, – пообещала я, и тут он надел мне на руку серебряную зачарованную петлю в пластиковой изоляции и ловко ее затянул.
С‑супер.
– Эй! – возмутилась я таким насилием; Дженкс с Айви устало переглянулись. – В чем дело‑то? Я никого не трогаю, я и колдовать‑то здесь не могу!
На мосту уж точно.
Овэшник покачал головой. Ощущение у меня было – как в капкане, и Кистенов браслет на руку давил – он попал под эту завязку.
– Можно, я посижу с… с моим другом? – голос у меня удачно дрогнул, и толстяк овэшник утешающим жестом положил руку мне на плечо.
– Да, мэм, – гораздо мягче сказал он. – Его заберут в больницу, чтобы выписать свидетельство. Вам можно поехать с ними, если хотите. Примите мои соболезнования. Он, видно, был хороший человек.
Ага, план А – как убрать сумасшедшую ведьму с места происшествия. Прямо из учебника.
Спасибо, – сказала я, вытирая глаза.
За рулем вы были, мэм? – спросил он на ходу, и добавил, когда я кивнула: – Ваши права посмотреть можно?
Ох, блин.
– Да, сэр, – сказала я, роясь в сумке.
Через пять минут отделение ОВ в Цинциннати выложит ему всю мою подноготную. Мы остановились у черного овэшного «Шевроле‑блейзера» с открытой задней дверью – там устроено было отделение для собак. Так что, здесь собака работает? Я слышала, как за спиной у меня Айви и Дженкс говорят федералам, что мы все живем в одном доме. О Господи, бримстон Айви! От меня, наверное, несет, как от наркомана. Авария. Штрафные баллы. А вдруг у меня права отберут?
Прищурившись в потускневшем свете, овэшник разглядел мои права и улыбнулся.
Сейчас я их вам верну, миз Морган. А потом вы сможете поехать с вашим другом, да и вас тоже пусть посмотрят. – Он глянул на мои перевязанные руки и порванные джинсы, потом кивнул Дженксу и Айви и куда‑то скрылся, оставив нас на попечение двух других сотрудников.
Спасибо, – ответила я в пустое пространство.
Без сил, я привалилась к грузовику. Дженкса к нему же приковали наручниками, а эти двое из ФВ Б отошли чуть в сторону, чтобы успеть вмешаться, если что – но ясно было, что наш допрос они с радостью перепоручат ребятам из ОВ. Обхватив себя за локти ободранными руками, я смотрела, как катится в преисподнюю моя жизнь.
Мимо раздражающе медленно проезжали зеваки, прижимаясь носами к стеклу в попытках что‑то увидеть в сгущающихся сумерках. Новые джинсы порваны почти до колена. Грузовичок не загорелся. К трем уже представленным присоединилась четвертая стая вервольфов – та, что в армейском обмундировании. Все оборотни так и лезли к грузовику, парни из ФВБ и ОВ едва сдерживали их натиск. Что еще я забыла? Ах да. С моей помощью совершилось убийство, и того гляди все выплывет на свет. В тюрьму мне не хотелось. В отличие от Такаты, оранжевое мне не идет.
– Черт! – сказала Айви, лизнула палец и попыталась затереть свежую царапину на кожаных брюках. – Мои любимые!
Я глянула на грузовик, и узел в желудке стянулся еще крепче. Опершись на багажник «Блейзера», я в молчаливой ярости составляла каталог все прибывающих внутриземельцев.
Изящная блондинка‑ведьма наверняка специалист по извлечению информации – и не только из несчастных жертв, которым требуется утешение, но и из стукнутых тестостероном быков, которые ни с кем слова не скажут, если нет перспективы затащить собеседницу в постель. Вот тот парень слишком растолстел для настоящей работы на улицах, но с такими усами он просто должен быть важной особой. Наверняка хорошо умеет разводить в стороны драчунов. Именно он, скорее всего, предложит мне скостить срок, если я сдам остальных. Проводник с собакой пошел к большому грузовику, виновнику аварии, но явно скоро вернется к грузовичку Ника, а потом и сюда.
Я поискала и все‑таки нашла типа, слегка подвинутого на работе. Такой, знаете, который ни у кого не вызывает доверия и еще меньше любви, обычно колдун или вервольф, не доросший еще до толстяка с усами, и слишком гордый своим пистолетом, чтобы хорошо искать информацию. Здешний псих разгуливал вокруг сбитого грузовичка, то и дело поддергивая ремень стволом пистолета и поглядывая на мостовые балки, словно на них может засесть снайпер. А еще должен быть самый крутой детектив из 0В, – подумала я. Он или она мне на глаза еще не попадались, но здесь свежий труп – так что кто‑то непременно появится.
Сотрудники ФВБ сновали повсюду, фотографируя и измеряя. Такая усиленная активность меня вроде как озадачила, но, припомнив, какой объем данных мне вывалило отделение ФВБ в Цинциннати, когда пригласило расследовать убийства ведьм, я подумала, что зря удивляюсь.
Айви прислонилась к машине ОВ, скрестив руки – бесилась и сдерживала раздражение. На «скорую», куда повели Ника, она смотрела так, словно хотела убить его взглядом. А я? Меня больше всего волновало, как нам сжечь проклятую машину. У меня зрело чувство, что никак. К нам уже полз громадный эвакуатор, с сонной ленью вращая колесами. Наверное, хотели убрать с моста разбитые машины до того, как налетят репортеры.
Выскользнув из наручников, Дженкс присел рядом со мной на багажник, болезненно охнув.
Ты цел? – спросила я, хоть понятно было, что нет.
Синяки будут, – ответил он, пристально глядя на бывший синий грузовичок. К нему, надоедливо сигналя, подбирался эвакуатор.
