2020-07-12
98
В Бухаресте № 1 (с 13 августа 1853 года по 19 июня 1854 года) № 2 (с 27 апреля по 16 июня 1854 года) № 17 (с 16 сентября 1853 года по 17 июня 1854 года)
В Калараше № 5 (с 1 июня по 29 июня 1854 года) № 24 (с 1 мая по 30 июня 1854 года) № 28 (с 14 мая по 21 июня 1854 года)
В Одобешти № 12 (с 27 мая по 3 августа 1854 года) № 27 (с 30 мая по 3 августа 1854 года)
В Чарое № 7 (с 10 мая по 28 июня 1854 года)
В Бузео № 3 (с 16 сентября 1853 года по 29 июня 1854 года) № 20 (с 5 мая по 24 июня 1854 года)
В Браилове № 9 (с 3 декабря 1853 года по 1 августа 1854 года) № 13 (с 1 апреля по 6 августа 1854 года) № 23 (с 11 июня по 6 июля 1854 года)
В Галаце № 4 (с 8 марта по 19 августа 1854 года) № 14 (с 8 марта по 21 августа 1854 года) № 18 (с 7 марта по 12 августа 1854 года)
В Фокшанах № 10 (с 1 июня 1853 года по 16 августа 1854 года)
В Бырлате № 26 (с 1 июня по 16 августа 1854 года)
Собственноручно Его Величеством отмечено карандашом: «NB». Затлер. О госпиталях, приложение № 23.
698
В Яссах № 16 (с 22 ноября 1853 года по 8 августа 1854 года) № 35 (с 10 мая по 13 августа 1854 года)
В Рени
В Леове по одному
В Скулянах
№ 8 был в пути из Плоешти в Галац.
№ 6 был в пути из Слатина в Бухарест.
№ 25 был в пути из Калараша в Гурбанешти.
Временно был открыт (с 15 июня по 22 августа) № 11 в Бырлате.
700
701
702
703
П р и м е ч а н и е. Провиантские магазины:
в Полтавской губернии — Переяслав, Золотоноша, Кременчуг, Прилуки, Пирятин, Лубны, Лохвица, Ромны, Кобеляки, Зеньково, Полтава и Константиноград;
в Херсонской губернии — Красноселье, Новомиргород, Елисаветград, Ново-Буг, Александрия;
в Екатеринославской губернии — Екатеринослав, Верхнеднепровск, Новомосковск, Александровск, Павлоград, Бахмут, Славяносербск, Бердянск, Мариуполь, Таганрог и Ростов;
в Харьковской губернии — Харьков, Чугуев, Славянск, Лебедин, Ново-Серпухов и Ново-Борисоглебск.
Главнейшие пути, по которым следовали транспорты и пункты ночлегов на дорогах, означены на карте1.
Приложение № 1862
Всеподданнейшее письмо князя Воронцова от 18 (30) января 1854 года. Тифлис
Пометка государя: «Весьма неутешительно». Я имел счастье получить с полковником Скобелевым милостивое письмо Вашего Императорского Величества от 2 января и спешу отвечать на разные пункты оного, сколько можно положительнее; хоть насчет некоторых из важнейших подробностей мне необходимо видеться с князем Бебутовым, которого я жду завтра или послезавтра сюда, и по свиданию с ним представлю всеподданнейше все то, что теперь я, без свидания с ним, совершенно объяснить не могу и более всего положительное мнение, требуемое Вами, Всемилостивейший Государь, насчет направления и образа действий наступательной войны в будущую кампанию, когда с Божьей помощью нам можно будет взять Карс и Арзерум и занять Ардаган. Теперь же позвольте мне, Всемилостивейший Государь, отвечать Вам и представить всеподданнейше мысли мои насчет главного для нас вопроса, от которого зависит не только образ наших действий вообще по здешнему краю, но, может быть, и безопасность оного вообще, и самые способы для наступательных действий в даль, в Малую Азию. Этот вопрос есть: точно ли Англия и Франция будут более или менее в нашей войне с турками нейтральны или будут они с нами в явной войне? Я все-таки остаюсь в надежде и молю Бога, чтобы этого последнего случая не было, но по входу их эскадр в Черное море и по тому, что Ваше Императорское Величество изволите мне писать, можно ожидать худшего. Первое действие таковой войны будет немедленная потеря почти всех наших укреплений на восточном берегу, и я уже не вижу возможности спасения гарни1 Архив воен. уч. ком. Гл. шт., д. №3494, 3595, 3605 и 3614—7. 2 Архив канц. Воен. мин., 1853 г., секр. д. № 73.
