2020-06-29
108
Стоял сентябрь 1760 г. Леса России, Польши и Пруссии оделись в золотой осенний наряд. Но мало кто любовался ими, ибо на полях Европы пятый год полыхала Семилетняя война.
Экспедиция на Берлин с самого начала мыслилась как кратковременное военное предприятие, имевшее, главным образом, морально-политический смысл. Отряд, специально для этой цели сформированный русским командованием, состоял из двух гренадерских, трех гусарских полков и четырех отдельных батальонов пехоты. Во главе его был поставлен генерал Тотлебен. Поразмыслив, главнокомандующий русской армией велел усилить ударную мощь отряда и приказал графу Захару Чернышеву развернуть свой корпус и двигаться на Берлин.
Донские казачьи полки находились в составе обоих отрядов, двигавшихся на Берлин: у Тотлебена были полки Луковкина, Попова и Туроверова, у графа Чернышева - казаки Краснощекова, Дячкина и Абросина. Это были боевые командиры, прошедшие испытания не в одном сражении и имевшие многочисленные раны и награды. Однако даже в среде этих героев заметно выделялся бригадир Федор Краснощеков, сын знаменитого атамана Ивана Краснощекова. Начав службу простым казаком в 1727 г., он дослужился до бригадира и в ранге походного атамана вел казаков на Берлин.
Шли столбовой дорогой, обсаженной столетними дубами, трепетными березками и гладкоствольными тополями. На рассвете 20 сентября передовые казачьи сотни показались у пригородов Берлина. Горожане еще спали, досматривая приятные сны, и не ведали, что русские уже у ворот их города. Берлин в то время был тихим городом, в котором было 120 тысяч населения. Здесь имелся отличный тыловой госпиталь для лечения раненых офицеров и генералов Фридриха. Как раз в эти дни в нем залечивали Раны лучший генерал прусского короля фон Зейдлиц и старый фельдмаршал фон Левальд.
Берлинская стража, заметив в утренней дымке бородатых всадников с длинными пиками, подняла тревогу.
Страшная паника прокатилась по кварталам города. Крупная буржуазия и торговцы спешно стали покидать Берлин через
Потсдамские ворота, где пока не было русских пикетов, бюргеры закрывали ставни домов, запирали дубовые двери, хороня имущество в подвалах и укромных местах. Ночь нашла на город, но мало кто спал в Берлине, опасаясь ночной атаки русских.
Утром 22 сентября 1760 г. к Берлину с основными силами своего корпуса подошел генерал Тотлебен. Ознакомившись с обстановкой, он послал в город офицера с письмом к коменданту Берлина, предлагая тому сдать город без боя и обещая не трогать жителей и их имущество. У Бранденбургских ворот письмо Тотлебена было передано прусскому офицеру. Надеясь, что со дня на день у ворот Берлина появятся принц Вюртембергский и генерал Гильзен с десятитысячным войском, комендант города фон Рохов ответил отказом на ультиматум с предложением сдать Берлин.
Как только об этом стало известно россиянам, их батареи, установленные на Темпельгофской горе, открыли огонь гаубичными бомбами. Жители города тушили зажигательные бомбы, таская песок и воду.
Донские казачьи сотни в это время рыскали по окрестным дорогам, добывая сведения о противнике. Именно донцы первыми узнали о приближении из Померании к Берлину пятитысячного корпуса принца Вюртембергского. Тотчас об этом было доложено Тотлебену, но тот бездействовал, и принц под звуки фанфар и радостные крики берлинцев вошел в город. Тотлебен вынужден был отвести свои войска к местечку Копеник, расположенному в двенадцати километрах от Берлина. Вся надежда теперь возлагалась на подходивший к городу корпус графа Чернышева.
Четырежды вступали войска Чернышева в бой за Берлин Яростные схватки велись у его стен: казачьи полки Краснощекова, Попова, Абросина, Луковкина, Туроверова с переменным успе хом бились с кавалерией Зейдлица. Наконец, противник стал из немогать. Прослышав о подходе на помощь Чернышеву корпуса Петра Панина, пруссаки покинули Берлин под покровом глухой сентябрьской ночи. Фон Рохов объявил о желании сдать Берлин Капитуляцию, вместо больного Чернышева, принял Тотлебен
Тихим утром 10 октября 1760 г. российские войска, сотня за сотней, полк за полком вступили в поверженный Берлин. Игра ла музыка, цокали по мостовой копыта русских коней, побед но развевались боевые знамена, а вдоль улиц, на тротуарах, молчаливой толпой стояли берлинцы, наблюдая, как русские входят в их город. Один из очевидцев этого события писал: "Несколько тысяч казаков и калмыков с длинными бородами, с суровыми взглядами, невиданным вооружением: луками, стрелами и пиками, про ходили по улицам. Вид их был страшен и в то же время вели чественен. Они тихо и в порядке прошли в город и разместились до деревням, где им были отведены квартиры". Жители города, ожидавшие бесчинств и грабежей, с облегчением и радостью увидели, что россияне мирно разместились по отведенным им казармам, не помышляя о погромах.
В этом сражении пруссаки потеряли около тысячи человек убитыми и ранеными. Потери русских были значительно меньше, в числе погибших под Берлином было четырнадцать донцов. Взяв большую контрибуцию, захватив королевскую казну и уничтожив пушечный завод, суконную фабрику, арсенал, склады оружия и аммуниции, российские войска покинули Берлин. Донские казаки прикрывали отход русского корпуса.
После взятия Берлина русскими войсками, а также падения города Кольберга положение Пруссии стало невыносимо тяжелым. "Во всю мою жизнь не бывал я еще в столь затруднительных обстоятельствах, - писал король Фридрих II маркизу д'Аржансу. - Не знаю, переживу ли нынешнюю войну, но буде сие случится, я твердо предпринял остальные дни препроводить в уединении, в филозофии и дружбе".
От полного разгрома и крушения прусского короля спасла неожиданная смерть императрицы Елизаветы Петровны: Петр III, восторженный его поклонник, поспешил заключить с ним мир. Но в целом Россия вышла победительницей в этой нелегкой войне.
Донские казаки за храбрость и боевые успехи в Семилетней войне получили жалованное знамя с золотым тиснением: "Дано сие знамя Ея Императорского Величества верным подданным войску Донскому за оказанную им в минувшую Прусскую войну службу".
Донцы в русско-турецкой войне 1768-1774 гг.
Многолетние войны между православной Россией и мусульманской Турцией велись неоднократно, начиная с XVI в. Поначалу русские часто вынуждены были заключать невыгодный для себя мир. Но во второй половине XVIII в. россияне начали теснить османов, стремясь получить долгожданный выход в Черное море. В октябре 1768 г. Турция, подстрекаемая Францией, объявила России новую войну. Зимой 1769 г. татарская конница совершила опустошительный набег на Украину и Нижний Дон: это было, по Сражению историка С. М. Соловьева, последнее в русской истории татарское нашествие.
Для ведения боевых действий русское командование образовало две армии, которые возглавили генералы Румянцев и Голицын. Десять тысяч казаков вошло в состав этих армий.
Летом 1769 г. 1-я русская армия под командованием выдающегося полководца Петра Румянцева заняла ряд селений в Молдавии, захватив сильную турецкую крепость Хотин. В этой операции отличились казаки. Потеря крепости была столь чуй тельной для султана, что он велел казнить великого визиря, обвинив его в измене. Больше в кампании 1769 г. крупных сражений не было, но донцы несли беспрерывную разведывательную службу, постоянно вступая в схватки с турецкой конницей.
Кампания 1770 г. началась с отражения русскими попытки турецкого корпуса переправиться через Дунай: особенно храбро этом бою действовали казаки полковника Мартынова. У селения Рябая Могила 16 июня 1770 г. произошло грандиозное сражение между 72-тысячной армией султана и 39-тысячным корпусе Румянцева. В битве активное участие приняли казаки. Храб и воинское мастерство российских солдат и полководческий талант Петра Румянцева сыграли свою роль: враг был разбит, следуя разгромленного противника, Румянцев настиг его, в укрепленный лагерь на реке Ларга. В новом сражении, пр шедшем здесь 7 июля 1770 г., россияне одержали блестящую победу. Но противник не был сломлен до конца. Обе противоборствующие армии получили подкрепления. В русскую армию, в числе прочих полков, влился казачий полк А. И. Иловаш будущего генерала и войскового атамана.