О, – сказала я, перекидывая сумку вперед и принимаясь в ней рыться. – У меня амулет есть. Айви все равно амулеты у меня не берет, а про тебя я забыла – не привыкла, что ты такой большой, что можешь ими пользоваться.
А сама почему не воспользуешься? – спросил он, с болезненной гримасой расправляя плечи.
Морального права нет, – сказала я; горло у меня сжалось при взгляде на Питера.
Я порадовалась, что Дженкс не стал меня переубеждать. Укол иглы я едва почувствовала. Айви пошевелилась – я поняла, что она уловила запах свежей крови даже на ветру, но о ней я могла беспокоиться меньше, чем о любом другом вампире. Как правило.
Спасибо. – Дженкс с явным облегчением накинул шнурок на шею. – Вот интересно, а ты не сможешь делать малюсенькие амулеты? Я о них буду вспоминать с тоской.
Надо попытаться, – ответила я, думая, что на попытки у меня примерно неделя, если только грузовик вдруг не загорится от взгляда Айви. Как только вервольфы поймут, что артефакт фальшивый, они постучат мне в дверь. Если, конечно, я в тюрьму не угожу. Чувствовала я себя так, словно мы трое школьников перед дверью директора. Не то чтобы мне приходилось перед ней стоять… Часто, то есть.
Грузовичок Ника вползал на эвакуатор под жуткий аккомпанемент стонов лебедки и визга гидравлики. Водитель в грязном синем комбинезоне и надвинутой на глаза кепке двигался неторопливо, вроде бы без системы нажимая кнопки и передвигая рычаги. Сверхбдительный овэшник его поторапливал, чтобы эвакуатор смылся с глаз до прибытия первой машины с репортерами.
Водитель прихрамывал, такой одинокий среди затянутых в форму сотрудников ФВБ и ОВ, и я подумала, что с их стороны жестоко заставлять пожилого человека двигаться быстрей, чем ему удобно.
Для освещения территории установили мощные строительные прожектора, в четверти мили от нас зарокотали генераторы, и мягкое свечение вдруг превратилось в резкий свет, напрочь перебивший серую полутьму тускнеющего заката. Рокот генераторов постепенно стал привычным, мозг опять закипел в поисках спасения, я бросила иглу для пальца обратно в сумку и вздохнула.
И похолодела, ощупывая в сумке привычные предметы. Не только пульта там не хватало. Я потрясенно уставилась в темные внутренности сумки, подставляя ее под свет. В голове мелькнуло воспоминание о том, как Ник сбивает меня с ног и вся моя мелочевка вываливается из сумки на решетку моста.
Нету, – с чувством нереальности происходящего сказала я. Подняв голову, я встретила вопросительный взгляд Дженкса, потом Айви – она шагнула к нам от своей машины.
Статуэтка волка пропала, – объяснила я, думая, смеяться мне или ругаться, что я оказалась права в недоверии к Нику. – Этот гад ее украл. Сбил меня с ног и забрал.
Права я была, что засунула тотем в вещи Дженкса, между шелковыми трусами и дюжиной зубных щеток. Черт, я бы предпочла на этот раз ошибиться.
– Трахать мои ромашки!.. – оценил пикси. – Вот зачем он в драку полез.
Ошеломленное лицо Айви озарилось пониманием. По крайней мере, она так решила, что все поняла.
Погодите, – сказала она, шагая от машины прочь.
Айви, постой, – позвала я, жалея, что не рассказала ей о подмене, хотя вслух орать, что Ник спер фальшивку, я бы все же не стала. Я вскочила с багажника, тело прострелило болью – напоминая, что меня только что сбил грузовик. – Айви! – крикнула я, и к ней направился тип из OB.
Я быстро! – бросила она, не оборачиваясь.
Она помчалась через закрытые полосы, со всех сторон к ней сбегались типы в форме. Я попыталась дернуться следом, но один из усатых тут же сцапал меня за локоть. Перед глазами поплыли видения судебных заседаний и тюремных камер – Айви уложила первого ее коснувшегося точным ударом в челюсть.
Поднялся крик; я с чувством тошноты вспомнила, что они с Дженксом как‑то раз вывели из строя целый этаж сотрудников ФВБ. Но на этот раз у нее агенты ОВ в противниках.
Надо было нам ей сказать, – выразила я сожаление. Дженкс хмыкнул, потирая запястья, где были наручники.
Пусть пар выпустит, – сказал он и добавил шепотом: – Черт возьми, глянь!
В ослепительном ртутном свете зеленые глаза сверкали, но я проследила их взгляд к эвакуатору, и у меня отвисла челюсть. Яркий прожектор высветил то, что раньше скрывали сумерки. Руки у водителя эвакуатора были безупречно чистые, а темное пятно на штанине комбинезона казалось слишком мокрым для масла.
– Ник, – выдохнула я, не понимая, как ему удалось мгновенно перекраситься в седину. Так‑то он остался как был, при моем маскирующем амулете, но в кепке и спецовке выглядел неузнаваемо.
Дженкс шагнул ко мне, шепча:
– Что он там делает, Тинкины сады греха меня забери?
Я качнула головой; вервольфы вокруг тоже на Ника пялились. Черт все побери с потрохами, они тоже его узнали!
– Он думает, что Фокус у него, – сказала я. – И пытается и оригинал забрать.
– А нам оставит пустую сумку? – скривился от омерзения Дженкс. – Слизняк давленый! Если он не поедет в больницу и не помрет официально, то мы останемся с трупом вампира и попыткой мошенничества по страховке. Рэйч, я для тюрьмы слишком красивый!
Похолодев, я повернулась к Дженксу.
