Эволюционная модель. Измерение или расчёт?

Карин Мёллинг сообщает читателю: «Зная скорость мутаций, можно создать разные модели (или: «шаблоны, системы», patterns – прот. К.Б.) мутаций, на основании которых сделать заключение, как давно разошлись пути развития двух ДКП (“длинных концевых повторов”). Некоторым вирусам HERV 100 млн лет. Мы проанализировали один из таких вирусов – HERV-K, и установили, что его возраст 35 млн лет» [с. 239].

Уточним смысл выделенных слов. Глагол «проанализировали» здесь означает: «исследовали реальный объект» (вирус). А под выражением «установили» следует понимать: «произвели расчёт» согласно избранной «модели». Иными словами, вирус как объект был исследован, а его возраст при этом был рассчитан (!), исходя из принятой моделимутаций (mutation pattern). При выборе другой модели расчётный возраст, естественно, окажется совершенно иным.

Приведём поясняющий пример. Наблюдая за улицей из окна своего дома, я «проанализировал» картину движения по ней автомобилей и «установил», что их средняя скорость составляет 60 км/ч. Я доверяю точности своих измерений, тем более, что они соответствуют полицейским нормативам. Но я не вправе абсолютизировать свою «модель», согласно которой скорость каждой наблюдавшейся машины всегда и везде принимается такой же, как на участке дороги перед моим домом: и на гоночной трассе, и при въезде на автозаправку, и когда она неделями стоит в гараже. Моя модель плоха тем, что не учитывает реальную картину изменения скорости автомобилей вдали от моего дома – эта скорость может меняться от нуля до весьма больших величин.

Другой пример. Дендрологический анализ позволяет точно определить возраст дерева по его годичным кольцам. Можно поступить иначе, и рассчитать возраст этого дерева, пользуясь радиоуглеродным методом. Результат расчёта, как показывает опыт, обычно заметно отличается от истинного возраста (ошибка может достигать от нескольких процентов до сотен процентов). В отличие от деревьев, абсолютный возраст вирусов нами непосредственно установлен быть не может. Эталона для его измерения нет. Поэтому исследователи вынуждены оперировать лишь «расчётным» возрастом вирусов, не имея ни малейшего представления о том, на сколько порядков он отличается от истинного.  

Все расчёты биологического возраста базируются на понятии скорости изменения генетического кода вследствие мутаций. При этом в принятых расчётных моделях подразумевается, что наблюдаемая ныне скорость производства мутаций в прежнее время всегда была постоянна.

Но на чём основано это предположение? Ни на чём.

Возьмём за аналог химическую реакцию. При наличии катализатора её скорость может изменяться в тысячи раз. Иногда не требуется даже катализатора, а для того чтобы реакция проходила эффективнее, смесь реагентов достаточно немного нагреть или просто выставить на свет.

Представим себе, что в прошлом мутации в генах происходили в 1000 раз чаще. Тогда расчётный возраст, оценённый в «миллионы лет», в реальности будет равняться тысячам лет – то есть, соответствовать библейскому!

Если же допустить, что мутации в древности происходили в 1000 раз реже, то расчётный возраст, оценённый в «35 миллионов лет», «на самом деле» должен соответствовать 35 миллиардам лет! Это – срок, в несколько раз превышающий возраст вселенной, если оценивать его в соответствии с гипотезой «Большого взрыва».

Подчеркнём, что при выборе модели никаких достоверных оснований к увеличению, уменьшению или сохранению скорости производства мутаций в прошлом у нас нет. Карин Мёллинг выбрала расчётную модель, согласно которой скорость мутаций принята постоянной в течение последних 100 млн лет. Но ни она, ни кто-либо из её коллег-эволюционистов не способен обосновать эту гипотезу. А если всё-таки скорость мутаций не является константой, но варьирует в тысячи раз?