В середине июля 1770 г. Иловайский, находившийся с по впереди позиций русской армии, заметил, как со стороны турецкого лагеря на поле выдвинулась конная группа. Присмотрев внимательней, он узнал во всаднике на роскошном белом великого визиря, главнокомандующего османской армией в зорную трубу рассматривавшего русские позиции. Решение созрело мгновенно. "На конь!" - скомандовал Иловайский, и лавина казачьей конницы покатилась навстречу ничего не подозревавшему визирю. Бой, развернувшийся на глазах обеих армий, едва не закончился пленением великого визиря, которого спасла резвая лошадь. Довольный вылазкой казаков Иловайского, Румян велел встретить их барабанным боем и громовыми криками "Ура!".
А потом была грандиозная победа в Кагульской битве 21 В 1770 г. Донцы, храбро бившиеся и довершившие разгром врага удачным преследованием, получили серебряные медали, специально отчеканенные в честь этой победы. Несколько дней спустя казачий полк Алексея Иловайского отличился при взятии крепости Измаил, а другие казачьи полки проявили удаль и мужество при штурме Браилова, Килии, Бендер - сильных турецких крепостей.
В результате победоносной кампании 1770 г. российскими войскам удалось закрепиться на левом берегу нижнего течения Дуная, полностью разорвав сухопутную связь между армиями султана и крымского хана. Это был несомненный военный успех, но к победоносному миру он еще не привел.
Но плану кампании 1771 г. главный удар должна была нанести по Крыму 2-я русская армия под командованием генерал-аншефа В. М. Долгорукого, в составе которой находилось несколько донских полков. Подавляющее число казачьих полков состояло в 1-й армии Петра Румянцева, основной задачей которой было удержать Бессарабию, Молдавию, Валахию и препятствовать переходу турок через Дунай, что давало возможность оттянуть сюда крупные силы султана, помогая тем самым войскам 2-й армии овладеть Крымом.
Активные действия начались в конце мая: 2-я армия двинулась в Крым. Впереди шли казачьи полки - глаза и уши русской армии. В ночь с 13 на 14 июня 1771 г. начался штурм Перекопа, который был захвачен русскими в результате двухдневных боев. Здесь отличились казаки Кутейникова и Колпакова. В этом сражении участвовал двадцатилетний Матвей Платов, будущий "вихорь-атаман", герой Дона и России. Евпатория пала 22 июня, Кафа - 29. К концу месяца Крым был полностью занят русскими войсками. Хан вынужден был подписать договор, по которому Крым объявлялся независимым от султана и вступал в союз с Россией. Успех сопутствовал и 1-й армии Петра Румянцева, разгромившей турок при Бабадаге и под крепостью Исакча в октябре этого же года. В боях смело действовали казаки полковника Голова, захватившие много пленных и трофеев. Кампания 1771 г., принесшая россиянам ряд блестящих побед, заставила турецкое командование запросить перемирия, продолжавшегося год.
Боевые действия возобновились в апреле 1773 г. Донцы, как всегда активно, вели разведку, добывая пленных и трофеи, участвуя в многочисленных стычках с врагом. В начале июня 1773 г. донские полки приняли участие в разгроме 12-тысячного турецкого корпуса Абдулы на реке Карасу, а потом в боях у крепости Силистрия и в сражении при деревне Кайнарджи в конце этого же месяца. В этой кампании боевые качества казаков высоко оценил великий полководец России А. В. Суворов, отметивший "храбрость, стремительней удар и неутомимость Донского войска". Боевая дружба донцов с Суворовым продолжалась вплоть до его кончины.
Военные действия на дунайском театре продолжались до глубокой осени. Казачьи полки Голова и Денисова 17 октября 1773 г. разгромили значительные силы турок при Карасу, взяв в плен 800 янычар и захватив четыре пушки и десять знамен. А казачий полк Михаила Давыдова разгромил сильную партию турок у местечка Кадик. Дожди и распутица прекратили бои на всех театрах русско-турецкой войны. Кампания 1773 г. успешно завершилась, россияне ждали следующего года, чтобы победоносно закончить эту войну.
И действительно, военные действия, развернувшиеся на русско-турецком театре в 1774 г., были весьма успешными для россиян. Корпус генерала Каменского, в состав которого входили казачьи полки Иловайского, Устинова и Денисова, 2 июня в ожесточенном сражении разгромил турок у Базарджика, захватив сам город. В его захвате решающую роль сыграли донцы, которые сумели выманить янычар из города, куда стремительно вошла регулярная конница Каменского. В рапорте последнего "... похвалены были за храбрость в сем деле майор Денисов и донских полков есаулы Ежов и Астахов, сей последний взял знамя". Полковники Устинов и Иловайский были представлены к награждению специальными золотыми медалями.
Суворов 9 июня 1774 г. разгромил при Козлуджи 40-тысячный турецкий корпус Абдул-Резака. Это сражение открыли и завершили донские казаки. Турция запросила мира. Заключенный в июле 1774 г. Кючук - Кайнарджийский мирный договор закреплял независимость Крыма и Оттоманской Порты. Россия приобретала Керчь, крепость Еникале, а также Днепровско-Бугский лиман с крепостью Кинбурн. Россия получила выход в Черное море.
За боевые успехи в этой войне рядовые казаки были награждены серебряными медалями с надписью "Победителю", а казачьи полковники получили специальные золотые медали. Войску Донскому 9 октября 1774 г. было пожаловано знамя "За отличную службу против турок".
С Суворовым на Кинбурнской косе в 1787 г.
В апреле 1783 г. императрица Екатерина II простым указом присоединила некогда грозное Крымское ханство к России, оформив этот акт соответствующим договором с ханом Шагин-Гиреем Турция, разгромленная в предыдущей войне, не рискнула открыто выступить против договора, но стала тщательно готовиться к большой войне. В июле 1787 г. Порта предъявила России ультиматум, потребовав возвращения Крыма, восстановления своего вас салитета над Грузией, а также права осмотра русских кораблей, проходивших через Дарданеллы. Провокационный ультиматум был отклонен, и в августе 1787 г. Турция объявила России войну. И снова "весь Дон восстал на голос чести", снова поднялись казаки на защиту Отечества.
Первое сражение произошло в 1787 г. на Кинбурнской косе, где русскими войсками командовал А. В. Суворов. В их составе находились донские казачьи полки Исаева, Орлова, Сычова, охранявшие границу от устья Буга до крепости Кинбурн. Сюда-то и направили свой удар турки. Накануне высадки они долго кружили по окрестностям и сумели захватить "языка". Их флот появился на рейде Кинбурна 30 сентября. Пасмурным днем 1 октября турки начали высадку десанта. Их корабельная артиллерия открыла поддерживающий огонь. Ядра резали воздух и беспомощно шлепались в песок, не долетая до русских позиций. Россияне выжидали...
У Суворова в наличии было чуть более 4 тысяч бойцов, в т. ч. 900 казаков. Он построил пехоту в две линии, определив казаков на фланги. По линиям передали приказ командующего: "Ждать!".
Лодки мягко причаливали к берегу, турки в белых чалмах и просторных халатах быстро выскакивали на песок, лопатами и ломами копали окопы и закреплялись. Русские молчали. "Не стрелять, пусть вылезут!" - сдерживал Суворов горячих командиров. В полдень турки медленно и осторожно двинулись на русские позиции. Россияне молчали... И вот осталось двести шагов до русских позиций. Воздух расколол залп суворовской артиллерии, турки забегали, прячась от смертоносных ядер. И тут Суворов поднял в атаку пехоту. Раскатистое "Ура!" загремело над Кинбурнской косой. Все смешалось в кровопролитной схватке.
Донские казаки ударили по османам с флангов, поражая их пиками и саблями. Ефим Трученков, казак из полка Василия Орлова, заметив, что турки изрубили артиллеристов ятаганами и увозят пушки, вместе со своим однополчанином Нестором Реку- новым кинулся отбивать орудия. В жестокой схватке они положили пятерых янычар и вернули пушки. Этот подвиг донцов Суворов особо отметил в рапорте светлейшему князю Потемкину, присовокупив, что "оные казаки храбро дрались и в дальнейшем", отбив с казаками Харламовым и Пристанским несколько неприятельских знамен - самый ценный трофей в любом бою.