– Надо его остановить.
Он кивнул, я сложила руки ковшиком и крикнула:
– Айви! Эвакуатор!
Не сказать, чтобы очень хитроумно, но результаты дало. Айви одного взгляда хватило, чтобы узнать Ника. Вскрикнув, она отшвырнула последнего агента ОВ и понеслась к машине – только чтобы полететь на землю от удачной подножки уже упавшего овэшника. Она растянулась и в две секунды на руках у нее защелкнулись наручники.
Дженкс побежал в сторону, отвлекая стороживших нас типов из ФВБ. Думая, как красиво все это будет смотреться в моем резюме, я выскользнула из кольца и рванула к эвакуатору. В спину неслись крики, а кто‑то, наверное, оружие достал, потому что я услышала:
– Стой, стрелять буду!
Стреляй‑стреля, – подумала я. Если меня подстрелят, я с ними судиться буду до нового Поворота. На мне ничего опасней амулета от боли нет – и они это знают, потому что меня обыскали.
В этот примерно момент Ник просек, что я к нему бегу. В явном испуге он рванул дверь, двигатель взревел, перекрывая шум генераторов, и все вокруг заорали. Кто‑то пронзительно свистнул, вожак незнакомой мне военизированной стаи махнул рукой, указывая направление. Загудели сигналы – три спортивных машины встали посреди дороги и оттуда повалили вервольфы. Они бежали к нам с угрюмыми рожами, а я тоже не светилась от счастья.
– Остановить его! – пролаял кто‑то из вожаков, и я помчалась быстрей. Я до Ника первая доберусь, а если кто на дороге встанет, получит пинок в живот. Ник мне в душу наплевал и оставил разгребать за ним дерьмо. И не в первый раз.
Я не отрываясь глядела на грузовик, который дернулся вперед, едва не заглохну в, но тут перед глазами вспыхнуло облачко пыльцы.
Джакс? – потрясенно воскликнула я, останавливаясь.
Здрасти, миз Морган! – Недоросток‑пикси парил у меня перед носом, держа амулет почти с себя размером, глаза у него горели, а крылья покраснели от восторга. – Ник просил меня сказать вам, что он извиняется, и что он вас любит. Правда любит.
Джакс! – только и сказала я, хлопая глазами на растворяющийся след пыльцы. У эвакуатора уже колеса дымились – так старался Ник заставить его двигаться. Он рванул машину вправо, колеса заклинило. Я похолодела, поняв, что он едет прямо на меня. Видно было, как он сражается с громадным рулем, пытаясь его повернуть побелевшими руками, со страхом в глазах.
– Рэйчел, уйди с дороги! – взвизгнула Айви сквозь рев двигателя.
Я не могла двинуться с места. Колеса повернулись, объезжая меня, шины под тяжестью опасно сплющились. В меня врезался Дженкс, отталкивая дальше в сторону. Сдавленно охнув, я шлепнулась на мостовую в третий раз за час. С жутким ревом эвакуатор проехал дальше в облаке дизельного дыма, что‑то затрещало, потом грохнуло так, что у меня все внутри подпрыгнуло, а по позвоночнику будто волна прокатилась. Дженкс прижал мою голову к земле, и прогремел второй удар.
Что же это такое у блин? О колотящимся сердцем я столкнула Дженкса и подняла голову. Эвакуатор потерял управление, шины порвались в клочья. Стреляли по ним, что ли?
Я встала на ноги как раз когда эвакуатор с грузовичком Ника круто завернул, обходя разбегающихся репортеров. Шины визжали, двигатель ревел из последних сил, тормоза горели, зажатые до предела. Машина двигалась по инерции – прямо к временному ограждению моста.
– Ник! – крикнула я, когда эвакуатор проломил перила будто солому и канул в невыносимую тишину.
Сердце билось где‑то в горле. Я проковыляла к краю, скрючившись от боли в три погибели.
Дженкс пошел за мной и отдернул меня назад, когда я подобралась к сломанным заграждениям. Отводы веяло ветром, сдувало волосы назад. С чувством головокружения я заглянула вниз.
У меня началась гипервентиляция, в глазах потемнело; я сбросила с себя руку Дженкса, бормоча: «Все о'кей», но там внизу не видно было ничего. С высоты в двести метров даже эвакуатор кажется маленьким.
А в нем был Ник. Господи Боже.
Тише, Рэйч, – сказал Дженкс, отводя меня и заставляя сесть.
Ник, – бормотала я, широко раскрывая глаза и чувствуя под задом холодную мостовую. Нет, я не свалюсь в обморок. Нет, блин! Край моста просел под тяжестью рухнувшей машины, видна стала металлическая основа – того и гляди кусок оборвется. Меня обступили начищенные ботинки – это федералы пялились на меня сверху. В первых рядах взбудораженной толпы стояли вервольфы, одетые по‑разному – в костюмы, в косухи, в армейскую форму, только выражения лиц у них были одинаковые. Шок и недоверие. Пропала статуя.
У овэшника, с тихими чертыханиями заглядывавшего через край, затрещала рация.
– Ральф, – представился он, нажав кнопку. – У нас тут два грузовика с моста рухнули, человек утонул. Улыбайтесь, нас покажут по всем каналам.
Что ему ответили, я не расслышала – слишком шипела рация и слишком колотилось сердце. Я пыталась уместить в голове события. Он упал с моста. Ник упал с моста.
– Угу, – сказал Ральф. – Подтверждаю: эвакуатор с загруженным грузовиком‑пикапом упал с моста, водитель в воде. Хорошо бы сюда катер пригнать. Кто‑нибудь помнит номер Маршалла?