704
зонов оных, ибо наш флот не будет в состоянии даже показаться в море, а все гарнизоны этих укреплений от Новороссийска или, может быть, от Геленжика до границы Абхазии не имеют никакого отступления. О таковом последствии ужасно даже и думать. Одна надежда на Бога и на Вас, Всемилостивейший Государь, что до такого явного разрыва между нами и западными морскими державами Вы не допустите, как я осмелился и прежде один раз написать, хотя бы с некоторыми маловажными изменениями в переговорах для замирения 1. Больно мне как русскому и как русскому, совершенно преданному Вам, Всемилостивейший Государь, говорить о некоторых уступках в справедливых требованиях, прежде объявленных (?)2, но, по верноподданническому долгу, я должен сказать, что потеря, и варварская потеря, с истреблением гарнизонов укреплений наших на восточном берегу, вполне заслуживает некоторых пожертвований. Россия слишком сильна, чтобы бояться кого-нибудь на сухом пути. Балтийские берега и Кронштадт могут быть защищены; но в Черном море против сильных неприятельских флотов защиты нет, и падение всего, что мы имеем на этом берегу, даже при сохранении, может быть, Новороссийска, будет иметь самое пагубное следствие (?) для могущества России на Кавказе и для влияния России в Европе. Сначала мы думали иметь дело только с турками, и это бы не представило ни больших опасностей, ни больших затруднений и при искреннем содействии европейских держав Турции и при соображениях и условиях, требуемых от нас европейскими державами насчет кондиции будущего мира; но ежели Англия и Франция явно нам объявят войну, то не только гибнет наш восточный берег и вообще мысль о влиянии нашем и могуществе на Кавказе; но ежели неприятельские флоты примутся действовать сильно, то и самые наши наступательные действия в Малой Азии будут несравненно труднее, не говоря уже о шатких наших сношениях с Персией, ибо, в случае разрыва там, главные наши силы против Карса и далее не могут не быть уменьшены. Ваше Императорское Величество сами изволите мне говорить о возможности французам или англичанам сделать сильный десант в Мингрелии; это для них легко, ибо для завладения или, лучше сказать, истребления наших укреплений на черкесских берегах немного надо силы и довольно одного турецкого флота, как скоро наш флот заперт в Севастополе. Я не смею спорить о том, что, как Ваше Величество изволите объяснять, действия неприятеля в Мингрелии будут весьма трудны, по многим причинам, но действия их на Абхазию будут гораздо легче, и народонаселение Абхазии, ни в чем не похожее в воинственном духе на гурийское, имеретинское и даже мингрельское, не даст нам никакой помощи, а, при появлении сильного неприятеля и при вторжении к ним Черкесских племен, непременно восстанет, хотя номинально, против
1 Здесь и далее выделено Николаем I.
2 Здесь и далее курсивом в скобках приведены пометы Николая I на полях письма.
705
нас. (NB) Цебельда еще более должна явиться в числе наших неприятелей. Во всяком случае, как скоро сильный десант будет делаться или ожидаться в Мингрелию в то же самое время, когда Гурия будет сильно атакована турецкими войсками, беспрестанно там усиливающимися, будет необходимо для нас усилить войска, теперь находящиеся в Гурии, и резервы для оных, а этого нельзя сделать иначе, как с ослаблением главного действующего отряда и, следственно, с уменьшением надежд на большие успехи в Малой Азии. С душевным сокрушением говорю я все это, Всемилостивейший Государь. Я, может быть, ошибаюсь, и дай Бог, чтобы я ошибся, но я не могу не предвидеть всего того, что я здесь излагаю, и мой священный долг есть говорить Вам то, что я по совести полагаю за правду, даже с опасением сделать Вам тем неудовольствие, и опять всеподданнейше повторяю, и как выше сказано, дай Бог ошибочно, что для сохранения не только могущества, но и доброго имени России в здешней стороне необходимо, ежели только возможно, не допустить до разрыва с западными морскими державами, которые, не рискуя ничем, могут сделать нам здесь самый ужасный вред, пагубным последствиям которого нельзя предвидеть ни пределов, ни конца. (NB) Смею также думать, что морская победа под Синопом и блистательные дела около Ахалцыха и за Арпачаем могут покрыть нашу честь и показать Европе и самим туркам, что не страх их оружия заставляет Вас, Всемилостивейший Государь, согласиться на некоторые не важные уступки, (???), а одно только желание прекратить войну, столь вредную для обеих сторон и столь опасную для всей Европы по сильному возбуждению от оной революционного духа, ожидающего от этой войны столько пользы, столько общего беспокойствия, столько общих несчастий. Еще раз прошу прощения за столь откровенное и, может, неприятное объяснение, но я считал непременным долгом прежде выезда моего отселе сказать Вам все, что лежит на душе моей и в чем я, по крайнему моему разумению, удостоверился, хотя, опять скажу, может быть, ошибочно, по всем обстоятельствам самого дела и по знанию моему здешнего края.
