Девушку, с которой мы сбежали из аэропорта, украв два ружья, пистолет и фургон, звали Хуанитой, но она предпочла, чтобы её звали Анита. Я не возражал. Брат её оказался восемнадцатилетним тощим жилистым парнишкой в грубых ботинках и штанах и в белой застиранной майке, которая до самых плеч открывала разукрашенные разноцветной татуировкой руки. На голове у него была красно-жёлтая бандана, что недвусмысленно подчеркивало его принадлежность к «Лос Локос» — крупной банде из Сан-Луиса. Надо ли говорить, что приехал он на большом расписном фургоне, переделанном как раз из такого «Шеви Экспресс», который мы угнали с его сестрой и какой я уже присвоил себе, наплевав на всякую законность. Всё равно собственность аэропорта — не я, так кто другой его уведёт, а то и вовсе пропадёт машина. Сейчас же получается, что я её не украл, а вроде как даже спас.
Я не удержался — попросился посмотреть на его машину, любопытствуя, что можно сделать с грузовым фургоном, и он с гордостью показал мне салон с самодельными, покрытыми красным бархатом диванами внутри, с могучим стерео, наяривавшим рэггатон[19]. Прямо из-под дивана высовывался приклад «калаша» — югославского или румынского клона. Да и за поясом под майкой у него виднелась рукоятка пистолета. Представился он мне как Эль Пикаро — Жулик, но сестра звала его Хорхе. Ну а я мысленно переименовал его в Хорька: такой же проныра и такой же хищник — достаточно только в глаза заглянуть.
|
|
С ним приехали ещё два парня, вооружённых не хуже. С подачи сестры Хорька отнеслись ко мне с подчёркнутым уважением, звали исключительно «омбре», что в лексиконе уличных банд подразумевает чуть ли не высшую степень почтения. В противном случае меня звали бы «пендехо», буквально — лопух, придурок, фраер, если угодно. Они же сопроводили меня до моего мотоцикла, который помогли затащить в грузовой отсек фургона. К счастью, «эндуры» вообще не слишком тяжёлые, так что для четырёх мужиков работа была детская.
Под конец мы обменялись телефонами, даже адресами, чего раньше бы никогда не случилось, а заодно я дал им адрес моего склада. В чём-то мы уже друг друга в деле проверили, а союзники кому угодно могут понадобиться.
Пустой дробовик я засунул под сиденье. Не догадался дежурку обшарить: наверняка же запасные патроны там были. Потом я вновь надел пояс с кобурой, извлек из неё пистолет, осмотрел. Надо сказать, что это оказалась не «Беретта 92», а бразильский «Таурус 92». Впрочем, разница невелика: бразильцы стали выпускать эту модель, купив фабрику «Беретта». Девятимиллиметровый семнадцатизарядный пистолет с не самой удобной рукояткой — тяжёлый, громоздкий, но надёжный и крепкий. Снизу рамки — направляющие под ЛЦУ[20] или фонарь. Он самую малость дешевле настоящей «беретты» в продаже — исключительно за счёт названия, а по качеству ни капли не уступает, вот многие и предпочитают его. Ну а мне-то что? Зачем краденому коню в зубы заглядывать?
|
|
Заменил магазин с одним израсходованным патроном на полный из подсумка, сунул пистолет в кобуру. Пристроил её повыше — так, чтобы касаться локтём рукоятки. Кажется странным, а на самом деле при быстром выхватывании доли секунды экономятся — инструкторы меня в этом убедили, хоть поначалу я и не верил. А заодно и куртка чуть прикроет оружие, потому что расставаться я с ним теперь не намерен. Впечатлений из аэропорта мне до самой смерти хватит: до сих пор руки трясутся и мандраж такой, что мороз по спине. Зато теперь — в закрытом фургоне, да с полным приводом (вот повезло! они всё больше заднеприводные, а этот, видимо, ещё и по пустыне ездить был должен), да с пистолетом… совсем другое дело.