Сражение продолжалось... Турки, имея численное превосходство - их было 5300 человек - яростно напирали. Много суворовских "чудо-богатырей" было уже убито и ранено. Конь под Суворовым пал, сраженный шальной нулей, сам он, получив ранение, некоторое время держался, руководя боем, но потом, обессиленный, упал на песок. К полководцу подбежал донской есаул Дмитрий Кутейников, промыл его раны морской водой и перевязал своим галстуком. Впоследствии Кутейников прошел славный боевой путь, дослужился до чина полного генерала и правил Доном в ранге войскового атамана с 1827 по 1836 г.
Придя в себя, Суворов кликнул своего ординарца, донского казака Ивана Краснова, и велел привести на поле боя резервный батальон. Но оказалось, что этот последний резерв Суворова уже успел побывать в бою, почти все офицеры выведены из строя и некому вести батальон в атаку. Тогда Краснов взял команду на себя: "Друзья! Суворов приказал ударить в штыки. За мной! Ура!".
Солдаты ринулись за Красновым, опрокинули врага, но их новый командир получил ранение. Имя Ивана Краснова было отмечено Суворовым в числе отличившихся в Кинбурнском сражении. Турки, не выдержав отчаянного натиска, побежали. Поле сражения, изрытое ядрами и усеянное трупами павших, осталось за россиянами. Более двух тысяч турок полегло в этом сражении. Тяжкими были и потери россиян.
Предав земле павших и отслужив панихиду, Суворов построил войска, чтобы наградить живых. Не имея под рукой боевых наград, он велел для начала выдать солдатам и казакам деньги. Позже была отчеканена медаль. Надпись на ней гласила: "Кинбyрн. 1 октября 1787 года". Этой медалью Суворов наградил только 9 особо отличившихся в сражении из 4267 человек, участвовавших в нем. Это были действительно лучшие из лучших! В числе 9 героев - 6 донцов: И. Павлов, Д. Кондратов, В. Борисов, В. Сметанников, И. Чачасов, Е. Семилетов.
Штурм Очаковской твердыни в 1788 г.
После Кинбурнского сражения военные действия переместились под сильную турецкую крепость Очаков, куда были перерешены казачьи полки под командованием Василия Орлова, Матвея Платова, Андриана Денисова. Турки придавали особое значение Очакову, ибо он был главным портовым городом на Черном эре. И укрепили его османы соответствующим образом: помимо этой крепостной стены со стороны степи, Очаков был прикрыт земляным валом, одетым в камень. Одной стороной своего неправильного четырехугольника Очаков примыкал к днепровскому лиману, в южной оконечности которого находился прекрасно закрепленный замок Гассан-паши. Сильный гарнизон крепости, осажденной россиянами с весны 1788 г., отбил не одну атаку войск под командованием князя Григория Потемкина.
Российские полки широким полукружьем охватили Очаков с и, одновременно блокировав с моря. Правый фланг под идованием генерала И. И. Меллера примыкал к Черному), левый, под начальством Суворова, заканчивался днепровским лиманом и соединялся с центром, занимаемым войсками князя. В. Репнина. Донские казачьи сотни были густо рассыпаны между войсками передней линии, а небольшой казачий отряд мал передовые посты у Березанского острова, который сильно мешал туркам. Комендант Очакова Гуссейн-паша велел янычарам захватить этот остров и закрепиться на нем. Однако все их в были отбиты казаками, турки отступили, понеся потери.
Шли дни. Несмотря на частные успехи россиян, осада Очакова затягивалась. Князь Потемкин то развивал бурную деятельность по подготовке штурма, то менял планы, грозя удавить турок приступом, а "тесной осадой". Тем временем приспела I, ударили морозы, над неласковыми окрестностями Очакова забушевали вьюги, завихрились метели. "Выпали снега преглубокие, - к записал в своем дневнике казачий полковник Андриан Денисов.- Стужа была большая и метели чрезвычайные". "День был холодный, - записано в это же время в журнале донского полка Астахова, - продолжалась с утра метель....В наших полках много лошадей пало, и у Орлова в полку один казак замерз". Спасаясь от холода, казаки рыли землянки, утепляли их камышом и травой. Днем они были заняты разведкой, а также поисками пропитания, а вечерами разводили костры и грелись около них, вспоминая Дон, милых жен и детишек. Сотни казачьих лошадок в то время бродили по заснеженной степи, добывая из-под снега скудные кустики травы.
Полковник Орлов 4 декабря получил приказ провести разведку противника в сторону Бендер. Посовещавшись с офицерами, он поручил это казакам Денисова. К вечеру они привели несколько пленных татар и сто голов скота. "Ох, и тяжко нам пришлось! - делился впечатлениями с офицерами в землянке у теплого костра Денисов.- Мы не ехали, а брели. На высотах, где снег сдуло ветром, шли пешие от великого холода. Ну, да дело сладили, ноне мучь мясом смогем подкрепиться".
Штурм Очакова был назначен Потемкиным на 6 декабря - Святого Николая Чудотворца. Казаки стали готовиться к кровопролитию. В четыре часа утра, в темноте, российские войско выстроились перед фронтом своего лагеря. Две тысячи донских казаков заняли позиции на флангах штурмовых колонн, юса спустя колонны русской армии распределились согласно утвержденному плану. Строжайше предписывалось хранить полное молчание во время перехода от траншей русских к окопам турок. Стоял лютый мороз, пар из тысяч ртов струйками вырывался на воздух, образуя легкий туман. Казаки, чтобы окончательно не закоченеть, осторожно притопывали ногами, обутыми поверх сапог в меховые башмаки, двигали плечами, яростно растирали носы, уши, щеки. Все ждали сигнала к штурму.
Наконец раздался пушечный выстрел. Казаки зашевелились, стали торопливо сбрасывать с себя меховые башмаки. Тут же прогремел второй выстрел. "Приготовиться к атаке!" -прокатилось по колоннам, а когда громыхнул третий выстрел, российские полки двинулись на грозно маячившие в темноте стены Очакова. С лестницами в руках казаки быстро, несмотря на глубокий снег, преодолевали расстояние до крепостных стен. Одна за другой взлетали и с легким стуком ставились к заиндевелым стенам лестницы, по ним ловко карабкались казаки. Вскоре бой закипел наверху стены, а потом перекинулся в город, где отчаянно сопротивлялись янычары во главе с Гуссейн-пашой. Очаков был обречен... Довольный долгожданным успехом, князь Потемкин отдал поверженный город солдатам на три дня, представив лучших к наградам. Многие казаки получили медали, а офицеры - Георгиевские кресты разных степеней.
Измаил. 1790 г.
Шел четвертый год русско-турецкой войны. Много славных побед одержали в ней россияне, заставив турок перейти к обороне. Однако Турция не сдавалась, и судьба всей кампании 1790 г., а, возможно, и всей войны, должна была решиться под крепостью Измаил. Русские войска под командованием князя Григория Потемкина осадили его еще летом, но турки отбили все атаки. Тогда Потемкин назначил командующим войсками под Измаилом А. В. Суворова. В сопровождении всего одного казака 2 декабря 1790 г. Суворов показался под Измаилом. Армия с восторгом встретила своего любимого полководца. Все были уверены, что с Суворовым они возьмут неприступную крепость.
Началась подготовка к штурму. Солдаты и казаки заготовили две тысячи больших связок хвороста для забрасывания глубоких рвов, изготовили сорок высоких штурмовых лестниц. В короткий срок недалеко от крепости русские соорудили земляной вал, подобный измаильскому, и по ночам учились преодолевать его. Суворов написал обращение к измаильскому гарнизону: "Сераскиру, старшинам и всему обществу. Я с войском сюда прибыл. 24 часа на размышление - воля. Первый мой выстрел - уже неволя, щтурм - смерть. Что оставляю вам на рассмотрение". Турки размышляли недолго. Гордый и самоуверенный комендант, считая крепость неприступной, ответил: "Скорее небо упадет на землю, а Дунай потечет вспять, чем сдастся Измаил".