Он выслушал ответ и повесил рацию на пояс. Упершись руками в бока, уставился на воду. Негромкие ругательства сыпались из него в такт облачкам серого дыма от его сигареты, перемешанного с едва уловимым другим ароматом. Ральф оказался живым вампиром, первый местный вампир, которого я видела, если не считать ту, что перевязала мне ногу. Интересно, чью шею он отказался куснуть, что его заслали в такую дыру вдали от городской суеты, где вампирам раздолье. Я подняла голову.
– Его спасут? – спросила я.
Ральф ответил мне удивленным взглядом.
– Мэм, – сказал он, решив уделить мне внимание. – Он умер от сердечного приступа, еще не долетев до воды. А если не успел, то погиб от удара о воду. С этой высоты упасть – все равно что в кирпичную стену врезаться.
Я моргнула, пытаясь осмыслить информацию. Кирпичная стена. Для Ника сегодня это уже вторая. Перед глазами у меня все поплыло, я будто заново увидела Джакса с огромным амулетом. Неужели…
А тело? – допытывалась я. – Когда смогут достать тело?
Никогда. Его не найдут, – ответил Ральф. – Его течением унесет в озеро Гурон быстрее, чем зеленая кукуруза проходит сквозь туриста. Ему конец. Единственное спасение для него – это если он уже был мертв. Черт, хорошо, что не мне в этот раз говорить с его родственниками. Спорить могу, что у него жена и трое детишек.
Я согнулась пополам – до меня начала доходить реальность случившегося. Господи Боже, я дважды дура. Ник не погиб, рухнув с моста. Начиная с момента, как я сказала ему, что статую он не получит, он затеял обман – и я с готовностью заглотила крючок.
– Его звали Ник, – прошептала я, и овэшник резко развернулся с удивлением на морщинистом лице. Айви с Дженксом застыли на месте. Я срывала нашу легенду, но нас вскоре будут допрашивать по отдельности, а говорить мы должны одно и то же. – Ник Спарагмос, – продолжала я, лихорадочно соображая. – Мне поручили отыскать одно произведение искусства, и он мне помогал. Я независимый розыскной агент из Цинциннати, и сейчас веду расследование.
Правда – штука хорошая.
– Ник не должен был здесь находиться? – добавила я, глядя на напряженные плечи Айви. – Но когда тот тип в нас врезался и убил Питера. – Голос у меня прервался от неподдельной боли в сердце. – Питер только должен был убедиться, что предмет попадет в нужные руки. Ему ничего не грозило. Те люди, у которых мы отняли… Наверное, они подстроили аварию, чтобы получить предмет обратно до передачи законному владельцу. Ник приехал с эвакуатором, чтобы не дать им забрать предмет. Он так и оставался в грузовичке, и Ник его бы увез, но кто‑то прострелил ему шины. О Господи, он упал с моста!
Вкрапления лжи посреди чистой правды, от которой я тут же залилась слезами.
Дженкс легонько сжал мне плечо в знак того, что понял. Питер погиб в результате несчастного случая, так что страховая компания заткнется. Ник погиб, рухнув с моста, так что заткнутся вервольфы. Что Ник и тот грузовик вел, никому не придет в голову – исчезновение водителя объяснят нормальным побегом с места происшествия. А если кто‑то полюбопытствует и узнает, что грузовик принадлежит де Лавиню, то это вампира страховая компания обвинит в несвоевременном прекращении жизни его подопечного, а не меня.
Вот и отлично. Кажется, мне удастся выпутаться.
Я почти осязала, как Дженксу становится легче, но Айви так и оставалась завязанной в узел – она‑то не знала, что Ник смылся ни с чем.
Подошел тот овэшник, что забрал у меня права.
Привет, Ральф. Быстро ты сюда добрался. – Он повернулся ко мне, глядя с пониманием, как колдун на колдуна, и протянул мне мои права. – Как вас занесло так далеко от Низин, миз Морган?
Вы из Цинциннати? – удивленно глянул на меня Ральф. – То есть, вы – Рэйчел Морган? – Он поглядел на Айви. – А вы – девица Пискари. Зачем вы забрались так далеко на север?
Чтобы угробить бойфренда моей напарницы, – ответила она, и Ральф принял ее угрюмый тон за черный юмор. Он уже достал ключ от наручников и снимал браслеты у нее рук, и нахмурился, когда повернулся к Дженксу и заметил, что на нем наручников нет. Я подняла к нему руку с черной завязкой, и он перекусил проволоку специальными кусачками, привешенными к кольцу с ключами. Надо будет такие же завести.
– Где вы остановились? – спросил Ральф у Айви, растиравшей освобожденные запястья. – Я бы хотел с вами поговорить, пока вы не уехали.
Айви сказала ему адрес, пока я таращилась на воду. Ник не погиб, и шок от вида его падения с моста сменился нехорошим удовлетворением. Я его переиграла. Переиграла в его собственной игре. На трясущихся ногах я отошла от края. Айви быстренько закончила разговор с Ральфом, и, подхватив одной рукой ее и другой Дженкса, я начала хихикать. Мне интересно было, как мы в мотель вернемся. Втроем в Кистенов «корвет» нам не влезть.
Тинкины маргаритки, – шепнул Дженкс Айви у меня за спиной, – Не вынесла.
Все со мной нормально, – сказала я, чертыхнулась и рассмеялась. – То есть с ним все нормально. Этот псих сволочной жив.
Дженкс скорбно глянул на Айви.
– Рэйч, – мягким тоном сказал он. – Ты же слышала того федерала. Я еще на салфетке читал, сколько людей погибло при строительстве моста. Такой удар о воду никто не перенесет. А даже если он не убился сразу, то потерял сознание и утонул. Ник ушел, Рэйч.
