КОРР.: Как Вы относитесь к тому, что на 9 мая драпируют Мавзолей Ленина?

Г.Х.: Причина здесь, я думаю, того же порядка. Годы идут, а Мавзолей стоит. Годы идут, а на башнях Кремля горят рубиновые пятиконечные звезды. В московском метрополитене масса портретов Владимира Ильича… Объяснять все это неким психологическим маневром, выжиданием, когда уйдет старое поколение, сохранением нашего культурного наследия? Ну да, можно. Но, опять же, мне кажется, причина глубже. Мавзолей — это постоянный молчаливый укор Русского Мира тем, кто не является русским по своему мироощущению. Под Русским Миром я понимаю не географическую зону или национальность, а разбросанную по земному шару общность людей, которые являются носителями определенной ценностной системы, связанной с идеей братства народов, способностью отдать жизнь «за други своя», готовностью к трудовому и боевому подвижничеству. Как ни стараются политтехнологи «вычистить» из нашей души это здоровое ядро, а ведь не получается и, я думаю, не получится. Не понимают они наше устройство.

КОРР.: Как, по-вашему, соотносятся Маркс и Ленин?

Г.Х.: Как Иоанн Предтеча и Христос.

КОРР.: Как Вы оцениваете утверждение некоторых публицистов о том, что партия предала Ленина в конце его жизни?

Г.Х.: Почему же публицистов? Такое впечатление складывается и из работ вполне достойных профессиональных историков. Они, разумеется, не произносят слово «предательство», это терминология этическая, идеологическая, политическая (а от всего этого историческая наука старается дистанцироваться). Но то, что с Лениным в конце его политической жизни считались все меньше и меньше, «задвигали» его куда подальше, это факт. С самого начала болезни Ленина в 1922 г. весь ход лечения, все действия врачей согласовывались с Политбюро, причем Троцкий чуть ли не в приказном тоне говорил врачам, лечившим Владимира Ильича, о недопустимости послабления режима для пациента, в противном случае он предлагал выпустить прямое постановление ЦК партии о строгом соблюдении всех режимных предписаний. Другая показательная деталь: Ленин, сам по себе скромный и в быту весьма неприхотливый, отчаянно добивался того, чтобы одного врача-немца отстранили от лечения, и тем не менее Троцкий, Сталин, Зиновьев, Каменев, Томский единодушно отказывались, причем дошло до того, что Ленин в знак протеста перестал соблюдать режим. Сталин, как известно, был ответственным за изоляцию Ленина, недопущение его переписки с сотрудниками. Новейшие исследования рисуют весьма неприглядную картину: в результате всех этих ограничительных мер партийной верхушке легче было проводить решения, против которых порой очень настойчиво возражал Владимир Ильич. А как вам противостояние Ленина со Сталиным по вопросу об условиях вхождения республик в состав СССР? А вся эта некрасивая история с конфиденциальными письмами Ленина, которые впоследствии вошли в его так называемое «Политическое завещание»? Ведь часть этих диктовок, по замыслу Ленина, следовало обнародовать после его смерти, но они стали контролироваться и обсуждаться еще при жизни Вождя. В итоге одни диктовки были сокрыты и опубликованы спустя три десятилетия, другие, предназначенные для печати, — были обнародованы тогда же, но их публикация сопровождалась дружным сопротивлением крупнейших партийных деятелей — Сталина, Молотова, Бухарина, Рыкова, Калинина и др. Доходило до того, что ленинские предложения просто-напросто дискредитировались — намекалось, что их автор, мол, тяжело болен, не понимает ситуации, положения внутри партии и т.п. А ведь поднимались темы принципиальные, судьбоносные для страны. И таких с трудом проведенных в жизнь, исполненных наполовину или вообще неисполненных заветов Владимира Ильича было немало. Разве это не предательство?

КОРР.: Продолжил ли Сталин дело Ленина или повел страну другим курсом?

Г.Х.: Сталин для меня — сложная фигура. Он вел страну так, как считал нужным. Но одно несомненно: именно под руководством Сталина СССР победил в войне с фашизмом. Это одно из величайших событий в мировой истории. Сейчас пытаются нивелировать подвиг советского солдата, уничтожить память о войне. Все это часть масштабной информационной борьбы, в ходе которой умы и сердца молодежи активно засеиваются сорными семенами. Что же мы имеем в итоге? Звериный украинский национализм, граничащий с фашизмом, огульные обвинения со стороны прибалтийских государств в «оккупации», неприятие собственной истории, незнание и непонимание, за что сражались наши деды и прадеды. Отец моей матери освобождал Латвию, участвовал в «разведке боем» – это когда едешь по открытой местности, в тебя стреляют, а в стороне стоит наблюдатель и определяет координаты вражеских огневых точек, чтобы потом прицельным огнем их уничтожить. Из таких операций почти никто не возвращается. Мой дед вернулся, но здорово обгорел. Во все танки их колонны попали снаряды, от вспыхнувшего в кабине огня вспухло его лицо – так, что приходилось руками раздвигать заплывшую кожу, чтобы увидеть белый свет, по запястье обгорели руки. Когда экипаж выбирался из горящей машины, взорвался ящик с гранатами, осколком ему поранило колено. Взрывной волной от этого гранатного ящика сдуло танкистский шлем, и волосы сгорели до корней. А когда выбрался, немцы прошлись по нему автоматными очередями, пули задели шею и ребра. Но, несмотря на то, что руки были обожжены, он помог выбраться из машины командиру танка, другие два человека сгорели. Такие вещи нельзя забывать, ни нам, ни прибалтийским, ни украинскому народам. Все мы живы благодаря героическому поколению, выросшему в стране, которую заложил Владимир Ильич.