Суворов 9 декабря собрал в своем шатре военный совет, на котором присутствовали генералы и бригадиры армии. "Господа! - открыл он совет.- Политические обстоятельства я постигаю, как полевой офицер. Пруссаки вооружились против нас. Днглия всех мутит, Франция помогает оттоманам. Мы с турками одни - лицом к лицу. России нужен мир. Измаил наш - мир и слава. Нет - вечный срам! Осада или штурм - что отдаю на ваше рассуждение".
После затянувшегося молчания встал и заговорил самый младший по званию из присутствующих на совете: им был Матвей Платов, донской казак, бригадир русской армии. Зная, что Суворов не терпит длинных речей, Платов четко и ясно произнес: "Штурмовать!".
Это резкое и решительное "штурмовать!" разрядило обстановку. Генералы задвигались, заволновались и все, как один, повторили: "Штурмовать!" Тут же было оформлено решение военного совета, которое первыми подписали донские бригадиры Матвей Платов и Василий Орлов. Штурм крепости назначался на 11 декабря. По плану, утвержденному Суворовым, армия делилась на девять штурмовых колонн. Донские казачьи полки во главе с Платовым и Орловым были сосредоточены в четвертой и пятой.
Наступило 11 декабря. В предрассветной тьме в небо взвилась ракета, и колонны русских одновременно бросились на штурм. Выбравшись из густого тумана, окутавшего окрестности Измаила, солдаты и казаки подбежали ко рву, забросали его фашинами и, приставив длинные лестницы к крутым стенам, стали карабкаться вверх.
Первыми на вал взошли солдаты генерала Ласси, потом батальоны Львова. Яростно сражаясь с турками, они открыли Бендерские и Хотинские ворота, через которые в крепость хлынула русская кавалерия. Колонна Михаила Кутузова встретила ожесточенное сопротивление турок, солдаты приостановились, возникла заминка. Тогда Суворов послал к Кутузову офицера с сообщением, что Кутузов назначается комендантом крепости, и что уже посланы в Петербург курьеры к императрице с известием о взятии Измаила. Это воодушевило солдат, под их решительным напором янычары отступили и они прорвались к Килийским воротам.
Колонна Платова стремительно продвигалась вперед, сокрушая турок; вдруг неожиданно сбоку ударили янычары, смяли передних донцов, внеся сметение в их ряды. Платов подбодрил казаков и, отбив нападение рослого янычара, по пояс в воде перешел ров крепости, забросанный фашинами. "За мной, казаки!" - зычно прокричал Платов, взбираясь на вал. Турки, сверкая острыми ятаганами, стояли на стенах, поджидая казаков. Пример Платова увлек донцов, и они вслед за ним ворвались в крепость.
Энергично действовали и казаки колонны бригадира Орлова. "Наша колонна, - писал участник штурма Измаила А. К. Денисов, - скорым шагом...достигла рва, и близь Бендерских ворот многие казаки, я, войсковой старшина Иван Греков по лестнице полезли на батарею, скоро взошли на оную". В крепости колонна Орлова соединилась с казаками Платова, продолжив продвижение шеред.
Сражение вступило в решающий этап, бой шел внутри города. Орудийный грохот и ружейный треск оглушали наступавших, цитадель казалась настоящим вулканом, изрыгавшим пламя и смерть. На солдат и казаков остервенело бросались вооруженные ножами и саблями подростки, женщины, старики. Муллы в белых чалмах страшными криками разжигали ярость мусульман. В предрассветной мгле раздавались крики "ура!" и "иль-аллах!". Зловеще сверкали сабли и ножи, выстрелов почти не было слышно, казаки во главе с сотенными командирами пробивались по узким улицам Измаила. Вокруг громоздились кучи трупов, слышались доны и вопли раненых. Казалось, битве не будет конца...
Стало светать. Уже более двух часов прошло с начала штурма, а накал боя не ослабевал. Турки дрались за каждый дом, каждую улицу, стреляя из окон, подворотен, с крыш. К часу дня россияне достигли центра города. Комендант Айдос-Мехмед заперся в каменной гостинице, однако фанагорийцы, подтянув пушки, быстро взяли ее и убили самого пашу.
Татарский хан Каплан-Гирей с четырьмя тысячами янычар, од звуки труб и грохот барабанов, с развернутыми знаменами и унчуками, предпринял отчаянную попытку вырваться из крепости, однако был разбит и пал с отрядом и четырьмя своими сыновьями. К четырем часам дня вся крепость оказалась в руках россиян, хотя окончательно сопротивление было подавлено только спустя сутки. Русская кавалерия с казаками Платова и Орлова довершили дело. Невозможное свершилось. Измаил пал!
Более 30 тысяч турок полегло, 9 тысяч попало в плен. Россиянам досталось более 200 орудий, 400 знамен, 7 бунчуков и около) тысяч лошадей. Суворову предложили взять в качестве боевого трофея прекрасного арабского скакуна в великолепном убранстве, но великий полководец отказался: "Донской конь привез меня сюда, на нем же я и уеду!".
В рапорте, отправленном князю Потемкину, Суворов отметил храбрость и неустрашимость" донских офицеров Андриана Денисова, Ивана Краснова, Ивана Грекова, Ивана Иловайского: все они в дальнейшем стали боевыми генералами, прославив себя и но в многочисленных боях с недругами Отечества. Особо Суворов отметил храбрость и умелые действия бригадира Платова, подчеркнув, что "... повсюду был он, Платов, присутствен и подавал пример храбрости". За Измаил Платов получил чин генерала и орден Георгия 3-й степени. Наиболее отличившиеся рядовые казаки были награждены специальными золотыми медалями с надписью "За отличную храбрость при взятии города и крепости Измаила. 11 декабря 1790 года".
Вскоре Турция была вынуждена подписать с Россией мирный договор, по условиям которого россияне получили земли Херсона Таврии и Екатеринослава, а также окончательно закреплялись на Кубани.
Войско Донское, внесшее огромный вклад в эту победу, было награждено большим белым знаменем с изображением двуглавого российского орла и дарственной надписью Екатерины Великой.
Донские казаки в Итальянском и Швейцарском походах 1799 г.
Итальянский поход был направлен против агрессивной Франции, которая захватила Италию, угрожая австрийским владениям. Австрийцы предложили русскому императору Павлу I нанести по французам совместный удар, дабы остановить их натиск. Он согласился и вскоре была образована совместная армия во главе с Сумм. Восемь казачьих полков под начальством походного на Андриана Денисова влились в состав русско-австрийской А. В апреле 1799 г. началось ее движение в Северную Италию. Союзники захватили город Брешиа 11 апреля. В сражении за город отличился казачий полк Позднеева. Победоносным маршем россияне двинулись по северу Италии, с восторгом встречаемые жителями тамошних городов, которым надоела власть французов-оккупантов. Впереди армии шли донские казаки.
Казаки под командованием Андриана Карпова 24 апреля столкнусь с 5-тысячным отрядом французов. Упорный бой и неутомимый натиск донцов заставили неприятеля отойти. Преследуя французов, казаки подошли к городу Бергами. "Французы не подумали оглянуться, - писал в своих воспоминаниях Денисов, - скорым маршем пролетели они через весь город и без памяти выскочили из оного". Наутро в занятый казаками город тяжелой поступью вошла пехота генерала Багратиона.
В конце апреля 1799 г. Суворов начал боевую операцию по прорыву обороны противника на реке Адда. В эти дни казачьи отряды беспрерывно сновали по всей линии французской обороны, выискивая слабые позиции и захватывая "языков". Колонна русских войск, состоящая из двух дивизий и нескольких казачьих сотен, 29 апреля переправилась через Адду у Треццо. Атаку помогла развить следовавшая за ними колонна генерала Отта, в составе которой находились казачьи полки Денисова.
Боевые действия продолжались. Вскоре сдалась Александрия, а за ней и Турин. Встревоженное командование французов решило организовать контрнаступление с тем, чтобы нанести сокрушительные удары армиями Моро и Макдональда одновременно по русским и австрийским дивизиям. Но Суворов, предугадав намерения противника, сам решил атаковать и бить французов раздельно.