Мы прошли мимо кучки репортеров, я неглубоко вздохнула, чувствуя успокаивающую боль в ребрах. Я жива, и скорее всего и дальше жить буду.
– Ник тоже читал, – кивнула я в тускнеющем свете. – Он ушел, да. Но не погиб.
Дженкс собрался возражать, я его прервала.
Здесь был Джакс, – сообщила я, и Дженкс замер как вкопанный посреди закрытой полосы. Вокруг сновали люди, но на нас внимания не обращали.
Джакс! – воскликнул он, и Айви ткнула его в бок.
Заткнись, – прошипела она.
Он нес амулет гашения инерции, – сказала я, и на лице Дженкса надежда сменилась разрывающим сердце пониманием. – Джакс должен был слететь с ним к грузовику до того, как он ударится о воду.
Дженкс побледнел.
– И еще система впрыска азота, – продолжила я. – Она так и не взорвалась. Ник взрыватели приспособил, чтобы порвать шины, он знал, что эвакуатор своим весом проломит ограждение.
У Айви на лице не отражалось ничего, но в глазах разгоралась чернота гнева.
Покачав головой, я отвернулась, чтобы не успеть испугаться.
– Я позвоню Маршаллу уточнить, но уверена, что он не досчитается кой‑какого снаряжения. Я ни разу не заглядывала в ящик для инструментов, который Ник смонтировал в грузовичке. Он плывет отсюда прочь, и зуб даю, что Джакс улетает с ним.
Дженкс застонал, и мне так захотелось сказать ему, что я вру. Я посмотрела ему в глаза, чувствуя его страдание. В глазах у него отражалась боль предательства, о которой он никогда не скажет. В последние несколько дней Дженкс обучил Джакса чему только мог, в надежде, что юный пикси займет его место. А Джакс воспользовался новыми знаниями, чтобы нас подставить. Вместе с Ником.
– Мне так жаль, Дженкс, – сказала я, но он отвернулся, сгорбив плечи. Он даже постарел как будто.
Айви старательно заправляла за ухо выбившуюся прядь.
– Мне тоже жаль, Дженкс, но у нас большие проблемы. Как только Ник счастливо устроится в новом месте под новым именем, он продаст эту чертову штуку и начнется ад на земле – драка между вампирами и вервольфами.
У меня внутри что‑то будто сжалось и затвердело, последние остатки добрых чувств к Нику испарились. Не разжимая губ, я улыбнулась Айви и повыше поддернула сумку на ушибленном плече.
Он ее не продаст.
– Почему это? – хмыкнула она.
Потому что у него фальшивка. – Я высмотрела Кистенов корвет у сваи. Может, мы устроим себе праздник и переберемся на ночь в «Холидей Инн»? И я залезу в горячую ванну! – Я не в статуэтку волка переместила проклятие, – поспешила добавить я, вспомнив, что недоговорила, – а в тотем, который Дженкс купил для Маталины.
Айви вытаращилась на нас и догадалась по отсутствию реакции у Дженкса, что не знала только она. Дженкс смотрел в пустоту, сраженный мыслью, что его сын только что бросил в грязь все, что ему было дорого.
– И как долго вы собирались хранить это в тайне? – осведомилась она, и щеки у нее порозовели.
Ей шло злиться, и я улыбнулась – на этот раз искренне.
– Если бы я тебе сказала, пришлось бы тебя еще пару дней уговаривать изменить твой план. – Она фыркнула, и я взяла ее за руку. – Я уже начала тебе говорить, но ты помчалась на Ника как ангел мести.
Айви скосила глаза на мою руку у себя на локте, и я ее убрала, поколебавшись разве что на мгновение.
Ник сволочь, – сказала я, – но сволочь умная. Если бы я тебе рассказала, ты бы среагировала по‑другому, и он бы догадался.
Дженксу‑то ты рассказала.
Так тотем у него в чемодане в трусах спрятан! – возмутилась я. Мне хотелось уйти от этой темы. – Господи, Айви, не стала бы я рыться в белье у Дженкса, не поставив его в известность.
Айви надулась. Шестифутовая секси‑вамп в поцарапанной черной коже скрестила руки на груди и надулась.
– Меня опять небось на общественные работы пошлют за драку с сотрудниками ОВ, – проворчала она. – Вот спасибо тебе.
Я расслабилась, услышав в ее словах прощение.
– Ну, хоть он его не заполучил, – сказала я. Айви махнула рукой как будто с презрением, но понятно было, что настроение у нее стало лучше.
Дженкс сумел слабо улыбнуться, глянул на «корвет».
– Можно, я поведу? – спросил он.
Айви поджала губы.
Мы втроем туда не поместимся. Может, Ральф нас подбросит? Подождите минутку, ладно?
Да поместимся, – сказал Дженкс. – Сиденье отодвинем до упора, и Рэйчел сядет мне на колени.
Айви стояла на своем, но и Дженкс уперся. А у меня слова замерли на губах, когда взгляд наткнулся на пятачок спокойствия посреди бурления репортеров, зевак и властей. Рот у меня открылся. На бетонном барьере стоял Бретт, глядя поверх голов. Смотрел он прямо на меня, и поймав мой взгляд, поднял руку в салюте к козырьку кепки. Посередине кепки на месте значка красовалась дыра. Символическим жестом он снял кепку и уронил на решетку моста, а потом повернулся и пошел в сторону Макино.
До меня дошло вдруг: он думал, что это я. Я похолодела. Он решил, что это я взорвала шины у грузовика и убила Ника – за то, что он пытался меня надуть. Блин. Я не могла понять, на пользу мне пойдет такая репутация или во вред.
– Рэйч? – Дженкс отодвинул пассажирское сиденье до пора и вернулся ко мне. – Что случилось?
