2020-06-12
87
Мякиш, как всегда, бежал последним и успевал на бегу зевать. Ну, а что случается с зеваками на улице – всем известно. Не успел Мякиш закрыть рта, как на него налетел какой‑то автолихач на новеньком педальном автомобиле.
Нарушая всякие правила поведения на улице, он ехал не по тротуару, а прямо по мостовой. Счастье Мякиша, что юный шофёр вовремя затормозил. Всё же удар был такой сильный, что бедный Мякиш перевернулся, пролетел по воздуху до тротуара и ударился спиной о фонарный столб.
Кляк! – оглушил Мякиша удар. У‑у‑у! – загудел столб, и бедняга, превращённый в лепёшку, прилип к столбу.
Он не видел, как исчезли его товарищи, и успев подумать лишь о том, что всё пропало, что никто его теперь не найдёт и не спасёт. Его пластилиновое сердце заныло от жалости к самому себе, и к горлу подступил комок. Слёзы ручейками потекли из его глаз и прожгли на щеках две тропинки. Добрая душа, он и не подумал о виновнике своего несчастья, а между тем ничто не ускользнуло от вездесущего милицейского глаза.
Дядя Петя‑постовой, как только услышал скрип тормозов, оставил пост и немедленно подошёл к месту происшествия.
– Ваши водительские права! – наклонившись, строго потребовал он у пятилетнего автолихача.
Но тот в ответ заревел, как две автомобильные сирены.
Милиционер раскрыл свой справочник, провёл пальцем по странице и прочёл вслух:
– «Педальный детский автомобиль типа „ЗИЛ“ под номером 63, частная машина Вовы Колёскина. Проживает по Пушкинской, 4/7, кв. 8. Владелец посещает районный детсад № 107, среднюю группу».
Прочёл и снова повторил:
– Ваши права! Какое имели право ездить по мостовой?
Но у автолихача в карманах не оказалось не только водительских прав, но даже носового платка, чтобы утереть слёзы и нос.
– Отправляйтесь домой и заприте машину в гараж – под кровать. На вас налагается штраф: вы лишаетесь права кататься целую неделю… Исполняйте! – приказал дядя Петя‑постовой и вернулся на своё место, где на асфальте, в кругу, очерченном белой краской, было написано: «ОРУД».
А Мякиш висел на столбе. Потеряв надежду на спасение, он тихо стонал и прислушивался к мерному гудению чугунного столба. Вдруг ему показалось, что внутри столба что‑то заговорило. Он приложил к нему ухо и прислушался.
Столб как будто ожил. Он напряжённо работал, пропуская через себя тысячи всевозможных звуков. В нём, совсем как заводные, шумели трамваи и троллейбусы, то и дело раздавались телефонные звонки и перекликались чьи‑то голоса. Разговаривали папы с мамами, начальники с подчинёнными, взрослые и дети. Столб говорил то басом, то пищал голосом какой‑нибудь Наташи:
– Сегодня в кино не пойду. Я очень занята у нас кошка родила сразу шесть котят, и все рыжие! – говорила она.
– Пошли на футбол! – приглашал какой‑то Вова какого‑то Толю.
– Не могу, у меня переэкзаменовка, – слышалось в столбе. Это отвечал Вова с другого конца города. – Мама не пускает, говорит, когда у меня будет переэкзаменовка по футболу, тогда буду ходить, А у меня, понимаешь, по арифметике…
То и дело шелестели телеграммы: ш‑ш‑ш‑шу, ш‑шшу… Они без конца целовались, поздравляли, требовали то груш, то фанеры… И вдруг в неразберихе голосов Мякиш ясно расслышал голос Непоседы.
– Нетак, Нетак! – кричал тот в телефонную трубку. – Я всюду обыскал Мякиша нет.
– И я не нашёл, – ворчал Нетак.
– Встретимся у магазина и будем ждать! – сказал Непоседа. – Он туда обязательно придёт!
