Упреждение или предупреждение?

Утром 5 июня 1967 г. почти вся армада израильских ВВС (IAF) поднялась в воздух и на малой высоте пошла на запад над Средиземным морем. Достигнув Порт-Саида, самолеты взяли курс на юг, на Египет. Там их не ждали. После Суэцкого кризиса 1956 г. между Израилем и Египтом установился хрупкий мир. Израиль не объявлял Египту войны, и израильские политики ни намеком не выдали своих намерений. У Египта была система ПВО, но самолеты летели так низко, что радары не смогли их обнаружить. IAF нанес удар как раз после обычного у египтян рассветного патрулирования неба, когда пилоты сидели за завтраком.

На египетских аэродромах не было укрытий-капониров, и большинство самолетов стояли прямо на летном поле. Первая волна израильских штурмовиков атаковала 11 египетских аэродромов, изрыв специальными бомбами взлетные полосы и уничтожив 189 самолетов. Вернувшись на базы, израильтяне заправили баки, через несколько минут вновь поднялись в воздух и взяли курс на Египет. Еще два налета, и в общем было разбомблено 19 военных аэродромов и уничтожено более 300 самолетов. Тем же утром Сирия, Иордания и Ирак ответили на удар по Египту, отправив свои самолеты атаковать цели в Израиле. Это не дало заметного стратегического эффекта, но заставило Израиль переключить внимание на аэродромы этих стран. К вечеру IAF уничтожили около 400 арабских самолетов. Израиль достиг безраздельного господства в небе над Ближним Востоком, что обеспечило его наземным силам превосходство в ходе начавшейся после этих событий Шестидневной войны. Израильская армия заняла Синайский полуостров, сектор Газа, западный берег Иордана, восточный Иерусалим и Голанские высоты, и бóльшую часть этих территорий Израиль поныне удерживает за собой.

Это была ошеломительная победа. Но зачем Израиль пошел на это? Зачем крошечная страна, окруженная враждебными арабскими государствами, решила развязать войну?

После Суэцкого кризиса Израиль согласился вывести войска с оккупированных египетских территорий на Синайском полуострове при условии, что ООН развернет миротворческие силы как буфер между двумя народами. Миротворцы оставались на позициях 10 лет, оберегая мир и обеспечивая свободный проход израильских судов через стратегически важный Эт-Тиран — узкий пролив между Синайским полуостровом и Саудовской Аравией.

Все это время давление соседей на Израиль только нарастало. Союзником арабских стран был Советский Союз, снабжавший их оружием и дипломатической поддержкой. Образовалась Организация освобождения Палестины. Нерегулярное арабское ополчение совершало вылазки. В ответ Израиль наносил удары по целям в Иордании и Сирии. Напряженность между Израилем и его арабским окружением была высока.

13 мая 1967 г. Египет — тогда носивший название «Объединенная Арабская Республика» — сосредоточил крупную группировку войск на Синайском полуострове. Президент ОАР Гамаль Абдель Насер отреагировал на ложное советское предупреждение об активности израильской армии у сирийской границы. Насер приказал вывести с границы миротворцев ООН, а 22 мая закрыл для израильских судов Эт-Тиран, перерезав жизненно важные поставки нефти.

Израиль сделал вывод, что готовится вторжение. Правительство страны составило прогноз и действовало исходя из него.

Авианалеты на Египет и поныне известны как, пожалуй, самый успешный случай упреждающего удара — наступательной операции, развернутой для обороны в ситуации надвинувшейся военной угрозы. Операцию, получившую кодовое название «Фокус», планировали давно: она опиралась на всеобъемлющий сбор и анализ разведданных и особую подготовку пилотов. Но провели ее лишь после того, как Египет стал бряцать оружием на Синайском полуострове.

Упреждающие действия всегда спорны, потому что их моральным оправданием могут быть только конкурентные правды о будущем. Чтобы не предстать в глазах мировой общественности агрессором, Израилю нужно было показать, что Египет с союзниками сам вот-вот собирался нанести удар и это они были настоящими агрессорами, даже несмотря на то, что первым напал Израиль.

После случившегося уже невозможно сказать, насколько оправдался бы прогноз об арабской агрессии, если бы Израиль не упредил ее. Все, что мы можем, это рассмотреть события, предшествовавшие 5 июня 1967 г., и для себя решить, была ли конкурентная правда Израиля о будущем обоснованна и убедительна. В определенных кругах ее закономерно оспаривают. Египет и в самом деле планировал вторжение в Израиль — так называемую операцию «Рассвет», назначенную на 27 мая, — но план отменили по приказу Насера в последнюю минуту. Вернулся бы Египет к этому плану или чему-то подобному, если бы Израиль не напал первым? Если не в 1967-м, то год или два спустя?

