Рама в «Декамероне» Джованни Боккаччо

«Обрамлённая повесть» Боккаччо уникальна. Во-первых, как ранее было сказано, своим мотивом, который значительно отличает её от восточной рамы. Во-вторых, идеей, которую повесть утверждает: природа всегда права. Бокаччо был гуманистом, и эта идея красной нитью проходит через всё его произведение. В-третьих, непосредственно воплощением – новой, двухступенчатой рамой – соединением восточной назидательности и античной повествовательности в форме ораторской речи или беседы.

Первая ступень рамы «Декамерона» проявляется в предисловии и послесловии автора. Повесть начинается с лирического «Введения», в котором Боккаччо рассказывает о своей любви, и завершается «Заключением автора». Кроме того, в начале «Четвёртого дня» Боккаччо смело вторгается в повествование, рассказывает уже прямо от своего имени 101-ю «новеллу о гусынях» и, споря с критиками, развивает принципы новой прозы. Новый метод в «Декамероне» формируется изнутри и попутно теоретически обосновывается. Боккаччо использует и введение, и речь в четвёртом дне, и послесловие как поле для полемики с критикой. Вначале он обосновывает, почему более уместным считает посвящать его труд дамам: «А кто станет отрицать, что такого рода утешение, каково бы оно ни было, приличнее предлагать прелестным дамам, нежели мужчинам?» В четвёртом дне отвечает критикам: «Станут ли они упрекать меня, глумиться надо мною, поносить меня за то, что я, тело которого небо устроило всецело расположенным любить вас, чья душа с юности направлена к вам, познав силу ваших взоров, нежность медоточивых речей и горячее пламя сострадательных вздохов, – увлекаюсь вами или стараюсь вам нравиться, особенно если сообразить, что вы одни паче всего другого понравились молодому отшельнику…?», «Потому да умолкнут хулители, если не в состоянии воспылать, пусть живут, замёрзнув и оставаясь при своих удовольствиях или, скорее, испорченных вожделениях, пусть оставят меня, в течении этой коротко отмеренной нам жизни, при моём». Точно также, уже отвечая «по пунктам» критикам в послесловии Джованни Боккаччо обосновывает и длительность труда, и откровенность рассказов, и остроту языка: «Рассказы эти, каковы бы они ни были, могут вредить и быть полезными, как и всё другое, судя по слушателю. Кто не знает, что для всех смертных вино – вещь отличная, как говорят Чинчильоне, Сколайо, и многие другие, а у кого лихорадка, тому одно вредно?». Таким образом, мы видим, что задача первой ступени «рамы» Боккаччо – диалог с читателем, объяснение мотивов создания произведения, полемика с критикой. В этом – новаторство автора. Если прежде обрамлённая повесть обрамляла цикл рассказов, зачастую не связанных между собой, и чей автор – народ, то здесь – двойное обрамление, и появляется индивидуальность автора. Это задаёт новый тон, индивидуализм как новый принцип мышления в творчестве выдвигается на первый план. Черта Ренессанса.

Вторая «рама» «Декамерона» демонстрирует нам интеллектуальный «кружок» новых людей Возрождения. Десять молодых людей рассказывают друг другу истории, в которых высмеиваются сословные предрассудки, «святость» клириков и всё, что идёт в разрез с истинной природой человека. Гуманистическое видение мира воплощено во второй ступени «рамы».

 Автор передаёт слово повествователям в раме так, как будто он сам – непосредственный участник «заседания». Между рассказчиками «Декамерона» и авторским «я» Боккаччо существует тесная связь. Рассказчики во многом похожи друг на друга. Они говорят на одном языке и стиль изложения их прост, сам Джованни говорит об этом в четвёртом дне: «..кто обратит внимание на настоящие новеллы, написанные мною не только народным флорентийским языком, в прозе и без заглавия, но и, насколько возможно, скромным и простым стилем». Просторечия и диалектизмы, как правило, обусловлены характером персонажей новелл, а отнюдь не рассказчиков. Строя обрамления, Боккаччо стремился показать не сословную разобщенность, а объединяющую новых людей интеллигентность и человечность. Близость друг к другу рассказчиков «Декамерона» – это единомыслие и единодушие людей Возрождения в их новом, гуманистическом отношении к тому феодально-сословному миру, в котором живут герои рассказываемых в «Декамероне» новелл. «Рассказчики похожи друг на друга потому, что они похожи на гуманиста Боккаччо»[3].

Но, при этом, это не значит, что общество «Декамерона» может быть отождествлено с авторским «я» писателя.

Вторая «рама» демонстрирует нам гуманистическое общество, «нормальное» и «естественное» в своей человечности. В «Декамероне» оно противопоставлено чуме. Джованни Боккаччо ново, совершенно оригинально использует приём рамы, чтобы продемонстрировать читателю новый мир, нового человека без сословных предрассудков и страхов, и ему это блестяще удаётся.

Заключение

Подводя итоги и обобщая материал, хочется еще раз сделать акцент на том, что «Декамерон» вошёл в мировую литературу как классический пример Ренессансной новеллы. Все последующие авторы будут ориентироваться на него, как на образец.

Джованни Боккаччо мастерски удалось «перенести» приём «рамы» на европейскую почву, добавив в него гуманистические идеалы. Заимствуя ранее известные истории и прибавляя к ним свои, перерабатывая их, он навсегда войдёт в историю литературы как автор «Декамерона». Санскритская «обрамлённая повесь» встретит новое воплощение на Западе, изменится мотив – «рассказывание ради рассказывания», но одно останется неизменным: эти истории будут увлекать читателя, знакомить с представлениями людей прошлого, заставлять задуматься и восхититься.