2020-06-10
86
Когда Пётр I послал боярских детей набираться у чужестранцев ума‑разума, тех ожидало много диковин. Им предстояло узнать законы механики и оптики, правила судостроения, перенять правила хорошего тона и научиться носить парики. Но было в «просвещенной» – Европе и другое. Москвичи, Рязанцы, суздальцы могли увидеть невиданное в родной державе зрелище – сожжение ведьм. Германия тогда ещё не рассталась с привычным делом. Пройдёт несколько десятилетий со смерти Пётра I, прежде чем погаснут костры. Не знаю, случалось ли русским видеть эти казни. Уверен в одном. Если видели, весьма дивились. И не жестокости, нет. Царь‑плотник и сам был крут. Просто в православной России не принято было так расправляться с колдовством. Первым делом, студент из боярских детей спросил бы, почему не ограничились епитимьей или церковным покаянием, как это издревле повелось на святой Руси??
Откуда недорослю знать, что это за феномен – западноевропейская ведьма. Разве он мог себе представить, что перед ним лишь верхушка айсберга и за спиной очередной жертвы надо разглядеть сотни тысяч истреблённых женщин, столетия мракобесия, а также вечную боязнь злых чар, которую Церковь насаждала с упорством, достойным лучшего применения.
Православие имело отличия от других ветвей христианства. Недаром именно русский народ сложил пословицу: «Не так страшен чёрт, как его малюют». Православный люд верил в чертей, но считал, что с ними можно справиться при помощи креста и молитвы. В 1639 году в Москве произошла удивительная история. Умерло двое детей царского рода. Следствие выявило «виновных». Это были бабы из дворцовых мастериц. Их не стали казнить, а всего лишь выслали в дальние края, чтобы они не могли больше колдовать в стольном граде (Канторович, 1899 стр. 168–175)! Что уж говорить о преступницах рангом поменьше. Покайся и не греши больше – вот универсальный русский подход к союзу с дьяволом (Канторович, 1899 стр. 164). У нас никогда не было инквизиторов, повсюду ищущих ведьм и ворожеек. Короче говоря, Русь, а затем и Российская империя с современной точки зрения оказались на высоте. Сейчас признано, что в вопросах колдовства наши предки проявили здравомыслие и взвешенность… Но всё в мире относительно. В середине XVII столетия человеку; воспитанному на западной культуре, сожжения ведьм казались ни больше, ни меньше, как признаком цивилизации! Приведу одну курьёзную историю, относящуюся к этому периоду:
Крижанич, хорват по национальности, поступил на службу к русскому царю. Это был человек передовых взглядов, получивший образование в учебных заведениях Вены, Болоньи и Рима. Не буду перечислять, какие реформы предлагал провести сей прогрессивный мыслитель (историк Костомаров написал интереснейшее исследование о его мировоззрении). Нас сейчас интересует другое. Освоившись на новом месте, иноземец был поражён «дикостью» нравов на Руси – он узнал, что здесь не сжигают за волшебство.
Конечно, он с негодованием осудил такую отсталость от просвещённого Запада (Костомаров, 1995 стр. 189)!
Ян Люйкен. В застенке инквизиции. Гравюра. Конец XVII в. Цинизм палачей не знал границ. Пока судьи отлучались пообедать, они играли в карты.
Если кто‑то скажет, что дело было в извечной славянской мягкости, то сама история позаботилась о возражениях. Суть именно в православии. Ближайшим соседом Московии была Речь Посполитая, где историки насчитывают около десяти тысяч сожжённых за колдовство. Пик казней пришёлся, кстати, как раз на петровские времена – с 1701 по 1725 год погибло 32 % осуждённых. Как известно, Речь Посполитую населяли поляки, литовцы и этнические русские. Никто не оспаривает принадлежность поляков к славянам – и всё же именно они, будучи католиками, провели подавляющее большинство процессов. При этом города с преобладанием русского населения (управлявшиеся потому же «магдебургскому праву») оказались не подвержены приступам безумия. Польский исследователь Богдан Барановский пишет, что православные исключительно редко устраивали суды над колдовством, и последние носили «Преимущественно бескровный характер» (Baranowski, 1995 стр. 174–176).
Вялая русская «охота на ведьм», казалось бы, получила в петровскувю эпоху все шансы на то, чтобы обернуться опустошительным вихрем. Пётр I – человек прозападный – ввёл в воинский артикул статьи о сожжении за колдовство и связь с дьяволом. Однако же и теперь казни оставались единичны. Следователи тайной канцелярии, будучи скептиками русского розлива, отправляли «магические корешки» на экспертизу аптекарям, требуя определить, не яд ли это? В чародеях и кликушах подозревали в первую голову шарлатанов, дурачащих простаков в материальных или, хуже того, политических целях. У них спрашивали, кто подучил баламутить народ? «Сверхъестественная» составляющая оставалась на периферии процесса (Анисимов, 1999 стр. 26–28, 370–374).
Пытка водой. Иллюстрация XIX в. к «Истории инквизиции» М. де Фереа. Инквизиторы лили воду на тряпичный кляп, и еретичке поневоле приходилось ее глотать. Потом один из них прыгал на раздутом животе, чтобы мучительную процедуру можно было повторить заново. Если у жертвы хватало упорства, такой допрос мог длиться сутки напролет.
Эта глава – справочная. Она посвящена хронологии и географии ведовских процессов. Здесь пагубное суеверие описано в своем развитии. Будет рассказано, какие страны и когда попали под власть безумной идеологии. И начать надо издалека – с первобытных времён.
На стенах пещер, где обитали наши дикие предки, найдены изображения зверей, истыканные копьями. Что это, как не следы магии?
Шли века и тысячелетия. Многое менялось. Но вера в магические ритуалы дотянула до наших дней. Каждый, кто верит в приметы, уже допускает нематериальную связь между разнородными явлениями. Человек, обходящий стороной чёрную кошку, считает, что тем самым убережётся от несчастья. Иными словами, он совершает некое действие (меняет свой путь) и ждёт от этого реакции со стороны нематериального мира. Что будет беречь суеверного человека? Духи? Судьба? Бог? Большинство людей даже не задумывается над этим вопросом – просто не здоровается через порог или молча присаживается перед дальней дорогой.