Иногда проводят моральную границу между войной упреждающей и превентивной, наиболее ярким примером которой служит Война в заливе 2003 г. Ведя коалицию государств в злосчастный поход против Ирака, Джордж Буш и Тони Блэр оправдывали свои действия предполагаемыми намерениями Ирака в некоем будущем применить оружие массового поражения против американских или европейских городов. Соответственно, многие обвинения исходили из ложных сведений о наличии у режима Хуссейна такого оружия, предоставленных администрацией Буша и правительством Блэра (в ходе войны оружия массового поражения в Ираке не нашли). Но я бы не удивился, если бы Джордж Буш и Тони Блэр, не случись им сместить Саддама Хуссейна, и дальше бы держались своей «правды» о том, что тот рано или поздно ударит по западным странам. Этот прогноз опровергнуть не так легко, как утверждение, что Хуссейн обладает оружием массового поражения.

Практическая разница между упреждающей и превентивной войной — разница во времени. В обоих случаях военные действия разворачиваются, чтобы предупредить угрозу нападения. Упреждающей война будет, когда речь идет о близкой и неотвратимой угрозе, а вот превентивная предполагает менее определенную угрозу в некоем отдаленном будущем. Вся разница в том, насколько уверены вы в своих прогнозах и насколько скоро ждете их исполнения. Таким образом, у манипуляторов есть полная свобода хитрить, призывая к упреждающей войне, даже если они втайне сомневаются в неизбежности вражеского нападения. Заявлять, что на вашу страну нападут, — не обязательно ложь, но, если при этом дают понять, что нападут вот-вот, это может оказаться грубым передергиванием.

Что готовит будущее

Верно ли утверждение?

 

Завтра взойдет солнце.

А такое?

Когда-нибудь я умру.

 

Полагаю, вы в обоих случаях ответили положительно. Утверждения полностью правдивы.

Это интересно, поскольку ни одно из них не признаешь точным фактом: вполне возможно, что до завтра Солнце взорвется, а какая-то форма криогенной консервации сохранит вас живым навечно. Мы считаем такие утверждения истинными, поскольку опыт учит нас, что солнце встает каждый день, а приобретенное знание сообщает нам, что все умирают. Эти прогнозы мы принимаем как абсолютно бесспорные.

Но как насчет вот таких?

Поезд отправится в 20:45.

Семестр закончится 15 декабря.

Миллионы туристов посетят Париж в следующем году.

Следующий фильм этой студии выйдет в прокат в сентябре.

Мы поженимся 2 июня.

Мы почти не сомневаемся, что эти прогнозы сбудутся. Если выйдет иначе, это не станет великим потрясением — не все наши предсказания исполняются. Но мы достаточно полагаемся на такие предсказания, чтобы планировать жизнь в расчете на них: вкладывать деньги, нанимать, переезжать, голосовать, учиться, тратить и строить согласно ожидаемому развитию событий. А иначе нас наверняка ждут неприятности: мы опоздаем на поезд, забытый ребенок будет ждать у ворот школы, на свадьбу не приедет кейтеринговая компания.

К таким прогнозам мы относимся как к осуществимым правдам.

Фермеры возделывают поля и распыляют пестициды; болельщики покупают сезонные абонементы на стадион; счастливые пары бронируют церкви и шатры для свадебного банкета; отельеры строят новые гостиницы; беременные покупают кроватки и коляски. Все эти люди совершают важные действия и немалые траты на основе прогнозов, в исполнении которых вполне уверены.

Но пока прогнозы не сбылись, они не будут абсолютными правдами. Всегда остается возможность, что случится иначе. То есть мы всегда можем прогнозировать иной вариант развития событий — предложить конкурентную правду о будущем.

Тщательно отобранные прогнозы можно использовать, как и прочие конкурентные правды, чтобы убеждать, влиять, мотивировать и вдохновлять.

Лидеры-визионеры

Atkins — всемирное инженерное бюро, которое проектировало и строило небоскребы, шоссе, тоннели, аэропорты и многое другое. Эта компания курировала часть объектов, построенных в Лондоне к Олимпиаде 2012 г., а сейчас работает над созданием крупнейшего в мире научного термоядерного реактора и над новаторским проектом системы плавучих ветряков. Это титанические предприятия, осуществление которых займет годы или даже десятилетия. Неудивительно, что руководители бюро Atkins уделяют много времени размышлениям о будущем.

Инженерно-строительная отрасль — пожалуй, одна из немногих, еще не потревоженная цифровой революцией, и здесь директоров компаний лишает сна не вопрос, случится ли это, а вопрос, когда это случится. Atkins работает в этой сфере почти 80 лет и хочет еще долго оставаться в лидерах, поэтому его дирекция напряженно прогнозирует, что изменится завтра — какие откроются возможности и с какими угрозами предстоит столкнуться.