Задерживаться на стоянке у аэропорта я всё же не стал, учитывая, что большинство машин разъехалось, и я стоял на ней как вошь на гребешке, да ещё и на машине, аэропорту принадлежащей. Предел наглости, можно сказать. Поэтому я уехал оттуда, докатил до Пало Верде и пристроился на стоянке возле «Уолмарта»[21]. И уже там, глубоко вздохнув, достал из кармана мобильный телефон. Надо звонить домой с плохими вестями… хотя плохие они лишь на первый взгляд. А что было бы, если бы военное положение застало меня в Юте? Или в Атланте? Что ни делается — всё к лучшему. А до дома я всё равно доберусь.
— Привет, это я.
— Ты не вылетел?
Голос разочарованный. А чего я ещё ожидать мог?
— В Америке вводят военное положение, аэропорт закрыли. Там ещё и военная база.
— Что будешь делать?
— Искать способы. Попробую добраться морем — выход судов всё равно не запретят. Пристроюсь на какой-нибудь сухогруз, — сочинял я на ходу, хотя сочиненная идея вовсе не показалась мне плохой — скорее даже здравой.
— И куда ты попадёшь?
— Не знаю. В Мурманск, в Питер, куда угодно. У себя-то в стране доберусь обязательно, мне только речку эту атлантическую перепрыгнуть.
— А как до порта доберёшься?
— А на машине, — максимально убедительным голосом заявил я. — У меня здесь отличная машина — большая, удобная.
При этом я постучал по приборной панели фургона тем жестом, каким хозяин коня по шее похлопывает.
— Это до какого?
— Не знаю пока, не успел ещё выяснить. Как мальчики?
— Нормально. Сашка всё на улицу ломится и злится, что его не пускаем. Коты пока ходят гулять, их ещё прятать не начали. А вообще дома сидим.
— Как вокруг?
— Вокруг тихо. Соседи в посёлке есть, но тоже по домам попрятались. Машины в гараже, Вовкину за дом убрали, ворота заперли. Всё, как ты и сказал. Дрова тоже все перетащили, замучились. Знаешь, как их много оказалось? Весь гараж вдоль задней стены под самый потолок завалили. В бассейне вода ледяная, его накрыли, но пока с этим всё в порядке — и газ есть, и свет, и вода.
— Ну, вода у нас артезианская, даже если всё электричество исчезнет, можно наладить добычу. Как Настя?
— Нормально держится. Ребёночек у неё буйный, дерётся всё время. А так всё хорошо, по-моему.
— А ей что-то специальное надо? Витамины там, что ещё беременным полагается?
— Вовка всё вчера привёз, на десять таких хватит.
Она помолчала, вздохнула, затем спросила:
— Ну, как ты думаешь, когда ты сможешь приехать? Самый крайний срок?
— Золотая моя, откуда я могу знать? Неделя, месяц, несколько месяцев… Держитесь там. Знай просто, что я еду к тебе. Всё, что я делаю, только для этого и предназначено. Понимаешь?
— Это я понимаю, — сказала она, а потом послышался долгий вздох. — Как думаешь, мобильные ещё долго проработают?
|
|
— Не знаю. Кажется, при военном положении здесь отключают связь.
— Идиоты.
— Я знаю. Но, может, и не будут. Отключи связь — и куча людей погибнет.
Неожиданно где-то неподалёку от меня затрещали автоматные очереди. Стрельба вспыхнула сразу и сильно, без всяких вступлений. У здания торгового центра заметались какие-то люди, хоть стреляли не они и не там.
— Что это у тебя? — крикнула Маша.
— Стреляют неподалёку. Ладно, поехал я отсюда! Позвоню ещё!
Стрельба раздавалась со стороны аэропорта, и я решил здесь больше не крутиться, а вновь посмотрел в визитку, которую оставил мне Паблито. Адрес был где-то в Фортуна Футхиллз, по дороге в Уэлтон, но совсем незнакомый. Ничего страшного, у меня в рюкзаке лежал навигатор, снятый с мотоцикла. Привычно обвальное удешевление электроники привело к тому, что я не пожалел на него трёх сотен долларов. Которым, правда, почти не пользовался, потому что и так наизусть знал все местные дороги.
