Прием Пилюли Бессмертия и голодание

 

Упорно совершенствуясь в Трех мирах, Ван Липин не заметил, как промелькнули три года.

Три старца, видя постепенное взросление отрока и его успешную работу над собой, увлекли его к более высоким пределам.

Первый раз в своей жизни Ван Липин пережил незабываемую обстановку «приема Пилюли Бессмертия».

Древние методы самосовершенствования в выплавлении при пестовании жизни делятся на внутреннее совершенствование и внешнее пестование. Внешнее пестование состоит в приеме Пилюли Бессмертия, позже оно развилось в алхимию.

Начало употребления Пилюли Бессмертия относится к периоду Воюющих Царств (Чжаньго), оно развилось в эпохи Цинь и Хань, особенно же пышный расцвет наступил в эпохи Вэй и Цзинь. В книге Гэ Хуна «Бао Пу‑цзы» есть специальное место, где об этом рассказывается. Но в те времена под Пилюлей понимали главным образом снадобья из растений, хотя были и такие люди, которые в качестве Пилюли глотали киноварь.

«Внешняя Пилюля» составляется из свинца, ртути и других веществ, сплавленных вместе. Гэ Хун относился к Внешней Пилюле чрезвычайно серьезно, в «Бао Пу‑цзы» описывается несколько десятков способов ее выплавления. Гэ Хун говорит: «Кто хочет стать бессмертным духом, должен только получить для этого самое важное, а для этого самого важного достаточно дорожить семенем‑цзин, продвигать ци и принять одно великое снадобье, большего и не требуется. Однако если в этих трех делах делать глубокое мелким, не заслужить себе просветленного Учителя и не прилагать старания и упорства, то понять все досконально будет невозможно». Сохранение семени – это искусство внутренних покоев. Прием Пилюли, продвижение ци и сохранение семени – три дела, важных для того, чтобы стать бессмертным. Кроме того, Гэ Хун подробно рассказал, на что следует обращать внимание при выплавлении Пилюли: «Соединять Пилюлю следует в знаменитых горах, в безлюдном месте, больше трех человек быть не должно. Сначала надо сто дней поститься, омываться в пяти ароматах, чтобы быть кристально чистым, нельзя приближаться к грязному и общаться с грубыми людьми. Кроме того, нельзя, чтобы об этом знали не верящие в Дао, при клевете на святое снадобье оно не составляется». Знаменитые горы охраняются духами справедливости и потому благоприятны для выплавления Пилюли. Даосы, удаляющиеся в горы для выплавления Пилюли, должны выбрать счастливый день и иметь при себе амулеты.

Нечего и говорить, что древняя алхимия внесла большой вклад в последующую химическую науку. Скажем только, что если обычай приема Пилюли не умирал тысячу лет, то этим он обязан ее чудесной эффективности. О чудесной силе «Золотой Пилюли» широко было известно в народе. Кроме того, ее преувеличенно описывали в литературных произведениях, представляя как что‑то сверхчудесное. Сколько людей на протяжении истории погибло от приема Пилюли, не стоит перечислять. Но Пилюля несомненно приносит человеку пользу, надо только знать способ ее приготовления и принимать ее должным образом.

Из опыта выплавления и приема Пилюли даосизм извлек глубокие уроки, поэтому в процессе самосовершенствования использует ее чрезвычайно строго. С появлением Школы Драконовых Ворот Полной Истины исключительное внимание стало уделяться самосовершенствованию в выплавлении «Внутренней Пилюли», а «Внешняя Пилюля» стала лишь дополнением к внутреннему самосовершенствованию. Выплавление и прием Внешней Пилюли всегда происходит под руководством просветленных Учителей с богатым опытом.