Стремительная урбанизация потребует и от муниципальных, и от государственных властей строить смелые планы энергетического, водного и транспортного обеспечения растущего населения. Изменения климата сделают необходимой защиту от наводнений. Новые источники энергии и виды ее применения подразумевают новые способы генерации и распределения. Террористическая угроза может заставить владельцев инженерных сооружений устанавливать защитные системы и на здания, и на коммуникации. Может быть, важнее всего, что Atkins предвидит «новую волну цифровизации», которая пронижет рукотворную среду и изменит саму природу отрасли.

Меня пригласили в британско-европейское подразделение бюро Atkins помочь подготовить 8500 сотрудников к встрече с этим дивным новым миром. Мы поставили перед компанией дерзкую цель — переопределить проектирование среды и архитектурный дизайн, вплыв на новой цифровой волне в мир нетворкинга и больших данных. Организация, сделавшая имя на сочетании стали, бетона и стекла, должна была стать таким же экспертом в применении двоичного кода и алгоритмов. Автоматизированное проектирование, съемки местности лазерами и дронами, прогнозная аналитика, виртуальная реальность и навигация по Интернету вещей — все это должно было стать ключевой компетенцией Atkins. Мы предсказали, что, если это новое ви́дение будущего поддержит вся компания, имя Atkins станет синонимом инфраструктуры мирового класса. Эта марку уже высоко ценят ее клиенты; в будущем ее будет знать и уважать широкая публика.

Этот анализ вероятных тенденций, подкрепленный ясным ви́дением будущего и планом, как в это будущее попасть, оказался отличной мотивацией для сотрудников Atkins. Суммировав все различные возможности и неопределенности в четком описании намерений и ожиданий, боссы компании гораздо успешнее прежнего смогли эффективно и целенаправленно использовать энергию сотрудников. Прогнозы дирекции помогли повысить вовлеченность, подготовленность и эффективность персонала. После поглощения Atkins компанией SNC-Lavalin в 2017 г. это ви́дение будущего не изменилось — свет маяка, который поможет людям не сбиться с пути ни в момент смены владельцев, ни в любых других передрягах.

В этой бизнес-истории нет ничего уникального. Если вам приходилось заниматься стратегическим консалтингом, разработкой политик или бизнес-планированием, вам знакомы ее главные компоненты. Основное требование — разумная дирекция, способная предсказать, как будут меняться обстоятельства, и предложить картину будущего, на которую люди будут работать.

Но в этом процессе есть интересный момент: применение всей этой энергии, ресурсов и решимости диктуется событиями, которые еще не произошли, а может быть, и не произойдут вовсе. В 2008 г. я взялся за похожую работу для другого клиента, британского Агентства защиты здоровья. Мы рассмотрели вероятные будущие угрозы здоровью населения: эпидемии, химическое загрязнение, радиацию и другие основные факторы риска — и описали, как агентство будет координировать работу государственных экспертов в этих областях, создавая новую общенациональную систему реагирования, более эффективно защищающую людей. Получилась вдохновляющая программа, которая уже начала приносить плоды в аспекте вовлеченности персонала, и тут новое правительство Дэвида Кэмерона решило упразднить агентство.

Что ж, такого мы не предвидели.

Прогнозы в сложных сферах деятельности, таких как банковское дело, разработка государственных услуг или развитие инфраструктуры, по определению уязвимы перед лицом непредсказуемых событий. Тем не менее, если мы хотим хоть чего-нибудь достигнуть, приходится прогнозировать. Любой организации нужно твердое направление движения — к намеченным целям — и представление о том, чего ждать на пути к ним. Мы считаем свои прогнозы условными правдами о будущем, которые позже, не исключено, придется пересмотреть. Без них движение невозможно.

Убеждающие прогнозы

Предположим, вам нужно убедить Кристину, потенциальную новую сотрудницу, работать в вашем отделе. Вы будете обсуждать компенсационный пакет и задавать ее сферу ответственности. Но, возможно, больше всего Кристина захочет знать, что ее ждет, если она согласится. Каково это будет — работать у вас? Насколько довольна она будет через полгода такой работы? Какие возможности откроются перед ней, какие навыки она приобретет?

Ее решение, соглашаться ли на эту работу, вероятно, будет зависеть от этих вопросов. Что же вы можете сообщить ей о будущем?

У вас в голове оформляется ряд высказываний:

Два-три дня в неделю вам придется задерживаться на работе.

Вы будете работать с Джеффом. Это полный кошмар, но избавиться от него мы не можем.