Прикрепил серую плоскую коробку с экраном на лобовое стекло, нажал кнопку включения. Спутники, к счастью, пока на землю не свалились, и через несколько секунд прибор выдал сообщение, что видит аж четыре из них. Осталось только задать нужный адрес, после чего приятный женский голос оповестил: «Следуйте сто пятьдесят ярдов прямо, после чего сверните направо». Так я и поступил. Поехал медленно и аккуратно, чтобы незакреплённый мотоцикл в кузове не опрокинулся, а то бензин из бака через пробку потечёт и завоняет всё здесь насмерть.
В городе явно начинались проблемы. На улицах прибавилось полицейских пикетов, расположившихся на всех основных перекрёстках. Не думаю, что это поможет: город Юма построен на плоской, как стол, местности, и строились здесь просторно, чтобы друг друга не стеснять. И заборы вокруг участков здесь тоже не были правилом, поэтому мертвяки могли появиться в любом месте и с любой стороны. Кроме реки Колорадо с её мостами и оросительными каналами, нет никаких иных естественных преград. Но полицейский рефлекс — штука сильная, если что — перекрывай дороги. А вот зачем — это уже дело десятое, правило есть правило.
|
|
Странно, что до сих пор не объявили призыва национальной гвардии. А ведь не глупая идея была бы — здесь и так половина населения вооружена, но так бы они ещё были и организованы. Но губернатор помалкивает, да и вообще власти предпочитают отмалчиваться. И что даст в таком случае обещанное военное положение? Перекроют дороги? А что нам дороги, в южной Аризоне-то? Тут весь мир дорога — где не гора, там и дорога.
Городишко Фортуна Футхиллз, такой же по размерам, как и наш Уэлтон, расположился по другую сторону гряды холмов Фортуна, если смотреть от Уэлтона. Если мы, считая от Юмы, были за тесниной, то Фортуна Футхиллз, как следовало из его названия, прижался к подножию горы, но уже перед ней. Это был классический «пролетарский район» — подзапущенные щитовые дома, более чем скромные участки с далеко не новыми машинами, припаркованными перед ними на пыльной обочине, простенькие магазинчики, скорее даже лавки, два трейлерных парка, причём один из них, словно в насмешку, именовался в честь «Удачливых золотоискателей». Местные богатеи здесь вовсе не селились.
Ломбард «Квик-Кэш» находился в самой середине городка, на Футхиллз-бульваре, который ничего общего с настоящим бульваром не имел — всё такая же широкая пыльная асфальтовая полоса среди разномастной застройки. Здесь было пока заметно спокойнее, чем в Юме, но на въезде в город стояли две группки потрёпанных грузовичков, вокруг которых собралось не меньше двадцати человек, все с винтовками и дробовиками. Кажется, здесь решили взять ситуацию в свои руки, не дожидаясь правительственных решений. Ну и правильно.
На обратной стороне визитки карандашом нарисована была схемка, подразумевавшая, что мне следовало «не дербанить в парадное», а объехать серый комод здания ломбарда с зелёной надписью и заехать во двор, а уже там стучать в металлическую дверь. Как я и поступил.
Во дворе, прижавшись к куче мусорных пакетов, стоял старый «Сатурн» Пабло. Дверь же выглядела так, словно её оторвали от какого-то берегового укрепления — она была выкрашена шаровой краской и поражала мощностью исполнения. Было даже странно, как она умудряется держаться в таких хлипких стенах, а не выпадает со страшным грохотом наружу вместе с рамой. Я постучал раскрытой пятерней в глухо отозвавшийся стальной лист. Открылось крошечное окошко, в нем показались чёрные глаза на смуглом рябоватом лице.
— Чем могу помочь? — спросило невидимое лицо.
— Паблито должен ждать меня здесь.
Лицо кивнуло, окошко с лязгом захлопнулось, но взамен отворилась сама дверь, и меня запустили внутрь.
