Плавание с дельфинами

 

Через два с половиной года после того, как у меня случились два обширных инсульта, врачи и терапевты сказали мне: «Лучше вам уже не будет». Такое случается с большинством людей, переживших инсульт, в тот или иной момент. Пациент начинает верить в печальный прогноз, как и окружающие его люди. Когда я услышала эти слова, мне было всего сорок четыре года, я была наполовину парализована и не могла пользоваться левой рукой и левой ногой. Но я сказала себе, что мне повезло выжить, и мы с мужем, детьми и моими родителями начали эмоционально приспосабливаться к тому факту, что до конца моих дней мне придется жить с этой ограниченной способностью к функционированию. Все они замечательно помогали мне с терапией, и я была благодарна за их прекрасную эмоциональную поддержку.

Я противилась словам врача, не желая с ними соглашаться, но в некотором смысле этот диагноз снял меня с крючка. Я прекрасно понимала, что могла делать, а чего не могла. Моя жизнь была комфортной. Без особых приключений, без особых радостей, но комфортной.

Так что я совершенно растерялась, когда мои родители переехали во Флориду и вскоре после переезда взволнованно рассказали мне, что восстановили связь со своими прежними соседями, с которыми дружили двадцать пять лет назад.

 

Врачи и терапевты сказали мне: «Лучше вам уже не будет».

 

– Боргассы основали центр изучения дельфинов и просветительской деятельности в Ки-Ларго, – говорила моя мать, – и Ллойд Боргасс приглашает тебя приехать и поплавать с дельфинами!

Да, я знала, что такие программы дают прекрасный материал для живописных документальных фильмов, но это предложение выходило далеко за пределы моей зоны комфорта. На самом деле, когда до меня дошло, что родители всерьез хотят, чтобы я приняла приглашение Ллойда, то перепугалась до потери сознания. Нет, это совершенно невозможно!

– Чего ты боишься, Расти? – спросил меня Ллойд Боргасс по телефону. – Это соленая водичка. Ты не сможешь утонуть. Мы работаем и с полностью парализованными людьми, а у тебя только половинный паралич. (Я впервые услышала, что мое состояние описывают словом «только».)

По словам Ллойда, он верил, что люди, пережившие инсульт, должны испытывать себя новыми переживаниями, чтобы преодолеть свои нынешние очевидные ограничения. Под конец он все же уговорил меня приехать в гости, и мои родители решили поехать вместе со мной.

Я не обязана лезть в воду, если не захочу, говорила я себе.

Я провела один день в «Долфинс Плас», наблюдая, как эти высокоразвитые млекопитающие взаимодействовали с гостями, которые приезжали изучать их и плавать с ними. Я видела, как дельфины и терапевты вместе работали с детьми-инвалидами, и это произвело на меня впечатление. Но разве нельзя мне так и оставаться под впечатлением, сидя на бережку в своей коляске?

Нет! Это ощущение исходило от Ллойда, от моих родителей и – совершенно неожиданно – от меня самой. Я должна была выйти за те границы, которые сама приняла для себя. Я согласилась на все три предложенных сеанса и поклялась, что буду стараться изо всех сил.

На следующее утро я, сидя в коляске, въехала на похожую на трамплин платформу прямо над поверхностью воды. Двое сотрудников приподняли меня и опустили на матрац. Они надели ласты на обе мои ноги – мол, хватит «больной» ноге бить баклуши! Затем стали поддерживать меня с двух сторон, пока платформа, приводимая в действие огромным подъемником, опускалась в воду. Когда мы частично погрузились, но все еще оставались на платформе, они надели на мое лицо маску с трубкой и осторожно поддерживали меня, когда мы все втроем медленно спустились в воду с платформы. Ллойд был прав – я все-таки не утонула.