Ван Липин под наблюдением и при поддержке трех старцев на пустой желудок принял «Золотую Пилюлю», которую они принесли с собой с горы Лаошань. «Золотая Пилюля», медленно растворяясь в его теле, благодаря обращению ци и крови проникала все тело. Старцы руководили им в процессе вхождения в работу в позе лотоса и в процессе выведения жидкости Пилюли изнутри тела к коже с помощью силы внутреннего мастерства. Ночь была очень тихая. А в бедном жилище стариков было еще тише. В мутном свете лампы Ван Липин медитировал в полном покое, три старца стояли вокруг него со строгими лицами. Потому что ради вступления на Путь и жизни не жалко. Сейчас три старца и отрок вершили святое дело, великий опыт.

Голени и ступни Ван Липина снова связаны веревкой, чего уже не случалось с тех пор, как он начал совершенствоваться в Трех мирах. Он понимает серьезность и важность дела. С его нынешним мастерством в обычной среде и обстоятельствах уже нет необходимости пользоваться веревкой. Ван Липин, упрочив свой дух и пользуясь приемами движения ци, держится стойко. Проходит стража за стражей.

Прошел день. Яд в составе «Золотой Пилюли» постепенно начинает оказывать действие. Ван Липин чувствует, что все его внутренности как будто поджариваются на яростном огне, голова кружится, льются слезы. Наконец он потерял контроль над собой и упал без чувств. Но так как ступни были связаны, лотос не распался. Человек Дао Чистого Покоя привел его в чувство, облив заранее приготовленной холодной водой. Поднял и снова посадил. Кроме того, три старца помогали ему тайными приемами. Ван Липин продолжал стойко держаться и работать.

Прошла ночь. На другой день старики увидели, что цвет кожи всего тела у Ван Липина постепенно меняется, она то зеленеет, то краснеет, то чернеет. На основании своего опыта они рассудили, что опасность уже миновала. Тогда только все трое облегченно вздохнули.

Все яды в теле благодаря действию «Золотой Пилюли» уже вытеснялись к поверхности кожи, вот почему кожа Ван Липина меняла цвет. Опасность для его жизни миновала. Но прекращать работу было еще нельзя. Если сейчас прекратить работу, яды сгустятся в кожном покрове, волосяной покров тела будет поврежден, а прежнее мастерство также утратится. Хотя мастерство Ван Липина глубоко, но разве был у него когда‑нибудь раньше такой расход внутренней энергии, как сейчас? Теперь он скоро должен был дойти до предела своей стойкости. Мучительный жар во внутренностях уже прошел. Но сейчас невыразимо мучительное ощущение было во всей коже. Она горела, болела, распухала, чесалась. Как жаль, что ее нельзя было разодрать на куски руками, чтобы утишить страдание. Учителя приказали ему держаться, даже пошевелиться было нельзя.

Прошла еще одна томительная ночь. На третий день после полудня Ван Липин почувствовал во всем теле комфорт и свободу, в цвете кожи тоже произошли удивительные перемены: черное, красное, зеленое перешло в здоровый белый с румянцем цвет, во всех порах завязались светящиеся точки, вроде переливающихся шариков, которые сияли при сильном свете. «Золотая Пилюля» завершила свое обращение в теле и была полностью выведена. И извне и внутри тела Ван Липина «дорога ци» была полностью свободна.

Дед‑Учитель тщательно все обследовал и результаты признал очень хорошими. Все обрадовались до слез. Три старика сразу стали детьми, как этот мальчик, они прыгали, плясали, поздравляли друг друга. Им хотелось, чтобы Ван Липин был еще моложе, он должен был быть их собственным рожденным в муках младенцем, отнимая друг у друга, они носили его на руках и без конца целовали. Победа! «Наше дитя родилось!»

Дед‑Учитель, взяв Липина за руку, побежал на вершину горы..

Три старика и мальчик, пройдя заросли травы, вошли в лес. Пейзаж на закате был необыкновенно красив. «Давайте глубоко подышим свежим воздухом, обратившись лицом к солнцу». На сердце у стариков стало очень легко. И у Ван Липина тоже. Но у него теперь появилось и необычное ощущение. Стоило теперь сделать лишь малейшее движение низом живота, как ци неба и земли со всех сторон устремлялось в поры его тела – и вот уже чистое и прохладное, всерастворяющее, всепроницающее и свободное, оно обращается внутри его тела, кажется, будто бы все тело растворено в космосе.

