double arrow

ПАРАПСИХОЛОГИЯ – ЭТО МОСТ, КОТОРЫЙ МЫ ИЩЕМ

Пока что людям приходится в кровавых разборках и, как правило, вне науки узнавать, что научное понятие самоорганизации включает в себя Нечто, регулирующее преобладание природного созидания над природным же разрушением.

И это Нечто является не простыми физическими или биологическими условиями Жизни, заранее устанавливаемыми демонами Максвелла или Пригожина, оно является критериями, оценками и мерой свыше, которые можно научно изучать и которые являются отражениями Критериев Духовной Этики.

Это Нечто уже не будет никаким демоном. Но чтобы стало так, науке необходимо принять новую парадигму, основу, расширяющую её притязания на исследование стохастических, непостоянно проявляемых, явлений. И, прежде всего, этими явлениями будут феномены парапсихологии. Науке пора отказаться от своей театральности, идущей сверху, от ритуальности, идущей от её властных лидеров, построивших вместо истинной науки во многом организацию угнетения мысли по принципам религиозно-рабовладельческих обществ.

Во многих своих книгах я развиваю идею медицинской модели общества с тем, чтобы показать тщетность любых, в том числе и научных, попыток уйти в обманчиво надёжный мир детерминизма, совершенной определённости, зачеркнув в своём сознании «лженаучную» случайность, идущую от Природы.

Если следовать В. Вересаеву, то необходимо повторить: «Нет ни одной науки, которая приходила бы в такое непосредственно-близкое и многообразное соприкосновение с человеком, как медицина… От человека медицина исходит, через него идёт и к нему же приходит» (с. 432)[13]. В этом определении медицины – и наука, и живая модель, и надежда, и кибернетика, отражающая самые сильные связи Жизни и Человека-творца.

Но медицина насквозь парапсихологична, как бы она ни открещивалась от парапсихологии[14]. Последнее лишь подчёркивает театральность самой медицины и актёрство медиков. Только играют они взаправдашнюю пьесу с настоящими смертями.

Я говорю даже о театрально-медицинской модели общества, объясняю, что медицинская часть включает в себя и соответствующие болезни общества, излечимые и не очень, а театральная модель содержит множество пьес в которых роли уже расписаны драматургом – нашими традициями и нашим опытом, и наше дело – это сыграть их на искусственном вдохновении и на искусственной вере.

А не лучше ли это актёрство оставить искусству, вдохнув в науку серьёзность и истинность?

Философы всего мира тысячи лет твердят одно и то же: абсолютная истина не может быть познана, она лишь отражается в истине относительной. Философы, рассуждая об истине, не могут, однако, дать определение понятию «истина». Почему-то им представляется, что эта пресловутая абсолютная истина должна быть дана в виде сформулированного утверждения, узнав которое, уже не надо будет что-либо делать тут, на Земле. Дальше абсолютной истины интерес Человека быть распространён, якобы, не может, ибо с познанием её познание вообще заканчивается. Кем становится Человек в этом случае, неясно, – то ли Богом, то ли самоубийцей.

Такая перспектива делает все рассуждения о какой-то застывшей абсолютной истине совершенно бессмысленными, ибо внушает страх смерти и закрывает любопытство дальше голых рассуждений. Традиции схоластики в науке оказались ещё слишком крепки, чтобы задать вопрос о том, что же такое истина, и попытаться ответить на него, глядя не в традиционное статичное и страшное прошлое, а вперёд, в развитие Природы.

Почему истина обязательно должна быть в детерминистической физике? Почему она обязана быть сформулирована абсурдной логикой Зенона? Почему она не может быть в медицине, благо медицина всеобща? Но истина превращается в дьяволиаду, как только всё это остаётся на одном материалистическом фундаменте.

Но именно медицина становится самой великой наукой о Человеке, о его месте в Природе, если возьмёт на себя смелость признать вселенский эксперимент над Человеком, в котором врачи оказались самыми близкими к Богу, самыми изощрёнными среди людей и проводящими, прежде всего, этот эксперимент над собой. Только так – как экспериментальный материал Природы – им необходимо рассматривать себя, но не как богов для людей. Что видим сегодня, к сожалению. Но ведь те, кто ближе к Богу, должны стремиться к большей духовности!

То же самое относится и к психологии и к психологам. Психология, как и медицина, фактически остаётся практикой и очень мало наукой. Ибо она, оперируя сознанием, до сих пор не сформулировала, что это такое. Ибо она, задевая в своих деяниях душу человека, не знает, что это такое. Она сама погрязла в мистицизме и магизме, в эзотерике и экстрасенсорике. Вся трансперсональная психология, проникнутая духом мистицизма, базируется на парапсихологических объяснениях восточного типа[15].

От своей деятельности, проявляемой в ложной власти над человеком, врачи и психологи делают неверный вывод о своём, якобы, могуществе.

Как сохранить себя врачам, психологам и целителям, если не преодолевать эйфорию своей силы, вызванную силой привязанности к общеклеточному сознания? Ведь непризнание первенства духовности в жизни Человека автоматически влечёт скатывание его сознания на путь разрушения.

Долго и трудно заставлять себя служить Высшим Истинам. Легко лениться и уподобиться чванливому животному. Об этом говорил ещё Будда. Духовность спасает и врача, и психолога, и экстрасенса. Она даёт возможность освободиться от страха смерти, который совершенно естественно основывается на явлении, которое можно назвать гаснущим сознанием.

Личностное сознание человека гаснет под действием усталости, болезни, боли, страданий, лени. Человек засыпает. Смерть – это угасание сознания. Нирвана – это угасание сознания. Сон – это тоже угасание сознания человека. Чем всё это отличается друг от друга?

Но простого угасания не бывает при жизни: сознание переходит в другой мир. Смерть же – это внушённый нам переход в страшный мир мучений, от которых и на земле нет спасения. Страх смерти происходит от страха потерять тело. Материальную оболочку. Страх – это работа общеклеточного сознания, которое навязывает любому человеку силу над материей.

Существование в сознании человека страха смерти говорит о том, что человек не понимает и не принимает Бога, в котором окажется после смерти. По сути, человек не верит в Него. Существование объективной истины доказывает существование Бога автоматически, ибо объективная истина – это и есть Сознание, которое не ошибается.


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: