Булгаков М. Морфий: рассказы, повесть / Михаил Булгаков. – Москва : «Азбука» ; «Азбука-Аттикус», 2011

Межпоселенческая районная библиотека

Верховского района Орловской области

 

 

 

Библиографический обзор литературы

Верховье

2020

 

ББК 91я 1

              Миро 64

 

Составитель: Л. Величкина

 

Ответственный за выпуск: Л. Величкина

 

Мировая художественная литература о вреде наркотиков: библиографический обзор литературы / Межпоселенческая районная библиотека Верховского района Орловской области, Верховская районная библиотека; сост. Л. Величкина. – 2-е изд., испр. и доп. – Верховье, 2020. - 21 с. – [27 библ. зап.].

 

Тема наркомании в произведениях художественной литературы сегодня очень актуальна. Проблема борьбы с распространением наркоманией сегодня вышла на самый высокий уровень.  Сотни молодых жизней ежегодно уносит смертельный недуг, имя которому – наркомания. И потому так часто на станицах книг и журналов встречаются рассказы – предупреждения для молодёжи, исповеди наркоманов: на личном примере бывшие наркоманы рассказывают, как простые шутки, минутная «радость» превращается в страшную беду, а иногда и смерть. Как легко оступиться, и как трудно придти к нормальной человеческой жизни.

В художественной литературе встречаются примеры героев произведений, столкнувшихся с проблемой наркоманией. Это главный герой рассказа Редьярда Киплинга «Ворота Ста Печалей», доктор Поляков в рассказе Михаила Булгакова «Морфий», морфинист очерка Фридриха Глаузери «Исповедь морфиниста» и многие другие.

История зависимости писателей – одна из многих подобных историй. Наркомания не выбирает расы, национальности, пола, возраста, происхождения, образования. Их отличие от миллионов неизвестных нам людей, страдающих наркозависимостью, состоит в том, что они смогли талантливо написать о трагедии зависимого человека.

Библиографический обзор рекомендован прежде всего молодежи, а также педагогам, социальным работникам и библиотекарям.

 

© Межпоселенческая районная библиотека Верховского района Орловской области 303720, Орловская область, Верховский район, п. Верховье, ул. Привокзальная, 3 Телефон: (486 - 76) 2 – 32 - 43 E-mail: verhbibl@mail.ru © Лариса Величкина

 

Наркомания известна еще с древних времен. Люди издавна одурманивали себя различными наркотиками. Такие случаи описаны в художественной литературе. Например, в «Одиссее» Гомера главный герой был вынужден спасать свою команду, одурманенную запахами цветков лотоса.

В древнеиндийских книгах упоминается таинственная «сома», которая, очевидно, называется «божественным грибом» – мухомором.

Вспомните известную сказку Волкова «Волшебник Изумрудного города». Как вы думаете, какая трава росла на том поле, переходя через которое жители стали засыпать по одному? (Мак.)

Древние традиции употребления наркотических веществ сохранились до сих пор на Дальнем Востоке, особенно в странах так называемого золотого треугольника (Таиланд, Бирма и Лаос), а также в Китае, Японии, Турции, Индии и в арабских странах.

В Европе наркомания распространилась только после Второй мировой войны. Сначала в 50-х годах стали шире использоваться обезболивающие препараты, потом – успокаивающие средства. В 60-х годах, когда в Европу проникло движение хиппи, началось распространение препаратов, вызывающих различные галлюцинации.

Массовое употребление одурманивающих средств среди молодежи возникло относительно недавно, сначала в США, несколько позднее в Европе. Со временем наркомания привлекла к себе и молодежь, не имеющую ничего общего с хиппи.

 

 

В художественной литературе тема наркотиков затрагивалась намного реже, чем в научной. Писатели на тот момент не видели в наркомании серьёзной социальной проблемы. Наркотики использовались для описания индивидуальной катастрофы, трагедии одного человека.

Французский символист Шарль Бодлер в своем трактате о наркотиках «Искусственный рай» (1860 г.) называл такое состояние «брак с самим собой». «У морфиниста есть одно счастье, которое у него никто не может отнять, - способность проводить жизнь в полном одиночестве. А одиночество – это важные, значительные мысли, это созерцание, спокойствие, мудрость...».