Во исполнение воли Вашей я занимаюсь и займусь без потери времени изложением на бумаге для генерала Реада мыслей моих для управления здесь в моем отсутствии как по военной, так и по гражданской части; также и виды по военной части для внутренней защиты края по обеим сторонам главного хребта Кавказских гор. Что могу начертать о мнении моем для предстоящей кампании против турок, будет мною представлено Вашему Императорскому Величеству на днях, ибо князя Бебутова, с которым я должен иметь об этом разговор, я жду здесь завтра или послезавтра.
Насчет защиты края на северной покатости я смею думать, что мы в большой мере там обеспечены присутствием посланной дивизии, с размещением оной от Георгиевска до Владикавказа, на что я получил Высочайшее разрешение. Я надеюсь, что мы обойдемся без той меры, о которой я прежде писал, т. е. заменить резервной дивизией несколько батальонов 19-пехотной, ибо в этом перемещении, хотя бы временном, я нахожу
706
много неудобств, а для размещения резервной дивизии, более согласно с видами и желаниями Вашего Императорского Величества и с постоянным употреблением и пользой оной, я полагаю сделать следующие распоряжения: назначить дивизионную квартиру и два батальона в Георгиевске, два батальона той же бригады в Пятигорске, два батальона в Екатеринограде и два батальона той же бригады с бригадным штабом в Ардоне, четыре батальона с бригадным штабом во Владикавказе, а остающиеся два батальона той же дивизии в Нальчике. Некоторые малозначащие перемены в сей дислокации, если найдутся полезными, могут быть сделаны по соглашению с начальником дивизии генералом Варпаховским. Смею думать, что такое размещение этих 14 батальонов совершенно обеспечит, по желанию Вашему, Всемилостивейший государь (хотя эти батальоны в очень слабом составе), не только военно-грузинскую дорогу, но и Большую Кабарду и Кисловодскую линию; ибо без всякого употребления, кроме собственной защиты, батальонов резервной дивизии вся 19-я дивизия и отчасти вторая бригада 20-й останутся совершенно свободными для всякого сбора и действий против покушений как Шамиля на левый фланг и Владикавказский округ, так и Магомета Эмина на правый фланг, Кабарду, Верхнюю Кубань и даже Карачай. Что же касается до восточного берега, то, как я выше сказал, мы не имеем никаких средств помогать оному сухопутно, и судьба оного зависит от положения нашего флота и политических обстоятельств.
Насчет выбора генерала для командования действующим корпусом в случае, чего Боже сохрани, болезни или раны князя Бебутова я должен, отдавая всю справедливость военным достоинствам генерала Лидерса, сказать, что я полагаю совершенно для того способным находящегося здесь под рукой генерал-адъютанта князя Барятинского, должность которого при генерала Реаде можно временно поручить генерал-майору Индрениусу. Военные достоинства князя Барятинского здесь всем и, смею думать, Вашему Императорскому Величеству известны; он приобрел большой опыт и в военном деле вообще и в познании края и пользуется общей доверенностью; но тут предстоит затруднение, а именно, что князь Барятинский моложе в чине обоих дивизионных начальников, сюда идущих. Не знаю, до какой степени Ваше Императорское Величество можете полагать, что в качестве генерал-адъютанта и начальника штаба здешних войск князь Барятинский мог бы временно принять начальство и над старшими. (?) От Вашего Императорского Величества зависит решить этот вопрос и остановиться на выборе генерала Лидерса, ежели, как вы изволите говорить, он не будет необходим на Дунае. Впрочем, так как решение этого дела даже предварительно не может быть нужно до весны и до открытия военных действий, то я смею думать, что до того времени можно и отложить оное.