Первый удар пришелся по армии Макдональда. Битва началась 4 июня на реке Тидон. Французы атаковали колонну генерала Отта, которая под напором превосходящих сил начала отступать. В этот непростой момент казачьи полки Грекова и Позднеева неожиданно для французов ударили по их левому флангу. Перешедшие в общее наступление россияне потеснили врага до реки Треббия, где Макдональду удалось закрепиться. И через три дня пехота Багратиона и кавалерия австрийского генерала Карачая, подкрепленные казачьими полками Грекова и Позднеева, атаковали 7-тысячный корпус французов, стоявший на левом фланге Макдональда. Вторая колонна союзников во главе с Ферстером, имея в авангарде казачий полк Молчанова, атаковала центр противника. По правому флангу ударила третья колонна союзников, где находился казачий полк Семерникова. Враг отступил. Ночь на время прервала сражение.
Наутро французы начали атаку, но были отбиты пехотинцами Багратиона и казачьей конницей. Три раза французы возобновляли атаку, и три раза откатывались за Треббию. Потеряв 6 тысяч убитыми и 12 тысяч пленными, Макдональд 9 июня оставил свои позиции.
До 4 августа 1799 г. действия россиян сводились в основном к очистке крепостей от гарнизонов французов. Суворов 4 августа разгромил сильную армию французов во главе с талантливым генералом Жубером в сражении при Нови. Сам Жубер пал в сражении, в котором активно бились донские казаки походного атамана Денисова.
Победой при Нови закончилась Итальянская кампания Суворова. Северная Италия была очищена от неприятеля, и теперь русская армия больше не нужна была австрийцам. Главный военный совет Австрии - гофкригсрат - во главе с бароном Тугутом постановил перенести военные действия в Швейцарию, куда и приказал перебазировать русскую армию.
Получив приказ на перевод армии в Швейцарию, Суворов определил порядок следования частей армии через Альпы: "Впереди колонны идут донские казаки, затем следует пехота, далее казацкие лошади с провиантом и муллы. Все сие прикрывается батальоном пехоты и сотней казаков, коих надлежит распределить спереди и сзади. При вступлении в теснину казаки, находившиеся в голове колонны, замыкают ее".
Русская армия начала тяжелейший переход через Альпы 10 сентября 1799 г. Со времен карфагенского полководца Ганнибала никто не смог преодолеть высочайшие горы Европы этим неизведанным путем, да еще и осенью. "Спасите честь армии!" - умолял Суворова император Павел I. Трудности начались с первых дней похода. "Войско переходило через цепи страшных гор, - писал Суворов в донесении императору Павлу I.- На каждом шагу в сем царстве ужаса зияющие пропасти представляли отверстые и поглотить готовые гробы смерти; дремучие мрачные ночи, непрерывно ударяющие громы, льющие дожди и густой туман облаков при шумных водопадах с каменьями, с вершин низвергавшихся, увеличивали сей трепет".
Впереди армии на выносливых, ко всему привыкших лошадках, шли казачьи разъезды атамана Денисова, которого Суворов любил и уважительно величал "Карпычем". У перевала Сен-Готард остановились: казачья разведка донесла, что здесь укрепились французы с артиллерией и пути далее нет. "Вперед, на штурм!" - скомандовал Суворов, осмотрев позиции французов. Русская пехота и казаки ринулись в атаку. Загремели выстрелы, пороховой дым окутал перевал, гулкое эхо прокатилось по ущельям, грянуло "ура!". Французы были сбиты с укрепленных позиций, россияне прорвались сквозь обледенелый перевал к реке Рейса. Здесь армию ждала новая преграда. Атаман Денисов доложил Суворову, что через ущелье перекинут каменный мостик, середина которого разрушена французами. Поблизости казаки заприметили Деревянный сарай, который можно было разобрать для заделывания пролома. На рассвете следующего дня, быстро разобрав сарай, под убийственным огнем французских пушек смельчаки прорвались к середине моста и, ремнями и шарфами связав бревна, залатали пролом. Следующая волна атакующей пехоты и спешенных казаков прорвалась к укрепленным позициям французов. Русский Штык довершил дело. Когда осеннее солнце поднялось из-за снежных гор, бой закончился. Россияне оказывали помощь раненым, пересчитывали пленных. А казачья разведка уже двинулась горной тропой вперед, к селению Альтдорф, который был занят 15 сентября
Вечером, греясь у костра и зябко кутаясь в старый "родительский" плащ, Суворов искал на австрийских картах вы горных теснин. "Не понимаю, - поднял он глаза на атама Денисова, только что доложившего о результатах казачьей разведки дороги, - на цесарских картах от Альтдорфа на Швиц по широкая дорога, а твои казаки говорят, что тут имеется горная тропка, по коей ходят лишь горные козы. Так?" Денисов ответил утвердительно. "Измена! Измена цесарская! - вскочил Суворов.- Сим венским пакостникам давно хочется погубить российскую армию, но мы назло им прорвемся, не будь мы русские!" И, уже поуспокоившись, стал подробно расспрашивать Денисова о результатах казачьей разведки.
Пасмурным туманным утром русская армия снова выступила в путь. Шли по обледенелой тропе, таща на руках пушки, раненых, провиант и продовольствие. Шли медленно: за 12 часов пути с трудом преодолели 16 километров. Суворов, больной и изможденный, в плаще и треугольной шляпе, ехал на казачьей лошади. Два крепких бородатых казака, специально приставленные к нему атаманом Денисовым, поддерживали его с боков. Суворов ворчал силился вырваться, но донцы молча делали свое дело, а иногда хладнокровно отвечали: "Сиди!", и Суворов повиновался. По краю зияющей пропасти, ориентируясь на виднеющиеся впереди вершины Роштока, россияне добрались до Швица. Здесь Суворов сообщили, что корпус Римского-Корсакова, на соединение с которым шел Суворов, разбит у Цюриха войсками французского генерала Массена. Это значило, что путь на Цюрих закрыт, армия Суворова попала в западню и должна была неминуемо погибну холода и голода.
Всю ночь Суворов не сомкнул глаз в поисках выхода из и тяжелейшего положения, в которое попала армия. На рассвете объявлен приказ главнокомандующего: "Армия двигается на рус, а потом на доселе не проходимый хребет Панике. Дож казакам быть впереди!". Зарядил мелкий дождь, холодный в остервенело рвал с солдат и казаков остатки одежды. В развалившейся обуви, обернув ноги тряпками, россияне упорно карабкались по узким тропкам, преодолевая горные утесы, часто питаясь одним лишь картофелем, днем и ночью сражались с засевшими в горах неприятелем.
Пасмурным днем 7 октября 1799 г. передовые казачьи дозоры спустились в долину Рейна. За ними скатилась с гор и суворовская армия. "Русский штык прорвался сквозь Альпы!"
За участие в Итальянском и Швейцарском походах Суворова донские казаки были награждены государевым знаменем. И поныне на многих картах мира можно встретить надпись: "Путь Суворова в 1799 г.", а швейцарцы до сих пор устраивают памятные встречи на местах стоянок и захоронений русских солдат и казаков, павших далекой осенью 1799 г.
Кондратий Булавин
истории донского казачества часто бывали периоды, когда казаки поднимались против несправедливости, покушения на их свободу и привилегии, завоеванные ими в борьбе. Так произошло в начале XVIII в., когда на Дону вспыхнуло восстание под руководством Кондратия Афанасьевича Булавина.
Родился Булавин в 1660 г. в городе Салтове недалеко от Харькова и происходил из русских людей. Вскоре его семья переселилась на Дон, в Трехизбянский городок, где отец Кондратия был избран станичным атаманом. В 1689 г. девятнадцатилетний Кондратий принял участие в Крымском походе князя Василия Голицына, который, как известно, закончился неудачей. Булавин вернулся на Дон, и в 1705 г. стал атаманом Бахмутского городка. А вскоре началось казачье восстание. Поводом послужило то, что для сыска беглых крестьян и возвращения их своим помещикам Петр I послал на Дон карательный отряд во главе с князем Юрием Долгоруким. Это вызвало взрыв негодования. Во главе недовольных встал Кондратий Булавин, встал, чтобы защитить древнее донское право: "С Дону выдачи нет!".
Осенью 1707 г. карательный отряд Долгорукого был разбит в Шульгинском городке, а сам князь убит Булавиным. Однако домовитые (богатые) казаки во главе с войсковым атаманом Лукьяном Максимовым сумели собрать сильный отряд и на реке Айдар нанесли поражение небольшому войску Кондратия Булавина, который вынужден был скрыться в Запорожской Сечи.