Вам придется выслушивать несправедливые оскорбления от клиентов, возмущенных правилами возврата денег, которые у нас приняты.

Как минимум три года мы не сможем вас повышать.

Вы знаете, что это все правда. Но вряд ли захотите сказать ее вслух. Вместо этого вы огласите другие, столь же правдивые прогнозы:

Вы приобретете ценный опыт работы с клиентами.

Каждый год вы будете проходить двухнедельный тренинг по необходимым навыкам.

Вам нужно будет посещать парижское и сингапурское отделения нашей компании.

Через год у вас появится возможность взять на себя дополнительные обязанности.

Как и неполные правды, которые мы уже рассмотрели, прогнозы можно расчетливо отбирать, создавая определенное ви́дение действительности. Коммуникаторы могут опускать и затушевывать определенные прогнозы, как делают это с неполными правдами. Поэтому политики предпочитают говорить о расходах, которые они одобрят, если выиграют выборы, но не о долге, который увеличат, и не о налогах, которые поднимут. Мы все так делаем. Стараясь заинтересовать ребенка летней поездкой в отпуск, родители будут говорить о солнечных пляжах и развлечениях, но не о ночном бессонном перелете и без интернета. Всеобъемлющую картину будущего нарисовать куда труднее, чем картину прошлого, так что мы, разумеется, стремимся выбирать те элементы, которые помогают нашим задачам или способствуют победе в споре.

Если мы находим правдоподобный прогноз, укрепляющий нашу позицию, мы оглашаем его. Бесполезные прогнозы мы вообще предпочтем не упоминать. Если у нас есть конфликтующие прогнозы равно уважаемых экспертов, выбрать и обнародовать те, которые лучше согласуются с нашей позицией, отбросив остальные, будет закономерно.

Во время британского референдума о выходе из ЕС один из самых эффектных плакатов сторонников Brexit гласил: «ТУРЦИЯ (население 76 млн) ВСТУПАЕТ В ЕС». Граждане стран — членов Евросоюза имеют право жить и работать на всей его территории, так что в момент всеобщей озабоченности нестабильностью на Ближнем Востоке и потоком иммигрантов, сторонникам Brexit хватило нескольких слов, чтобы перепугать немалую часть голосовавших. Но был ли этот прогноз правдивым?

Турция подала заявку на вступление в ЕС в 1987 г., а в 1999 г. получила статус кандидата. Британия много лет лоббировала прием Турции в ЕС. В 2010 г. премьер-министр Дэвид Кэмерон сказал, обращаясь к турецкой аудитории: «Я хочу, чтобы мы вместе проложили дорогу от Анкары до Брюсселя»1. Во время референдума Евросоюзу понадобилась помощь Турции в регулировании потока мигрантов в Европу, и многие тогда домысливали, что окончательной ценой такого сотрудничества может стать прием Турции в члены союза. И если вы готовы принять эластичную временну́ю шкалу, подразумеваемую конструкцией «Турция вступает», тогда для вас утверждение вполне правдиво: «Турция вступает в ЕС» когда-нибудь в будущем.

С другой стороны, как и любая другая страна ЕС, Великобритания имела право вето на прием новых членов: если бы британское правительство не захотело видеть Турцию среди стран ЕС, Турция никак не смогла бы в него вступить (пока там оставалось Соединенное Королевство). И даже если бы правом вето не воспользовалась Британия, к нему определенно прибегнул бы Кипр, так как его северная часть остается под турецкой оккупацией. Более того, вступлению Турции в ЕС мешало еще и множество формальных барьеров из-за коррупции, отсутствия свободной прессы и задокументированных случаев нарушений прав человека. Поэтому столь же правдивым было бы заявить, что вступление Турции — дело весьма отдаленного будущего. Более того, Дэвид Кэмерон, противник Brexit, во время дебатов о выходе заявил: «При нынешнем темпе изменений [Турция] дозреет до вступления в Евросоюз где-то к 3000 г.»2. В общем, плакат сторонников Brexit представляется изрядным лукавством.

Бóльшая часть споров во время Brexit происходила вокруг конкурентных прогнозов о том, что будет, если Британия выйдет из ЕС. Противники выхода предсказывали изоляцию, экономические потери, нестабильность, ограничение свободы передвижения и даже кризис европейского порядка. Сторонники Brexit предвидели новую эру международной торговли и ничем не связанного прогресса, новую модель сотрудничества с европейскими союзниками и гораздо более полный контроль Британии над собственной судьбой. Хотя обе стороны преувеличивали потенциальные выигрыши и утраты для страны, большинство их утверждений о будущем были обоснованными прогнозами, построенными на тех или иных фактах.