Во время первого сеанса я по большей части привыкала к воде и знакомилась со своим терапевтом, женщиной по имени Кристи. В маске мне было неудобно, поэтому я надела ее ненадолго и вскоре сняла. Вместо того чтобы плавать лицом вниз, я перевернулась на спину, опустила голову и погрузила уши в воду. Я слышала внизу под собой дельфинов. Кристи объяснила, что они «сканируют» мое тело своим сонаром – быстрыми щелкающими звуками, похожими на россыпь крупной дроби по пустотелому стеновому блоку.

И вдруг, когда я неподвижно лежала на воде, о меня легонько потерся дельфин. Это выбило меня из равновесия, и я моментально полностью зажалась. Мне было страшно утонуть.

– Давайте поставим цель – больше плавать на животе, – предложила Кристи. – Так вы сможете смотреть сквозь маску на дельфинов, пока плаваете.

Но полная беспомощность в воде подавляла меня. Честно говоря, я не могла поставить себе никаких целей, кроме как поскорее выбраться на берег!

– Попробуйте сделать еще одно, прежде чем завершится ваш сеанс, – предложила Кристи. – Хватайтесь за эти плавающие перекладины и удерживайте их на расстоянии вытянутой руки от себя. Тогда вы сможете с ними плавать, и вам не нужно будет помогать себе руками.

Она предлагала мне взяться за перекладины обеими руками. Я возразила, что от моей левой руки никакого толку, но, когда взглянула на нее, внезапно осознала, что мои пальцы, которые Кристи аккуратно согнула вокруг перекладины, действительно держатся за нее. Впервые после инсультов моя парализованная рука стала принимать участие в общем усилии всего тела. У моей руки снова появилась цель!

Первый сеанс продолжался полчаса. Я думала, что приползу в номер отеля без сил, но этого не случилось. После обеда и отдыха я была более чем готова совершить еще одну попытку поплавать со своими новыми знакомыми.

Моя уверенность определенно окрепла на следующий день, когда я соскользнула в воду для проведения второго сеанса. Кристи нашла мне более удобную маску и трубку, и на этот раз я смогла плавать на животе, с распростертыми руками; обе кисти удерживали равновесие моего тела с помощью перекладин – и с каждым разом все дольше и дольше.

Плавание с дельфинами мотивировало меня. Теперь, когда я их видела, мне нравилось, что они находятся рядом со мной. Я восхищалась тем, насколько благородны эти внушительные создания. Больше всего поражало полное принятие с их стороны, которое я ощущала едва ли не физически. Они никогда не надвигались на меня слишком быстро и не боялись меня. Они каким-то образом безошибочно подстраивали свою энергию под мою, словно ощущали мои чувства. Их внимание воодушевляло меня, и особенно мне понравилось взаимодействовать с одним из них по кличке Фонзи. Все дельфины были игривыми созданиями, они без усилий петляли и нарезали круги в воде. Но бывали моменты, когда, могу побиться об заклад, я видела смех, искрившийся в глазах Фонзи. И поймала себя на том, что смеюсь вместе с ним.

Мои товарищи по играм заставили меня настолько забыть о себе, что я чувствовала себя в воде совершенно комфортно. Ближе к концу сеанса я спросила свою мать, которая наблюдала за нами, повиновалась ли моим «приказам» левая нога. Она взволнованными жестами намекнула мне: мол, посмотри сама. Я обернулась и обнаружила, что моя нога двигается из стороны в сторону. Это было ограниченное движение, но оно означало, что мои мозг и левая нога снова «общаются» между собой. Я была в восторге.

Когда мой сеанс завершился, клянусь, я увидела, как Фонзи ухмылялся, разделяя со мной ответственность за мой успех.

Вернувшись в отель, я обнаружила, что настолько возбуждена, настолько энергична, что никак не могла усидеть на месте. Прежняя я с удобством устроилась бы в безопасности собственного номера, но теперь мне хотелось выйти наружу, ощутить морской бриз. К моему собственному удивлению, даже оказавшись на улице, я по-прежнему чувствовала «охоту к перемене мест». Мне нужен был не просто бриз: я хотела спуститься к заливу.

Я направила свое кресло к воде. Мой мозг и моя нога снова «общаются»! – продолжала я повторять себе. Казалось, если уж я научилась плавать, то мало найдется на свете такого, чего не смогу попробовать.