Я получил в свое время прямо от князя Меншикова сведение о письме к нему английского и французского адмиралов. Мы остаемся еще в недоумении о том, как надобно понять это неожиданное явление западных
707
эскадр в Черное море. Ваше Императорское Величество справедливо замечаете, что, ежели они намерены только защищать турецкие берега, а не сопровождать турок в нападениях на наши порты, нам от этого вреда бы не было, потому что тогда наш Черноморский флот может свободно ходить и действовать, по крайней мере близ наших берегов, и спасти наши укрепления от погибели; а ежели есть условия, что, взамен этой защиты, и турки будут обязаны не действовать на наши берега, то выйдет само по себе в Черном море перемирие, и лучше этого желать нам нельзя; но желательно бы было, чтобы это скорее могло объясниться; ибо в теперешнем неведении настоящих намерений соединенных флотов наш Черноморский флот не может выходить в море, а турки одни уже довольно сильны, не боясь встречи в открытом море, чтобы попробовать или десант в Абхазию, или ходить по берегам черкесским и давать им всякого рода помощь, ибо у вице-адмирала Серебрякова теперь нет достаточных сил, чтобы этому помешать. Остается мне теперь только принести всеподданнейшую глубочайшую мою признательность Вам, Всемилостивейший Государь, за поздравление с Новым годом и за отеческое участие, столь неоднократно повторяемое насчет моего здоровья; оно все в том же положении, и при малейшем прибавлении дел, что неминуемо теперь и по приготовлениям к сдаче и по беспрестанным известиям и распоряжениям, особливо насчет Гурии и Мингрелии, остающиеся у меня силы исчезают, и я с сокрушением все более и более удостоверяюсь, что я уже не гожусь для занимаемой мною должности. Но ежели, по милости Божьей, лечение на водах, к которому я привык еще и прежде, но которого я лишен уже 10-й год по здешней службе, опять хотя на некоторое время меня восстановит, то я с радостью сочту священным долгом явиться опять для продолжения предстоящего мне служения. Вслед за сим и по совещании с князем Бебутовым я представлю Вашему Императорскому Величеству мои мысли насчет наступательных наших действий; на это нужно хотя немного, но несколько дней, ибо надобно сообразить и о резерве в случае большого вторжения неприятеля в Гурию и Мингрелию, и об усилении Эриванского и Лезгинского отрядов, а кроме того, о лучшем способе действовать по начертаниям Вашего Императорского Величества на христианские народонаселения далее Карса.
Ответ на письмо князя Воронцова от 18 (30) января 1854 года Император Николай — князю Воронцову (без даты)1
По всей вероятности, около 1 февраля 1854 года
Любезный князь Михаил Семенович, хотя я не получил еще твоего второго обещанного письма, по свидании твоем с князем Бебутовым, но считаю нужным не отлагать ответа на некоторые статьи твоего письма.
Архив канц. Воен. мин., 1853 г., секр. д. № 73.
708
Ты весьма справедливо замечаешь, что разрыв с Англией и Францией значительно затрудняет положение дел наших, в особенности на Кавказе. Но предложение твое сделать незначительные уступки в наших требованиях, чтобы избежать разрывов, н е с б ы т о ч н о; во-первых, потому, что не знаю таких незначительных уступок в наших требованиях, да и полагаю, что и тебе мудрено было их определить или мне указать; а во-вторых, потому что оно было бы несогласно с достоинством России. Россия требует того, что ей следует по трактатам, ни более ни менее; где же тут случай к уступкам?
Нет сомнения, что положение нашей береговой линии плачевно; помочь сему ни в твоих, ни в моих силах. Предвидя потерю наших фортов и их гарнизонов, нельзя не соболезновать их злой участи. Но в военном быту бывают несчастные случаи, где частью войск жертвуют, хотя скрепя сердце, для достижения главной цели. Из сего же, однако, нам делать уступки, ни с чем не сообразные, было бы унизительно и недостойно.
Имея ныне в твоем распоряжении, кроме собственно Кавказских войск, целых три пехотные дивизии и 96 пеших орудий, 20 эскадронов и 16 конных орудий, я нахожу, что не только вправе ожидать, что Гурия и Мингрелия будут обеспечены, но что действующий корпус в поле довольно будет силен, чтобы начать наступление. В нем в одном вижу решительный способ дать выгодный оборот делам, а может быть, и решить все в нашу пользу. Потому и нетерпеливо жду твоего донесения.
Выбор твой в помощники Бебутову князя Барятинского вполне утверждаю, но с тем, чтобы он с самого начала кампании был уже при нем, а Индрениуса оставь при Реаде. Поздно и неосторожно было бы выслать Барятинского тогда только, когда несчастье случилось бы с Бебутовым, чего Боже упаси.
Миссии наши оставили Лондон и Париж; ты ужаснешься, читая, что за мерзости английские министры про нас бессовестно лают в парламенте, не исключая Абердина.
Говорят, что 60 тысяч французов и 15 тысяч англичан, под командой Фиц-Рой Сомерзета, отправляются в Царьград; а к нам в Балтику отправляется флот. Милости просим, постараемся принять с должной почестью. Мы духом спокойны и, надеясь на милость Божью, не уроним чести нашей, как в 1812 году.
Душевно тебя обнимаю.
709
Приложение № 187