Внутри был полумрак, и я не сразу разглядел того, кто меня пригласил. Среднего роста, коренастый и по-индейски скуластый, с бритым наголо черепом и небольшими усами, в серой рубашке в клетку, надетой навыпуск и застёгнутой под горло. Типичный вид мексиканского гангстера в этих краях. Рубашка, кстати, заметно оттопыривалась над рукояткой пистолета на боку.
— Сеньор Андре? — уточнил лысый в клетчатом, сразу переходя на испанский.
— Я самый, — подтвердил я на испанском же.
— Я Хесус, кузен жены Паблито. Заходите.
Он указал рукой на смутно видневшуюся дверь и сам же первый пошёл к ней. За дверью оказался изрядных размеров склад, весь заставленный разнокалиберными полками, ящиками и шкафами. К моему удивлению, ничего особо «ломбардного» в зале не было — так, несколько телевизоров и стерео, зато оружием была занята одна стена почти полностью. Возле этой самой стены за обшарпанным столом сидел с бутылкой ледяного чая в руках наш Паблито.
— Что, хефе, не удалось улететь? — с сочувствием спросил он.
Как ни странно, но сочувствие было искренним вроде бы, хотя для самого Паблито нынешняя ситуация была куда выигрышнее. На один «Джи»[22] выигрышней.
— Нет, не удалось, — покачал я головой. — Мертвецы устроили свою фиесту в аэропорту, и мы оказались лишними на их Дне мёртвых.
— День мёртвых всегда был не нашим праздником, — усмехнулся Хесус. — Хотя я и любил его с детства. Теперь, наверное, изменю своё отношение.
Чтобы не доводить ситуацию до прямого вопроса, я достал из кармана тысячу долларов, скреплённых резинкой, которую я отложил ещё в машине, и протянул её Пабло.
— Как обещал.
Паблито принял пачку двадцаток, хлопнул ею о ладонь, как мухобойкой.
— Отлично, хефе, — как обычно, широко заулыбался он. — Теперь жизнь у нас может стать проще. Признаться, я так и думал, что ваш полёт сорвётся, и уже отложил себе кое-что.
Он похлопал своей тёмной ладонью по двум СКС[23], лежащим на столе возле него. Рядом с карабинами лежали зелёные цинки с патронами, с надписями на сербском и английском. Я присмотрелся к винтовкам — на стволах были очень характерные по форме пламегасители.
— Югославские? — уточнил я.
— Верно, «юго». И патроны тоже, с военных распродаж. Не «Калашников», но куда дешевле, и стреляет неплохо, — кивнул стоящий со скрещёнными на груди руками Хесус.
— И сколько, если не секрет? — спросил я, прикидывая общий порядок цен в этом ломбарде.
— Пять сотен за две. Мы с Пабло не чужие люди друг другу. А за меньшее босс сам пристрелит меня из этих винтовок.
Это очень даже по-божески. Самая минимальная цена на рынке для подержанных, но не убитых СКС из бывших братских стран. А эти выглядят практически новыми, муха, как говорится… ничего не делала. Советский СКС стоил бы примерно в два раза дороже. А вообще эти наши старые армейские карабины здесь очень популярны своей надёжностью и достаточной меткостью при невысокой цене, особенно в среде «выживателей».
Проблема может в будущем быть только в одном — в патронах. Советский патрон 7,62x39 в основном импортируется, хоть и в гигантских количествах, и идёт преимущественно в торговую сеть, то есть не существует его больших складов. Я бы предпочёл оружие под местный боеприпас, который наверняка, как и в России, лежит на каких-то мобскладах великими штабелями.
— Что себе хотите найти? «Калашников», наверное? — усмехнулся Хесус.
— Почему так думаете?
— Ну а что ещё может хотеть русский?