Весной 1708 г. окрепшее булавинское войско из верховых казачьих городков двинулось на донскую столицу Черкасск, где укрепились богатые старшины во главе с войсковым атаманом Лукьяном Максимовым. Булавин, под знамена которого собралось 4 тысячи конных и несколько тысяч пеших казаков, был встречен войском домовитых казаков на реке Лисковатка. У Красной дубравы оба войска сошлись для битвы. После непродолжи тельного стояния друг против друга сражение начали булавинцы. Они неожиданно атаковали войско противника. В разгар боя в сторону Булавина перешла часть казаков, что сказалось на его исходе. Только солдаты азовского гарнизона во главе с полковником Васильевым, укрепившись в обозе и прикрываясь телегами, яростно сопротивлялись булавинцам. В грохоте сражения булавинские казаки прорвались к обозу: солдаты были сломлены. Максимов с группой старшин спаслись благодаря резвости своих коней. На поле боя остался обоз с деньгами, порохом, свинцом и пушками. Путь на Черкасск был открыт.
К Черкасску булавинцы подошли 27 апреля. Войско Булавина к этому времени увеличилось до 15 тысяч конницы и 5 тысяч пехоты. Вечером Булавин получил от своих сторонников в Черкасске тайное письмо, в котором они обещали в решающий момент открыть ворота города. Волнение черкасских казаков переросло в бунт против войскового атамана и старшин. Со скрипом отворились Прибылянские ворота Черкасска, и булавинцы широким потоком устремились в город. Это произошло 1 мая. Домовитые почти не сопротивлялись, лишь Лукьян Максимов, установив на крыльце своего куреня небольшую пушку, успел сделать один выстрел по булавинцам. Его тут же скрутили и отвезли к Булавину в Рыковскую станицу. Одновременно были арестованы ближайшие сторонники войскового атамана - старшины Ефрем Петров, Обросим Савельев, Иван Машлыкин. Черкасск пал.
Из донской столицы Булавин отправил послание Петру I, в котором писал, что поднялись они не против государя российского, а против старшин неправых, которые "казаков в воду ради своих взяток сажали и по деревьям за ноги вешали...и младенцев меж колод давили... и городки многие огнем выжгли...". Далее в послании он обещал служить государю так же, как ему служили и раньше казаки. Но Петр I, видя в Булавине первейшего бунтовщика, готовил против него войско, во главе которого поставил брата убитого князя Юрия Долгорукого - Василия.
На старом черкасском майдане 6 мая собрался многотысячный казачий Круг. На нем решалась судьба войскового атамана Лукьяна Максимова и его сотоварищей старшин. Их обвинили в измене Войску Донскому и делу казачьему. Мнение собравшихся было единодушным: смерть изменникам! Палачи схватили обреченных и поволокли к месту казни. Придавленные страхом смерти, старшины молчали, лишь Ефрем Петров (отец будущего первого донского генерала Данилы Ефремова) бесстрашно вырывался из рук палача, крича: "Хоть я и умру от вас, воры (ворами в то время называли политических преступников, бунтовавших против существующего строя. - М. Л.), но слово мое не умрет. Такому вору Булавину отдали вы этот остров. Но великому государю сей остров знатен и реку великий государь всю очистит, а вас, воров, всех выведет!". На Черкасских буграх, недалеко от города, Лукьяну Максимову и старшинам отрубили головы и тут же закопали в весеннюю, полой водой напоенную землю.
А 8 мая на том же майдане состоялись выборы нового атамана. Игнат Некрасов, видный деятель булавинского восстания, предложил избрать войсковым атаманом Кондратия Булавина. "Любо! Любо!" - восторженно одобрили казаки. Некрасов взял лежавшие на столике знаки атаманского достоинства и власти - насеку и булаву - и вручил их смущенному Кондратию.
Войсковой атаман Булавин снизил цены на хлеб и стал готовить свое войско для отражения наступавших с севера карательных войск Петра I. Прежде всего следовало обезопасить свои тылы и захватить государевы крепости Азов и Таганрог. Начать решили с Азова.
Казачье войско, ушедшее под Азов, возглавил сподвижник Булавина Лукьян Хохлач. Атаман остался в неспокойном Черкасске. Проводив войско под Азов, Булавин вернулся в свой курень. Июльская духота давила, изнуряя тело, но еще тяжелее было на душе, тревожные предчувствия томили, не давая ни секунды успокоения. И вот беда: в Черкасск прискакал сын атамана Семена Драного и сообщил, что войско его отца разгромлено государевыми полками у Кривой Луки, а сам Семен Драный пал в бою.
Беда не приходит одна: утром 7 июля 1708 г. в Черкасск змеей вползла весть о разгроме повстанцев под Азовом. Знойное июльское утро вставало над донской столицей, суля прекрасный день, но Булавин знал, что быть буре - теперь черкасские казаки-заговорщики начнут действовать. Он велел собрать верных казаков, а сам стал готовиться к обороне. Вскоре к булави некому куреню начали торопливо сбегаться верные атаману казаки, вооруженные ружьями, пистолетами, саблями. Набралось три десятка. Булавин оглядел всех. У узкого оконца, забранного решеткой, стоял с пистолетом в руке брат Иван. Сын Никита, которому шел осьмнадцатый год, с Мишкой Драным занял позицию у окна. Неторопливо устраивались у окон с ружьями и пистолетами бывалые казаки Михайла Голубятников и Кирюша Курганов с товарищами. В дальнем углу куреня суетливо и нервно ладил оружие Степан Ананьин - есаул, который последние дни не спускал с Булавина глаз. Не знал Кондрат, что Степан был злейшим его врагом и предателем. Медленно текли минуты, приближаясь к роковой развязке.
Заговорщики из числа черкасских казаков, у которых верховодили Илья Зерщиков, Тимофей Соколов и Карп Казанкин, собрав сотню единомышленников, подошли и окружили булавинский курень. На предложение сдаться и принести повинную государю Булавин ответил выстрелами. Разгорелся бой. Домовитые казаки подобрались к металлической двери куреня, начали ломиться внутрь. Тяжело забухали приклады ружей, зловещим эхом отдаваясь внутри куреня. Но двери не поддавались. Заговорщики отошли на безопасное расстояние, начали о чем-то совещаться. Потом опять начали штурм куреня. Стоя у окна, Булавин вел прицельный огонь: двое нападавших распластались под окнами. Вдруг наступила гнетущая тишина. "Пушку тащат злодеи!" - обреченно выдавил Никита Булавин, выглянув в окно. В следующий миг ядро с лязгом врезалось в дверь, покорежив ее и сорвав с петель. Заговорщики плотной толпой ринулись внутрь куреня. Завязался рукопашный бой. В суматохе никто не заметил, как есаул Степан Ананьин подошел к Булавину и, приставив тяжелый пистолет к левому виску атамана, быстро выстрелил. Кондрат тяжело упал на пол, кровь густой темной струей потекла на доски. А в комнате заговорщики уже били и вязали булавинцев.
Тело Булавина выволокли из куреня, а потом одного за другим вывели избитых и связанных булавинцев. Заговорщики тут же собрали Круг и "выкрикнули" новым атаманом Илью Зерщикова. Призвав писаря, последний продиктовал письмо азовскому губернатору, описав штурм булавинского куреня. Он добавил, что Булавин "... видя свою погибель, ис пистоли убил сам себя до смерти". Так с легкой руки Зерщикова и пошла гулять по России версия о самоубийстве Булавина, кочуя в течение столетий из одного повествования в другое. На самом деле, как свидетельствуют документы, Кондратий Булавин был убит, и убийцей был есаул Степан Ананьин. А самоубийцей Булавина объявили, чтобы опорочить его имя, ибо самоубийство считалось тяжким грехом.
После смерти К. А. Булавина часть казаков во главе с его другом и сподвижником Игнатом Некрасовым ушла на Кубань, а затем, после смерти Игната Некрасова, в Турцию. Там они прожили долгое время, мечтая о возвращении на родину. В 1962 г. группа казаков-некрасовцев, потомков участников булавинского восстания, возвратилась в Россию. Сейчас они живут на Ставрополье.