Три старца, тщательно осмотрев цвет глаз и всего тела Ван Липина, поняли, что во всем его теле, как внутри, так и снаружи, произошли радикальные изменения, и посчитали, что настало время для передачи ему четвертого шага мастерства. Поэтому стали обучать его «отказу от пищи».

Удивительный человек был Ван Липин, никто в детстве его этому специально не учил, но он был вегетарианцем, скоромного никогда не ел. С удовольствием питался разными злаками, зеленью, редькой, постной домашнейпищей. С начала обучения мастерству у трех старцев Ван Липин уже постиг много методов из энциклопедии «Лин Бао тун», получал огромную энергию непосредственно от природы и к еде становился все более и более безразличен. Три старца, считавшие своим важнейшим делом воспитание ученика, в свободное время лечили людей, а также разработали вблизи жилища кусок целины, посеяли пять злаков и посадили кое‑какие овощи. Жили они чрезвычайно просто. Ван Липин часто ел вместе со старцами, а иногда занимался по нескольку дней и о еде даже не вспоминал. Когда же возвращался после школы домой, то тоже схватит что‑нибудь самое простейшее – и все.

Сейчас Учителя будут учить его отказу от пищи, переходя от мелкого к глубокому, ну и что ж, не такое это уж трудное дело. Но он не знал, что здесь тоже есть немало того, о чем можно порассказать.

В даосизме считается, что внутри тела существуют «Три Излишества», называемые также «Тремя Трупами», все они для человека вредны. Верхний Труп зовется Излишеством Украшенного, это любовь к драгоценным вещам; Средний Труп зовется Излишеством Простого, это любовь к вкусному; Нижний Труп зовется Излишеством Крепости, это любовь к плотским утехам. Даосы считают также, что в человеческом теле есть «Три Червя», Верхний Червь живет в мозгу, Средний – в Светлом Дворце Минтан (между бровями), а Нижний – в желудке. Это тоже демоны‑отравители человека. Три Червя живут за счет ци пищи, и если хочешь Трех Червей извести, нужно прервать ци пищи, если хочешь уничтожить Три Трупа, надо отказаться от пищи.

Отказ от пищи появился как эволюция Вкушения Ци доциньской эпохи. Цюй Юань в «Чуских строфах» писал: «Вкушай Шесть Ци и пей дымку тумана, полощи рот солнцем и глотай утреннюю росу. Блюди чистоту просветления духа, и цзин и ци войдут в тебя, а все грубое и грязное выйдет». Метод Вкушения Ци применялся уже тогда, когда Цюй Юань, покинув царский двор, ушел в дальние странствия. Что же касается конца эпохи Хань, эпох Цзинь и Вэй, то в эти времена расцвели техники бессмертных‑духов, распространились и приемы вкушения ци и отказа от пищи. Примеры голодания нередко упоминаются в династийных историях. В «Истории Поздней Хань» в главе «Жизнеописание Фан Шу» говорится: «Хао Мэнцэ мог глотать финиковые косточки и после этого не есть пять–десять лет. А еще мог задерживать ци и не дышать, лежать неподвижно, прикидываясь мертвым вплоть до ста дней или полугода». Во внутренних главах «Бао Пу‑цзы» говорится: «Я много раз видел людей, которые прекращали прием пищи, чаще всего на три или два года, у всех было легкое тело и хороший вид, легко переносили ветер, холод, жару и сырость, никто не был толстым». «Был такой Фэн Шэн. Он вкушал только ци, не ел уже три года, таскал на гору коромысла с кладью и никогда не уставал. Иногда натягивал лук и почти не разговаривал, а если и разговаривал, то негромко. Спрошенный об этом, он сказал, что у прекратившего прием пищи два самых больших страха–как бы не убить семени‑цзин и как бы не растратить ци». О современниках, способных отказываться от пищи тоже есть сообщения в газетах и журналах.

Мастерство голодания, которому три старца обучали Ван Липина, по степени глубины делилось на три шага.