Логично. Именно «калаша» я и хотел поискать, едва лишь зашёл и огляделся. Тут их было немало, эдак с пару десятков самых разных видов. Причём хотел болгарский, с завода в Неваде — они по качеству ближе всех к нашим, а заодно по наглости копирования новых моделей опережают всех. Как на них до сих пор в суд не подали? В Ижевске вообще мышей не ловят.
— Верно — согласился я, затем не удержался и заявил: — Только я и «калаш» хотел бы русский. В крайнем случае — болгарский, из тех, что они в Неваде производят. И под американский патрон.
— Под двести двадцать три?
— Именно, — подтвердил я. — Под то, чем местная армия вооружена, что в этой стране лежит на больших складах в больших штабелях.
— Нет, таких АК у нас сейчас нет, — покачал он головой. — Всё под русский семь шестьдесят два. Посмотри сам, всё на виду. Может, выберешь что-то.
Он сделал приглашающий жест рукой, и я подошёл к вытянувшемуся в два яруса вдоль всей стены оружейному стенду, на котором, по самым скромным прикидкам, стояло штук пятьдесят винтовок и дробовиков. Снизу, на железных полках, были разложены пистолеты и револьверы. Прошёлся вдоль, сразу пропуская взглядом ружья и «болты»[24] — у меня требования конкретные. Всё, что похоже на М-16 или М-4, тоже проходило мимо — не в аризонской пустыне воевать с таким капризным механизмом: тут песок сплошной. Надо бы «калаша» или… или что-то схожее по устройству. Как вот этот вот «зиг-зауэр»! Который за индексом 556.
— Это сколько стоит? — жадно схватив карабин со стойки, повернулся я к Хесусу.
— Ровно тысячу шестьсот, если новый. Могу отдать за тысячу триста. К нему есть два пластиковых магазина и «холосайт»[25] ATN[26]. Если купишь, подарю ещё и чехол.
Нормально. «Калашников» не один такой надёжный в этом мире. Есть несколько систем, которые с него, прямо говоря, прилежно содраны. В том числе и вот эти швейцарские винтовки. Сними крышку с ресивера и сразу всё поймёшь: никаких сомнений не останется, откуда ноги выросли. Разбери «зиг», разбери «калаш», глянь на все детали, по столу разложенные, и всё становится ясно. Тот же длинный газовый поршень, толкающий затворную раму, тот же вращающийся затвор с двумя боевыми выступами.
На девять десятых с АК и на одну десятую — с бельгийской FN-FAL[27], которая, в свою очередь, во всём, кроме наружного дизайна, слизана с СВТ-40[28]. Тоже прилежно и до мелочей. Такая вот штука. А вы знали? На «зиг» с бельгийки перекочевал газовый регулятор, правда, всего двухпозиционный. Можно и без того несильную отдачу делать совсем незаметной. Или усиливать во избежание засоров — тут кому чего. Или «зима-лето» переключать, как на СВД[29].
Да, «калаш» чуток надёжнее и намного крепче — швейцарцы по наивности алюминий используют там, где у нас непобедимая сталь, и зазоры у них поменьше, отчего вероятность засорения больше, хоть и не существенно. Но по сравнению с другими системами всё равно небо и земля.
Из плюсов — безукоризненность качества. Подгонка всего идеальная, как у швейцарских же часов. Берёшь в руки и понимаешь — не фуфло, настоящая вещь, старались люди, когда делали. Полимерное длинное цевьё по нынешней моде оснащено тремя планками Пикатинни, и ещё одна венчает крышку ствольной коробки. Задние прицельные складные, что удобно. На всё нанесены светящиеся точки — вообще отлично.
Приклад телескопический, на манер американской М-4, и это тоже очень удобно. По мне, так и нашим бы давно пора такие выпускать: климат у нас под подобные приклады как специально придуман. Переоделся или сменил положение — и за секунду можешь сделать его длиннее или короче, только пальцем ступор утопи. В прикладе герметичное хранилище для батареек к прицелу — пустячок, а приятно. Спуск трёхпозиционный — легко выбирать холостой ход, легко сжимать пружину.