Я провела рукой по застывшему лицу и посмотрела в обеспокоенные глаза Дженкса.
– Нет, ничего.
Решив обдумать все на досуге, я вместо этого принялась мечтать о ванне. Я переиграла Ника в его собственную игру. Вопрос был в том, переживу ли я свою победу?
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Я поскользнулась на неровном тротуаре – и перестук каблуков, выпадающий из ритма ходьбы, глухо отдался в воздухе, тяжелом от вечернего дождя. Легкое подергивание в ноге напомнило, что я еще не совсем в норме. Солнце давно зашло, ночь, тесная и теплая, стала из‑за туч еще темнее, чем должна была быть. Я прошлепала по лужице в настроении слишком радостном, чтобы беспокоиться из‑за промокших ног. На кухне поднималось тесто для пиццы, а с собой у меня был пакет из бакалеи с разнообразной начинкой.
Сегодня обед будет рано: у Айви работа, а меня Кистен ведет в кино, и я не хочу наедаться попкорном. Проходя под фонарем мимо чахлого городского клена, я протянула руку и погладила на ходу его листья, улыбнувшись их мягкому прикосновению. Они были влажные, и рука у меня стала мокрая и прохладная под ночным ветерком.
На улице было тихо. Единственная живущая здесь человеческая семья сидела дома и смотрела телевизор, а все остальные соседи – на работе или в школе. Городской шум Цинциннати доносился издали – как рычание спящих львов.
Я поправила лямку новой холщовой сумки, думая, что пока нас не было, весна переключилась на высшую передачу. Почти год прошел, как я ушла из ОВ – а я все еще живу, вот. Живу, и неплохо живу. Да что там неплохо – великолепно!
В темноте кто‑то тихо кашлянул, но я не дернулась и с шага не сбилась. Кашель был с той стороны улицы, и я осмотрелась–там стоял мускулистый вервольф в джинсах и костюмной рубашке. Который уже неделю за мной гоняется – Бретт.
С усилием разжав зубы, я уважительно кивнула ему головой, получив в ответ приветственный жест. И пошла дальше по улице, размахивая свободной рукой и наступая во все попадающиеся по дороге лужи. Бретт меня не тревожил. Что он будет искать Фокус, мне приходило в голову – чтобы либо подтвердить его гибель, либо с его помощью возвратить себе расположение Уолтера – но вряд ли последнее. Похоже, что он стал одиночкой, когда бросил свою кепку с Макинакского моста и пошел прочь. А сейчас он просто наблюдал. Дэвид так себя вел пару месяцев, пока, наконец, обозначил свое присутствие. Вервольф, неуверенный в своем ранге, терпелив и осторожен. Придет ко мне, когда будет готов.
Но настроение у меня было слишком радостное, чтобы еще и на это заморачиваться. IIIвы сняли, шрамы тоненькие и легко скрываются. Хромота проходила, а после того проклятия, с помощью которого я перекидывалась, у меня ни одной веснушки не осталось. Податливый воздух легко входил и выходил с каждым вдохом и выдохом, и чувствовала я себя нахально и уверенно. Нахально, уверенно и отвязно в вампирской работы сапогах и летчицкой куртке Дженкса. На мне была кепка, которую Дженкс спер у островных вервольфов, и она прибавляла колорита к этому образу. Продавец в угловом магазине решил, что я симпатяга.
Я прошла мимо своей машины под чехлом в открытом гараже, и настроение у меня стало чуть похуже. ОВ у меня отобрало права, а это несправедливо. Я их избавила от целого самосвала политического дерьма, а они мне хоть спасибо сказали? Нет, они отобрали у меня права.
Но я не желала расставаться с хорошим настроением и усилием воли разгладила морщины на лбу. ОВ публично объявила на последней странице газеты, что с меня сняты все подозрения в каких бы то ни было противозаконных действиях с моей стороны, связанных с прискорбными инцидентами со смертельным исходом, произошедшими на том мосту. Но приватно один неживой вампир долго меня доставал за то, что я попыталась сама укротить столь мощный артефакт, а не отдала его им. И не отставал он от меня до тех пор, пока Дженкс не пригрозил, что отрежет ему яйца и сделает мне из них волшебную погремушку. Вот тут и начинаешь ценить друзей.
Этот неживой вампир не добился от меня признания, что я планировала убийство Питера, и это его злило бесконечно. Он был достаточно опасен – белоснежные волосы, заостренное лицо, и хотя он достал меня так, что я бы уже ребенка от него согласилась родить, но запугать меня настолько, чтобы я забыла о своих правах, было ему не под силу. Я выжила в борьбе с Пискари, которому на эти права было плевать. На меня ОВ всей страны кипятком плевалась, считая, что Фокус ушел на тот свет вместе с Ником, хотя должен был попасть именно в ОВ.
Поиски артефакта на дне залива шли круглосуточно. Местные считали это дуростью, потому что течение должно было все вынести в озеро Гурон почти сразу, как грузовик в воду свалился; я считала это дуростью, потому что настоящий артефакт лежал, спрятанный в гостиной Дженкса. Учитывая, какую позицию заняла ОВ, упрятать меня за решетку они не могли, хотя, придравшись к штрафным очкам после инцидента с Питером, права могли отобрать – и отобрали. И выбор у меня был – либо шесть месяцев кататься на автобусе, либо идти снова на курсы вождения. А это уж упаси Господь – я бы там самая старшая была.