Ты и вправду в это веришь? – спросила я себя. Ответом было неожиданное, бескомпромиссное «да!».

Еще не успев прийти в чувство, я остановилась и стащила себя с коляски. До залива было добрых 100 метров по неровной гравийной дороге. Я схватила свои ходунки – и двинулась вперед.

Родители, которые немного позднее прошли тем же путем, обнаружили брошенную у дороги коляску. Перепуганные до смерти, они поспешили вперед, заранее страшась состояния, в каком могут меня обнаружить.

Вообразите их удивление, когда они нашли меня. Я гуляла, высоко подняв голову, любуясь окружающей меня красотой. Они повезли обратно пустое кресло, пока я на собственных ногах возвращалась в номер. Впервые после инсультов я прошла такое большое расстояние. И чувствовала себя так, будто выиграла Бостонский марафон!

Третий сеанс с дельфинами прошел даже лучше, чем второй. Я обнаружила нараставшую подвижность в поврежденной ноге и могла пресекать спазмы в конечностях, которые были проблемой во время прошлых сеансов. Вероятно, самым светлым лучиком этого сеанса был момент, когда Кристи тянула меня с собой вокруг бассейна, а Фонзи плыл рядом с нами.

– Видите? Я же говорила, что вы можете это сделать! – ликовала моя наставница.

Я больше не ощущала страха, когда несколько дельфинов, играя, грациозно и легонько терлись о меня. Кристи объяснила, что таким образом они дают мне понять, чтобы я чувствовала себя желанной гостьей. Я не могла поверить, что когда-то боялась этих чудесных созданий. Их приязнь и игривый дух заново раскрыли в моем сердце ту его область, которая с радостью стремится навстречу всему, что может предложить жизнь. Я чувствовала себя по-настоящему обновленной.

Завершив эти три сеанса, я вернулась домой, к своей семье. Я была заряжена энергией и полна энтузиазма. Возросла моя уверенность в себе и своих физических способностях. Я восстановила власть над конечностями, на которые все мы давно махнули рукой.

Улучшению моего здоровья не было никакого медицинского объяснения. Но оно было реальным. Полное принятие со стороны дельфинов помогло мне лучше принимать и любить себя – такую, какая я есть. И преодоление страха и ограничений оказало глубинное воздействие на мой теперешний подход к каждому аспекту моей жизни.

С тех пор я успела приобрести специально подготовленный велосипед, на котором регулярно езжу. Я также записалась на верховую езду и зарегистрировалась в специальной программе парусного спорта, разработанной для людей с инвалидностью.

Я полна решимости больше не ставить себе ограничений. Всякий раз, как испытываю искушение поддаться страху или просто не выходить за пределы зоны комфорта, представляю себе улыбающегося Фонзи, который подталкивает меня вперед, за пределы прогнозов моих врачей. Врачи говорили: «Лучше вам уже не будет». Я рада, что дельфины опровергли их мнение.

 

Роберта (Расти) ван Сикль

 

 

Звуки жизни

 

Избавься от неискренности и ханжества.

Сэмюэль Джонсон

 

Мое детство прошло на ферме, где я пасла коров, помогала родителям собирать урожай, а в свободное время гоняла с мальчишками по лугам и лазала по фруктовым деревьям. Когда я переехала в город, вышла замуж и родила двух дочерей, я поняла, как много возможностей для творческого развития есть у них (и не было у меня). Хор, танцевальные кружки, студии актерского мастерства. Все это было так заманчиво. Я дала себе слово водить девочек на любые занятия, которые их заинтересуют, поддерживать любые их творческие порывы. Я не только сдержала это обещание, но и всегда помогала им с костюмами, репетициями и прочим.

Однажды, когда им было одиннадцать и пять лет, они принесли домой листовку и рассказали, что в местном театре будут ставить мюзикл «Звуки музыки», и весь июнь там же будут проходить прослушивания. И, конечно же, они очень хотели получить в этом мюзикле роли. Я сказала, что мы начнем готовить их к прослушиванию сегодня же.