Емельян Пугачев
В 70-х гг. XVIII в., в царствование Екатерины II, в России вспыхнуло новое народное восстание, равного которому страна не знала со времен Кондратия Булавина. И снова во главе его встал донской казак. Им был Емельян Иванович Пугачев.
Родился он в 1742 г. в верхнедонской станице Зимовейской в семье голутвенного (бедного) казака. В четырнадцать лет Емельян остался без отца и ему самому пришлось работать на земле, чтобы прокормить семью.
Семнадцати лет Пугачева вместе с другими его сверстниками призвали на государеву службу и отправили на поля сражений Семилетней войны, которую вела Россия с Пруссией. Почти три года сражался Емельян с пруссаками, а когда война завершилась, вернулся на берега родного Дона. В 1768 г. началась новая русско-турецкая война, и Емельян Пугачев опять пошел воевать - такова казачья доля! На сей раз он пробыл в пекле боев два года, а потом серьезно заболел. Как он сам говорил: "Гнили у меня груди", а посему войсковое начальство отправило его на Дон для лечения. Прибыв в Черкасск, Емельян Пугачев лег в войсковой лазарет, где прошел курс лечения, одновременно лечась народными средствами. Скоро он почувствовал себя здоровым, но идти снова на войну отказался, ибо потянуло его к вольной бродяжьей жизни. Он побывал на Украине, в Поволжье и в других местах, наблюдая, как зреет в народе недовольство государыней Екатериной Великой, незадолго до этого свергшей с престола своего мужа императора Петра III.
Люди, жившие в недолгое царствование Петра III, считали, что при нем простому народу было лучше, что он не умер, а скрылся и что свергли его с императорского престола за то, что хотел он дать крепостным крестьянам и всему подневольному люду заветную волюшку. Пугачев, будучи от природы человеком сметливым и честолюбивым, решил использовать это народную веру, тем более, что кто-то сказал ему, что он "зело похож обличьем на покойного императора".
В августе 1773 г. Емельян Пугачев объявился на Урале у яицких казаков, заявив им, что он и есть государь император Петр Федорович, божьим промыслом спасшийся от наемных убийц, коих подослала его супружница Екатерина, и до поры скрывавшийся в народе. А ныне пришло время объявиться ему среди своих верноподданных. "Жалую вас крестом, землей, бородою и вольностию казацкой!" - прокричал в собравшуюся толпу Пугачев. "Слава государю императору!" - взревели казаки, потрясая саблями и пистолетами.
Слух о том, что у яицких казаков объявился живой император Петр III, прокатился по окрестным городам и селам. Со всех сторон к Пугачеву стекался голутвенный люд, и к сентябрю 1773 г. под его командованием уже находился довольно значительный отряд, с которым он двинулся на город Оренбург. По пути движения к Пугачеву присоединялись казаки, солдаты, крестьяне и работные люди уральских заводов.
Успех сопутствовал Пугачеву, и к концу сентября в его руках оказались Илецкий городок, крепости Рассыпная, Нижне-Озерная, Чернореченская и Татищева. Они сдались почти без сопротивления, поэтому пугачевцам досталась в исправности артиллерия и боеприпасы к ней.
Отряд Пугачева, насчитывавший около двух с половиной тысяч человек, 5 октября 1773 г. подошел к Оренбургу, осадив эту мощную крепость. Одновременно на большой территории Поволжья, Урала и Западной Сибири действовали другие пугачевские отряды. Ими командовали его соратники Белобородое, Салават Юлаев, Зарубин, Хлопуша и др.
Во все близлежащие районы от имени "императора Петра III" рассылались Пугачевым манифесты, в которых он объявлял крепостных крестьян вольными людьми, наделял их землями, лесами и водными угодьями. Все это обеспечивало Пугачеву популярность в народе и мощный приток бойцов в его армию, которая одерживала победу за победой над правительственными войсками.
Ободренный боевыми успехами, Пугачев стал подумывать о походе на Москву, но сначала он решил поднять Дон. По его приказу на донскую землю были посланы подвижные конные партии, чтобы звать казаков на борьбу за прежние права, урезанные русскими царями и царицами. Однако казаки, знавшие, что никакой это не государь Петр III, а их же брат - казак Емельян Пугачев, не поддержали его.
Тем временем основные силы Пугачева безуспешно пытались овладеть Оренбургом. Полугодовая осада города не привела ни к чему. К тому же Екатерина II, занятая нелегкой войной с турками, стала посылать против повстанцев "обкатанные" в боях полки регулярной армии, что дало скоро свои плоды. В конце марта 1774 г. засевшие в крепости Татищевой пугачевцы были разбиты, с остатками своей армии Пугачев укрылся в Уральских горах. Полководцы императрицы поторопились доложить ей, что с самозванцем и бунтовщиком Емелькой Пугачевым покончено Раз и навсегда.
Однако Пугачев очень скоро собрал значительную армию, с которой двинулся к Казани, собираясь оттуда ударить по Москве. Императрица, осознав всю опасность пугачевского бунта для целостности государства, послала в Поволжье отборные регулярные полки во главе с опытными командирами Михельсоном, Паниным и Суворовым. Ожесточенное сражение под Казанью закончилось поражением пугачевцев. Сам "мужицкий царь" с пятьюдесятью всадниками перешел на правый берег Волги и двинулся вниз по течению.
Удача в последний раз улыбнулась Пугачеву: ему снова удалось собрать значительные силы. Но полководцы императрицы упорно преследовали Пугачева, кромсая его неорганизованные и плохо вооруженные отряды. Финал наступил быстро и неожиданно: в сентябре 1774 г. группа бывших сподвижников Пугачева, стремясь спасти свои жизни, захватила его и выдала связанного командиру одного из карательных отрядов. Доставленного "с великим бережением" в Москву Пугачева допросили в Тайной экспедиции. После дознания и суда 9 января 1775 г. был вынесен приговор: "Учинить смертную казнь, а именно: четвертовать, голову воткнуть на кол, части тела разнести по частям города и наложить на колеса, а после на тех же местах сжечь". На следующий день на Болотной площади состоялась казнь. " Прости, народ православный!" - только и успел вымолвить Емельян Пугачев в последние мгновения своей жизни.
Церковь
Первый год XVIII в. на Дону был ознаменован открытием в станице Казанской храма Архистратига Михаила. Одноименный храм вскоре был освящен в Добринской станице, а в Михайловской станице - Богоявленская церковь. Часовня Святителя и Чудотворца Николая появилась в Верхне-Чирской станице. Все эти храмы были деревянные.
Первый донской каменный храм, о чем говорилось уже, заложили в городе Черкасске в 1706 г. Это был собор во имя Воскресения Христова. Его освятили 1 февраля 1719 г. Храм и поныне поражает всех, кому приходится бывать здесь, как своей архитектурой, так и внутренним убранством. Особенно прекрасен шестиярусный золоченый иконостас, выполненный в середине XVIII в. московскими мастерами. В иконостасе более 120 икон XVIII в., часть выполнена известным мастером того времени Егором Греком. На главной иконе сохранилась надпись мастера: "Писаны сия святыя иконы в Москве в 1749 году, а писал иконописец Егорий Иванов Грек". Две иконы его кисти как большие реликвии хранит Русский музей в Санкт-Петербурге.
В Воскресенском соборе уникальны и расписные хоры, на которых изображены различные сюжеты из Ветхого и Нового завета. Из трех бронзовых посеребренных паникадил XVIII в., выполненных в стиле барокко, особенно впечатляет центральное, которое весит более полутонны.
Заново освященный преосвященнейшим владыкой Сергием, епископом Азовским, сегодня храм Воскресения Христова является действующим.
В 1720 г. деревянные церкви начали сооружать в станицах Кочетковской, Черновской и Ведерниковской. Потом появились храмы в Старо-Григорьевской, Малодельской, Бурацкой, Усть-Хоперской, Тишанской, Алексеевской и Терновской. К концу Царствования Петра Великого (1725 г.) на Дону был 1 каменный собор, 2 монастырские церкви, 11 деревянных церквей и 3 часовни.