Шарль Бодлер так и называет свой трактат о наркотиках (1860 г.) – «Искусственный рай». Первая часть «Искусственного рая» «Поэма гашиша» –

оригинальное творение Бодлера, вторая – перевод «Исповеди англичанина, употреблявшего опиум» Де Квинси.

1

В «Поэме гашиша» Шарль Бодлер с самого начала определяет, ограниченные рамки «искусственного рая», «искусственного идеала», сатанинское происхождение которого основывается на ложно понятом божественном стремлении человека к бесконечному: «Но в своем ослеплении он [человек] забывает, что играет с более лукавым и более сильным, чем он сам, и что Дух зла, получив один его волосок, завладеет его головой. И вот этот видимый владыка видимого мира (я говорю о человеке) захотел создать себе Рай при помощи фармацевтических средств и возбуждающих напитков, уподобляясь маньяку, который вздумал бы заменить солидную мебель и настоящие сады рисунками на холсте, вставленными в рамы. Этим извращением влечения к Бесконечному и объясняются, по-моему, все преступные эксцессы от уединенного, сосредоточенного опьянения писателя, который вынужденно прибег к опиуму для облегчения физических страданий и, открыв в нем источник убийственных наслаждений, сделал его светилом своего духовного мира подчинил ему весь склад своей жизни, до самого последнего из предместий, который с душой объятой пламенем славы и величия, валяется в грязи на проезжей дороге. Среди веществ, способных создать то, что я называю Искусственным Идеалом – не говоря о спиртных напитках, сразу приводящих в буйное состояние силы телесные и парализующих духовную силу, об ароматах, слишком частое употребление которых хотя и создает более утонченную фантазию, но постепенно истощает физические силы, – наиболее действенными являются гашиш и опиум, их сравнительно легко достать и обращаться с ними довольно просто».

Писатель, которого упоминает Бодлер, вне всяких сомнений Де Квинси. Сам Бодлер, поначалу, подобно Де Квинси, успокаивал опиумом желудочные и нервные боли, которыми страдал с молодости. Затем, (путь у всех один) боль душевную. Впервые прибегнув к нему в 1842 году, вероятно в значительной мере из любопытства, после прочтения «Исповеди», а также как к лекарству от сифилиса, поэт от спорадических употреблений перешел к регулярному употреблению опиума. Но в отличие от Де Квинси, Бодлер не нашел в себе сил расстаться с наркотиками, и к 1862 году поэт попадает под окончательную власть страшного недуга, который фактически и приводит его к преждевременной смерти в возрасте 46 лет.

Де Квинси, как и все романтики, стремился к идеалу, заблуждаясь, принимал мир опийных наслаждений за Рай, «ключами» от которого «владел» «нежный» и «могущественный» опиум.

Мрачный и разочарованный символист Бодлер абсолютно уверен, что наркотический Рай – это «искусственный Рай». Мироощущение символистов, по сравнению с романтиками, более трагическое: пессимистическое, упадочническое, мрачное. Идеал мерцает в туманном отдалении. У романтиков была надежда, у символистов ее уже нет. Бунтарские настроения романтиков, у символистов оборачиваются разочарованием и отчаянием. Неудавшаяся революция 1848 года и последующий за ней государственный переворот – одна из серьезных причин такого амбивалентного состояния, которое в свою очередь, не могло не отразиться на эстетике и художественной образности искусства символистов. В то же время, есть какая-то предопределенность в творческом и личном пути Бодлера, который родился в тот самый год, когда выходит «Исповедь» Де Квинси.

2

 

На стихи Бодлера писали музыку А.-В.Кантодеа, К.Дебюсси, Г.Форе, А. фон Цемлинский, А.Берг, К.Штокхаузен, Н.Рорем, Л.Андриссен, С.Танеев, А.Гречанинов, А.Крупнов, Д. Тухманов и др. Основные произведения и сборники поэзии: "Цветы зла", "Искусственный рай", "Парижский сплин". В настоящее время стихи Бодлера популярны и часто переиздаются. Иллюстратором одного из переизданий книги стихов "Цветы зла" стал художник комиксов Даниель Хюлет.

История зависимости писателей – одна из многих подобных историй. Морфинизм не выбирает расы, национальности, пола, возраста, происхождения, образования. Их отличие от миллионов неизвестных нам людей, страдающих наркозависимостью, состоит в том, что они: Булгаков, Де Квинси, Бодлер, Берроуз, Фаллада, смогли талантливо написать о трагедии зависимого человека.

