Политическая культура – качественная характеристика жизни социума

Две области – политика и духовная культура, являясь частями общественной жизни, функционируют по присущим им законам. Вместе с тем они не существуют обособленно, имея один источник образования – материальную и духовную деятельность человека. Политическая культура общества, выступая качественной характеристикой политической жизнедеятельности людей, наиболее тесно связана с областью духовной культуры и образует между указанными областями пограничную зону, подверженную двустороннему влиянию. Политическая культура общества, в определенной степени обособляясь в процессе своего функционирования, в свою очередь, оказывает воздействие на породившие ее области духовной деятельности людей.

В области политики целесообразно выделить две сферы – политических отношений и политической деятельности. Разделение, в известном смысле слова, условное, но процедура разделения позволяет более глубоко проникнуть в механизм явления. Сфера политических отношений объективно порождается политическими интересами и потребностями элементов и подсистем социума, что свойственно природе этих вещей. Сфера политической деятельности производна от политических отношений, но включает в себя, кроме объективных факторов, субъективные начала. Здесь действуют не только носители и выразители коренных политических интересов определенных слоев общества, но и политики-индивиды со своими устремлениями и потребностями.

Итак, все социальные классы, слои, группы и индивиды общества в той или иной степени включены в социально-экономический и общественно-политический процесс в качестве субъектов и потому вступают в политическое взаимодействие, которое находит свое предметное выражение в сфере политических отношений. В сфере политической деятельности число субъектов сужается. Остаются политические лидеры, органы политического управления, политические партии, общественные движения, подмандатные им средства массовой информации и др., а также неопределенное число индивидов, которые время от времени с разной степенью активности включаются в политический процесс. Среди последних особо выделим профессиональных журналистов и спорадически вовлекаемых в журналистику граждански активных индивидов. Именно они видят в журналистике инструмент артикуляции своих гражданских потенций, а в СМИ – способ их донесения до широких слоев общества.

Как правило, субъект политических отношений является носителем политической культуры. Но все же отметим, что носителем политической культуры может быть индивид или целый социальный слой, не включаемый в процесс принятия политических решений, но своими ориентациями и поведением стремящийся стать субъектом политики, – или подготовленный к этому теоретически, или побуждаемый к тому социально-экономической и общественно-политической ситуацией.

В каждом типе общества, на каждом этапе истории свои субъекты и носители политической культуры. Это связано со становлением, видоизменением государственности народов, расширением прав и свобод личности. Всемирная история, писал Г. В. Ф. Гегель, есть прогресс в сознании свободы. Свободе он дал два определения. Первое относится к ее содержанию, ее объективности – к самому предмету; другое – к форме свободы, в которой субъект сознает себя деятельным[2]. Можно осознавать собственную свободу духа и мысли, не имея при этом объективной свободы. То же можно отнести и к соотношению субъекта и носителя политической культуры: нет непреодолимых препятствий к тому, чтобы стать носителем определенной политической культуры, прежде чем будет обретена возможность стать субъектом политики. В этом плане рекомендуется проанализировать работу В. И. Ленина «Что делать?», в которой утверждается, что «классовое политическое сознание может быть принесено рабочему классу только извне»[3], иначе говоря, есть возможность внесения в определенный социальный слой основ политической культуры до того, как этот социальный слой станет субъектом политики.

Итак, под политической культурой мы будем понимать институализированный и не институализированный исторический и социальный опыт национальной или наднациональной общности, оказывающий большее или меньшее воздействие на формирование политических ориентаций и в конечном счете политического поведения индивидов, малых и больших социальных групп[4]. Дальнейшая интерпретация феномена политической культуры ведет к основам исторической памяти в общественном сознании, ее передаче от поколения к поколению и одновременно – к учету условий, при которых либо укрепляется, либо видоизменяется база сложившейся политической культуры.

В структуре политической культуры индивида вопросы его политического поведения следует рассматривать на одном уровне с вопросами познания индивидом особенностей действующей политической системы, элементом которой он является, и эмоциями индивида по поводу этой же системы. «Познание – отношение – поведение» – такова классическая триада политической культуры.

Политическая культура демократического общества корнями и хронологией своего зарождения опирается на социальный опыт предшествующей недемократической формации[5]. Как показывает историческая практика, наиболее яркие и героические образцы проявления политической культуры на уровне личности приходятся на самые, казалось бы, неблагоприятные для мыслящих индивидов общественно-политические условия. Именно в эпоху отсутствия демократических свобод рождается свободомыслие, которое отыскивает пути – легальные и нелегальные – к своему включению в массовую коммуникацию. Идет напряженная борьба за право овладеть – хотя бы ненадолго – одной из общественных трибун: театральными подмостками, газетой и пр. Свободомыслие как важнейший аспект политической культуры активистского типа ищет пути своего проявления через живопись, поэзию, прозу, кино и, конечно, прессу.

На этот счет история отечественной журналистики полна многими яркими страницами – их оставили нам вольнодумцы XVIII и XIX веков, да и прошлое столетие не оказалось скудным. Так, в 1960-1970 гг. неординарностью и смелостью суждений славилась «Литературная газета». Напряженная интеллектуальная работа шла на страницах «Известий», давала знать о себе в «Комсомольской правде». Сегодня это хрестоматийные примеры, за которыми стоят неоднозначность бытия интеллектуальной и журналистской элиты советского времени.

Сложное переплетение черт старой и нарождающейся политической культуры обычно характерно для общества, идущего по пути демократических преобразований. В этом обнаруживается глубокая взаимосвязь триады уже названных категорий, наиболее часто встречающихся в работах исследователей политической культуры: «политическая система – политические ориентации – политическое поведение».

Есть объективное противоречие между историческим развитием человечества, разнообразием и сменой политических систем, выражающимися в расширении социальной базы формирования политической культуры, и стремлением политической элиты, обусловленным самим фактом ее существования, затормозить процесс расширения числа субъектов политики, достичь столь желаемого элитой баланса между политической активностью гражданина демократического общества и его пассивностью. Такой баланс труднодостижим, но временно возможен, если управлять социальными процессами, а также контролировать массовую коммуникацию в целом[6]. Однако на каком-то этапе желаемая стабильность общества переходит в свою противоположность – стагнацию, а ее преодоление связано, как это видно из опыта истории, или с расширением, или со сменой политической элиты, а это, в свою очередь, вносит в общественное развитие коэффициент неопределенности, изменяет социальное и культурное лицо общества.

Литература:

Гаджиев К. С. Введение в политическую философию / учеб. пособие. – М., 2004.

Политическая журналистика / учебник / под ред. С. Г. Корконосенко. – М., 2015.

Сидоров В. А. Политическая культура журналиста / учеб. пособие. – СПб., 2010.

[1] Блумер Г. Коллективное поведение / пер. с англ. // Американс­кая социологическая мысль. М., 1994. С. 173.

[2] Гегель Г. Философия истории // Г. Гегель. Феноменология духа. Философия истории / пер. с нем. М., 2007. С. 494, 858.

[3] Ленин В. И. Что делать? // Полн. собр. соч. Т. 6. С. 79.

[4] Бурлацкий Ф. М., Галкин А. А. Современный Левиафан: Очерки политической социологии капитализма. М., 1985. С. 197–198.

[5] Голдфарб Дж. К. После гласности: Посттоталитарное сознание / пер. с англ. М., 1992. С. 21.

[6] Пархоменко Г. Ф. Концепции политической коммуникации в американской социологии // Проблемы современного общества в зарубежной социологии: массовые коммуникации: реф. сб. Вып. 4. М., 1974. С. 19.