Муж, разглядывая листовку с информацией, сообщил мне:

– А знаешь, они набирают артистов не только среди детей, но и среди взрослых. Почему бы тебе не попробовать?

Я фыркнула:

– Я никогда нигде не выступала и в моем возрасте не буду и начинать.

Вечером, когда я шла в детскую, чтобы уложить девочек спать, я услышала, как младшая спрашивает у старшей:

– А почему мамочка не хочет прослушиваться вместе с нами?

– Мамочка уже старая для прослушивания, – ответила старшая, и я огорчилась. Не такой пример я хотела подать своим детям.

– Мамочка передумала и будет пробоваться вместе с вами, – решительно заявила я, открывая дверь.

– Ура! – закричали дети и захлопали в ладоши.

Следующие пару недель мы усиленно готовились к прослушиваниям. По мере приближения рокового дня мне становилось страшно, и я все чаще думала, что ничем другим, кроме позора, моя идея не обернется. Но дочери искали во мне источник смелости и вдохновения, и я не могла их подвести. Я была обязана излучать уверенность и оптимизм.

– Мама, – сказала старшая дочь, – я боюсь.

– Да, тебя могут не взять, но это не смертельно, – сказала я. – Просто нужно стараться изо всех сил.

Сказать, что я нервничала, значит, ничего не сказать. В последний раз я была на прослушивании в старших классах – и роль тогда не получила. Я спела песню, стараясь выглядеть уверенно и спокойно. Дочери выступили отлично. А потом мы ждали.

И знаете что? Взяли нас всех! Дочери получили роли Луизы и Гретль фон Трапп. Я была бы счастлива получить любую роль, но, к моему изумлению, мне предложили стать баронессой.

Я пришла в восторг! Надо же! Мне дали не просто роль – но одну из главных! Не самая любимая героиня, зато у нее – красивые костюмы. Никакой ветоши!

А потом я прочитала сценарий. Помимо больших кусков текста у меня было два соло.

Два. Соло.

Похоже, я действительно хорошо выступила на прослушивании.

 

Моей мантрой стали слова: «Надеюсь, я не облажаюсь!»

 

Чуть облегчало ситуацию то, что мои песни были относительно неизвестными, ведь в фильме баронесса не поет. Их знали только те, кто видел сценический вариант мюзикла. Поэтому, если я промахнусь, мало кто это заметит.

Я репетировала песни баронессы на каждом светофоре и в каждой пробке в пригороде Иллинойса. Оставаясь дома в одиночестве, пела кошке, зеркалу в ванной и посудомоечной машине. Я знала, нужно преодолеть страх публичных выступлений, чтобы успешно выступить на сцене. Перед зрителями. Перед множеством зрителей. Когда не за кем будет прятаться.

Я рассказала друзьям и родственникам про шоу. Все пожелали прийти, ведь я буду выступать с дочерями. Мне не хотелось, чтобы в зале было пусто, но я не собиралась устраивать аншлаг. Впрочем, если зрители все равно придут, пусть это будут друзья.

Моей мантрой стали слова: «Надеюсь, я не облажаюсь!» Довольно высокая планка – в моем случае.

«Звуки музыки» прошли без сучка и задоринки. Мы дали восемь спектаклей. Друзья и знакомые поздравляли нас после каждого представления. Не меньше сотни моих приятелей пришли посмотреть на триумф «Семейного ансамбля Лебовиц».

Лучший комплимент мне сделала давняя подруга. У нее всегда был прекрасный голос. В школе она пела в хоре и участвовала во всех спектаклях. После «Звуков музыки» она обняла меня.

– Я не знала, что ты поешь! Почему ты не пела в хоре? У тебя великолепный голос!

С тех пор я прошла множество прослушиваний и даже научилась получать удовольствие от пения на сцене. Я была злобной сводной сестрой, феей и избалованной принцессой. Я наполнила свою жизнь звуками музыки.

 

Анджела Лебовиц