Ну и самое главное — очень меткая и кучная винтовка, особенно с поправкой на короткий шестнадцатидюймовый ствол. Американская М-4 по точности на уровень «зига» никак не тянет.
— Магазинов всего два? — поморщился я.
— Не проблема. Эта модель стандартный военный магазин от М-16 принимает, — отмахнулся Хесус. — А у нас их несколько ящиков, и к ним что угодно набирай. По тридцать, по сорок и по сто патронов «бета-си». Тебе что надо?
— По тридцать. Ещё… почём они?
— Если брать совсем хорошие, стальные с тефлоном, то по двадцать пять. Алюминиевые с тефлоном — по пятнадцать. И есть пластик по двенадцать. Что возьмёшь?
Я задумался. Сталь рулит, это не вопрос. Другое дело — насколько рулит? Винтовка сама алюминиевая. Это я так в себе жабу успокоил, чтобы не душила.
— Давай четыре алюминиевых.
Хесус полез в шкаф, извлёк оттуда четыре плоских серых матовых магазина, запечатанных в полиэтилен, выложил на стол. Я взял один в руки, посмотрел — не тайваньская дешёвка, местное изделие, качественное. Сойдет, отодвинем к винтовке.
— А патроны? — поинтересовался Хесус. — Тебе модные, в красивых коробочках, или военное имущество?
— Мне попроще.
Дорогие патроны мне точно не нужны — достаточно стандартного армейского качества. Армия, кстати, дерьмо не закупает, там боеприпасы испытания проходят, да и основной автомат у американских военных от плохих патронов быстро загибается. Зато мне их нужно побольше. Хесус открыл гулкие створки здоровенного стального шкафа, извлёк оттуда увесистый полимерный пакет цвета хаки, запаянный с двух сторон. Показал мне пальцем на этикетку:
— Есть армейские оболочечные М193, «Федерал», без сердечника, по девяносто за упаковку в двести штук, десять пачек в упаковке, по двадцать патронов в каждой пачке. Они лучше всех этих «бюджетных» коммерческих — всё же по правительственному заказу сделаны.
— Отлично! — обрадовался я, затем вспомнил про свой новый пистолет: — А что, есть «девять-люгер»?
— Тоже попроще и побольше? — уточнил он.
— Именно, только чтобы утыкания на каждом выстреле не было или перекоса, — подтвердил я его предположение. — Качественные, но без изысков.
Он полез в другой шкаф, чем-то загромыхал, выволок картонный ящик, заполненный непривычными коричневыми коробками с надписью «Фьокки». Достал одну, погремел у меня перед носом.
— Итальянские, очень неплохие, они недавно стали популярны. Стоят пятнадцать пятьдесят за пятьдесят, и за них ни единого цента не жалко. Но бывают проблемы с некоторыми моделями — форма под патронник не подходит. Во что будешь заряжать?
Я откинул полу куртки, достал «таурус». Хесус кивнул, сказал:
— И с «береттой», и с «таурусом» лучше всего работает. Будешь доволен.
— Понял, — кивнул я. — Подожди минут пять, пока я финансы прикину.
— Не вопрос. Могу предложить что-то попить, — сказал Хесус, указав на прозрачный холодильник — такой, какие стоят в супермаркетах. — Там и пиво есть.
— Спасибо. Но я лучше воды пока.
Я вытащил из-за мгновенно покрывшейся туманом стеклянной двери бутылку минеральной, скрутил пробку и хлебнул из горлышка. Вода оказалась такой ледяной, что горло перехватило. Я мысленно пробежался по затратам, прикидывая, что в совокупности перебираю заранее запланированные расходы всего сотни на две, если считать с дополнительными мелочами вроде ремня для карабина, разгрузки и съемных чёрных «почей» под магазины. А если ещё напрячься, и…
— У тебя оптика на такой карабин есть? — спросил я у Хесуса, не обнаружив ничего похожего, лежащего открытым.
— Нет, — мотнул он лысой головой. — Если и есть, то такое дерьмо, что своим не предложишь. Развалится после трёх выстрелов.