Образ опиомана в художественной литературе явление не вполне обычное, но и не редкое. В основном это литература автобиографическая. Начало этому образу положил английский романтик Томас Де Квинси в своей «Исповеди англичанина, употреблявшего опиум» (1821, полн. Изд. 1856). О Де Квинси в контексте наркотиков, и наоборот, писали много.

Томас Де Квинси, согласно автобиографическому роману «Исповедь англичанина, употреблявшего опиум», впервые попробовал лаудан (опийная настойка) в возрасте 19 лет, будучи студентом Оксфорда, желая хоть как-то успокоить невыносимую ревматическую головную и лицевую боль. С тех пор в течение десяти лет он нерегулярно употреблял лаудан и опиум: не чаще чем один раз в три недели. Затем срок между приемами наркотика сократился до недели. И вскоре, Де Квинси стал принимать опиум ежедневно: так, через десять лет употребление опиума приобрело характер злоупотребления. Период, когда Де Квинси принимал лаудан ежедневно и в таких дозах, которые раннее могли бы убить его, длился восемь лет. Конечно, во время этого срока, были попытки освободиться от зависимости, но физические и душевные страдания, появляющиеся вследствие отказа от опиума, были столь невыносимы, что поэт вновь возвращался к «пагубной привычке».

Прошло восемнадцать лет, с тех пор как Де Квинси начал употреблять опиум, из них восемь лет он злоупотреблял им, и писатель снижает дозу от 1000 капель лаудана в день до 180-300. С адскими мучениями, с возвратами назад к предыдущей дозе, он, тем не менее, идет к намеченной цели. В редакцию «Исповеди»1822 года Де Квинси включает и подробные ежедневные записи от июля 1822, из которых мы видим как автор, наконец, редуцировал дозу до нуля.

Одним из известнейших произведений русской литературы на эту тему служит рассказ М. Булгакова «Морфий».

 

Булгаков М. Морфий: рассказы, повесть / Михаил Булгаков. – Москва  :   «Азбука»; «Азбука-Аттикус», 2011.

Перед нами дневник уездного врача, погибшего от длительного употребления морфия. Душевные и физические муки молодой талантливый человек заглушает введением под кожу морфина, что приводит к гибели.

3

Рассказ «Морфий» не единственный в булгаковском наследии, где автор обращается к теме наркотиков и наркотической зависимости. Упоминания о немедицинских возможностях использования морфия мы находим в «Записках юного врача» («Вьюга»), в рассказе «Китайская история» (1923 г.), «Записки на манжетах» (1922-1924гг.). В пьесе «Зойкина квартира» (1926 г.) сталкиваемся с зависимым поведением князя Обольянинова и красочным антуражем наркотической субкультуры Москвы 20-х годов – торгующими морфием китайцами-прачешниками.

Впервые рассказ «Морфий», тематически продолжающий «Записки юного врача» (нап. 1925-26 гг.), был опубликован в 1926 году, в том же, что и «Записки» журнале «Медицинский работник». Исследователи творчества Булгакова полагают, что «Морфий» – вариант уничтоженного им сочинения «Недуг». Рассказ Булгакова связан с биографическими обстоятельствами жизни художника. В 1916–1917 годах он работал врачом в земской больнице Смоленской губернии, сначала в селе Никольском, а затем в Вязьме.

Это была тяжелая, изнуряющая работа провинциального доктора в глуши, вдалеке от цивилизации, да еще в годы таких потрясений для страны как Первая мировая война, Февральский и Октябрьский перевороты. В Никольском молодой врач и будущий писатель Михаил Булгаков пристрастился к морфию.

С рассказов, вышедших под общим названием «Записки юного врача», началась яркая писательская биография М. А. Булгакова, будущего автора знаменитого романа «Мастер и Маргарита». В настоящий сборник включена также во многом автобиографичная повесть «Морфий» и не потерявший своей актуальности и в наше время рассказ о событиях на Северном Кавказе в 1918—1920 годах.

Ярчайшим примером следует признать книгу «Роман с кокаином» Михаила Агеева (псевдоним Марка Леви, эмигрировавшего после революции в Константинополь и приславшего рукопись в журнал «Числа», опубликовавший её в 1934 г.).