В 1726 - 1727 гг. православные храмы появились в станицах Раздорской, Семикаракорской, Усть-Быстрянской, Нижне-Курмоярской, Нагавской и Бессергеневской. В 1728 г. были отстроены церкви в Филоновской, Дурновской, Лукьяновской, а в последующие три года - в Есауловской, Луковской, Митякинской, Еланской, Кумылжинской, Орловской, Котовской станицах. В 1732- 1733 гг. православные храмы были сооружены в Яминской, Верхне-Чирской, Зимовейской, Луганской, Етеревской станицах. В последующее десятилетие православными храмами украсились Нижне-Каргальская, Верхне-Каргальская, Кепинская, Голубинская, Березовская, Федосьевская, Калитвенская, Кумшацкая, Распопинекая, Быстрянская, Кременская, Глазуновская, Урюпинская, Манычская, Багаевская, Мелиховская, Верхне-Кундрю ченская, Усть-Белокалитвенская, Каменская, Гундоровская, Золотовская, Траилинская, Камышевская, Пятиизбянская, Арча динская и другие станицы. К 1743 г. на донской земле насчитыва лось уже 105 деревянных церквей.
Донские станичные церкви строились обычно на войсковые средства, ибо в Черкасске при войсковом правлении существовал особый церковный фонд, расходовавшийся на ремонт и строительство храмов. Впрочем, в станицах, располагавшихся далеко от Черкасска, церкви в основном сооружались самими жителями на свои средства. На время постройки храма Войско освобождало станицу от воинской повинности, разрешало рубить отборный войсковой лес и отдавало в руки станичного правления мостовой сбор.
С 1700 г., после смерти Московского патриарха Адриана, Войско Донское в церковном отношении подчинялось непосредствен но местоблюстителю патриаршего престола Стефану Яворскому, а с 1718 г.- митрополиту Воронежскому Пахомию. От его имени в Войско стали присылаться священники, которых казаки принимали весьма неохотно, иногда и отсылали назад. Поэтому владыка митрополит направил царю протест. В своей грамоте от 8 марта 1718 г. Петр I приказал казакам "... без ведома митрополита Воронежского священников собою от приходов не отлучать, из городков не высылать и от места к месту не переводить. Без его же митрополичьего ведения и без данных от него письменных свидетельств собою никаких попов и старцев отнюдь ни в какие места и городки не принимать, чтобы между такими не было каких не посвященных, от чего могут быть расколы и всякие непостоянства".
Митрополит Пахомий, получивший духовную власть над казаками, для удобства управления донскими храмами и приходами разделил землю донских казаков на два заказа (духовное правление): южный, включавший донские станицы от Манычской до Перекопской, и северный, куда входили остальные станицы Дона и его притоков. С 1751 г. Дон делился уже на четыре заказа:
Черкасское, Усть-Медведицкое, Хоперское и Раздорское.
Однако казаки упорствовали, ходатайствуя перед императором о непосредственном подчинении Дона Правительствующему Синоду. Но в грамоте от 28 января 1724 г. император вновь подтвердил свой приказ казакам "быть в Воронежской епархии". Эта грамота, впрочем, не утихомирила донцов. В 1762 г. епископ Воронежский Иоаким сообщал в Священный Синод, что казаки под страхом наказания запрещают своим священникам слушаться распоряжений архиерея и судят их по своему обычаю в Кругу. А войсковой атаман А. И. Иловайский позже прямо писал, чтобы архиерей не смел вмешиваться в духовные дела казачьих приходов, так как причты их определяются по утверждению казачьего Круга и старшин.
Сменивший владыку Иоакима епископ Воронежский Тихон I жаловался в Священный Синод, что в трех черкасских благочиниях 58 лиц самовольно определены Кругом без его ведома и что порядки, принятые в казачьих церквах, не всегда соответствуют православным канонам и исправить их он, архиерей, не в силах. Несколько месяцев спустя владыка Тихон писал в Синод, что в донских казачьих церквах не ведут венечных записей и метрик, и что протопоп черкасского собора, дерзнувший указать на это войсковому атаману Иловайскому, был посажен в колодки "... за то, что осмелился власть своего архиерея поставить выше... войскового Круга".
В XVIII в. донские священнослужители, кроме проведения богослужений и различных треб, обязаны были бороться с двумя ересями, которые особенно распространились на казачьей земле: раскольничьей и иконоборческой. Казаков, уличенных в этом, сажали в тюрьму, где священники пытались вернуть их в лоно официальной церкви. Если увещевания не приводили к положительным результатам, виновников наказывали плетьми и высылали за пределы Войска Донского. Наказанию подвергались также укрыватели и пособники сектантов.
В конце XVIII в. центральные церковные власти, признавая усилившееся влияние Дона, пошли на определенные уступки: в 1795 г. епископ Воронежский и Елецкий стал именоваться епископом Воронежским и Черкасским.
На всех церковных колокольнях донской земли были полнозвучные колокола, с "малиновым" звоном. Он сопровождал казака от рождения до смертного часа в дни горестей и радостей. Самые первые колокола на Дону появились в Черкасске. Больше всех их было на колокольне Воскресенского собора. Здесь находились два царских колокола, присланные из Москвы при Петре I. Меньший из них перелили в 1720 г. по решению казачьего Круга, а больший служил еще и в XIX в. Под шатром соборной колокольни висели пожарный колокол, отлитый "... по приговору Войска Донского при атамане Андрее Ивановиче Лопатине в 1730 г., 20 июля, из двух колоколов, присланных царем Алексеем Михайловичем", а также 100-пудовый праздничный колокол.
Но гордостью не только Черкасска, но и всего Дона был 500-пудовый колокол, высотой и диаметром около трех метров, отлитый мастером Михаилом Моториным в 1744 г. На стенках колокола, начиная сверху, шел сложный орнаментальный пояс из листьев, кистей винограда и цветов, под которым находилось изображение Христа. Надпись, выполненная старославянским шрифтом, гласила: "1744 года октября 20 день вылит сей колокол в городе Черкасске Воскресенской церкви, при благочестивейшей самодержавной Елизавете Петровне всея Руси и наследнике ея государе Великом князе Петре Федоровиче и обрядной его невесте государыне Великой княжне Екатерине Алексеевне, коштом войсковым старанием войскового атамана Данилы Ефремова. Весу в сем колоколе 500 пудов. Лил сей колокол цеховой мастер Михайла Моторин". Эта надпись прерывалась орнаментальным поясом с пятью рельефно выполненными иконами: Воскресения Христова, Благовещения, Иоанна Предтечи, Троицы и Святителя Николая.
Интересный колокол находился на колокольне Преображенской (Ратной) церкви Черкасска, построенной в 1740 г. Весил он 218 пудов и был отлит в 1743 г. на одном из демидовских заводов. Надпись на колоколе гласила: "Сей колокол лит в Сибири на заводе статского действительного советника Иакинфа Никитина сына Демидова по обещанию великого канцлера князя Алексея Михайловича Черкасского, под Москвою его светлости в отчину село Останкова, в церковь Живоначальные Троицы". В Преображенскую церковь колокол попал случайно: когда умер князь Черкасский, его наследники отказались платить за уже отлитый колокол, и тогда его купил и доставил из Сибири водным путем в казачью столицу войсковой атаман Данила Ефремов.
В XVIII в. на Дону действовало три мужских монастыря: Вознесенский Кременской, Троицкий Мигулинский и Преображенский Усть-Медведицкий. В. Д. Сухоруков упоминает о существовании на Дону еще одного монастыря, который в 1711 г. был переведен из Азова в Донецкий городок.
Вознесенский монастырь находился в Кременском юрту, в 11 верстах от одноименной станицы на правой стороне Дона. Его заложили в 1711 г., а до этого здесь находилась пустынь с 1693 г. Строили монастырь монахи во главе с братом Никанором. В 1712 г. монастырь получил благословение митрополита Рязанского Стефана-Яворского на постройку деревянного храма во имя Вознесения Господня. В 1753 г. войсковой атаман Данила
Ефремов отвел для монастыря земли с лесом и озером, начав строительство Вознесенского храма в камне. Церковь освятили уже при сыне Данилы - войсковом атамане Степане Ефремове, который велел пристроить к ней еще два придела: Благовещенский и Святого Первомученика Стефана. В церковной летописи монастыря сказано, что церковь "... построена иждивением атамана Данилы Ефремова при содействии полковника Васили