С тускнеющим на ходу настроением я взлетела по лестнице церкви через ступеньку, и нога ответила на это протестом. Я рванула на себя тяжелую деревянную дверь, вошла и глубоко вдохнула, наслаждаясь ароматом томатной пасты и бекона. Тесто для пиццы уже должно было созреть, а соус Кистена томился на медленном огне большую часть дня. Сам Кистен днем составил мне компанию в кухне, когда я пополняла запасы в своем буфете с амулетами. И даже убрать потом помог.
Я закрыла за собой дверь почти без стука. Все окна в церкви были открыты, впуская влажную ночь. Я не могла уже дождаться, когда завтра доберусь до сада, и даже пару пакетиков семян приготовила заранее, чтобы их испробовать. Айви смеялась надо мной и над пачкой каталогов семян, которые меня нашли вопреки перемене адреса, но я ее как‑то поймала за чтением одного из них.
Заправив за ухо выбившуюся прядь, я подумала, не разориться ли на десятидолларовый‑за‑семечко пакетик черных орхидей, которые она рассматривала. Их чертовски трудно достать и еще труднее вырастить, но если Дженкс будет помогать, чем черт не шутит?
Сбросив мокрые ботинки и куртку, я оставила их у двери и в носках пошла по тихому святилищу. В высокие фрамуги над витражами влетел шорох‑проезжающей машины. Пикси много часов сдирали старую краску и смазывали петли, так что теперь фрамуги можно было открыть длинным шестом, который я нашла на лестнице на колокольню. Экранов на окнах не было, отчего свет и был выключен. И пикси тут тоже не было. Мой стол снова стал моим – слава всему святому, что есть на свете.
Мой рассеянный взгляд пробежал по цветочным горшкам, которые Дженкс оставил на столе, и вдруг я дернулась и остановилась – вспыхнула из‑под кресла пара зеленых глаз. Медленно‑медленно я выдохнула.
– Вражья котиха, – выругалась я шепотом.
Эта Рекс меня когда‑нибудь напугает до инфаркта, если не разобьет раньше сердце. Я нагнулась ее поманить, но Рекс не шевельнулась, не моргнула, даже кончиком красивого хвоста не дернула.
Она меня не слишком жаловала с самого начала. К Айви она относится прекрасно. Очень полюбила сад, кладбище, живущих там пикси – но не меня. Этот шарик рыжего меха согласен спать на кровати Айви, мурлыкать у нее под стулом за завтраком, выпрашивая лакомство, сидеть у нее на коленях, а на меня эта тварь только таращится немигающими глазами. Как хотите, а мне обидно. Наверное, она все еще ждет, что я опять превращусь в волчицу.
Послышались голоса приближающихся Кистена и Айви. Поддернув сумку повыше, я неуклюже подвинулась к Рекс, протягивая ей руку.
Мы с Айви уже неделю как были дома, и в эмоциональном смысле у нас продолжалась полная неопределенность. Через три секунды после того, как мы переступили порог, Кистен глянул на мои швы, сделанные зубной нитью, втянул воздух – и понял, что случилось. В ту же минуту у Айви счастливое настроение от возврата домой сменилось глубокой грустью. С опустевшим и страдающим лицом она уронила чемоданы и умчалась на мотоцикле – «проверить машину».
Проверить так проверить. У нас с Кистеном произошло долгое и горячее обсуждение, во время которого он и скорбел, и любовался моими новыми шрамами. Приятно было сознаться кому‑то, что Айви меня напугала до смерти, и еще лучше было, когда он согласился, что со временем она может забыть свой страх и попробовать все‑таки установить со мной равновесие на крови.
С тех пор Кистен был такой, как обычно – ну, почти. Появилась в его прикосновении некоторая неуверенность, будто он держит себя в некоторых рамках, чтобы увидеть, а не сменю ли эти рамки я. Неприятным следствием этого явилось то, что вот та смесь опасности и защищенности, которая от него исходила и мне так нравилась, исчезла. Не желая никак вмешиваться ни во что такое, что могло бы выйти у нас с Айви, он меня поставил ответственной за развитие наших отношений.
А быть ответственной мне не нравилось. Мне нравится, когда сердце колотится от адреналина, когда меня заманивают к решению, от которого может мне быть плохо. И это осознавать было обидно. Кажется, Дженкс и Айви правы: я не только адреналиновая наркоманка, мне и для возбуждения тоже нужно ощущение опасности.
Сейчас от этих мыслей у меня настроение менялось на мрачное по всем фронтам. Я нагнулась под стол, протягивая руку, уговаривая эту глупую кошку меня признать и полюбить. Она вытянула шею, обнюхала мне пальцы, но головой в руку тыкаться не стала, как если бы это была Айви. Ну, нет так нет. Я встала и пошла вглубь церкви, на звук мужественного Кистеновского баса. Набрав воздуху, я уже собралась им крикнуть, что я тут, но остановилась на месте, когда поняла, что разговор идет обо мне.
Значит, ты ее укусила, – сказал Кистен и с легким оттенком обвинения, и с некоторым соблазном.
Да, – созналась Айви, едва шепча.
И ты ее не привязала, – подсказал он.
Нет.
Стул под ней скрипнул – она неловко изменила позу, поежившись от чувства вины.
Она хочет знать, что будет дальше, – сказал Кистен с грубоватым смехом. – Черт, я тоже хотел бы знать.
Ничего, – коротко ответила Айви. – Это больше не повторится.
Я облизала губы, думая, что надо вернуться в коридор и там пошуметь, но не могла двинуться – таращилась на потертое дерево арки, ведущей в гостиную.
Кистей вздохнул:
– Так нечестно. Ты ее дергала и дергала, пока она не потребовала открыть карты. А теперь ты не хочешь идти вперед, а она не может вернуться назад. Ты посмотри на нее. – Я представила себе, как он показывает рукой на пустое место. – Она хочет установить с тобой баланс на крови. Айви, разве это не то, чего ты хотела?