Первый шаг: «Прекращение питания злаками». Это значит не есть никаких зерновых продуктов, питаться в малом количестве лишь овощами и фруктами, просто для того, чтобы облегчить бремя работы желудка и кишечника и с помощью этих чистых продуктов очистить внутренние органы. Требование к этой работе – чтобы она велась не менее двух месяцев, а если больше, то еще лучше. Во время таких занятий Ван Липин, как все обычные люди, учился и работал. Часто он уходил в уединенные места, где было много деревьев цветов и трав, и занимался там в позе лотоса во Время Мыши (23‑1), Коня (11‑13), Зайца (5‑7) и Петуха (17‑19), чтобы укрепить пять внутренних Истинных Ци. Этот шаг он проделал за 98 дней, то есть за три с лишним месяца.. Чувствовал себя комфортно, был чист и бодр духом.

Второй шаг: «Прекращение питания». Это значит не принимать никакой пищи, ежедневно утром и вечером выпивать только по стакану холодной воды. После этой работы грязного в теле совсем не остается, нет даже мочи. Природа сердца была очищена уже раньше, а теперь тело тоже очистилось.

Тут только обмен Истинным Ци с природой, ощущение, что тело уже в иной стороне. Ван Липин продержался в таком состоянии пятьдесят с лишним дней.

Третий шаг: «Сухое голодание». После первых двух шагов тело Ван Липина стало походить на тело только что вышедшего из бани, розовое, влажное, блестящее, насквозь пронизанное чистой энергией шэнь и бодрым духом ци. Три старца, видя, что он похож на новорожденного младенца, что благодаря самосовершенствованию в выплавлении тело стало подобно чистому льду или прекрасной яшме, что все грязное ци, столько лет впитывавшееся им от суетного мира, вычищено до последней капли, не могли не радоваться. Четыре года, орошая кровью своего сердца, старики взращивали цветок орхидеи и наконец взрастили его, после тонкой обработки из яшмы вышел драгоценный камень. Эту необычную для Нижнего из Трех миров вещь следовало поднять, дать ей взлететь вверх.

В тот день старцы приказали ему: «С сегодняшнего дня начнешь „сухое голодание“, будешь только сидеть здесь в позе лотоса, не поднимаясь, воды больше пить не будешь. Таков метод занятий». Тогда по календарю Ся шел год Бин У, а по современному летоисчислению была золотая осень 1966 года, великая земля Хуася уже начала «бурлить»1. А четверо людей, не обращая внимания на то, что вселенная переворачивается вверх дном, все время отдавали занятиям.

Каждый день утром, в полдень и вечером Учителя обрызгивали пол чистой водой, чтобы воздух в комнате стал влажнее. С помощью этих испаряющихся капелек жидкости Ван Липин увлажнял все тело, а кроме этого поддерживал жизнь только Истинным Ци. Два Отца‑Учителя по очереди дежурили возле него, сидя в сторонке.

Прошел один день.

Прошло два дня.

Прошло три и пять дней.

Ван Липин сидел, словно каменное изваяние, ни одна черточка не двигалась, в сердце стояла мертвая тишина. Солнце, луна, звезды, горы, реки, озера и моря, цветы, травы и деревья, родители, братья и сестры, школьные учителя и соученики, его Дед‑Учитель и Отцы‑Учителя, весна, лето, осень и зима, белый день и темная ночь, юг неба и север земли, верх, низ, лево и право, жара, тепло, мороз и холод, рождение, старение, болезнь и смерть, радостное веселье и горестные обиды, кислое, сладкое, горькое и острое – все‑все когда‑либо им на этой быстро приходящей в упадок земле виденное, слышанное, почувствованное из числа людей, событий и вещей «Нижнего из Трех миров» – все‑все совершенно скрылось, исчезло из его сердца, мозга и тела. О, Туман, О, Неясность! Он мало‑помалу потерял ощущение самого себя, не стало времени, не стало пространства, все стало совершенно пусто, пусто, пусто, пусто.

Прошло десять дней.