— Тогда… есть маленький револьвер тридцать восьмого?
— В смысле, на щиколотку? — вскинул брови Хесус.
Действительно, какая уж тут щиколотка, когда чуть ли не из пушек на улицах стреляют.
— Почти. Но с подвесной кобурой.
— На плечо?
— Плечо и пояс, универсальная.
— Нет проблем.
Он полез на «пистолетные» полки и взял оттуда два почти одинаковых револьвера с коротким двухдюймовым стволом и обтянутой резиной рукояткой, показал мне. Один был воронёным, второй — никелированным.
— Тридцать восьмой калибр, пять патронов, «чартер армз», модель «Андеркавер». Чёрный двести пятьдесят, светлый — двести восемьдесят.
— Чёрный.
На кой дьявол мне переплачивать только за внешний вид? Не надо нам такого.
— Патроны? Скорозарядники?
— Скорозарядник не нужен, потому как думаю, что больше одного раза из него стрелять не придётся, — усмехнулся я. — А патронов… что есть? Но уже из хорошего.
— «Хорнади» неплохие, с полым наконечником, двадцатка за двадцать пять патронов.
А вот это будет оружием последнего шанса, и даже с патронами рисковать нельзя. Это спасательный круг. Но всё же протратился. Впрочем, как из песни слова не выкинешь, так и здесь ничего не сделаешь. Патроны для краденого дробовика нужны? Нужны. Взял двести штук чешских с картечью, вот те и пожалуйста. Самое главное — тысяча двести патронов для «зига». И тысяча пистолетных. А ещё нужны ремни, разгрузка не лишней будет, поэтому, как ни экономь, а денежки уходят.
После того, как я рассчитался, Хесус совсем расцвёл и подарил мне большую тактическую сумку для всех покупок, прозрачно намекнув, что стоила она сотню долларов, чему я не очень поверил — дешёвую азиатскую подделку видно сразу. Но всё равно спасибо — и халява, и тащить всё удобно.
Закончив со своими делами, я вновь посмотрел на Пабло, спокойно сидящего в углу всё с той же бутылкой ледяного чая.
— Пабло, что ты думаешь делать дальше?
Тот задумчиво покрутил почти пустую пластиковую посуду в пальцах, поставил на стол.
— Пока буду дома. Что потом — покажет время.
— Хочешь добрый совет? — спросил я.
Хесус, возившийся с товаром, тоже остановился, прислушиваясь.
— Если совет хороший, то хочу, хефе, — с совершенно серьёзным видом кивнул Паблито.
— Если почувствуешь, что дела идут плохо, езжай к нам на склад. Сегодня возьми грузовик и на нём езжай домой. И если ситуация начнёт ухудшаться, загрузи в него всех и приезжай на работу. Там забор, там хорошие ворота, генератор — можно продержаться какое-то время, пока не придумаем что-то получше.
— Хефе, вы сказали «нам». Вы планируете туда переехать?
— Не знаю, — вздохнул я. — Но это очень вероятно. Если нет, то ты знаешь, где меня искать.
— Знаю.
— Вот и не стесняйся. Проявись, если приедешь туда.
Я попрощался, подхватил с пола тяжёлую сумку и направился к двери. В последний момент, когда уже взялся за ручку, спохватился и не вышел решительно и смело во двор, а сначала выглянул в окошко. Затем ещё раз, приоткрыв створку. И лишь потом быстро поволок сумку к фургону. Пора избавляться от мирной привычки смело топать куда глаза глядят, потому что сожрать могут.
Надпись на борту. Закрасить бы надо, а то слишком вызывающе получается. Юма — город маленький. Хотя… Я присмотрелся повнимательнее. Прекрасно, здесь виниловая плёнка с логотипом, а вовсе не краска. Как я не сообразил сразу? Попробовал подцепить её ногтем, и она на удивление легко стала отделяться от белого борта фургона. Я оглянулся. Хесус с любопытством наблюдал за мной от дверей. Когда мы столкнулись взглядами, он понимающе улыбнулся.