Айви задышала резко и шумно:
Я ее чуть не убила! – крикнула она, и я вздрогнула. – Я потеряла самообладание, как всегда, и чуть не убила ее. Она мне не стала мешать, она мне верила. – Ее слова звучали глухо. – Она все понимала – и не стала мне мешать.
Ты боишься, – сказал Кистен обвиняющим тоном, и у меня глаза полезли на лоб от его дерзости.
Но Айви восприняла это спокойно, только саркастически засмеялась.
Ты так думаешь?
Не думаю, а знаю. Ты боишься искать равновесие, которое устроило бы вас обеих, потому что если попытаетесь и не найдете, она от тебя съедет, и ты останешься ни с чем.
Это не так, – возразила она спокойно, и я кивнула. Частично дело было в этом. Но не только, тут было нечто большее.
Кистен подался вперед – слышно было, как скрипнул стул.
Ты думаешь, что ничего хорошего не заслуживаешь, – сказал он, и у меня похолодели щеки от мысли, что тут есть еще и большее, о чем я не подумала. – Ты боишься, что разрушишь любое трудом добытое счастье, и потому ты держишься за эти вонючие полуотношения, не пытаясь сделать их такими, какими они могут быть.
Это не полуотношения, – не согласилась Айви.
Он близко подошел к правде, – подумал я, – Но молчит она не поэтому.
– Именно они, – по сравнению с тем, что могло бы быть, – сказал он. Слышно было, как кто‑то встал и начал ходить. – Она натуралка, а ты – нет, – добавил Кистен, и у меня зачастил пульс. Сейчас его голос доходил оттуда, где сидела Айви. – Ей видятся глубокие платонические отношения, а ты знаешь, что если у тебя даже такие начнутся, ты сумеешь задурить себе голову и поверить, что они глубже. Она будет тебе подругой, когда тебе будет нужна любовница. И как‑то раз в момент кровавой страсти ты сделаешь одну очень конкретную ошибку. И она тебя покинет.
– Заткнись! – заорала она, и раздался резкий шлепок – будто ладонью перехватили бьющую руку.
Кистей сочувственно засмеялся и понимающе вздохнул:
– На этот раз я понял правильно.
От его голоса, текучего, серого от правды, у меня мурашки пошли по коже.
Назад давай, – сказала я себе. – Назад и иди с кошкой играть.
В тишине слышно было, как колотится у меня сердце. А в плеере кончилась песня.
– Ты будешь снова брать у нее кровь?
Вопрос был задан очень осторожно, даже робко, и Айви шумно вздохнула:
Я не могу!
Тогда не возражаешь, если я?
Бог мой! На этот раз я шевельнулась, подтащив к себе сумку. Моим телом Кистен уже обладал. Если дать ему еще и кровь, это будет слишком большой удар по самолюбию Айви. И что‑то может сломаться.
Сволочь ты, – сказала Айви, и я прекратила отступление.
Ты знаешь, какие у меня к ней чувства, – сказал он. – Я не уйду прочь из‑за твоих дурацких комплексов насчет крови.
От этого ядовитого обвинения у меня челюсть отвисла, а Айви вдохнула сквозь зубы, с шипением.
– Дурацких? – спросила она яростно. – Для меня примешать секс к крови – единственный способ, чтобы не забыться с тем, кого я люблю, Кистен! Я думала, что лучше собой владею, но ты же видишь, что нет!
Она говорила со злостью и досадой, но в голосе Кистена слышалось его собственное раздражение.
Не понимаю, Айви, – сказал он, и я услышала, как он от нее отодвинулся, – И никогда не понимал. Кровь – одно дело, любовь – совсем другое. Это не разврат – брать кровь у того, кто тебе не нравится. И если ты хочешь, чтобы кто‑то, тебе не нравящийся, взял у тебя кровь, это тоже не разврат.
Так или этак, а положение сложилось вот какое, – сказала она. – Я ее не трогаю – и ты тоже не тронешь.
У меня застучал пульс в висках. Слышен был его тяжелый вздох – старый спор, где не может быть ответа.
– Рэйчел стоит того, чтобы за нее спорить, – сказал он тихо. – Если она меня спросит, я не скажу «нет».
Я закрыла глаза, понимая, к чему все клонится.
А так как ты мужчина, – зло сказала Айви, – у нее не будет проблем, если кровь перейдет в секс?
Вероятно.
Ответ прозвучал уверенно, и я открыла глаза.
– Ненавижу тебя, – прошептала она. – Будь ты проклят!
Кистей ничего не ответил, потом донесся тихий звук поцелуя:
– Ты меня любишь.
Я стояла в коридоре с пересохшим ртом, боясь шевельнуться в тишине, оставленной затихшим плеером.
– Айви, – позвал Кистен нежно. – Я не стану ее у тебя сманивать, но сидеть и притворяться каменным я тоже не буду. Ты поговори с нею. Она знает, каковы твои чувства, и все же живет в соседней комнате, а не на другом конце города. Может быть…
У меня закрылись глаза в буре противоречивых чувств. В голове мелькнули картинки, как мы с Айви живем в одной комнате, и они потрясли меня. Как я залезаю под шелковые простыни и прижимаюсь к ее спине, ощущаю аромат ее волос, как она поворачивается ко мне, и ее улыбка у меня перед глазами. Какие у нее припухшие со сна глаза, как она тихо что‑то бормочет – радостная оттого, что я пришла. Да что это я, сбрендила, что ли?!
– Она безрассудна, импульсивна – и умеет быть невероятно заботливой и любящей. Она рассказала мне, что случилось, но не думает после этого хуже ни о тебе, ни о себе. Пусть даже пол