С Ван Липином было все как прежде. Дед и Отцы‑Учителя, видя, что цвет кожи у него розовый и прозрачный, изменения в теле нормальные, успокоились. По‑прежнему двое Отцов‑Учителей по очереди разбрызгивали воду и несли вахту.

Прошло пятнадцать дней.

Прошло двадцать дней.

С Ван Липином было все как обычно. Три старца видели, что он сидит в медитации, словно Бессмертный, с видом святости и спокойствия. Старцы все время осматривали его, чтобы чего‑нибудь не упустить.

Прошло двадцать пять дней.

В эту ночь поднялся сильный ветер с дождем, сверкали молнии, гремел гром. Старики быстро заперли двери и окна, они поняли, что произошло что‑то необычное. Вслед за этим переоделись в ритуальные даосские одеяния, взяли в руки драгоценные мечи и воскурили ритуальные свечи. Дед‑Учитель творил заклинания, передавая Липину душу‑вестника: «Мы, Патриархи‑Трансляторы школы Драконовых Ворот Полной Истины, с древних времен сердцем взыскуем Дао, телом посвящены Дао, в отказе от пищи сухое голодание – застава жизни и смерти. Ты Патриарх Драконовых Ворот должен подражать патриархам‑основателям, не в твоей власти устанавливать жизнь или смерть, нельзя самовольно задерживать процессы будущего».

В забытьи Ван Липин услышал указания Истинного Человека и все их запомнил, дух‑шэнь и душа –хунь получили поддержку, и он продолжал сидеть в медитации.

Прошло двадцать шесть дней.

Прошло двадцать семь дней.

Прошло двадцать восемь дней.

В эту ночь снова поднялись ветер и дождь, черные тучи и низкое небо нагоняли страх. В горной хижине мутно светился огонек масляной лампы, атмосфера была напряженная. Три старца с драгоценными мечами стояли вокруг Ван Липина в полном безмолвии.

Внезапно язычок пламени в лампе вспыхнул, тело Ван Липина медленно опрокинулось, лотос разжался, ступни выпрямились, руки спокойно вытянулись по бокам, он лежал в мирной позе и не шевелился. Старцы проверили у него пульс и дыхание. И то и другое прекратилось, и они поняли, что он уже мертв. Тогда расположились для церемонии, уселись в позе лотоса на полу, подняли голубые клинки драгоценных мечей и, размахивая ими, стали творить заклинания. Дед‑Учитель прежде всего повелел, чтобы на сто ли в округе стих ветер и прекратился дождь; договорился со всякого рода святыми людьми, чтобы они не вмешивались; затем приказал, чтобы рядом не было никаких иньских предметов. Два Отца‑Учителя с исключительной сноровкой запеленали тело Ван Липина. Не переставая творить заклинания, старцы несли караул день и ночь. Уже раньше Дед‑Учитель поставил дщицу души Ван Липина рядом с дщицами душ патриархов на жертвенный алтарь и воскурил свечи.

Как уже говорилось, с начала сухого голодания Ван Липин ощутил, как все стало пустым, а потом даже и ощущения полностью исчезли.

В какой‑то неизвестный момент тело вдруг всплыло, и все, что было в его жизни, дом, школа, горный лес, лужайки, тропинки, родители, соученики, Дед и Отцы‑Учителя, – все исчезло, он уже не помнил, что только что прожил чрезвычайно трудную жизнь, все непостижимым образом бесследно исчезло.

Ван Липин ощущал только во всем теле необычную легкость, это было чрезвычайно приятно. В одно мгновение вокруг сделалось черно, пространство стало пустым и холодным. Ван Липин, казалось, должен был упасть в глубочайшую бездну, он изо всех сил карабкался вверх, но не во что было упереться ногами и руками, а у него не было сил. Вдруг вспыхнул впереди ослепительно яркий свет. Глянул туда –перед ним светлый свободный путь. Он поплыл вдоль него легко и быстро. С обеих сторон видны были лишь зеленые горы, струящиеся потоки, пахучие травы и благоухающие цветы. Все вокруг было спокойно, чисто, ни следочка пыли.