Разговор прекратился, и на миг в душе Мякиша за жглась искорка надежды: «Они меня ищут, они меня ждут… верные мои товарищи». Но искорка тут же погасла, когда он снова почувствовал на спине холод чугунного столба. «Нет, самому не оторваться, не дотянуться до земли…»
Казалось, спасти его могло только чудо. И чудо явилось в образе обыкновенного уличного рассеянного воробья. Озорной воробьишка, чирикая, вертелся вокруг столба до тех пор, пока не ткнулся головой прямо в Мякиша и не сшиб его на землю.
– Чуть‑чуть не влип! – прочирикал воробей и полетел в небо, как зафутболенный мячик.
Мякиш пытался подняться на ноги, но плоское расплющенное туловище сгибалось, и он всё время опускался на четвереньки.
Ах, как нужен был сейчас пластилиновому малышу Петя! Мякиш простил бы ему недолепленное ухо, и короткую ногу, только бы тот вернул ему прежнюю форму. «Нет, уж, видно, не суждено мне встретиться с друзьями! Сровняют меня с землёй тяжёлые каблуки, и не станет больше на свете Мякиша…»
Он вертел головой и с опаской поглядывал на тяжёлые подошвы, проносившиеся над ним.
Неожиданно в нос Мякишу ударил ароматный и сладкий дух. Повернув нос по ветру, он уловил тонкие запахи ванили, корицы, мёда и сдобного теста. Все эти ароматы неслись оттуда, где находился кондитерский магазин. У Мякиша сразу бодро застучало сердце и приятно закружилась голова. «Должно быть, это пахнет добрый дух из волшебных сказок. Он мог бы легко меня исцелить – ведь он добрый!..» И, напрягая последние силы, Мякиш ухватился за каблук проходящего мимо сапога. Сапог как раз держал путь в сторону кондитерского магазина.
Чем дальше ехал Мякиш верхом на каблуке, тем сильнее становились запахи доброго духа. А когда весь воздух вокруг показался ему сплошным ванильным кремом, он оттолкнулся что было сил от сапога и свалился на тротуар.
Теперь он полз на четвереньках и остановился только тогда, когда под самым его носом оказалось подвальное окно, покрытое железной решёткой. Отсюда и исходил добрый дух. Мякиш перегнулся и заглянул вниз.
В подвале творились чудеса. Ловкие машины круглыми никелированными кулаками месили белое тесто, а мастера в белых халатах нарезали его и придавали различную форму. Куски теста превращались то в рогалики, то в кренделя, то в змейки. Другие мастера заваривали разноцветные кремы и заливали в фигурные формы жидкий шоколад.
Но ловчее всех работала мастерица, которая из плоских сырых лепёшек теста делала круглые пышки. Это была полная, добродушная женщина, с узкими как щёлочки глазами, а быстрые руки её напоминали пышные, румяные батоны. Она брала с листа блинчик теста и, ловко перебрасывая его с руки на руку, придавала ему форму мячика.
Мякиш загляделся на неё и свалился вниз.
«Нет худа без добра, – подумал он. – Может, она снова сделает из меня прежнего Мякиша?»
Он подполз к листу с лепёшками и тихонько улёгся с краю.
– Вы последний? – робко спросил Мякиш у крайней лепёшки.
Но та в ответ только пренебрежительно булькнула. Видимо, внутри у неё всё ещё играли дрожжи, поэтому она всё время ворчала.
Все пекари, булочники и кондитеры с уважением относились к полной мастерице и ласково называли тётей Феней.
«Это, наверное, добрая фея! – подумал Мякиш. – Конечно, она сделает меня ещё лучше».
Тёте Феня была опытной мастерицей, она работала, даже не гладя на руки. Пальцы её мелькали в воздухе, а сама она мурлыкала сдобную сладкую песенку:
Пирожки мои, пирожные,
Заливные и творожные,
Есть и с маком,
Есть и с таком
Всевозможные!..