Ван Липин не понимает, куда попал. Вдруг впереди на дороге появилось много людей, все одеты по‑старинному, ведут себя чинно, улыбаются ему. Какой‑то старик, по виду, самый старший из них, с развевающейся серебряной бородой, подошел, улыбаясь, взял Ван Липина за руку и ведет его в усадьбу, скрытую в лесу на гребне горы. Ван Липин видит, что этот двор, дома в нем, все старинное, простое, чистое. Старейшина вводит Липина в комнату, показывает, чтобы он сел, все другие тоже чинно садятся. Старейшина велит подать чаю, диких фруктов, чтобы Липин поел. Липин не отказывается, думает про себя, что это как раз то, чего ему хочется, берет стакан, пьет и не ощущает горячего или холодного, а только благовонное, омывающее душу. Берет еще дикие фрукты и ест и не слышит ни звука, только чувствует прекрасный освежающий вкус сочных плодов. Люди, увидев, что он такой добродушный и веселый, радуются. Только старейшина, как будто, о чем‑то задумывается, а потом спрашивает: «У тебя впереди еще долгая жизнь, зачем же пришел сюда сегодня?» Липин его не понимает и по‑прежнему ест дикие фрукты. Видя, что он не отвечает, старейшина больше вопросов не задает, а одного за другим представляет ему присутствующих, начиная с себя. Услышав, что старейшина называет себя его предком‑родоначальником, Липин тотчас же откладывает фрукты в сторону, становится на колени и земно кланяется. Все остальные тоже оказываются предками Липина в нескольких поколениях, Липин кланяется им все по очереди. Когда Липин был еще маленьким, ему и то не пришлось видеть предков старше своего деда, а теперь вдруг всех сразу увидел, разве это не радостно?

Хотя Липин несколько лет занимается самосовершенствованием, да и по природе он человек вольный, но разве случалось ему когда‑нибудь бывать в таком вольготном месте, как то, куда он сегодня попал? Потом он повсюду гуляет, даже не знает, сколько мест посетил, но только погостил у всех предков и даже у всех друзей и приятелей всех предков. В этих краях не только пейзажи прекрасные, изысканные. Отношения между людьми тоже очень хорошие, порядок везде слаженный, устройство дворов и домов очень разумное. Люди все сидят в праздности, либо о красоте природы говорят, либо играют в шашки и шахматы.

Липин не знает, сколько прошло времени, но чувствует, что раз со столькими людьми он встречался и столькому от них научился, то должно было пройти по крайней мере несколько десятилетий.

Но вот чего Липин здесь понять не может, так это почему никто не занимается производством, почему между людьми нет споров и ненависти и почему за такое долгое время не случалось ни рождений, ни смертей, ни болезней, ни старости. Все это крайне удивительно.

Липин под старой сосной на гребне горы смотрит, как два старика играют в шашки. Медленно и плавно подходит к нему тот старейший из предков, берет его за руку и говорит: «Приказываю тебе возвращаться обратно, здесь нельзя долго оставаться». Потом опять целая толпа провожает его до того светлого ровного пути, машут руками, прощаются.

Во мраке Липин слышит, как около его уха что‑то жужжит, телесные ощущения мало‑помалу восстанавливаются, он медленно открывает глаза и видит мутный свет лампы в комнате, видит, что Дед и Отцы‑Учителя недвижно сидят в позе лотоса, сверкают в их руках голубоватым светом драгоценные мечи. И тогда понимает, что он все время был в этой комнате, и быстро садится – это похоже на долгий сон.

Три старца, видя, что он очнулся, прекращают заклинания, встают и отвешивают поклоны в пространство, а потом бесконечно обнимают Липина, не замечая слез, льющихся из глаз

Только из рассказа стариков Ван Липин узнает, что двадцать восемь дней провел в сухом голодании, что трое суток назад умер и что все это время все трое охраняли его тело со всех сторон и сердца их истекали кровью. Узнав об этом, Ван Липин заливается слезами.

 

 

Часть вторая