Наконец очередь дошла до Мякиша. Он зажмурил глаза и почувствовал, как нежные руки доброй Фени подхватили его и, легко пошлёпав, придали ему круглую форму. Правда, это было совсем не то, чего он хотел, но руки у тёти Фени были такие мягкие и ласковые, что ему уже больше ни о чём не хотелось думать, а хотелось только спать.
Теперь когда он стал похожим на все остальные пышки, его бережно положили на длинный противень, смазали яичным раствором, посыпали сахаром и воткнули в живот сладкую изюмину.
«Какое счастье! – подумал Мякиш, облизывая посахаренные губы. – Как я рад… что попал сюда!» Прошло ещё несколько минут, и его плавно понесли туда, где сияло что‑то яркое и большое, точно солнце.
В это время вокруг магазина метались Непоседа и Нетак.
– Мякиш, Мякиш! – кричали они.
Но Мякиша нигде не было. Они снова и снова шарили вокруг магазина, и кто знает, чем бы закончились их поиски, если бы туда же не прилетел воробей. Тот самый воробей, который сшиб Мякиша со столба. Дорогу сюда он знал отлично. По три раза в день прилетал он к этому окну, чтобы попировать, полакомиться сладкими крошками. Он видел, как свалился Мякиш в подвальное окно. Теперь, сидя на решётке, воробей клянчил сладкие крошки.
– Мальчик‑чик! Мальчик‑чик! – закричал он пробегавшему мимо Непоседе.
– Э‑э, чем ты можешь нам помочь, серый! – махнул рукой Непоседа. Воробей закивал головой, тыча клювом в решётку: «Фить‑фить! Фить‑фить!»
Непоседа сразу всё понял и ринулся к подвальному окну.
– Сюда, сюда! – кричал он Нетаку, болтаясь на одной руке, которой ухватился за прут решётки.
– В чём дело? – спросил Нетак.
– За мной! – крикнул Непоседа.
Они кубарем скатились вниз и сразу увидели своего друга. Но их радость сменилась ужасом. У Непоседы на голове дыбом поднялись пружинки, а у Нетака стружки.
Противень с пышками медленно вползал в печь, и Мякиша уже лизали красные языки пламени. Ещё миг – и он растает, как ириска!
Что делать?
Непоседа знал, что такое огонь. Когда‑то его пружинки закаляли в пламени. Без этого они не были бы такими прочными. Но это очень больно!..
А для деревянного Нетака огонь – просто смерть!
И всё же он не колеблясь побежал на выручку друга.
Оба они, Нетак и Непоседа, прямо по сырым пирогам бросились к огненной пасти. К счастью, Непоседа опередил деревянного смельчака. Он схватил Мякиша за ногу, вытащил его из печи, а заодно вытолкнул и Нетака. Мякиш шипел и пузырился, как шкварка, а у Нетака обуглилась голова.
– Скорее к вентилятору! – крикнул Непоседа, устремляясь к широкой трубе, которая выходила прямо в подвальное окно.
Это как раз и был тот ход, через который на улицу выходили сладкие запахи ванили, корицы и мёда. И поверьте, если бы над магазином сняли вывеску «Кондитерские изделия», покупателей нисколько не убавилось бы, потому что добрый дух прямо за нос тащил ребятишек в свой магазин…
Мякиш лежал под вентилятором. Он дулся и пузырился, готовый каждую секунду расплыться по подоконнику.
– Ну, Мякиш, ну, миленький! – нежно просил Непоседа. – Крепись! Будь твёрдым!
– Но я не могу быть твёрдым, – со слезами отвечал Мякиш. – Вот подует на меня ветерок, и я стану чуточку твёрже.
Он начал подставлять свои бока под сквознячок вентилятора и скоро перестал пузыриться.
Друзья заметили, что он стал похож на пышную булочку, но ничего ему не сказали. Нетак всё время щупал свою обгоревшую голову, а потом гордо выпятил грудь и сказал:
– А мне полагается медаль! Медаль за отвагу!
Непоседа ничего ему не ответил. Он подождал ещё минуту, а потом схватил обоих товарищей за руки и потащил их вверх по лестнице.
Глава десятая
